Власть… Советам?
В исторической литературе неоднократно подчеркивалось, что восстание в Ижевске было проведено под лозунгом «Власть — Советам!». На основании этого делался вывод о том, что ижевские повстанцы — сила ни в коей мере не враждебная красным, или даже «другие» красные, продолжающие по-своему дело революции. Как мы уже видели, идея Советской власти действительно пользовалась популярностью среди многих рабочих. Лозунг советской власти был использован коалицией подпольщиков для привлечения масс к перевороту и обеспечил если не сочувствие, то нейтралитет основной рабочей массы. Однако это не означало, что лидеры восстания действительно являются поборниками системы Советов — лозунг был ими выдвинут для прихода к власти. И если большевики уже через несколько месяцев своего пребывания у власти начали ограничивать власть Советов и насильственно ставить их под свой контроль, то в Ижевске, несмотря на лозунги, власть Советов не устояла и недели.
Сразу после завершения восстания власть перешла к Совету старого состава, разогнанному большевиками, в котором прочные позиции занимали эсеры и меньшевики. В президиум были включены в основном эсеры и меньшевики: меньшевик Выгдорович; председателем — влиятельный ижевский меньшевик Б.Н. Куценко (впоследствии он был заменён П. Михайловым); товарищем председателя — хлеботорговец Тюлькин; начальником канцелярии — Салтыков, а секретарями — «представители общественности» Санников и Горев. Первый, Санников, как утверждал современник Н. Сапожников, личность, ижевцам неизвестная, второй — сын местного торговца, формально меньшевик, а «фактически кадет». Также в президиум вошёл как делегат Учредительного собрания от Вятской губернии эсер Бузанов, выходец из рабочей среды, коренной ижевец. Причём включение последнего произошло по договорённости со штабом «фронтовиков». Председатель «Союза фронтовиков» Солдатов, конечно, тоже вошёл в исполком[1].
Свою долю власти также получили военные. Уже 9 августа для организации сил в период восстания появился Революционный Военный Штаб, в котором сосредоточилась вся военная власть, а значит, власть «фронтовиков». Решения Штаба должны были утверждаться Исполкомом, а решения Исполкома — Штабом. Таким образом военная и гражданская власть пришли к единству.
23 августа Исполкомом было объявлено, что с 17 августа военное положение с города снято, ввиду чего все обыски и аресты проводятся только по ордеру начальника милиции. Старые ордера на оружие было приказано немедленно сдать, а уголовников выдать народным судьям. Это пришлось сделать, потому что «до сведения Штаба армии дошло, что в г. Ижевске происходили самочинные обыски и аресты, а также производятся обыски у семейств заключённых». В объявлении есть примечательная фраза: «Такой случай был с Командующим Армией, который в это время спасал Ижевск от гибели на фронте».
Однако уже 26 августа «ввиду того, что в городе Ижевске тёмными личностями распространяются ложные слухи с целью посеять раскол в населении», в городе военное положение было восстановлено. Митинги и собрания без разрешения властей были запрещены, передвижения с 9 вечера до 4 утра прекращены, за агитацию против Учредительного собрания и «существующего в Ижевске распорядка» грозились карать «по законам военного времени»[2].
Через несколько дней власти объявили перевыборы. Разумеется, лидеры коалиции не допустили к выборам большевиков, максималистов и даже анархистов. Однако вскоре после установления связи с Казанью и Самарским Комучем руководители восстания без шума свернули лозунг «советской власти» и вернулись к идее «Учредительного собрания».
Еще в дни формирования Совета лидеры Штаба «фронтовиков» — полковник А.А. Власов и Н.Я. Цыганов — говорили с Бузановым о создании твердой власти, предлагая ему взять на себя единоличную власть как делегату Учредительного собрания от Вятской губернии, либо установить Комуч, как в Самаре. Бузанов отказался от единоличной диктатуры, но второй вариант пообещал рассмотреть на заседании эсеровского горкома. Оно, впрочем, не состоялось, но Бузанов переговорил с отдельными членами комитета, которые поддержали идею[3]. С этим были согласны и другие правые социалисты. По воспоминаниям Евсеева, вскоре после захвата Воткинска председатель Воткинского Совета Корякин сказал ему, что местная организация эсеров настаивает на создании комитета членов Учредительного собрания[4].
17 августа, когда ижевский отряд уже входил в Воткинск, Ижевский Совет официально передал власть Прикамскому комитету членов Учредительного собрания (ПРИКОМУЧ). Объявлялось, что этот Комуч является частью Самарского Комуча, власть которого распространяется на всю территорию России, и все органы должны ему подчиняться. Одновременно при ПРИКОМУЧе образовалось агитационно-просветительское бюро, которое занялось пропагандой идей восстания. Официальным органом правительства стала газета «Ижевский защитник». Такими же изданиями стали «Воткинская жизнь» и сарапульское «Прикамье».
Правительство объявило о верности идеям Учредительного собрания, Февральской революции и народовластия. Лидеры-эсеры заявили, что «Совет считается только классовой рабочей организацией, а не органом верховной власти»[5]. Так Советы были лишены функций управления, и их роль свелась к общерабочим организациям наподобие профсоюзов. Оставался, правда, ещё Исполком, но он полностью контролировался эсерами и меньшевиками.
Тем любопытнее факт, что в Воткинске установление власти Комуча произошло при обращении к массам 18 августа на специально созванном собрании горожан. На нём всячески подчёркивался нелегитимный, насильственный характер установления Советской власти, утверждалось, что основная масса восстаний против большевиков проходила в защиту Учредительного собрания, шла агитация за Самарский Комуч.
В итоге резолюция собрания действительно признала власть Самарского и Прикамского Комитетов и чётко указала: «Власть Советов кончилась»[6]. Таким образом, жители Воткинска, хоть и под определённым давлением Воткинского Штаба фронтовиков, поддержали свёртывание власти Советов. Видимо, это связано с их ещё большей «беспартийностью», отсталостью и укрепившимся традиционализмом, чем у ижевцев; для воткинских рабочих власть Советов не играла серьёзной роли. Совет в Воткинске, тем не менее, тоже остался, но его решения должны были быть подписаны в Штабе. Таким образом, в Воткинске военная власть имел даже большее значение, чем в «колыбели» мятежа — Ижевске.
Своя, особая специфика существовала и в Сарапуле. 2 сентября в занятом городе собралась возобновлённая городская дума. На собрании выступил П.П. Михайлов, приехавший из Ижевска — позже он стал уполномоченным ПРИКОМУЧа[7]. По его предложению, власть временно перешла городской управе (главой которой он и стал). Управа ведала финансами Народной армии, которые должны были предоставляться военным по первому требованию штаба. Для сбора денег создавалась финансовая комиссия в составе двух гласных от думы (К.Г. Солов и Г.Е. Куликов), председателя Сарапульской уездной земской управы (С.Ф. Ермолин) и двух представителей от Центрального рабочего комитета (ЦРК) Сарапула[8]. Последнее, по всей видимости, было связано с тем, что организации рабочих-кустарей, заражённых радикальными революционными идеями, играли в городе большую роль, и ещё при большевиках часто с ними конфликтовали. Поэтому не считаться с ними было невозможно. Трое представителей ЦРК наравне с делегатом от Штаба армии и тремя юристами вошли даже в следственную комиссию Сарапула — основной репрессивный орган в крае[9].
На этом деятельность ПРИКОМУЧа в области организации власти не кончилась. 9 сентября во внутренней политике восставших произошло важное событие. В этот день вышло постановление ПРИКОМУЧа №4, которое теперь впрямую объявило, что «власть Советов и их комитетов упраздняется». Сами Советы были сохранены, но окончательно утратили свою роль, выполняя лишь функцию рабоче-крестьянского представительства. В противовес Советам и в дополнение к Комучу был воссоздан такой дореволюционный институт как городское и сельское самоуправление. Всячески подчёркивалось, что работники Советов должны передать свои функции земствам и управам. Представительство в них устанавливалось в соответствии «с положениями Временного правительства о земском и городском самоуправлении»: по четыреххвостке — всеобщие, прямые, равные, тайные выборы. Специально для облегчения введения этих институтов в Ижевске последний объявлялся городом — до этого он официально именовался «заводом». Положения были осуществлены сразу после опубликования[10]. Было также объявлено о том, что органы местного самоуправления собираются в старом составе, выбранном до роспуска их большевиками. Предполагалось, что это будет временно, до новых перевыборов. Они, впрочем, всё равно не состоялись[11].
Однако «общедемократический» характер новой власти начал уступать место всё более крепнущим предпосылкам единоличной диктатуры. К началу сентября формируется так называемая «верховная четвёрка»: В.И. Бузанов, А.Д. Корякин, К.С. Шулаков и Н.И. Евсеев.
