Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Предыдущая | Содержание

Эпилог

1 февраля 1920 г., когда войска генерала Войцеховского. готовились штурмовать восставший Иркутск, харбинский «Вестник Маньчжурии» поместил интервью с «идеологическим столпом» колчаковщины Н. Устряловым. Оно звучало как надгробное слово всему «белому делу». «И вот финал,— говорил Устрялов.— Пусть еще ведется, догорая, борьба, но не будем малодушны, скажем открыто и прямо: по существу ее исход уже предрешен. Мы побеждены, и побеждены в масштабе всероссийском, а не местном только» [1].

Страшный след протянулся за разгромленной колчаковщиной. Десятки тысяч убитых, умерших от тифа, искалеченных, обездоленных. Более 20 тыс. разрушенных и сгоревших зданий, сотни взорванных мостов, вокзалов, водонапорных башен. Более 70 % всех имевшихся паровозов выведены из строя, добыча каменного угля сократилась в два раза. Около 60 тыс. крестьянских хозяйств уничтожены. И это лишь самые приблизительные подсчеты [2].

А впереди еще был эпилог истории «колчакии», полный драматических событий и упорной, напряженной борьбы, приносившей новые жертвы.

Разбитые колчаковские войска, сумевшие уйти за Байкал (каппелевцы) и ранее находившиеся там (1-й Забайкальский корпус — семеновцы), объявили о своем подчинении Г. Семенову, перед «отречением» назначенному Колчаком главнокомандующим в Восточной Сибири. В середине января 1920 г. в Чите Семенов учредил «правительство Восточной окраины» во главе с кадетом С. А. Таскиным. Японские интервенты оказывали «главкому» и его правительству полную поддержку.

Создавалась ситуация, в которой выход наступавшей Красной Армии к Байкалу мог привести к прямому конфликту с империалистической Японией. К этому Советская республика не была готова. В. И. Ленин в телеграмме решительно требовал «бешено изругать» сторонников действий, втягивающих в столкновение с Японией, и немедленного перебрасывания крупных сил за Байкал, ибо считал преступным движение на восток при опасности, что «Деникин оживет и поляки ударят» [3]. /262/

В целях предотвращения такого столкновения, ослабления натиска Японии на Дальний Восток и более эффективного использования межимпериалистических противоречий в этом районе (прежде всего между Японией и США) решено было создать буферное государство — Дальневосточную республику (ДВР). Она должна была стать прочным оплотом Советской России на Дальнем Востоке, постепенно подготовив их полное объединение [4].

Главным препятствием к этому была так называемая «читинская пробка» — семеновщина и ее японские хозяева,— закрывавшая путь в Амурскую и Приморскую области, где шла борьба за Советскую власть. Но в ноябре 1920 г. Народно-революционная армия ДВР и партизанские отряды ликвидировали «читинскую пробку»; остатки семеновских банд бежали в Маньчжурию. Борьба за создание ДВР успешно завершилась [5].

Но на южных границах РСФСР и ДВР, начиная от Средней Азии и до Приморья, бывшие колчаковские генералы и атаманы не намеревались складывать оружие.

Еще в конце 1919 г. остатки оренбургской армии атамана Дутова пробились в Семиречье. Здесь из них был сформирован оренбургский отряд (полковника Бакича), вошедший в состав так называемой отдельной семиреченской армии атамана Анненкова. Дутов же объявил себя военным губернатором Семиречья. Однако весной 1920 г. анненковцы и дутовцы вынуждены были уйти в Северный Китай. Дутов обосновался в городе Суйдине и к концу 1920 — началу 1921 г. стал предпринимать попытки объединения всех доступных ему антисоветских сил: русских белогвардейцев, интернированных китайскими властями, среднеазиатских басмачей и др. Но в результате проведенной чекистами операции в феврале 1921 г. Дутов погиб. Его «отдельная оренбургская армия» рассеялась; лишь сравнительно небольшой отряд А. Бакича продолжал бандитские действия в этом районе [6].

«Отдельная семиреченская армия» Анненкова в начале 1920г. также вынуждена была отойти к китайской границе, в Алатау, а затем в Западный Китай. У города Кульджи анненковцы разбили лагерь, названный ими «Веселый»: в нем шли почти беспробудные пьяные оргии. В начале 1921г. китайские власти разоружили анненковцев, а сам атаман попал в тюрьму. Через три года он был выпущен, оказался на советской территории и в 1927 г. за совершенные им злодеяния приговорен к расстрелу [7]. /263/

