Весной 1983 года мой друг, филолог и источниковед, эмигрировал из СССР. Перед отъездом он раздавал часть своей библиотеки. Мне, среди других книг, достались из неё несколько первых (изданных в 1920-е годы) «Ленинских сборников». Ввиду присущего мне любопытства я разрезал страницы доставшихся мне книг и обратил внимание на необычный характер одного из помещённых там материалов. В аннотациях иностранных откликов на смерть Ленина упоминалось, что авторы сравнивают покойного вождя не только с великими революционерами прошлого, но и с Нероном, и с Чингисханом! (Подобные сравнения — даже в пересказе сочинений врагов — в советской печати были табуированы, и я удивился, что в 1920-е Главлит их пропустил). Ни названия материала, ни номера» «Ленинского сборника» я не запомнил. В 1991 году, после создания «Мемориала», я передал в его библиотеку часть своих книг — прежде всего по историко-партийной тематике, в том числе и «Ленинские сборники». В том же году была запрещена КПСС, значение Ленина, как выразился один из тогдашних начальников, «обнулилось», его сочинения (в том числе и «Ленинские сборники») стали в массовом порядке свозить из библиотек в пункты приёма макулатуры. Мой интерес к этим сборникам вновь пробудился на рубеже веков, когда и в многочисленных биографиях Бориса Пастернака, и в его переписке (например, с сестрой Жозефиной, с кузиной Ольгой Фрейденберг, с Осипом Мандельштамом[1]) я стал встречать постоянные упоминания о том, что в конце 1924 — начале 1925 года поэт для заработка составлял иностранную библиографию ленинских некрологов. В 1930 году Пастернак даже упомянул об этом в печати — во «Вступлении» к роману в стихах» «Спекторский»:

...Нашёлся друг отзывчивый и рьяный,
Меня без отлагательств привлекли
К подбору иностранной лениньяны.

Все биографы поэта (от его сына Евгения Пастернака до Дмитрия Быкова) и комментаторы пастернаковской переписки дружно утверждали, что эта библиография («иностранная лениньяна») осталась неизданной. Специально занимавшаяся построчным реальным комментированием романа «Спекторский» исследовательница, обратившись к семейному архиву Пастернаков, нашла там напечатанное на бланке Института Ленина при ЦК РКП(б) отношение-пропуск, подписанное помощником директора этого учреждения Товстухой. Высокий партийный аппаратчик (известно, что одновременно Товстуха был личным секретарём Сталина) просил разрешить Б.Л. Пастернаку работать до 1 марта 1925 года в закрытой партийной библиотеке и читальне над книгами, журналами и газетами на трёх языках — английском, немецком и французском. Указывалось, что «работа производится для библиографического отдела и «Ленинских сборников» Института»[2], там же современное фото здания, где поэт работал над Ленинианой — ул. Кузнецкий Мост, 19). Исследовательница также обнаружила в каталогах бывшего Центрального партийного архива при Институте марксизма-ленинизма (ныне — Российский государственный архив социально-политической истории — РГАСПИ) — и воспроизвела в своей книге — каталожную карточку, составленную, по её справедливому предположению, Пастернаком — библиографическую запись и аннотацию статьи «Смерть Ленина может помочь России», опубликованной в газете «Лос Анджелес дэйли таймс»[3]. При всём том, назвав имя упомянутого в «Спекторском» «друга», который привлёк поэта к Лениниане — Якова Захаровича Черняка, и упомянув о его участии в работах Института Ленина по подготовке иностранной библиографии, она в который раз назвала эту библиографию неизданной[4]. В мемуарном очерке, посвящённом Черняку, сын поэта сообщил, что в семейном архиве сохранились и расписки Бориса Леонидовича в получении в Институте Ленина гонораров за библиографию ленинских некрологов[5]. В том же 2007 году, не зная о готовящейся к публикации книге Сергеевой-Клятис и не имея доступа к семейному архиву Пастернаков, я вспомнил о подаренных мне в 1983 году сборниках и решил перечитать библиографию, удивившую меня четверть века назад. К сожалению, мой дар — «Ленинские сборники» — оказался в библиотеке «Мемориала» заштабелирован, т.е. недоступен для использования. Пришлось воспользоваться услугами Научной библиотеки Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). И в первый же день поиска искомая библиография (с Нероном и Чингисханом) нашлась! В третьем «Ленинском сборнике», вышедшем в 1925 г. под редакцией Л.Б. Каменева — тогда одного из вождей партии и государства и первого директора Института Ленина — целых 23 страницы отведены «Материалам для иностранной библиографии (за 1924 год)»[6]. Имя составителя библиографии не указано, в отличие от имени её редактора — того самого «отзывчивого и рьяного друга» — «Под редакцией Я.З. Черняка»[7]. В редакционном предуведомлении сообщается, что данная публикация — лишь начало иностранной библиографии о Ленине и ленинизме за 1924 год. Раздел «А. Германия и Австрия» включает литературу на немецком языке[8], а раздел «В. Франция» — литературу на французском[9]. Просмотр следующих сборников показал, что обещанного продолжения (которое, очевидно, должно было включать лениниану на английском) не последовало. Не попала иностранная библиография и в ежегодные сборники «Лениниана», издававшиеся Институтом Ленина до конца 1920-х годов. Значимость находки не вызывала сомнений. Из переписки Пастернака следовало, что в 1924-1925 гг. он был ЕДИНСТВЕННЫМ библиографом, работавшим по заказу Я.З. Черняка над иностранной ленинианой, и следовательно является основным автором 168 библиографических (частично аннотированных) записей, считавшихся много лет неопубликованными. Степень участия редактора — Черняка — в подготовке печатного текста этих аннотаций пока неясна (по моему предположению, он в основном сокращал текст Пастернака). Дальнейшая работа в этом направлении требует обращения к фонду Я.З. Черняка в РГАЛИ и к рабочим экземплярам «Ленинских сборников», которыми располагает бывшая библиотека Института Марксизма-Ленинизма (ныне — филиал Российской государственной исторической библиотеки).

Скопировав в научной библиотеке ГАРФа 23 никем дотоле за 82 года не разрезанные страницы, я подготовил доклад «Ленин и Пастернак: неизвестные страницы» и прочитал его в Москве на заседании Мандельштамовского общества 10 ноября 2007 года. К сожалению, мои попытки републиковать «Материалы» успехом до сих пор не увенчались. В данной статье, не повторяя своего выступления восьмилетней давности (оно было попыткой ответить только на два вопроса: 1. Почему публикация «Материалов» не получила обещанного продолжения? 2. Почему семья поэта не знала об их существовании?), я предлагаю обзор второго, французского (как мне представляется, наиболее интересного) раздела этой публикации. За пределами нашего обзора останется библиография французских публикаций текстов Ленина[10].

Начнём наш обзор французской ленинианы 1924 года с книг. Их оказалось шесть[11]. И только одна из них создана во Франции — книга известного левого политика и журналиста Андрэ Моризе, с 1921 г. неоднократно посещавшего Советскую Россию, «О Ленине и Троцком», изданная с предисловием последнего. Четыре книги переведены с русского, имена их авторов — Максима Горького, Григория Зиновьева и Иосифа Сталина — не нуждаются в рекомендации. Мемуарный очерк Горького «Владимир Ленин», написанный в январе-феврале 1924 г. в Чехословакии, сразу приобрёл статус классического литературного текста и стал переводиться на иностранные языки ещё до издания на родине, в беспартийном ленинградском журнале «Русский современник» (публикации отрывков из горьковского очерка во французской периодике тоже зафиксированы Пастернаком — аннотации №№ 27-28[12]). Председатель Исполкома Коминтерна, ближайший ученик Ленина Г. Зиновьев с 1918 года считался его главным биографом, и его опус (изданный в 1924 г. в Ленинграде как пятнадцатый том его собрания сочинений) в течение короткого времени (до опалы автора в декабре 1925 г.) считался каноническим в коммунистической ойкумене — как внутри СССР, так и за его пределами. В серии «Библиотечка коммуниста», издававшейся газетой «Юманите», вышли (и зарегистрированы Пастернаком) переводы двух написанных им брошюр — «Наш учитель Ленин» и «Ленин» . Пастернак зафиксировал также три зиновьевские публикации о Ленине в коммунистической периодике — два некролога (№№ 102-103) и воспоминания «Ленин в 1914-15» (№ 104[13]). Четвёртая книга, переведённая с русского — работа тогда ещё малоизвестного во Франции генерального секретаря ЦК ВКП(б) Сталина — вышла на французском языке под названием «Теория и практика ленинизма»[14]. Она представляет собой перевод нескольких лекций, прочитанных Сталиным в Москве для партийного актива в апреле 1924 г. и изданных в мае того же года, к съезду партии, под названием «Об основах ленинизма». Французский перевод сталинских лекций стал уникальным. Только из него можно было узнать, что весной 1924 года Сталин решительно утверждал: «...добиться окончательной победы социализма в одной стране, без совместных усилий пролетариата нескольких передовых стран... невозможно»[15][16]. Уже в декабре того же 1924 года, полемизируя с Троцким, генсек назвал подобные утверждения» «троцкизмом» и заявил: «Кто отрицает возможность построения социализма в одной стране — тот должен обязательно отрицать и правомерность Октябрьской революции». Из всех последующих изданий работы «Об основах ленинизма» «троцкистская» фраза была удалена, а сама брошюра, изданная в мае 1924 года, была в СССР изъята отовсюду и уничтожена. С французским переводом эту процедуру проделать было, к счастью, невозможно (об истории становления в 1924-25 гг. концепции «построения социализма в одной стране» и острейшей борьбы вокруг неё в руководстве ВКП(б) см. работу Н.Валентинова[17]).

Шестая книга французской ленинианы 1924 года, зафиксированная Пастернаком — перевод с английского «нашумевшей книги»[18] Исаака Дон Левина (1892 — 1981) «Ленин-человек» (Lenin the man). Её автор, уроженец Одессы, ещё до революции эмигрировавший в США, убеждённый антикоммунист, стал одним из основателей американской советологии и многие годы оставался ведущим американским экспертом по СССР. (Заметим, что из шести зарегистрированных в «Материалах» франкоязычных книг только книга Дон Левина имелась в лучшем эмигрантском книгохранилище — библиотеке Русского Зарубежного Исторического Архива в Праге[19]).

Дать столь же подробный обзор 108 статей о Ленине, обнаруженных Пастернаком во французской (точнее, франкоязычной) периодике за январь-апрель 1924 года[20] в рамках одной статьи невозможно. Поэтому придётся ограничиться только некоторыми общими наблюдениями.

Географические рамки франкоязычной ленинианы, зафиксированной Пастернаком, весьма широки. Помимо Франции и французских колоний, в «Материалах» отмечены статьи, опубликованные в Австрии (там издавался на нескольких языках, в том числе на французском, коминтерновский бюллетень «Международная корреспонденция»), Бельгии, Египте, Канаде, Швейцарии. Помимо Парижа (около половины всех статей), зафиксированы некрологи, появившиеся и в провинциальной прессе — Байонна, Гренобль, Льеж, Монпелье, Нант, Сен-Клод, Сомюр, Тулуза.