ПРИКОМУЧ был сформирован после состоявшегося в конце августа в Воткинске совещания трёх членов Учредительного собрания — Бузанова, Евсеева и Корякина, на котором и был решён вопрос о создании этой структуры[12]. Председателем был избран Н. Евсеев. Происходил он из удмуртских крестьян и был деятелем кооперации Шарканской волости. В ПСР он вступил в 1904 г., через два года был сослан в Нарымский край, где вскоре вышел из партии и начал работать в кооперации. Вскоре он вернулся домой. В 1913 г. Евсеев был арестован за распространение в Воткинске революционных листовок, но освобождён за неимением улик. Февральская революция вновь побудила его заняться активной политической деятельностью — он быстро стал членом Вятского губкома ПСР. Лидер ижевских эсеров В.И. Бузанов родился в 1885 г. на Ижевском заводе, на котором был сначала рабочим, а после письмоводителем. К революционному движению он примкнул в 1905 г. и вскоре стал эсером. В 1907 г. он был арестован и провёл несколько месяцев в крепости, а в 1909 г. выслан пожизненно в Иркутскую губернию. Из ссылки он сбежал через три года и поселился во Франции, зарабатывая слесарничеством. Вернувшись в Россию в июне 1917 г., он быстро стал лидером ижевских эсеров.
Классическим профессиональным революционером был и А.Д. Корякин. В отличие от коллег, он родился не в Вятской губернии, а в Соликамском уезде Пермской губернии, тоже, впрочем, располагавшемся в Прикамье. В Учредительное собрание он избирался от Вологодского округа. Его подпольный стаж был более весом — в эсеровскую партию он вошёл ещё в 1903 г. Через год он вступил в РСДРП, тогда же впервые был арестован. Работал некоторое время на КВЖД, где пытался организовать забастовку, за что был выслан в административном порядке в 1911 г. В 1918 г. по поручению ЦК ПСР он руководил антибольшевистской работой в Мотовилихе, откуда был вынужден переехать в Воткинск, возглавив здешнее отделение эсеров. Как видим, все трое членов Комитета были профессиональными революционерами «из низов» и, что немаловажно, местными уроженцами.
ПРИКОМУЧ переехал в Ижевск, где 28 августа принял власть от Совета. Вскоре к нему примкнул и К. Шулаков, прибывший с юга губернии после разгрома местного Степановского мятежа. Шулаков был земским учителем, а после агрономом, эсером с 1905 г., высланным за крестьянские волнения. В 1917 г. он был помощником комиссара Временного правительства Малмыжского уезда. Совместно с эсером Виноградовым он организовывал восстание крестьян в малмыжском селе Сюмси, откуда был вынужден сбежать. Вскоре после разгрома местных восстаний он перебрался в Ижевск[13].
После того, как 23 сентября в Уфе Комуч был заменён Директорией, «четвёрка» автоматически стала её представителями — Н.И. Евсеев становится уполномоченным Директории, а остальные трое его помощниками. Уполномоченными лично Евсеева становятся и все остальные уполномоченные ПРИКОМУЧа в городах и сёлах[14]. Институт этот полностью повторял институт правительственных комиссаров периода Временного правительства.
ПРИКОМУЧ разделялся на отделы — каждый член комитета занимался своим родом деятельности. Отделы были учреждены: военный, юридический, агитационный и финансовый. Главой военного отдела стал Бузанов, видимо, за своё прошлое эсера-боевика. Впрочем, по признанию Евсеева, отдел на деле ограничился идейным руководством, а в остальном передоверил функции армии[15]. Юридический отдел занимался следственно-прокурорской деятельностью. Он состоял из дореволюционных юристов: в следственной комиссии Ижевска было трое мировых судей, один помощник присяжного поверенного и один заводской юрисконсультант[16]. Финансовое ведомство на первое время располагало суммой около 12 млн рублей, бывших в местной казне.
Кроме того, был возвращён институт квартальных старост, которые должны были осуществлять контроль за продовольствием, отвечали за патрулирование и домовую охрану, оказывали помощь армии, наблюдали за порядком и помогали контрразведке в выявлении подозрительных[17].
Таким образом, после восстания город быстро вернулся к принципам буржуазно-демократического устройства эпохи «феврализма». Подобная система, конечно, была намного демократичнее типичной для белых режимов военной диктатуры, но при этом власть Советов фактически была свернута. В целом, Прикамский Комуч сильно напоминал по организации Самарский, которому официально подчинялся.
Однако, кроме установления органов управления, внутренняя политика ижевцев касалась многих других вопросов, главными из которых были рабочий, крестьянский, продовольственный и военный. Как же их решали руководители восстания?
Примечания
Предыдущая |
Содержание |
Следующая