Уральский белоказачий отряд под командованием генерала Толстова в июне 1920 г. ушел в Персию и Месопотамию и, как писал историк разбитых колчаковских войск И. Серебренников, «рассеялся по белу свету» [8]. Отряд, состоявший из иркутских белоказаков и находившийся под командованием полковника Казагранди, перешел на территорию Монголии, а в начале 1921 г. влился в «армию» барона Унгерна, который в своих бредовых мечтах видел себя главой некоей «Срединной Азиатской империи», наподобие империи Чингисхана. Тесно связанный с монгольскими феодалами и китайскими реакционными генералами, весной 1921 г. Унгерн отдал приказ о боевых действиях против Красной Армии на фронте от Маньчжурии до Туркестана. Вместе с ним должны были действовать бандитские отряды атаманов Семенова, Бакича, Кайгородова и др. Но в августе 1921 г. советские и монгольские войска разбили банду Унгерна; сам он попал в плен и в сентябре по приговору суда понес единственно заслуженную им меру наказания — был расстрелян [9]. К концу 1921 г. на территории Тувы отряды Красной Армии и местных партизан ликвидировали и банду Бакича. Сам он бежал в Монголию, но был пленен и передан советским властям [10].

В Маньчжурии обосновались генерал Анатолий Пепеляев и атаман Г. Семенов, разгромленный под Читой. В Харбине Пепеляев поначалу занимался «извозным промыслом», но это было лишь прикрытием подготовки к очередной авантюре. В мае 1921 г. каппелевцы и семеновцы, опиравшиеся на японских интервентов, осуществили переворот во Владивостоке. У власти оказалось «Временное приамурское правительство» во главе со Спиридоном Меркуловым. В хватавшейся за любую соломинку белогвардейской среде Дальнего Востока и Европы вновь пробудились надежды. Возник даже план переброски через «меркуловский мост» на Дальний Восток «блюстителя престола» Кирилла. Отсюда во главе монархического движения он должен был двинуться дальше...

В конце декабря 1921 г. меркуловские банды сумели захватить Хабаровск и станцию Волочаевку, но в феврале 1922 г. Народно-революционная армия ДВР перешла в наступление и нанесла им ряд тяжелых ударов. Летом 1922 г. белогвардейцы устранили «Временное приамурское правительство» и на созванном «земском соборе» избрали правителем края черносотенного генерала М. К. Дитерихса, /264/ бывшего колчаковского главкома, пресловутого организатора дружин «Святого креста» и «Зеленого знамени пророка». Свои войска Дитерихс называл «земской ратью», а себя окрестил «воеводой» этой «рати». Главной целью он поставил восстановление власти «помазанника божьего из дома Романовых».

Меркуловщина и дитерихсовщина оживили и бывших колчаковских генералов, прозябавших в Маньчжурии. Пепеляев, в частности, навербовал 300 белых офицеров в «сибирскую дружину» и в сентябре 1922 г. направился на пароходе из Владивостока в Якутию в расчете поднять там антисоветское восстание, которое затем должно было перекинуться в Сибирь. Но авантюра провалилась уже в самом начале. Пепеляев был вынужден сдаться советским войскам. Его судили, приговорили к расстрелу, но заменили этот приговор десятилетним заключением [11]. Недолго продержалась в Приморье власть «воеводы» Дитерихса. Его «земская рать» и японские интервенты в октябре 1922 г. потерпели под Спасском жестокое поражение. 25 октября Народно-революционная армия ДВР вступила во Владивосток. «Воевода» и остатки его «земской рати» бежали в Китай. Эвакуировались и последние японские войска.

Буферная Дальневосточная республика выполнила свою военную и дипломатическую задачу, и в ноябре 1922 г. Народное собрание ДВР вынесло решение о воссоединении Дальнего Востока с Советской Россией.

Разгромили атаманов,
Разогнали воевод
И на Тихом океане
Свой закончили поход...

Разгромленные колчаковщина, семеновщина, меркуловщина, дитерихсовщина составили ядро дальневосточной белой эмиграции. Основная масса эмигрантов сосредоточилась в полосе отчуждения КВЖД и ее «столице» — Харбине. Значительная часть расселилась также в Китае (Шанхай и другие города) [12].

Невозможно оценивать всю эту эмиграцию однозначно. Немало людей оказалось за рубежами родной страны не по своей воле: холодные ветры гражданской войны и иностранной интервенции поднимали их с мест, бросали из края в край, в чужие края.

Жизнь на чужбине оказалась неимоверно тяжелой. Это была в прямом смысле слова борьба за существование, за /265/ кусок хлеба, сопровождавшаяся оскорблениями и унижениями.

Эмигрантский поэт Леонид Ещин передал беспросветный мрак эмигрантской жизни:

Матерь божия! Мне тридцать два.
Десять лет перехожим каликою
Я живу лишь едва-едва,
Не живу, а жизнь свою мыкаю...

