Восстание началось
5 августа началось наступление чехословаков и Народной армии Комуча на Казань. Вечером следующего дня в одной из усадьб Заречной части города правление «Союза фронтовиков» единодушно решило начать восстание, пока не стало поздно. Однако оно тут же подверглось облаве милиционеров и чекистов, прочёсывающих улицы в поисках подпольщиков. Заговорщики успели разбежаться, и большевикам удалось задержать только двоих из них. Роковой же для большевиков стала ночь с 6 на 7 августа.
Поздней ночью военный комиссар Ижевска Лихвинцев получил телеграммы о падении Казани и решил, не откладывая на утро, чтобы подчеркнуть всю важность момента, объявить призыв добровольцев. Большевики в 3 часа ночи дали заводской гудок, созывая рабочих на митинг на Михайловской площади. Здесь Холмогоров при свете факелов, которые держали конные патрули, огласил приказ о том, что власть переходит к Военно-революционному штабу из трёх лиц во главе с ним, и что на фронт в индивидуальном порядке могут идти добровольцы, с обеда же предполагается начать мобилизацию молодых возрастов и всех, прибывших с фронта. Выступили также другие большевики: Рогалёв, Жечев, Фокин. На организованном митинге в армию вступило 300 человек, которые тут же были отправлены на фронт[1].
Именно эти события дали повод подпольщикам выступить. Правление «Союза фронтовиков» после совещания решило выставить свои требования и получить оружие для начала мятежа.
Явившаяся в здание Совета делегация выставила Военно-революционному штабу свои требования: мобилизовать членов «Союза» не индивидуально, а коллективно; мобилизация всех возрастов; немедленная выдача всех видов оружия и полноценного снабжения; обеспечение семей «фронтовиков»; организация из «фронтовиков» самостоятельных частей на фронте и т.д. На требование выдать оружие и отправить коллективно их на фронт большевики ответили: «Ваше желание, товарищи, приветствуем. Вагоны ждут. Садитесь, на ст. Агрыз получите вооружение и обмундирование»[2].
Это, однако, не входило в планы фронтовиков. Проблема осложнялась тем, что рядовые члены «Союза» также не знали о планах своих руководителей. Срочно требовалось объяснение, почему фронтовики не могут покинуть город.
Выход был найден. Большевиков обвинили в том, что они хотят вероломно погубить безоружных фронтовиков, и правление «Союза» ультимативно потребовало себе оружие. Понимая, что такое заявление вызвано явно не горячим желанием защитить революцию, большевики потребовали от «фронтовиков» либо призываться индивидуально, либо коллективно, но в таком случае вооружение они получат только на фронте. В ответ «фронтовики» открыли митинг на Михайловской площади, и большевики, арестовав ряд собравшихся, его разогнали. Это дало повод заговорщикам развить бурную агитацию в мастерских и цехах завода: они обвиняли большевиков в том, что те не доверяют «старым солдатам», что они «агенты Германии», обвиняли их в продразверстке, произволе, расправе над народом, измене своим лозунгам и т.д. Звучали и требования отпустить арестованных. Всё это сильно взбудоражило рабочих.
Утром 8 августа, чтобы показать свою силу, «фронтовики» провели демонстрацию: марширующей колонной они прошли по улицам, подойдя к зданию Совета. Увидев, что ситуация окончательно выходит из-под контроля, большевики начали советоваться, что делать. Большинство склонялось к тому, чтобы попытаться переубедить собравшихся. Лишь один человек (возможно, прибывший из Казани В.А. Матвеев) предлагал противопоставить выступлениям фронтовиков пулемёты. Однако в той обстановке решиться на такой шаг было бы опрометчиво.
Открыв митинг, большевики попытались выступить, но их освистывали, а делегатов от оппозиции встречали с восторгом. После бурного митинга «фронтовики» перешли через заводскую плотину в Заречную часть города к Угольным заводским воротам.
Они дали гудок и, собрав рабочих, начали агитацию. Митинг открыл председатель «Союза фронтовиков» Солдатов, за ним выступили представители эсеро-меньшевистской оппозиции. Примечательно, что они обвиняли большевиков в том, что те противопоставили себя власти Советов! Этот момент в выступлении очень важен. Он показывает, что именно лозунг советской власти помог эсерам окончательно перетянуть на свою сторону колеблющихся рабочих и заполучить тем самым определённую опору в массах. Тем не менее, хотя заговорщики открыто поставили вопрос — свергнуть большевиков насильственно или начать переговоры, масса рабочих поначалу склонялась к мирному пути решения конфликта[3]. Но их намерениям было не суждено осуществиться.
Большевики, узнав о митинге, послали туда отряд из трёх конных милиционеров. Это и стало переломным моментом. Увидев появившийся отряд, выступавшие делегаты натравили на него участников митинга. Взбудораженная выступлениями толпа набросилась на верховых и начала их избивать. Начальник милиции Большаков открыл огонь в воздух и вместе с одним милиционером ускакал. Третьего толпа стащила с лошади, избила до смерти и бросила в городской пруд[4]. Толпа бросилась в поверочные мастерские, где хранилось оружие для пристрелки. Мгновенно нейтрализовав охрану, восставшие завладели хранящимися там винтовками и патронами. Началось восстание.
Одновременно митинг был проведен у чугунолитейной мастерской. Вскоре туда подошли с винтовками «фронтовики». Вооружённые рабочие и «фронтовики» окружили здание завода, и большевикам ничего не оставалось, как уйти в Нагорную часть города, где было спешно организовано сопротивление. Большевики разобрали имеющееся оружие, в окне торцовой стены Совета, обращённой к плотине, поставили пулемёт, также устанавливались пулемёты и в других зданиях города, являющихся удачными огневыми точками. Спешно была отозвана часть недавно мобилизованных, которая находилась на пристани Гольяны. Пока офицеры-«фронтовики» поспешно организовывали из имеющихся людей взводы и роты, на берегу заводского пруда были раскинуты цепи красноармейцев, которые ружейным и пулемётным огнём отбивали попытки восставших перебраться через плотину и Долгий мост. У последних же был острый недостаток патронов. Бои затягивались. Тем временем большая часть рабочих, неожиданно втянутых в конфликт, стремилась избежать активного участия в событиях. Пытавшихся выйти из зоны обстрела в Заречной части города рабочих «фронтовики» насильственно заставили оставаться в мастерских, для чего заперли ворота — видимо, на тот случай, если кто-то из них захочет перейти к большевикам. Перестрелки продолжались до вечера.
И тут снова проявились настроения значительной массы рабочих. Не желая очередных потрясений, они созвали на заводе митинг и предложили вступить «Союзу фронтовиков» в переговоры с большевиками о совместном прекращении борьбы. В Совет рабочие направили делегацию в составе лаборанта-меньшевика Попцова и эсера Юминова. Большевики согласились с требованиями и потребовали в ответ, чтобы «фронтовики» сложили оружие[5].
Понимая, что момент вот-вот будет упущен, офицеры-фронтовики пошли на срыв переговоров. Среди рабочих и рядовых фронтовиков начал распространяться странный слух о якобы «подслушанном телефонном разговоре» большевиков, из которого следовало, что восставших ждут кары. В момент переговоров началось продвижение по Долгому мосту отряда гимназистов, что спровоцировало возобновление перестрелки. В результате этой провокации переговоры были сорваны.
Узнав, что на станции Гольяны находятся готовившиеся к отправке 240 000 патронов, восставшие быстро организовывали отряд для доставки боеприпасов. Патроны привезли весьма вовремя. К ночи повстанцы переправились по мосту через реку Иж и обходным путём начали продвижение по Страстной и Красной улице. Большевики отошли к Михайловской площади по линии болваночного склада, ложевой мастерской и порохового погреба. Погреб большевик Холмогоров пытался взорвать, но был убит. Тогда к погребу подбежали Матвеев и Сошников, но двери оказались заперты, и в результате по окончании боя ижевцам достались около 2 млн патронов, 12 ящиков гранат, 11 пулемётов и несколько пудов пороха. Стало понятно, что город не удержать, и большевики начали отступление, переросшее в беспорядочное бегство. Их спешно вылавливали отряды восставших с белыми повязками на рукавах и на головных уборах.
Во время мятежа И.Д. Пастухов с братом под угрозой револьверов отняли у администрации 12,5 млн рублей из городской казны и вынесли их из города. При поимке при Пастухове нашли всего 1600 рублей, как оказалось, деньги он отдал убитому Холмогорову, при котором было найдено 38 тыс. Остальное в виде золота было вывезено на подводах и спрятано в местных лесах, а часть — тысячными ассигнациями — роздали уходящим из города.
Большевики начали спасаться, разбегаясь в разные стороны. Военком Лихвинцев скрывался некоторое время в полуподвале на Овчинниковой улице, но вскоре был найден. Большевик Мельников пробрался в с. Кекуши Мамадышского уезда, но был схвачен объездчиком Шушковым с лесником Ложкиным. Трагично сложилась и судьба лидера ижевских большевиков Ивана Пастухова. Раздав деньги убегающим из Ижевска товарищам, он ушел в Воложку — лес на северо-востоке города, договорившись встретиться с товарищами Рогалевым и Фокиным и своим братом в условленном месте. Они пришли на встречу, но случайно попали в руки отряда восставших. Рогалев, принявший отряд за своих, оказался в плену, Фокин был убит выстрелом, а Пастухов сумел сбежать в лес.
Не встретивший товарищей Иван Пастухов решил пробраться на правый берег пруда. Придя в сторожку 37-летнего лесника И.И. Мельникова, он отдохнул, подкрепился и условился, что ему помогут переправиться на другую сторону. Лесник, однако, жестоко обманул Пастухова. Он действительно переправил его на другой берег, но тут же сообщил об этом объездчику Шушкову, который вместе с лесником Ложкиным быстро поймали беглеца. Пастухов был заключён в арестное помещение, а позднее переведён в подвал дома фабриканта Березина.
Единственным человеком, попытавшимся оказать сопротивление восстанию, был молодой большевик, бывший председатель ЧК Ижевска Иван Бабушкин, который вместе с группкой собравшихся начал отходить к Каме. Около двух часов ночи спасающиеся бегством пришли в д. Ярушки и после короткой остановки двинулись к Завьялову. На ст. Барашки Бабушкин позвонил на ст. Гольяны и срочно затребовал паровоз, чтобы с людьми переехать на Каму. Но телефонная сеть была под контролем восставших, и таким образом Бабушкин, сам того не зная, выдал себя. На станцию ижевцами было срочно послано три платформы с вооружёнными солдатами. Но они не смогли захватить спасшихся врасплох. Тем не менее, в неравном бою большевики были разбиты. 15 человек во главе с Бабушкиным бежали под прикрытием ржаного поля к лесу у р. Динтем, остальные во главе с большевиком Сошниковым были взяты в плен. Бабушкин пробрался на ст. Агрыз, где спешно набрал 40 добровольцев-рабочих и 11 августа выехал в Ижевск на бронированной платформе с пулёметом. В тот же день начальник станции Агрыз прислал в Ижевск сообщение о продвижении советского отряда, против которого выступил лично Федичкин. В современной литературе многократно цитировались его воспоминания об этом эпизоде.
«По прочтении этой телеграммы фронтовикам полковник Федичкин сформировал отряд из 300 человек и тотчас же выступил с ними пешком по линии железной дороги навстречу противнику. Пройдя по линии железной дороги пять верст от Ижевска, ижевцы увидели впереди себя едущий навстречу им поезд красных.
Они моментально рассыпались в цепь и быстрым движением своих флангов охватили поезд с красными с обеих сторон. Затем залегли в высокой и зеленой траве. Большевики пытались было высаживаться из вагонов, но падали убитыми у дверей вагонов. Ижевцы, не желая напрасно расстреливать их в вагонах, предложили красным сдаться. Красные охотно согласились и сдались ижевцам. Их было всего 360. Двадцать были молодые ижевцы, по глупости попавшие в ряды Красной армии. Теперь они радовались, что попали к себе домой в плен».
Федичкин сильно приукрасил свои подвиги. Штурмовав поезд, фронтовики захватили 20 человек пленными, включая Бабушкина, и поместили их под заводскую башню, превращённую в тюрьму. Бабушкин вскоре был расстрелян[6].
Взятие Воткинска развивалось аналогично. Однако тут стоит отметить, что если в Ижевске восстание родилось «внутри» города, то в Воткинске восстание утвердилось «внешним» образом — то есть, из самого Ижевска. Участник воткинского восстания С. Лотков писал о секретности готовившегося мятежа, что об этом «до последнего дня об этом знала только тайная пятёрка Совета фронтовиков... Никто из рабочих не знал, что завтра раздадутся оружейные залпы и завод освободится от ненавистного совдепа». Он же подробно рассказывал о ходе восстания.
В самый день мятежа в Ижевске туда были направлены местные заговорщики, в том числе и члены воткинского «Союза фронтовиков» Непряхин, Разживин и Петров, с просьбой о присылке оружия — у «Союза» были только револьверы[7]. Ижевцы пообещали направить отряд в 250 человек, причём каждый должен был нести по две винтовки. В Воткинск была направлена 15-я рота прапорщика Ермакова при одном орудии под командованием поручика Островского. По различным данным, сформированный в итоге отряд составлял от 250 до 350 человек — очевидец Луппов, например, говорил об отряде в 200-250 человек.
Вернувшиеся в Воткинск Непряхин и Разживин сообщили о решении ижевцев «Союзу», который начал переговоры с находящимися в городе офицерами — часть из них согласилась примкнуть к мятежу. Был проработан план захвата города.
Узнав о восстании, воткинские большевики приняли чрезвычайные меры. Они послали в Ижевск отряд в 180 человек, который, однако, был разбит. 12 августа Воткинский Исполком ввёл военное положение, утвердил военный штаб и вооружил членов партии. 14-го были посланы на разведку 4 коммуниста, которые за день до прихода ижевцев предупредили партком о продвижении отряда. Семеро дежуривших коммунистов во главе с Назаровым спешно разослали патрули, заставы, выставили пулемёты.
Утром 17 августа воткинские заговорщики заняли позиции, но ижевцы запаздывали. Из Воткинска к ним вышел отряд «фронтовиков» под командованием Корякина в составе 180 человек. По воспоминаниям воткинцев, прошедший 60 вёрст через лес ижевский отряд повернул назад у д. Кукуи, так как «забыл пулемёт». Встретившие его воткинцы уговорили продолжить наступление. В результате ранним утром отряд подошёл к Воткинску с двух-трёхчасовым опозданием, и большевики успели организовать сопротивление. А так бы, как сожалели воткинцы в воспоминаниях, «...ни одному бы из воткинских комиссаров, ни одному красноармейцу было не убежать»[8].
Саму картину боя по сохранившимся свидетельствам составить трудно. Вероятно, большевики, сплотив небольшое ядро вооружённых, смогли организовать сопротивление, но после 3-часового боя были разбиты и, лавируя по улицам, отошли из города в лес на Дебёсы[9]. Одновременно повстанцы вошли в город по улицам и спешно сформировали из добровольцев Воткинска две роты под командованием двух бывших офицеров — поручика Наугольных и штабс-капитана Мудрынина. Руководство Воткинского Совета успело спастись на пароходе, скрывшемся за Шарканским мысом заводского пруда — преследовать его взялся отряд Мудрынина. Ижевцы и воткинцы легко заняли здание Штаба и Совета с оружием, казначейство, почту, заводоуправление и другие учреждения. Убито было, по словам Лоткова, до двух десятков красных, воткинец Луппов же упоминает «по слухам» о семи. По сообщению «Ижевского защитника» от 23 августа, всего в боях в Ижевске и Воткинске было захвачено 300 большевиков и красноармейцев, повстанцам досталось 4 пулемёта, 400 винтовок и несколько тысяч патронов, не считая боеприпасов в пороховом погребе. Примерно в 11 часов в Воткинске состоялся митинг победителей, на котором собравшиеся вооружённые повстанцы выбрали комендантом города секретаря заводоуправления — Г. Юрьева[10].
Однако в Воткинск восставшие пришли уже совсем под другими лозунгами, не под теми, за которые они агитировали в памятный день 8 августа у заводских ворот... Как же это произошло?
Примечания
Предыдущая |
Содержание |
Следующая
