К огда этот крупный новосибирский оборонный завод практически встал, некоторые его работники решили заниматься производством самостоятельно. Потихоньку они уносили в мешках те крохи, что от производства еще осталось. Уносили кто - в ванную, кто - в гараж, кто - на дачу. Пусть крохи эти оказывались фактически отходами, а мешки были в дырочку.

Через некоторое время из этих дырочек начинали вырастать грибы. А сами же отходы представляли собой ни что иное, как солому. Грибы эти называют вешенки (дереворазрушающие из того же семейства, что и опята).

Инициатором выращивания вешенок в подвале Новосибирского элекровакуумного завода стал бывший заводской профорг Михаил Грицанов. В принципе, ничего особо выдающегося в его желании заняться грибоводством вовсе нет. Некоторое время назад мечта о выращивании в подвале шампиньонов владела даже работниками одного из крупнейших в Сибири музея имени Ленина. Случилось это, когда дело Ленина умерло , а музею пришлось выживать самостоятельно. Однако, шампиньоны - штука привередливая, требует высокой технологии и такого специального компоста, какой есть лишь в странах развитого капитализма. А Музею имени Ленина высокой урожайности шампиньонов не добиться даже в подвале.

Вешенки же в столь высокой материи, как специальный компост, не нуждаются. Растут они на соломе, кукурузных кочерыжках, шелухе гречки и прочем. И все, что им нужно - это стабильная температура (12-16 градусов), высокая влажность воздуха, постоянный полив и воздухообмен. Технология по выращиванию вешенок в мешках была разработана в Венгрии и адаптирована к местным условиям во Львове. В 1993 году в связи с конверсией новосибирский завод командировал во Львов на учебу своего представителя - и дело пошло.

Правда, отдельные недоброжелатели говорили, что и на глаз, и на зуб вешенки смахивают больше на сморчки, чем на опята. Но раскупались белотелые крепыши дружно и весело. Но их урожайность вскоре начала быстро падать.

Морально устаревшие мешки сперва продавали по дешевке заводчанам, потом стали просто их отдавать, потом выбрасывать - заводчане подбирали их сами и - на балконы, в гаражи и в ванные. Пусть грибов на отработанной соломе вырастет немного, но для души хватает.

Наконец, когда временное отключение на заводе электроэнергии добило грибное дело окончательно, заводском подвале провели субботник. Помещение было очищено от вешенок окончательно, а некоторые ударники стали обладателями такого количества грибных мешков, что долго одаривали потом ими всех своих знакомых.

Сам Михаил Грицанов был вынужден заняться коммерцией, но и с вешенками не расстается. «Позвоните в октябре, - посоветовал он автору. - Сейчас я ставлю эксперимент и заразил вешенками пень на даче. Хочу посмотреть - будет ли осенью урожай. Ведь в природе вешенки растут как раз на пнях, созревают весной и осенью. Но успехом у непросвещенных грибников почему-то не пользуются».

В последнее время в Новосибирске появились, правда, и другие желающие поставить выращивание вешенок в мешках на конвейер, но простым гражданам до этих мешков уже не добраться. Виной тому стали свиньи.

Выяснилось, что сама отработанная солома настолько пропитывается всяческими аминокислотами и минеральными солями, что успешно может использоваться для борьбы с каннибализмом у свиней (случается, что испытывающие белковый и минеральный голод свиньи иногда пожирают своих детей, с переходом же на питание такой обогащенной соломой свиньи оставляют поросят в покое).

Из поросячьего рая в тюремный ад

Значение этого последнего аспекта «мешкового» грибоводства чрезвычайно велико. Дело в том, что руководители большинства новосибирских предприятий, где грибами и не пахнет, предпочитают заниматься размножением классических просят - в подсобных помещениях.

В качестве едва ли не самого большого аса из всех новосибирских свиноводов-любителей прославился в свое время один из бывших руководителей городской тюрьмы. Свиньи в его бытность плодились в неволе, как кролики, и росли упитанными, то есть, дородными и довольными. Обстоятельства же изгнания поросячьего рая из тюремного ада выглядят порой весьма трагически.

Руководитель новосибирской тюрьмы чуть не отправил на небеса одного из заключенных, которых, обслуживая заветный участок подземного хозяйства, допустил однажды массовый падеж поросят. Начальник был просто безутешен. В результате бездарный свиновод попал в тяжелом состоянии в больницу, а сам офицер в одну из камер.

А психиатрия - в зеркале карпов

Переход новосибирской экономики к рынку привел не только к процветанию грибоводства на оборонном заводе и снижению уровня каннибализма у свиней, но и, увы, к полному краху карповодства в городской психиатрической больнице N4.

Разведением зеркальных карпов главный врач этой больницы - Иван Толпыга - занимался всерьез и долго.

Четвертая психиатрическая расположена в пригороде. Лет двадцать назад рядом с ней имелись лишь вонючие озерца - куда стекалась грязь от протекающей рядом речки Нырнистой.

В них-то Иван Семенович решил запустить взятых в ближайшем рыбсовхозе карповых мальков. Речку для этого дополнительно запрудили, соорудили шлюзы. Все укрепили, забетонировали. И принялись бороться с утками, гусями, которые тут же запрудили новенькие водоемы и принялись питаться мальками. Потом в прудах поселился прожорливый гольян. Однако, и он, и утки с гусями оказались лишь временными трудностями.

Вскоре пациенты «дома скорби» умиротворенно плавали уже по чистым прудам на надутых плотах и боролись с вредными для карпов водорослями, а также развозили рыбкам еду. Благодарные карпы, в свою очередь, служили диетической пищей пациентам. Плюс трудотерапия: кормить рыбок это тебе не конверты клеить.

В общем, стараниями главврача все обитатели «дома скорби» становились вскоре упитанными и довольными. А что до карпов, то некоторые из них вообще достигали пятикилограммового веса. В плане благоустроенности новосибирская больница выглядела среди заведений советской психиатрии вообще как оазис процветающего капитализма. По ряду отзывов в ней даже и больницей не пахло.

Про карпов все же трудящиеся как-то пронюхали и - «я проклял тот день, когда решил заняться карповодством», - сказал мне Иван Семенович.

Поначалу на чистых больничных прудах стали появляться лишь отдельные личности с удочкой. Когда персонал больницы начинал их стыдить, удалялись, но вскоре народ как-то раскрепостился и повалил в психбольницу толпами, и уже не с удочками, а с сетями. И с кое-чем пострашней. Браконьеры глушили карпов, пугали больных. Протестовавшего Ивана Семеновича называли удельным князем и даже стреляли в него из неустановленного оружия. А в распоряжении осажденного главврача имелись только санитары.

Главврач начал жаловаться милиции, требуя взять больницу под особую охрану. Милиция же ответила главврачу, что рада бы помочь, но, к сожалению, не может - вынуждена ловить убийц. А сама, между тем, ловила и карпов. Вернее, кое-кто из ее работников кое-где порой сетями.

В общем, когда из озер спустили воду Иван Семенович был хоть и расстроен, но и в то же время рад. По иронии судьбы произошел сей спуск как раз в связи с ловлей милицией одного убийцы. Тот взял и утопил в озерах расчлененные трупы двух убитых им женщин (впоследствии выяснилось, что убийца этот был психически больной, но не из числа лечившихся в больнице N4).

Убитых в итоге опознали, а убийцу поймали. Но карпов было уже не вернуть, потому как и рыбсовхоз, поставлявших карповых в озерах мальков, к тому времени уже захирел.

---

По этой теме читайте также: