Ушел из жизни Рауль Хилберг, выдающийся исследователь Холокоста, пионер науки в этой сложной и чрезвычайно конфликтной отрасли, один из основателей и научный эксперт Мемориального музея Холокоста США в Вашингтоне. Его фундаментальный труд «Деструкция европейского еврейства», изданный в 1961 году, широко признан основополагающим текстом в научных исследованиях Холокоста.

В начале августа я написал Хилбергу в Вермонт, чтобы узнать его мнение о борьбе за авторские права на «наследие Холокоста», не на шутку разгоревшейся в последнее время. Так я делал уже несколько лет, после того как мне посчастливилось познакомиться с Хилбергом. Вместо ответа пришло короткое сообщение, что больше нет великого ученого и старшего друга, от которого я узнал важные вещи о жизни.

Подростком Рауль Хилберг оставил родную Вену после гитлеровского аншлюса Австрии в 1938 году. Пройдя тяжелый путь многих еврейских эмигрантов, семья Хилбергов оказалась на Кубе. Это было удачей. Рауль был свидетелем мытарств корабля «Сент-Луис» с беженцами из нацистской Германии на борту, скитавшегося из порта в порт в поисках пристанища. Семье Хилбергов повезло, и они устроились в Нью-Йорке. Прямо из колледжа в возрасте 18-и лет Хилберг ушел на фронт. Он сражался с фашизмом в боевых частях. В конце войны армия командировала Хилберга в Мюнхен, в штаб-квартиру нацисткой партии, куда союзники свезли миллионы трофейных документов. Хилбергу пришлось разбирать ящики с личной библиотекой Гитлера. Именно тогда он осознал в себе призвание архивиста.

После армии Рауль Хилберг пошел в Колумбийский университет, где изучал политические науки и историю. Его учителем был Франц Нойман, известный политолог, тоже беженец из нацистской Германии. Ноймана интересовали не вечные вопросы о том, «кто виноват», а «технология власти». Он помог Хилбергу понять структуру и традиции германской бюрократии. Хилберг заинтересовался тем, как действовала отлаженная и в чем-то образцовая германская бюрократическая машина в условиях тоталитаризма. Новаторство Хилберга заключалось и в том, что он ввел системный подход в исследования, прежде эмоционально разбиравшие вину нацистских лидеров.

Холокост занимает огромное место в массовой культуре современного мира. Сейчас трудно себе представить, что, когда Хилберг начинал свою научную деятельность, даже термина «Холокост» еще не существовало. Казалось, что все и так ясно, и надо поскорей все забыть, чтобы вернуться к нормальной жизни. Когда Нойман узнал, что Хилберг хочет писать докторат по Холокосту, он сказал: «Хорошо, но это станет вашими похоронами». Нойман помог своему студенту устроиться в Центр документации в Александрии (штат Джорджия) — главное хранилище захваченных американцами трофейных нацистских документов.

Главный ученый Вашингтонского музея Холокоста Майкл Бирнбаум писал о Хилберге в некрологе, опубликованном в еврейской газете «Форвард»:

«Ходить с ним по архиву было все равно, что ходить по ресторану с великим шеф-поваром. Архивисты всегда знали о его присутствии. Его репутация внушала профессионалам благоговение. Даже опытные архивариусы, приученные скрывать от мира информацию, в его присутствии испытывали сильное искушение поделиться чем-нибудь редким и необычным, чтоб впечатлить великого мастера».

Речь идет о времени сразу после краха СССР, когда Хилберг с Бирнбаумом добивались открытия советских архивов, а там еще не знали, как себя вести в новые времена. Авторитет Хилберга открывал много дверей и хранилищ, помогал наладить доверительные отношения с советскими коллегами, воспитанными во времена паранойяльной советской секретности. Позже Хилберг обобщил свой опыт работы с документами в «Источниках исследования Холокоста».

В 1956 году Рауль Хилберг получил кафедру в Университете Вермонта в Барлингтоне, где проработал 35 лет. В 1991 году он оставил преподавание, но никогда не прекращал своих исследований. «Деструкция европейского еврейства» была закончена в конце 50-х, но долго не могла найти издателя. Казалось, что Нойман прав и исследования Холокоста — дело мертвое. Лишь в 1961 году книга вышла небольшим тиражом в маленьком издательстве в Чикаго. Со временем исследование Холокоста начало привлекать все больше внимания, и труд Хилберга обрел широкое признание. Ни один серьезный исследователь не мог пройти мимо его выводов. В Германии книга смогла выйти лишь в 1980 году. В Израиле ее нет на иврите до сих пор, а Хилберга бойкотировали вплоть до 2004, когда стало окончательно ясно, что этот бойкот позорит Израиль.

Американские академические издательства поначалу отвергли книгу, казавшуюся, говоря современным языком, политически некорректной. В атмосфере Холодной войны в науке царила тогда так называемая школа «интенсиалистов» (от английского intention — намерение), концентрировавшая внимание на вине лидеров. Нацизм считался уникальным извращением. Понимание системного перерождения и функционирования механизмов власти в тоталитарных условиях занимало лишь небольшую группу молодых западногерманских историков, позже названных «функционалистами». Названия эти ввел Тимоти Мейсон в 1981, но направления наметились значительно раньше. Горячие дебаты с отрицателями Холокоста по малозначащим вопросам, — например, отдавал ли Гитлер приказ уничтожать евреев, — затмили на время действительно важные и интересные вещи. Хилберг почти не упоминает Гитлера в «Деструкции европейского еврейства», потому что анализ личностей больших и малых фюреров играет, по его мнению, очень малую роль в понимании Холокоста. В первых изданиях «Деструкции европейского еврейства» Хилберг обсуждал «приказ» Гитлера уничтожать евреев, но в более поздних изданиях он счет это несущественным и изъял из книги.

* * *

Структура власти в нацисткой Германии, описанная Хилбергом, отнюдь не уникальна и часто напоминает более близкие нам по времени и языку места.

«По мере развития нацистского режима менялась вся структура принятия решений, — говорил Хилберг в одном интервью. — Сначала там были законы. Потом появились декреты, имевшие силу законов. Потом законом стал принцип “здесь не должно быть закона”. Появились приказы и директивы, письменные и публиковавшиеся в ведомственных бюллетенях. Потом правили с помощью объявлений, приказы появлялись в газетах. Потом пришло время тайных приказов, которые нигде не публиковались, проходили внутри бюрократии и часто были устными. В конце концов уже не было никаких приказов. Каждый сам знал, что он должен делать».

Историков-функционалистов, таких как Ганс Момзен, «интенсионалисты» отвергали любимым аргументом Паниковского: «а ты кто такой?». Ранние функционалисты были в основном немцами, родившимися или выросшими во времена нацизма. Вместо возражений по сути их побивали аргументом, что в детстве те состояли в «гитлерюгенд», а потому, дескать, симпатии к нацизму мешают их «правильному пониманию». Хилберг поддержал их своим авторитетом и превратил функционализм в ведущее направление в научном осмыслении Холокоста. Времена еще были такие, что еврейского беженца Хилберга невозможно было обвинить в симпатиях к нацизму. Его труды помогли повернуть дискуссию в конструктивное русло. Поп-культура создавала свой культовый бренд Холокоста совсем на других принципах.

Бывший консультант по антикоммунизму при Американском Еврейском Комитете, а позже историк Холокоста Люси Давидович написала труд «Война против евреев», по структуре повторявший труд Хилберга. Книга Давидович хорошо написана, использует обширный материал, но преследует цель свести историю нацизма и весь Холокост к уничтожению евреев, а его причиной называет антисемитизм. Во многих еврейских и некоторых нееврейских кругах у нас ожидают, что при упоминании Холокоста, а особенно антисемитизма, больше никаких объяснений не потребуется.

Хилберг писал: «Чем больше я узнаю про Холокост, тем лучше я понимаю поведение евреев. Как раз поведение немцев я не способен понять. Говорят, что причиной Холокоста стал антисемитизм. Это ерунда! Уничтожение евреев проводили люди, имевшие евреев в своей семье, люди, у которых не было ничего личного против евреев. Даже ненависть Гитлера к евреям я не могу объяснить. У него невозможно найти претензий к какому-нибудь определенному еврею».

Оказалось, что достаточно поставить абстрактную цель, указать любого врага — расового, национального, религиозного, классового, гендерного, «демографического», а то и возрастного, как в Камбодже. Дальше машина начнет действовать сама, безотносительно к идеологии.

Нападки на Хилберга не прекращались никогда. Довольно известный историк, чье имя не заслуживает быть здесь названным, обвинил Хилберга в «клевете на мертвых». Речь шла о критическом отношении Хилберга к юденратам — органам еврейского самоуправления под нацистской оккупацией. В 2005 году я слышал ответ от самого Хилберга.

«Нацисты не имели представления о том, что происходит в еврейских общинах, которые попали к ним в руки. У них не было списков, они не знали даже, сколько там есть людей. Юденраты предоставили им все это. Нацисты требовали от юденратов даже карт гетто. Кто-то должен был предоставить им информацию, иначе создался бы хаос. А нацисты ненавидели хаос.

Еврейские общины прибегли к старой стратегии минимизации ущерба. В попытке сберечь «ядро общины» они сдавали всех остальных. В точности, как поступали евреи во время преследований в Царской России, сдавая в армию «простых», чтоб сберечь раввинских сыновей и учеников йешив».

Хилберг отрицательно относился ко всем попыткам идеологического и политического использования научных исследований Холокоста. Он не скрывал отрицательного отношения к выводам, сделанным на основе его исследований Ханной Арендт в книге «Эйхман в Иерусалиме». Ханна Арендт возложила на юденраты часть ответственности за уничтожение евреев.

«Глупо было бы думать, что у юденратов была возможность предотвратить уничтожение. Вместе с тем, несомненно, можно поднять вопрос о том, могли ли юденраты, да и еврейские общины, спасти больше людей, если бы отказались сотрудничать. Уничтожение все равно бы продолжалось, но нацистам было бы значительно трудней. Немцам не так легко было бы уничтожать людей. Ведь во многих лагерях и гетто было всего 60 охранников и еще около сотни еврейских полицейских. Угроза могла бы подействовать на немцев, потому что они опасались любой угрозы».

Майкл Бирнебаум, как и другие авторы апологических статей, посвященных Хилбергу, не правы, когда пишут, что критическое отношение к юденратам, а также к значению еврейского сопротивления, помешали выходу его книги в «Яд Вашем», куда он обратился в первую очередь. Хотя именно в Израиле 1950-х годов Холокост служил лишь иллюстрацией правоты сионистского тезиса и «отрицания диаспоры» — шлилат а–галут.

«Мне потребовалось много времени, чтоб понять, что весь мой подход к изучению Холокоста шел вразрез с главным направлением еврейской мысли», — говорил Хилберг.

Как раз подход Хилберга был значительно ближе к классическому сионизму, когда сионизм еще осознавал себя революционным национально-освободительным движением, освободительным в первую очередь от старых, изживших себя форм еврейской жизни в гетто и местечке.

В современном Израиле к деятелям юденратов относятся куда более снисходительно. Здесь широко распространилось сознание «народа-невинной жертвы», чуждое отцам-основателям Еврейского государства. Юденраты стараются объяснить, а зачастую и оправдать. В 1950-е годы в Израиле были очень сильны антифашистские настроения. К юденратам относились более чем негативно, критиковали куда жестче, чем Хилберг. Были случаи линча людей, опознанных как сообщники нацистов, сотрудники юденратов и еврейской полиции. В израильский Уголовный кодекс была внесена специальная статья об ответственности за сотрудничество с нацистами.

«Сам Динур (руководитель “Яд Вашем”, а позже министр просвещения Израиля) говорил о руководстве общин куда более страшные вещи, чем я, — рассказывал Хилберг в интервью. — Но, в конце концов, они были не заинтересованы изображать евреев диаспоры трусами. Ведь «трусы» слали много денег. И потом, евреи диаспоры и Израиля — люди из одних и тех же мест».

Хилберг здесь не совсем прав. Причиной отклонения книги стала обычная зависть, да еще местечковый комплекс превосходства, густо замешанный на комплексе неполноценности. В «Яд Вашем» не могли позволить, чтоб чужой, «галутный» был первым. В 2004 году «Яд Вашем» сообщил свою версию:

«Несмотря на разногласия, которые у нас были с Хилбергом, вне всякого сомнения, его труд значителен. Проблема состояла в том, что в то время еще не появился обзорный труд по истории Холокоста на иврите. Публикация труда Хилберга могла бы создать ложное представление, что это и есть «официальная версия» или «позиция “Яд Вашем”» по истории Холокоста».

“Яд Вашем” не допускал Хилберга к своим архивам в течение 50 лет, а «обзорного труда», который снискал бы авторитет в научных кругах, оттуда не вышло до сих пор.

Хилберг тоже не скрывал своего иронического отношения к важности научного вклада “Яд Вашем”.

«Основной вклад “Яд Вашем” в том, что они накопили много материалов... Если же говорить об исследованиях, то даже в цифрах они не слишком точны. Здесь предпочитают говорить о шести миллионах погибших. Я, как человек, внимательный к цифрам, говорю, что их было около пяти. Они этого не признают, потому что тогда пришлось бы поменять даже их символ». (Символ “Яд Вашем” — поминальный светильник на шесть свечей).

Ирония состоит в том, что говорил это Рауль Хилберг в кафетерии “Яд Вашем”. После полувека бойкота его пригласили почетным гостем и поручили прочесть центральный доклад на торжественном заключительном заседании конференции, посвященной 50-летию мемориала.

По поводу шести миллионов пресс-служба «Яд Вашем» тогда ограничилась сухим комментарием, что «точное число погибших никогда не будет известно. Однако число в пять миллионов неприемлемо с точки зрения современных исследований. Две группы ученых, немецкая и израильская, независимо друг от друга занимавшихся подсчетом, в 80-е годы пришли к выводу, что жертв было 5,6 миллионов (немецкая) и 5,8 (израильская)».

* * *

Критики атаковали Хилберга за то, что он слишком полагается на германские источники, не учитывает свидетельств евреев. Особенно резкая критика всегда раздавалась из «Яд Вашем», позиционирующего себя среди многочисленных мемориалов Холокоста как хранителя памяти с точки зрения жертв. Нападки продолжали повторять даже тогда, когда Хилберг перевел, прокомментировал и опубликовал дневники руководителя Варшавского гетто Адама Чернякова.

«Разумеется, нельзя опираться лишь на немецкие источники в исследовании Холокоста. Однако запертые в стенах гетто евреи не могли знать, что происходит вокруг. Уничтожение планировали и проводили немцы, и если хотим понять процесс уничтожения, то их документы — основной источник».

Однажды я обратился к Раулю Хилбергу с просьбой дать комментарий к моей статье о Тель-Авивской контр-выставке «Антисемитского еврейского плаката», устроенной художником Санди в ответ на конкурс карикатуры Холокоста в Тегеране. Хилберг вежливо отклонил мою просьбу: «Это все поп-культура, к которой я не имею отношения».

Хилберг мешал всем, кто пытается забрать Холокост в свой удел, использовать его в узких групповых и националистических интересах. Его исследования выявили как раз не уникальность Холокоста, не злоумышления против евреев, а универсальный урок, который представляет неуправляемая бюрократическая машина, перестающая действовать по законам. И урок этот был учтен очень широко, и не только в исследованиях Холокоста. Еще в 1941 году книга Джеймса Бёрнема «Революция менеджеров» показала аналогии между нацистскими функционерами, коммунистическими бюрократами и менеджерами больших капиталистических корпораций. Авторитет Хилберга укрепил позиции фунционалистских историков нацизма Ганса Момзена и Мартина Бросцата в Германии и Кристофера Броунинга в США, исследовавших действия смертоносной бюрократии при пособничестве «обычных людей» (в терминах Броунинга).

Хилберг был одним из тех ученых, кто не дал превратить исследование Холокоста в еще одну идеологическую лженауку ХХ века, вроде исторического материализма. Он резко возражал против включения в изучение Холокоста различных идеологических и политических элементов, уводящих исследования с твердого документального фундамента в сферу псевдонаучных спекулятивных копаний в духе исполнителей Холокоста. Да и самим термином Холокост предпочитал не пользоваться, считал его потерявшим смысл из-за частого массового употребления. Хилберг резко выступил против нашумевшей во всем мире книги Даниэля Гольденхагена (тоже функционалиста) «Добровольные палачи Гитлера», толковавшего Холокост как проявление имманентного антисемитизма, заложенного в немецкий народ чуть ли не генетически. Хилберг возражал, что антисемитизм в Восточной Европе был сильней и страшней, чем в Германии. «Научный уровень книги — 1946 год», — гневно писал Хилберг. В отличие от критиков его самого, Хилберг даже в гневе оставался корректным и объективным. Хилбер не стал опускаться до возражений против ревизионистских домыслов Гольденхагена. Он просто указал на отсутствие в книге серьезной документальной базы. «Единственное объяснение тому, как Гольденхаген мог получить в Гарварде (за эту книгу) докторскую степень в политических науках, — писал Хилберг, — это то, что на факультете не было никого, кто мог бы проверить его работу». К критикам присоединился и Йегуда Бауэр, главный научный консультант “Яд Вашем”. Академические власти Гарвардского университета тогда предпочли отмолчаться, однако ученая общественность учла замечания. Гольденхагену отказали в назначении на кафедру, которую историк-ревизионист собирался объявить «главной кафедрой Холокоста» в мире.

Хилберг поддержал автора не менее нашумевшей «Индустрии Холокоста» Нормана Финкельстейна. Он назвал его труд, с которым был «полностью согласен», новаторским, а позже уже умирающий Хилберг выступил в поддержку Финкельстейна, лишившегося кафедры под давлением многочисленных врагов из еврейского истеблишмента. Сам Хилберг тоже резко критиковал создание поп-культурой культа Холокоста и манипуляцию памятью жертв (книга мемуаров 1995 года «Политика памяти»).

Хилберг неизменно выступал за справедливое отношение ко всем жертвам Холокоста, против попыток принизить страдания цыган, против позорного поведения израильских властей в непризнании геноцида армян. Дни годовщины столетия армянской резни в 2005 покрыли израильское правительство и произраильские организации позором. Правительство Израиля трусливо предало гуманистические ценности в угоду политической пользе союза с Турцией. Шимон Перес даже поехал в Стамбул, чтобы там заявить, что «армяне — дело истории». Произраильское лобби в Конгрессе США и ряд влиятельных еврейских организаций использовали весь свой немалый политический вес, чтоб провалить резолюцию, отдающую дань памяти геноциду армянского народа. Нашлись даже еврейские деятели из Баку, угодливо заявившие, что не было армянского геноцида, зато армяне уничтожали в то время евреев.

Хилберг собрал под письмом протеста подписи наиболее известных исследователей. К нему присоединился не только Йегуда Бауэр из “Яд Вашем”, но даже Гольденхаген.

Рауль Хилберг помог мне понять место еврейского Холокоста в ряду других геноцидов и трагедий мировой истории.

«Нельзя сравнивать все со всем. Я получил письмо из канцелярии вице-президента США Гора, где меня спрашивали, можно ли назвать холокостом происходящее в Косово. По-моему, это не только не холокост, но даже не геноцид. Но мое отрицание не всеобъемлюще. Я сам называл холокостом резню в Руанде. Потому, что там явно присутствовал геноцид. Надо помнить, что Рихард Лихтенгейм (представитель Еврейского агентства в Женеве в 1942 году), первым сообщивший о массовом уничтожении евреев, не мог объяснить происходящего без аналогий с армянской резней 1915 года. С резней, которую он наблюдал своими глазами, работая в Турции во время Первой мировой войны.

Чтоб сравнивать, надо хорошо разбираться в событиях, а лишь немногие люди разбираются в истории хорошо».

Последний раз я слышал Рауля Хилберга в январе, в то время, когда в Тегеране проходила пресловутая конференция отрицателей Холокоста. Он тогда оказался в Нью-Йорке по пути на контр-конференцию в Берлине, собравшую ряд выдающихся исследователей. «С антисемитами и отрицателями Холокоста не следует дискутировать, — сказал Хилберг, — но иногда они ставят интересные вопросы».

---

По этой теме читайте также: