Любая работа начинается с заголовка. Придумать удачный заголовок непросто. С одной стороны, он должен быть информативен, с другой — содержать в себе некоторое обобщение. /56/ Необходимо, чтобы заголовок привлекал внимание, но при этом не был чрезмерно эффектен. Всегда следует помнить, что научный труд — не художественное произведение. Читатель, взяв в руки научную книгу, должен по заголовку составить общее представление о том, какая проблема является в ней предметом анализа. Удачный заголовок — если не половина успеха работы, то, во всяком случае, заметная его доля. В качестве классических примеров правильных, соответствующих требованиям науки, заголовков можно привести следующие: «Рассуждение о методе» Декарта, «Наука логики» Гегеля, «Капитал» Маркса, «Империализм, как высшая стадия капитализма» Ленина. Любой может без труда назвать еще десятки удачных заголовков, однако вряд ли кто-то сумеет предложить универсальный рецепт их создания. Но можно на конкретных примерах показать, каких ошибок следует избегать.
Разберем с этой точки зрения обе части дилогии. Итак, возьмем первую монографию (Д1). Она озаглавлена, напомним, так: «Власть и властные отношения в символическом пространстве осваиваемого региона». Здесь содержится ошибка. Она настолько очевидна, что мы просто теряемся в догадках: почему она не была замечена при редактировании? Попробуйте произнести название монографии в быстром темпе. Сомневаюсь, что у вас это получится. Дело в том, что слово «осваиваемый», да еще в родительном падеже, относится к числу тех, которые нелегко произнести. Русский язык, конечно, — великое творение культуры, он богат, гибок и выразителен, и нет таких слов, чтобы в полной мере воздать хвалу его достоинствам, но и ему свойственны недостатки. Некоторые слова и словосочетания неблагозвучны или труднопроизносимы, и их следует избегать. Словосочетание «пространство осваиваемого региона» относится как раз к числу тех, что трудно произнести. Можно было бы предложить такой заголовок: «Формирование властных отношений в процессе освоения нового региона».
Согласитесь, название в такой редакции было бы гораздо удачней того, что придумано автором.
Итак, в заголовке первой книги, образующей дилогию Г.Э. Говорухина, содержится один недостаток: этот заголовок труднопроизносим. Но в нем нет, по крайней мере, претенциозности. Другое дело — заголовок второй части дилогии (Д2). Первая часть заголовка звучит просто эпически: «Власть политики. Власть пространства». А потом следует /57/
скромное добавление: «Принципы формирования регионального управления на Дальнем Востоке». Автор упустил из виду, что понятия «Дальний Восток» и «Дальний Восток России» не тождественны. Дело в том, что для Запада Дальний Восток — это Китай, Япония, Корея, Вьетнам, Таиланд и другие близлежащие страны. А то, что мы привычно называем Дальним Востоком, для Запада — часть Сибири. Впрочем, указанный изъян легко исправим добавлением к заголовку всего одного слова. В новой редакции получается: «Принципы формирования регионального управления на Дальнем Востоке России». В таком случае эта часть заголовка в полной мере соответствовала бы требованиям. Она сконструирована по апробированному в тысячах монографий образцу: максимально кратко зафиксирован предмет исследования. Читатель, роясь в книжных каталогах, сразу поймет, о чем идет речь, и сделает вывод, стоит ли эту книгу заказать. Но вот первая часть названия поставит его в тупик. Что такое власть политики? Политика — это определенный вид власти. Каким таким сверхъестественным образом она оказывается субъектом власти? Если соскрести с выражения «власть политики» шелуху, то мы обнаружим, что оно фактически тождественно выражению «власть власти». Но тогда давайте уж будем последовательны и станем говорить о силе силы, слабости слабости, мощности мощи, величине величины, остроте остроты и т.п. Далеко же мы зайдем, если встанем на путь такого словесного творчества! Выражение «власть политики» не обладает никаким реальным смыслом, оно представляет собой типичный пример рекламной наживки, единственное назначение которой — намекнуть на некую теоретическую глубину, что якобы скрывается под обложкой. Тот, кто клюнет на эту приманку, будет разочарован.
Изучайте монографию хоть с лупой, хоть под микроскопом, никакого анализа власти политики вы не найдете. Нет определения понятия «власть политики», обсуждения существующих концепций (за полным их отсутствием), классификации видов «власти политики» — то есть всего того, что должно быть в научном исследовании. В первой главе речь идет об эволюции понятия власти в европейской общественно-политической мысли, вторая называется «Символическое пространство сквозь призму формирования властных отношений», третья — «История формирования проточной культуры». И это всё! Рассмотрев текст «сквозь призму формирования» концепции Г.Э. Говорухина, вы не обнаружите /58/ в нем и намека на рассмотрение «власти политики». Это служит убедительным доказательством того, что перед нами — фантом, порожденный чрезмерно богатым воображением автора. (Или отсутствием воображения — тут можно дискутировать.)
Второй элемент первой части заголовка — тоже словесный фантом. В самом деле, какой реальный смысл может иметь выражение «власть пространства»? Пространство — объективная данность, форма бытия материи. Оно не обладает субъектностью и не имеет, соответственно, воли заставить людей поступать определенным образом. Мы погружены в пространство точно так же, как погружены в него все объекты материального мира. В этом смысле нет никакой разницы между мыслителем, сочиняющим неудобочитаемые тексты, и стулом, на котором этот мыслитель восседает в момент творческого вдохновения. На этот тезис возможен такой контраргумент: выражение «власть пространства» необходимо понимать как метафору. Извините, но если это метафора, то она крайне неудачна. Пространство — всеобщее условие бытия вещей, равно как и существования людей. Оно безразлично к свойствам объектов и живых существ и по этой причине не может оказать избирательного воздействия на что бы то ни было и на кого бы то ни было. А власть — это такое отношение, которое имплицитно содержит в себе момент ограниченности. Робинзон властвовал над Пятницей, но его власть уже не распространялась на команду судна, которое причалило к острову, где провел долгие годы герой романа Даниэля Дефо. И потому человек, интуитивно чувствующий материю слова (то есть просто грамотный человек), никогда не согрешит созданием словесных уродцев наподобие «власти пространства». Грамотный человек понимает, что не всякие слова, поставленные в определенном порядке, образуют осмысленные выражения. Возьмем, например, словосочетание «синус интеграла». Грамматически оно безупречно, но семантически пусто. То же — «власть пространства». Как ни трудитесь, вы не сможете найти такой контекст, в котором оно имело бы реальный смысл.
Разумеется, о власти пространства во второй части эпохальной (если судить по объему) дилогии Г.Э. Говорухина, не говорится ни слова. Это и понятно. Нелегко писать о том, чего нет и не может быть в действительности.
В свое оправдание Г.Э. Говорухин может привести следующий аргумент: он не сам придумал «власть пространства», /59/
а позаимствовал у Д.Н.Замятина[9]. В таком случае, во-первых, сразу же возникает непростой вопрос об интеллектуальной собственности. А с Д.Н. Замятиным это согласовано? Есть письменное разрешение на использование его интеллектуальной собственности Г.Э. Говорухиным? Во-вторых, от того, что неудачное название позаимствовано, оно не становится удачным.
Автор, добросовестно стремящийся довести до сведения читателей результаты своих научных изысканий, не станет вставать на ходули, не станет заявлять в заголовке претензию, которая никак не реализуется в тексте. Добросовестный автор, даже если результаты его исследований неверны по существу, заслуживает уважения, ибо его творчество соответствует канонам научного творчества. (Заблуждения научному прогрессу не помеха, они — естественный и закономерный момент развития науки.) Настоящий ученый не хочет казаться, он желает быть. Его интересует истина, а не то впечатление, которое он производит на окружающих[10]. Когда человек прихорашивается перед публикой, старается всячески ей понравиться, облачает свои тексты в пестрый словесный наряд и вообще всеми возможными способами пытается очаровать читателя, то это верный признак научной несостоятельности. Если автор хочет казаться, а не быть, то он в науке — человек случайный. Наука — не шоу-бизнес, а бескорыстное искание истины.
Начинающему ученому следует запомнить еще одно. Всякий текст — и научный в этом смысле не исключение — раскрывает характер автора. И чем текст по объему больше, тем объективней свидетельство. Глубину невозможно сымитировать, умным нельзя притвориться. Поэтому не следует стараться казаться умней, чем ты есть на самом деле. Пускание пыли в глаза — крайне рискованная тактика. Рано или поздно люди разберутся, кто есть кто, и тогда последует неизбежное разоблачение. Хотите превратиться в посмешище — тогда вставайте на ходули, оглушайте публику звоном новых терминов, поражайте экзотическими понятиями. Ну, а если у вас нет такого желания, то читайте дилогию Г.Э. Говорухина и делайте соответствующие выводы. /60/
Примечания
Предыдущая |
Содержание |
Следующая