Осознание полного краха «белого дела», понимание того, что Советская власть пользуется поддержкой большинства народа, породило в среде эмиграции такое сложное явление, как сменовеховство [13]. Формально считается, что оно берет свое начало от сборника «Смена вех», вышедшего в 1921 г. в Праге. Фактически же многие его идеи были сформулированы еще раньше, а именно в политической атмосфере разгромленной колчаковщины. Н. Устрялов уже в начале 1920 г. «с беспощадной несомненностью» констатировал, что жизнь отвергла путь вооруженной борьбы против революции «как бесплодный, неудавшийся путь». Но если «большевизм,— писал Устрялов,— не удалось победить силой оружия в гражданской войне, он будет эволюционно изживать себя в атмосфере гражданского мира... И наша очередная задача способствовать этому процессу» [14].

Устрялов (как и некоторые другие идеологи сменовеховства), конечно, ошибался в своих прогнозах относительно «перерождения» большевизма, но из его «теоретических» построений следовал практический призыв к возвращению в СССР, к сотрудничеству с Советской властью, что объективно имело прогрессивное значение. Советская власть не мстила тем, кто по разным причинам не сразу принял новую, социалистическую Россию. Многие тысячи участников «белой борьбы» и их семьи вернулись на родину уже в 20-х годах в результате урегулирования советско-китайских и советско-японских отношений.

Однако в большинстве своем белая эмиграция была продолжением белогвардейщины, по характеристике В. И. Ленина, передвинувшейся за границу и при поддержке иностранного капитала развернувшей там борьбу против Советской России. У эмиграции, говорил В. И. Ленин, «лозунг сейчас таков: борьба против большевиков какой угодно ценой, во что бы то ни стало» [15].

На Дальнем Востоке бывшие колчаковцы, оказавшись /266/ на службе у японских и китайских милитаристов, сколачивали белобандитские отряды, организовывали разного рода провокации и демонстрации против СССР [16] . Здесь мы вновь встречаемся с именами генералов Ханжина и Дитерихса, которые в эмиграции возглавляли дальневосточный отдел «Российского общевоинского союза» (РОВС) как новую форму существования белой армии в Европе и на Дальнем Востоке, генерала Хорвата, вновь претендовавшего на роль главы всей дальневосточной эмиграции. Тут же подвизался и бывший атаман Г. Семенов, который, ссылаясь на Колчака, объявил себя «правителем России» и пытался создать и возглавить «единый антикоммунистический фронт» при поддержке империалистов Японии и Китая.

Но годы шли, и битые колчаковские генералы и атаманы либо уходили из жизни, либо все больше теряли свой престиж даже в глазах белоэмигрантов. На политическую сцену выходила новая белоэмигрантская поросль, воспитанная «стариками» в духе лютого антисоветизма и антибольшевизма, но искавшая «другие пути».

В Харбинском юридическом институте во второй половине 20-х годов читал лекции бывший колчаковский министр Г. Гинс. В эмиграции он превратился в восторженного поклонника Муссолини. Среди его учеников особые «надежды» подавали некий К. Родзаевский, бежавший в Маньчжурию из Благовещенска в 1925 г., сын колчаковского генерала М. Матковский и др. Они в основном и положили начало так называемой «Русской фашистской партии» (РФП), окончательно оформившейся на съезде в Харбине в 1931 г. После того как японцы вторглись в Маньчжурию, РФП существовала на японские деньги.

Родзаевский и другие белоэмигрантские фашисты считали себя продолжателями «белого дела», но в трансформированном, модернизированном виде. Свои взгляды они определяли как синтез уроков, извлеченных из поражения «белого движения», опыта итальянского, немецкого и японского фашизма, исторического прошлого самодержавной России и послереволюционной действительности. Их целью было восстановление монархии фашистского типа, что находило свое выражение в эмблеме: двуглавый орел на фоне свастики. Достижение этой цели с помощью Японии стало идеей фикс К. Родзаевского и его сторонников, в числе которых находился и бывший «финансовый гений» /267/ Колчака «Ванька Каин» — Михайлов, служивший в японской военной миссии.

В конце 1933 г. Родзаевский выступил с инициативой объединения всех белоэмигрантских фашистских групп (на Дальнем Востоке, в Европе и Америке). Инициатива была подхвачена, в частности, неким А. А. Вонсяцким, бывшим врангелевцем, который весной 1933 г. основал в США «Всероссийскую фашистскую организацию»(ВФО). Весной 1934 г. РФП К. Родзаевского и ВФО А. Вонсяцкого объединились в Харбине; возникла «Всероссийская фашистская партия» (ВФП), председателем которой стал Вонсяцкий, а генеральным секретарем Родзаевский. После «харбинского объединения» Вонсяцкий совершил турне по Европе с целью привлечь к ВФП тамошние белогвардейско-монархические и белогвардейско-фашистские группировки. По некоторым зарубежным данным, в Германии он встречался с Гитлером, Герингом, Розенбергом и другими фашистскими заправилами [17].

Но альянс двух белоэмигрантских «фюреров» продолжался недолго. Очень скоро они перегрызлись между собой; в ссоре оказался замешанным и Семенов. Он жил в Дайрене и действовал через так называемый «Дальневосточный казачий союз», «Бюро по делам русских эмигрантов» и другие белогвардейские организации. Семенов и его подручные не желали уступать лидерства «молодым», к тому же, по их мнению, недостаточно почтительно относившимся к «заветам белого дела».

Уже в конце 1934 г. в ВФП произошел раскол. Вонсяцкий с Родзаевским разошлись, но зато под давлением японских властей произошло сближение Родзаевского с Семеновым. ВФП, в 1938 г. переименованная Родзаевским в «Российский фашистский союз» (РФС), и формально, и фактически объединяла представителей старого «белого дела» и вышедшего из него молодого белоэмигрантского фашизма. Обращаясь к эпохе гражданской войны, эти люди разыскивали в «белом движении» истоки фашизма. Журналист Л. Арнольдов в книге, вышедшей в Шанхае в 1935 г., утверждал, что бывшему «верховному правителю» Колчаку должно принадлежать достойное место в ряду таких борцов с большевизмом, как Муссолини, Гитлер, Хорти, Цанков и т. п.

Действуя под контролем и на деньги японцев, подручные Семенова, Родзаевского и других монархо-фашистов вели активную антисоветскую пропаганду, организовывали /268/ слежку за русской эмиграцией в Маньчжурии, рекрутировали шпионов и диверсантов, вербовали бело-бандитов для участия в японских военных провокациях и нападениях на СССР, например в боях на Халхин-Голе [18]. Белоэмигрантские монархо-фашисты (Родзаевский, Семенов и др.) приветствовали нападение Гитлера на Советский Союз. Родзаевский даже направил в Берлин телеграмму с предложением создать на захваченной немцами территории «правительство», в состав которого рекомендовал себя, герцога Лейхтенбергского (он проживал в Германии), своего представителя в Европе Б. Тедли и др. С нетерпением фашиствующая белогвардейщина ждала нападения империалистической Японии на СССР.

Но блестящие победы Советской страны на фронтах Великой Отечественной войны вызывали рост патриотических чувств, гордость за свою родину и в среде дальневосточной эмиграции. Тысячи русских людей приветствовали советские войска, когда они, разгромив Квантунскую армию, вступили на территорию Маньчжурии. Многие из них вернулись в СССР [19].

Вместе с японским милитаризмом прекратил свое существование и дальневосточный белоэмигрантский фашизм — этот последний судорожный всплеск разгромленной в гражданской войне колчаковщины.


1. Цит. по: Устрялов Н. В борьбе за Россию. Сб. статей. Харбин, 1920, с. 3.

2. Тумаркин Д. Контрреволюция в Сибири.— Сибирские огни,1922, № 1, с. 92.

3. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 51, с. 137

4. Подробнее см.: Папин Л. М. Крах колчаковщины и образование Дальневосточной республики. М., 1957.

5. См. Шерешевский Ю. М. Разгром семеновщины. Новосибирск, 1966.

6. См. Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья, кн. 2.М., 1980, с. 146—149.

7. Чекисты Казахстана. Алма-Ата, 1971, с. 260—306.

8. Серебренников И, И. Великий отход. Рассеяние по Азии белых русских армий. Харбин, 1936.

9. Подробнее см.: Ярославский Ем. Барон Роман Унгерн фон Штернберг. Пг., 1922.

10. См. Молоков И. Я. Разгром Бакича. Омск, 1969.

11. Красный архив, 1937, т. 3(82), с. 119—135

12. Комин В. В. Белая эмиграция и вторая мировая война. Калинин, 1979, с. 40—54; Шкаренков Л, К. Агония белой эмиграции. М., 1982, с. 132—144.

13. Подробнее см.: Федюкин С. А. Борьба с буржуазной идеологией в условиях перехода к нэпу. М, 1977, с. 99—135.

14. Устрялов Н. В борьбе за Россию, с. 5.

15. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 44, с. 53.

16. См. Киржниц А. У порога Китая. М., 1924; Полевой Е. По туосторону китайской границы. М.—Л., 1930.

17. Stephen J. The Russian Fascists. Tragedy and Farce in Exile.1925—1945. London, 1978, p. 157.

18. Ibid., p. 191.

19. См. Ильина Н. Возвращение, т. 1—2. M., 1958, 1966.

Предыдущая | Содержание

Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017