Говорят, самая красивая река в мире скрывалась в горах колумбийского департамента Ла-Макарена. Она называлась и до сих пор называется рекой Каньо-Кристалес, хотя турагентства предпочитают именовать ее Семицветной. Микроскопические водоросли, раскрасив притоки, превратили реку в раскинувшуюся в сельве радугу; пейзаж, который кажется только что вынырнувшим из снов. В течение десятилетий эта территория была зоной боев между армией и партизанами Революционных вооруженных сил Колумбии (ФАРК), и первые туристы смогли насладиться ее красотами всего лет десять назад. Предполагалось, что в результате заключения мира с партизанами Каньо-Кристалес превратится в место паломничества любителей природы. Но этого не случилось: река сегодня пересыхает, и семь ее цветов тускнеют. Североамериканская нефтяная компания «Хьюпекол» (Hupecol), собственница лицензии на эксплуатацию окружающей сельвы, заканчивает последний этап юридической и технической подготовки перед началом полномасштабной атаки на девственный пейзаж. Разумеется, как обычно, не будет недостатка в серьезных СМИ и профессиональных журналистах, которые найдут другие причины смерти реки Каньо-Кристалес. И, как обычно, не будет нехватки в отвлекающем шуме одних и сообщническом молчании других, чтобы мир навсегда забыл о магическом уголке, существовавшем когда-то в сердце гор Ла-Макарены.

Объявленную смерть Каньо-Кристалес невозможно понять вне контекста причин, приведших к началу диалога о мире между партизанами и правительством Колумбии. Эти переговоры были поручением администрации Обамы колумбийским властям в рамках отношений вертикальной субординации, именуемых «стратегическим альянсом».

Первой целью подписания мира было очистить от партизан территории, где находятся главные природные богатства Колумбии — полезные ископаемые, леса и реки, — чтобы гарантировать легкий доступ и контроль транснациональных корпораций.

Вторая заключалась в том, чтобы избавиться от партизан в сельве пограничных с Венесуэлой земель и открыть их таким образом для возможного наземного вторжения США в Венесуэлу из Колумбии. Дело в том, что по географическим и топографическим причинам вторжение в Венесуэлу с моря оказалось бы и сложнее и дороже, а колумбийские партизаны могли бы серьезно осложнить продвижение интервентов через сельву.

Третья причина — наименее известная — в освобождении колумбийской армии от необходимости участия во внутреннем конфликте с тем, чтобы сделать возможной ее отправку в другие регионы планеты. Колумбия — единственная латиноамериканская страна, начавшая процесс вступления в НАТО и уже подписавшая с этой организацией ряд документов. Ее обильное пушечное мясо — уже закаленное в огне внутреннего колумбийского конфликта, — требуется НАТО для будущих войн.

Наверняка найдутся и другие, пока неизвестные нам причины, но главное в том, что исключительно важный и нужный мирный договор никогда не был результатом доброй воли ни одного из лагерей, он возник, с одной стороны, из экономических и геополитических интересов правительства Соединенных Штатов Америки и, с другой, — из поражения ФАРК, сначала политического и затем военного. Главной задачей колумбийского правительства — кроме Нобелевской премии Мира для президента Хуана Мануэля Сантоса, — гораздо более важной, чем прекращение вооруженного конфликта, было одностороннее разоружение партизан, и после достижения этой цели оно смогло позволить себе выполнять наполовину или просто не выполнять свои обязательства.

ФАРК — старейшее на континенте партизанское формирование и самое консервативное из них; оно до конца придерживалась самых традиционных методов борьбы и организации, которые не выдержали испытания временем и потерпели поражение. Недостаточно объяснять это только постоянно нараставшим технологическим разрывом — партизанские автоматы против «умных ракет» последнего поколения. До военного поражения партизаны потерпели поражение политическое, прежде всего из-за все более частых похищений гражданских для получения выкупа и наличия коммерческих отношений с группами наркоторговцев (пусть даже только для сбора с них налогов, как объясняет это ФАРК); практик вполне объяснимых с точки зрения необходимости финансировать войну, но не имеющих морального оправдания.