Любопытен спектр сопоставлений Ленина с вождями и пророками иных стран и эпох. Чаще всего его сравнивают со скончавшимся почти одновременно (и в схожей ситуации — парализованным и потерявшим дар речи) бывшим президентом США Вудро Вильсоном (в девяти статьях — №№ 3, 6, 14, 18, 35, 57, 72, 75, 88[21]). Некоторые из них представляют собой двойные некрологи. Как правило, авторы предпочитают американского президента («созидателя») Ленину-«разрушителю». Редкий пример обратного — статья Виктора Сержа (№88[22]), противопоставляющая Вильсону, который «олицетворял демократическую ложь» и» «умер от смерти этой лжи», Ленину, утвердителю «революционной правды». Ленина сравнивают с другими революционными вождями — Кромвелем (№№69, 76[23]), Маратом (№37[24]) и, конечно же, с Карлом Марксом (№№84, 89, 93[25]) и Михаилом Бакуниным (№№84, 108[26]) (подробнее о продолжении полувековой марксистско-анархистской полемики, начавшейся в первые годы жизни Ленина и вновь вспыхнувшей после его смерти, см. далее). Зафиксировано Пастернаком и сравнение Ленина с Иисусом Христом и Магометом (№20[27]). Нашлась и удивившая меня тридцать с лишним лет назад статья, где покойный вождь мирового пролетариата сравнивался с Нероном и Чингисханом (её автором оказался некий Поль Гитон, автор аннотации лаконично назвал статью» «враждебной» — №37[28]).

Пастернаком зафиксированы переведённые на французский статьи о Ленине восемнадцати авторов из СССР. Помимо уже упомянутых Горького и Зиновьева, отмечены публикации (главным образом в изданиях французской компартии — газете» «Юманите» и журнале «Бюлетин коммюнист») вдовы покойного вождя Надежды Крупской (№47), главы советского государства Михаила Калинина (№41), вождей ВКП(б) — Бухарина (№13), Ярославского (№39), Каменева (№42, — напомним, что именно он был редактором сборника, где аннотации были опубликованы), Преображенского (№77), Радека (№78), Троцкого (№№99-100), народных комиссаров торговли — Красина (№46), здравохранения — Семашко (№№86-87) и иностранных дел — Чичерина (№96), вождя Профинтерна А. Лозовского (№60), партийных журналистов П. Месяцева (№66), Л. Сосновского (№90) и Ю. Стеклова (№94), директора Музея Революции старого большевика С. Мицкевича (№67). Особо отметим статью бывшего анархиста, а в начале 1924 г. — сотрудника Наркоминдела Германа Борисовича Сандомирского (1882 — 1938) «Ленинизм и Бакунизм», опубликованную в «Юманите» 6 марта 1924 г. и подробно проаннотированную Пастернаком (№84). Утверждая, что «ленинизм и бакунизм глубоко родственны между собой», что главная заслуга Ленина — в том,что он «бакунизировал Маркса и привёз в Россию синтез марксизма и бакунизма», автор невольно инициировал дискуссию, разгоревшуюся на страницах французской анархистской печати. В тот же день (!), 6 марта, анархистский орган» «Либертер» поместил перевод отрывка из книги Бакунина «Государственность и анархия», снабжённый редакционным предисловием (№108). Редакция утверждала, что написанная полвека назад книга основоположника анархизма — лучшее опровержение домыслов Сандомирского. На следующий день, 7 марта, «Либертер» поместил статью знаменитой анархистки Эммы Гольдман (1869 — 1940) «Владимир Ильич Ульянов-Ленин»(№ 29). Родившаяся в России, пропагандировавшая анархизм в США и депортированная оттуда в 1918 г., она провела в Советской России около трёх лет (1919 — 1921) и не одобрила советских порядков. В своей статье она, как пишет Пастернак, пытается доказать, что Ленин (с которым она неоднократно беседовала) «уничтожил истинный дух революции, отвратил её от истинной цели и разрушил её сущность». Следует отметить, что ни один из 18 советских авторов французской ленинианы не пережил Сталина, большинство из них (10) погибли от его руки (расстреляны или убиты в 1936 — 52 гг.).

Кроме советских авторов, в библиографии Пастернака нашлись и русские эмигранты (записи №№ 2, 21 и 95[29]). Их» «отечественное» происхождение в тексте аннотаций не обозначено (возможно, это умолчание было сознательным — ведь Пастернак получил задание собирать иностранную, а не эмигрантскую лениниану). Первые две аннотации — это воспоминания довольно известных лиц, Татьяны Алексинской и Леонида Галича. Татьяна Ивановна Алексинская (урожд. Евтихиева, 1886 — 1968) была женой известного социал-демократа Григория Алексинского, в 1905 — 1908 годах большевика, ближайшего соратника Ленина, а с 1914 года — его смертельного политического врага (с июня 1919 г. вместе с женой — в эмиграции). Зафиксированная Пастернаком статья — отрывок из её воспоминаний о русских революционерах в Швейцарии — была опубликована 26 января 1924 г. в швейцарской газете «Трибюн де Женев». Автор второй статьи Л. Галич (его настоящее имя Леонид Евгеньевич Габрилович, 1878 — 1953) — известный русский журналист, философ и литератор[30]. В ноябре-декабре 1905 года он заведовал отделом в петербургской газете «Новая жизнь», органе большевиков, фактически редактируемом только что вернувшимся из первой эмиграции Лениным (после 1905 г. Галич стал печататься в изданиях кадетской партии, и Ленин назвал его «ренегатом социал-демократии, демонстрирующим отречение от революции»). Найденная Пастернаком его статья с характеристикой Ленина и воспоминаниями о встречах с ним появилась 5 февраля 1924 г. в египетской газете «Реформ», издававшейся в г. Александрии. Наибольший интерес представляет, по нашему мнению, третья статья (№ 95), точнее, цикл из пяти «психосоциологических очерков» «Ленин и Россия», опубликованных в феврале-марте 1924 г. в ханойской (место издания газеты в записи не указано[31]) газете» «Avenir du Tonkin» («Будущее Тонкина»). Подписанные» «D.P. Sviatopolk», эти очерки, по нашему мнению, принадлежат перу выдающегося русского учёного и литературного критика князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского (1890 — 1939) и являются его дебютом как историка и политолога (в дальнейшем он посвятил истории России и биографии Ленина специальные монографии). История поиска этого текста, его французский оригинал, перевод на русский, наш комментарий и обзор ленинианы Мирского вошли в исследование» «Князь и вождь», размещённое в январе 2016 г. на сайте «Scepsis.net»[32].

Три аннотации посвящены текстам» «иностранцев» (не французов и не «русских»). Все трое — достаточно известные лица. Помимо уже известной нам Эммы Гольдман, это голландская поэтесса и социалистка, участница Циммервальдской конференции Генриетта Роланд-Хольст (1869-1952) (№ 38 — зарегистрирована её поэма «Ленину», опубликованная в «Юманите» — проаннотирована вырезка) и знаменитый английский математик, философ и общественный деятель Бертран Рассел (1872 — 1970) (у Пастернака — Руссель) (№ 82), посетивший Советскую Россию в мае 1920 г. и встретившийся с Лениным. Проаннотирован переведённый на французский отрывок из его статьи «Ленин», содержащий личные воспоминания об этой встрече.

Отдельную группу авторов французской ленинианы представляют так называемые «советские французы» — те немногие из граждан Французской республики, кто поддержал Октябрьский переворот и провел в Советской России годы гражданской войны. Рассмотрим их судьбы подробнее. Первым из них был Анри Гильбо (1885 — 1938) (№№ 30-32), поэт-авангардист, после начала Мировой войны бежавший в Швейцарию. Там он примкнул к антивоенному социалистическому движению, участвовал в конференциях в Циммервальде и Кинтале, стал восторженным поклонником Ленина. В 1918 — 1922 гг. Гильбо бывал в Советской России, участвовал в первых конгрессах Коминтерна и в литературной жизни Москвы (был знаком с Пастернаком), с 1923 г. — корреспондент «Юманите» в Германии. Гильбо стал автором первой апологетической биографии Ленина, изданной на Западе (на немецком языке) в 1923 г. Он прислал её экземпляр Ленину с дарственной надписью, и незадолго до смерти вождь успел с ней познакомиться и знаками выразить своё удовлетворение. Позднее Гильбо порвал с коммунизмом (и вообще с левыми идеями), описав свою идейную эволюцию в мемуарах[33].

Двое других «советских французов» были членами французской военной миссии в России в годы Мировой войны, офицерами-переводчиками, порвавшими со службой и отказавшимися возвращаться во Францию. Один из них, Пьер Паскаль (1890 — 1983) (№№73-74), приехав в Россию в 1916 году, уже в 1918 г. порывает с миссией, становится официальным переводчиком Наркоминдела и Коминтерна (в 1922 г. член советской делегации на конференции в Генуе, перевёл собрание сочинений Ленина на французский). После смерти Ленина Паскаль переходит на работу в Институт Ленина (обозначив темой своего исследования поиск русских истоков ленинизма), а в 1933 г. возвращается во Францию. Там он быстро стал учёным-славистом, крупнейшим специалистом по допетровской Руси и протопопу Аввакуму, профессором Школы восточных языков (1937 — 1950) и Сорбонны (1950 — 1960) (см. его статью «По следам протопопа Аввакума в СССР»[34].

Третий из «советских французов» — Жак Садуль (№ 83) (1881 — 1956). Как и Паскаль, в Россию он приехал как офицер (капитан) в составе французской военной миссии в годы Мировой войны. Познакомившись по заданию командования в конце 1917 года с главой Советского правительства, тоже увлёкся идеями коммунизма и, в отличие от других «советских французов», остался верен им до конца жизни. Много лет Садуль был корреспондентом коммунистической газеты» «Юманите» в Москве. (Все трое — Гильбо, Паскаль и Садуль — были объявлены во Франции дезертирами, заочно приговорены к расстрелу, но после установления в 1924 г. дипломатических отношений между Францией и СССР помилованы).

К «советским французам» примыкает и Виктор Серж (Кибальчич Виктор Львович) (1890 — 1947) (№ 88) — родившийся в Бельгии сын русского эмигранта, левый журналист, анархокоммунист. Он жил в Советской России в 1918 — 36 гг. (с перерывами), активно печатаясь и пропагандируя русскую революцию во французской леворадикальной печати. Одновременно он участвует в литературно-общественной жизни Петрограда-Ленинграда и Москвы (так, в марте 1921 г. он, вместе с уже упоминавшейся Эммой Гольдман, выступил на заседании Вольной Философской Ассоциации (знаменитой Вольфилы) в Петрограде, посвящённом памяти П.А. Кропоткина[35]). Как и другие» «советские французы», он был близко знаком со многими советскими писателями, а с одним даже породнился (Пьер Паскаль, Виктор Кибальчич-Серж и Даниил Ювачёв-Хармс были женаты на сёстрах Русаковых — дочерях революционера-реэмигранта), что сыграло после ареста Сержа в 1933 г., его трёхлетней ссылки и последующей высылки из СССР в 1936 г. роковую для этих писателей роль (О пересечениях биографий «советских французов» с биографиями и судьбами советских литераторов, и прежде всего Бориса Пастернака см. работы Л.Флейшмана[36][37]).

Из многочисленных французов-коммунистов (их статьи составляют около половины французской части «Материалов») следует отметить Бориса Суварина. Суварин (Лифшиц) Борис Константинович (1895 — 1985) (№№ 91-92) — уроженец Одессы, в 1920 г. стал одним из основателей (вместе с М. Кашеном) Коммунистической партии Франции. Вскоре после опубликования некролога Ленину он как представитель ФКП приехал в Москву на XIII съезд ВКП(б) и произнёс там речь, где — единственным из ораторов съезда — решительно встал во внутрипартийной дискуссии на сторону Троцкого. Вскоре он был исключён из ФКП и стал независимым левым публицистом и историком-антисталинистом, одним из первых биографов Сталина. К Ленину он до конца жизни сохранил пиетет, о чём свидетельствует его полемическое выступление против А. Солженицына после публикации книги «Ленин в Цюрихе»[38].

Из статей авторов-некоммунистов заслуживают внимания две статьи влиятельного политика (в 1924 г. — сенатора) Анатоля де Монзи (№№ 68-69). В одной из них» «проводится сопоставление русской и английской революций и их методов, сопоставление Ленина и Кромвеля как личностей, а в другой, охарактеризовав Ленина как революционера, «автор доказывает необходимость возобновления сношений с СССР» (как известно, победившее на выборах 1924 г. левое правительство Франции признало СССР де-юре в октябре того же года). Наконец, выдающийся историк французской революции академик Франсуа Олар (1849 — 1928) (№ 4) в статье «Ленин и права человека» характеризует Ленина как врага идей Французской революции и прав человека (вскоре, приехав в СССР по приглашению Академии наук и посетив советские архивы, престарелый учёный признал за большевиками — в части сохранения архивов старого режима — и некоторые плюсы по сравнению с якобинцами).

Закончить свою статью я хочу ответами на два вопроса, которые встали передо мной в начале работы: 1. Почему публикация «Материалов» была возможной в 1925 году, но не получила продолжения? 2. Почему семья Б. Пастернака не знала о её существовании?

1. Исследовательница истории и трансформации культа Ленина в СССР Нина Тумаркин установила, что именно в 1924-25 гг. в СССР допускалась наибольшая свобода (и, соответственно, существовал наименьший контроль) при выборе форм Ленинианы. Ей, например, удалось обнаружить в фондах Библиотеки им. Ленина удивительный плакат, тиражированный в 1924 году. Головы покойных великих учителей и пророков человечества — Будды, Христа, Магомета, Льва Толстого, Карла Либкнехта и Ленина — группировались вокруг центральной фигуры живого пророка — Махатмы Ганди![39]. Многочисленные примеры подобных «вольных» толков о Ленине в советской печати 1924-25 гг. приводит Лазарь Флейшман в своей работе» «Пастернак и Ленин»[40]. Но такие вольности продолжались недолго: «К 1926 г. культ был полностью упорядоченным, направлялся и контролировался сверху, простор для полёта фантазии был резко ограничен — и свойственное прежним годам разнообразие ленинианы больше не допускалось»[41]. Само содержание многих аннотаций, помещённых в третьем «Ленинском Сборнике», их негативный по отношению к покойному вождю характер резко противоречили формировавшемуся в СССР ленинскому культу. Поэтому неудивительно, что в четвёртом «Ленинском Сборнике», увидевшем свет в том же 1925 году, никакой «Иностранной библиографии» (мы знаем, что там должна была появиться английская её часть, подготовленная Пастернаком), уже нет.

2. Сам поэт, закончив в феврале 1925 г. сдельную библиографическую работу и получив за неё гонорар[42], интерес к ней потерял. Пастернак, увлечённый новыми замыслами — работой над романом в стихах» «Спекторский», а затем над поэмой» «Девятьсот пятый год» — даже не стал получать авторского экземпляра третьего «Ленинского Сборника». Он вряд ли помнил содержание своих аннотаций и даже имена авторов просмотренных статей — так, получив через два года, в 1927 г., письмо от одного из них — князя Д.П. Святополка-Мирского, — он не отождествил его с автором французской статьи, подписанной «D.P. Sviatopolk». Дружба с Пастернаком (носившая семейный характер) продолжалась до конца жизни Черняка (он умер в 1955 году). А когда после смерти самого поэта (в 1960 г.) его сын начал работу над его архивом, отсутствие там «иностранной лениньяны» навело его на ошибочную мысль, что она вообще не была опубликована. Единственного, кто мог эту ошибку исправить — «отзывчивого и рьяного друга» — уже не было в живых.

По этой теме читайте также:

Примечания