Здесь есть несколько моментов, которые пресса обычно не объясняет. Наркобизнес возник в Колумбии в начале 70-х на основе спроса персонала военных баз США, только что вернувшихся из Индокитая, впервые попробовав там опий и марихуану. Со временем, исходя из постоянно растущего спроса из США, организованная преступность Колумбии сосредоточилась на производстве кокаина. В трагические 80-е наркокартели были злейшими врагами партизан и финансировали ультраправых боевиков, чьи формирования являлись зачастую органической составляющей этих структур. Ситуация резко изменилась к концу 90-х, когда война между наркокартелями и наркокартелей с государством закончилась переделом власти и сфер влияния, а война из-за постоянного совершенствования ее технологий становилась делом все более дорогостоящим. Наркопроизводители, разумеется, так и оставили под контролем огромные территории колумбийской глубинки, а ввиду полного отсутствия там инфраструктуры для вывоза и переработки сельскохозяйственной продукции единственным реальным доходом для десятков тысяч крестьянских семей стало выращивание листьев коки. ФАРК, являвшиеся параллельным государством там, где колумбийское государство отсутствовало, брали налоги с любой коммерческой деятельности, и налоги с наркопроизводителей, разумеется, были гораздо выше. Наверняка, обладая властью оружия, многие командиры ФАРК использовали эту связь для личного обогащения. Но в противовес карикатуре, рисуемой СМИ, я как очевидец утверждаю, что у подавляющего большинства рядовых бойцов и командиров не было никакой материальной мотивации, они годами жили в джунглях, лишенные малейших удобств и рискуя жизнью ради идеи, в которую верили. А что касается участия в самом наркотрафике — в Колумбии мне объясняли, что производство сегодняшнего высококачественного «продукта» невозможно без технологий, которыми обладают только ведущие мировые фармацевтические компании. Истинная их роль в этой некрасивой истории — тема для историков будущего.

Проблема наркобизнеса неотделима от хронического безразличия колумбийского государства к жизни глубинки. В одной их богатейших стран Латинской Америки не было и нет нормального дорожного сообщения между городами. Расстояние по прямой между двумя крупнейшими городами страны — Боготой и Медельином — 247 км. Приходится летать самолетом, т. к. езда по дороге займет от 8 до 10 часов. До бедных поселков департаментов Антиокия и Чоко всего в 200 км от Медельина, но ввиду полного отсутствия дорог путь по суше может занимать более суток. В стране тысячи деревень, от которых плыть по рекам до ближайшей школы и больницы — по 8 или 10 часов.

При этом олигархическое государство, контролирующее средства массовой информации и организовавшее систематическое уничтожение лучших левых интеллектуалов Колумбии[1] сумело максимально эффективно использовать все ошибки и противоречия партизан, чтобы создать и распространить в городах искаженный образ ФАРК, обвиняя их чуть ли не во всех проблемах страны. В свою очередь население, прежде всего городское, которое составляет 74% жителей страны, уставшее от десятилетий насилия, сделало выбор в пользу более сильной из сторон, каковой в этом случае оказалось правительство. Уровень доверия к политическому проекту партии ФАРК проиллюстрировали парламентские выборы 11 марта 2018 г. — за их кандидатов проголосовало менее 1% избирателей.

Согласно версии ФАРК, страна пришла к вооруженной ничьей, которая могла продолжаться еще десятилетия, унося каждый год тысячи жизней партизан, солдат и гражданских. Партизанское руководство настояло на термине «отказ от оружия» вместо его «сдачи»: оно так и не признало поражения. Но это неправда. Отвергнутая огромным большинством населения и оказавшаяся по ударами все более современных и смертельных средств ведения войны, партизанская армия была вынуждена начать мирный диалог, единственной альтернативой которому было уничтожение.

Окончательная редакция текста мирного договора заняла почти 5 лет и составляет 310 страниц текста. Это очень серьезная работа, как затрагивающая причины конфликта, так и намечающая необходимые государственные меры для предотвращения подобного в будущем. Колумбийское общество не уделило этому документу внимания, которого тот заслуживает. До сегодняшнего дня только 10% колумбийцев знакомы с полным текстом и около 40% удосужились прочитать его частично. Большая часть договоренностей так и осталась на бумаге.

В феврале текущего года Международная комиссия по контролю защиты прав человека в Колумбии сообщила в своем докладе, что в то время как ФАРК полностью соблюдает все договоренности, правительство выполняет их всего на 18,5%, осуществляя только 12 из 34 согласованных мер[2]. В случае Общей Аграрной реформы — центрального пункта договора в стране, где 80% земли остаются в руках всего 1% населения — правительство выполнило только 5% своих обязательств[3].

Другим обязательством правительства было обеспечение безопасности социальных лидеров и бывших партизан путем борьбы с бандами ультраправых боевиков и их разоружения. С момента подписания Договора о Мире 24 ноября 2016 года в Колумбии убиты 22 бывших партизана и больше 230 социальных, включая индейских, лидеров и борцов за мир, что министр обороны Луис Карлос Вильегас назвал «результатом побочных проблем и личных разборок». Сейчас убивают в среднем по одному социальному лидеру каждые три дня, и реакция правосудия остается нулевой.

Бывают ошибки с привкусом предательства. В конце переговоров с правительством ФАРК в качестве жеста, подтверждающего серьезность намерений, еще до подписания договора передали армии полный список своих бойцов. Многие из них никогда не фигурировали ни в одном из перечней служб безопасности, и сегодня почти 7 тысяч человек, оставивших оружие, оказались под прицелом банд ультраправых боевиков, созданных, финансированных и обученных колумбийским государством с целью подавления повстанческого движения. Множество разоружившихся партизанок и партизан лишены охраны, положенной только руководству. Международных контактов и возможностей просить политического убежища у них тоже нет. Они даже не закончили начальной школы. По этой причине щедрое предложение кубинского правительства о 1000 стипендий для бесплатного изучения медицины в университетах острова оказалось тоже не для них. Подавляющее большинство молодежи, воевавшей в рядах ФАРК, не имеет уровня подготовки, который позволил бы им учиться в университете, поэтому почти все те, кто полетит учиться на Кубу, не были партизанами.

Во «Временных региональных зонах нормализации» — местах, где находится сегодня основная масса бывших партизан — их отношения с полицией, отвечающей за безопасность, выглядят открытыми и сердечными. Но постоянно циркулирующие вокруг домов военные патрули с оружием наперевес напоминают, в чьих руках теперь сила и кто теперь командует.

Среди экс-партизан очень много маленьких детей и беременных женщин. Это тоже результат подписания мира. Плод надежды на возвращение к простому человеческому счастью.

Бывшие партизанки — те, что поехали рожать домой к родителям, в бедные семьи из маленьких провинциальных городков — были вынуждены придумать для соседей легенды о своей предыдущей жизни и стараются не выходить из дома и не общаться с незнакомыми. Им страшно. Известно, что банды в крупных городах получили приказ убивать возвращающихся бойцов[4].

Многие из бывших партизан чувствуют себя обманутыми, но ни за что не скажут об этом в интервью, чтобы не быть обвиненными в противодействии мирному процессу. При этом они не возьмутся за оружие снова — просто потому что решили для себя: больше никогда.

Пресса тиражирует радостные фото вчерашних партизан, по-дружески беседующих с полицейскими. Ее новые герои — бывшие лидеры ультраправых боевиков и партизан, сегодня раскаявшиеся в грехах, просящие прощения у страны и обнимающиеся перед камерами и умиленной публикой.

Противоречивое и неуклюжее поведение руководства ФАРК на политической сцене ни для кого не сюрприз. Закончив свою трагическую историю непризнанным поражением, вчерашняя партизанская армия пытается превратиться в политическую партию, опираясь при этом на набор лозунгов и рецептов, доказавших свою нежизнеспособность еще в прошлом веке. Приведенная изначально неравными переговорами о мире на незнакомую и враждебную территорию, коей является колумбийский политический цирк, где все факторы абсолютно против нее, партия ФАРК идет по пути неизбежного самоуничтожения. Несколько недель назад по инициативе американского Управления по борьбе с наркотиками в Колумбии была разыграна сцена с обвинением и арестом команданте Хесуса Сантрича — одного из главных участников мирных переговоров со стороны ФАРК. Но сегодня у власти нет необходимости в подобных шоу, напоминающих низкобюджетную голливудскую продукцию. Ведь до своего включения в политику ФАРК должны были создать собственный проект, а проекта этого нет.

Можно было бы предположить, что поскольку ФАРК — в их сегодняшнем виде — не представляют ни малейшей угрозы для системы, и поскольку в сегодняшней Колумбии нет ни малейшего риска прихода к власти радикальных левых, — нет и никакой рациональной необходимости в резне только что разоружившейся партизанской армии: ничего кроме вреда имиджу власти она не принесет.

Тем не менее, в последние месяцы из колумбийской глубинки приходят сообщения о том, что вооруженные группы продолжают занимать территории, находившиеся раньше под контролем ФАРК, тогда как правительство продолжает отрицать возвращение ультраправых боевиков и предпочитает использовать абсурдный эвфемизм «бакрим» — «бандас кроминалес» («преступные банды»). На некоторых из этих территорий население проголосовало против мирного договора, боясь именно этого — замещения партизан бандами ультраправых боевиков. Обещанное присутствие государства остается на бумаге. Пока бывшие партизаны ждут минимальной, почти символической государственной помощи для своей непростой интеграции в общество, многие бывшие ультраправые боевики — сложившие оружие полностью, частично, а то и вовсе не сложившие — продолжают получать государственное финансирование, продолжая пользоваться традиционными и намного более серьезные источники дохода — торговля наркотиками и людьми и пожертвования от бизнеса[5]. Высшее командование вооруженных сил остается их друзьями и партнерами.

Другая — и последняя из оставшихся в стране — партизанская организация, Армия национального освобождения, ELN, продолжает вооруженную борьбу. Трудно предположить, что в сложившихся условиях она откажется от оружия. После вполне разумной критики слабых сторон договора между правительством и ФАРК, заключенного за закрытыми дверями и без участия в дискуссии всего колумбийского общества, ELN продолжает нападения на силы правопорядка, убивая солдат и полицейских и организовывая на территориях под своим контролем «вооруженные забастовки» (требуя прекратить любую работу под угрозой вооруженных покушений). Единственный результат этих действий — рост числа противников мирного процесса и укрепление правых перед ближайшими выборами.

Фаворит ближайших президентских выборов, Иван Дуке, представитель ультраправых, говорит о неизбежной «модификации» мирного договора в случае своего прихода к власти, что следует понимать как его отмену. Официальная пресса уже готовит общественное мнение не обращать особого внимания на «сведение счетов между сторонниками насилия» и отдает предпочтение футбольному чемпионату в Москве, на который наконец попадет сборная Колумбии.

Колумбия — единственная страна Латинской Америки, за шесть последних десятилетий не жившая ни одного дня в мире. В 2013 г. была опубликована цифра: 220 000 погибших начиная с 1958 года, подавляющее большинство — гражданские. К этому следует добавить 6 миллионов крестьян, согнанных войной с земли. Еще недавно министерство туризма приглашало в Колумбию фразой «Единственный риск в том, что захочешь остаться». Но есть еще один риск — не разглядеть шрамов на теле и душе такой веселой и гостеприимной, но изуродованной войной страны.

История разоружения колумбийских партизан — это история геноцида. Главная трагедия явилась следствием первой попытки ФАРК оставить оружие и перейти к легальной политической борьбе путем создания в 1985 году партии Патриотический союз. Цена той надежды составила почти 5000 жизней ее лучших политических кадров, убитых ультраправыми боевиками и агентами государства.

Новая бойня практически неизбежна. Точнее — она уже началась. В последние годы — и в мировом масштабе — глобализированная капиталистическая система отбросила последние приличия и рудименты рациональности и готовится к решающему наступлению. Военными целями станут любые голоса, с ней несогласные, любая территория, претендующая сохранить собственную историческую память и любое пространство, где теплится хоть маленький огонек низовой организации.

Сегодня не лучший момент для обсуждения политических идей. Необходимо спасать жизни. Если еще не поздно.

По этой теме читайте также:

Примечания