Споры, разгоревшиеся в последнее время вокруг возможных последствий либерализации торговли, проходящей под эгидой Всемирной Торговой Организации (ВТО), не утихают. Политики и чиновники всего мира были потрясены размахом демонстраций протеста в Сиэтле и Праге (22,23). И все же большая часть общественности и работников ключевых отраслей остается в неведении относительно сути изменений, происходящих в мировой экономике и управляющих ею глобальных институтах. Если что-то и освещается, то акцент делается в основном на отдельных пунктах юридической документации, разрабатывающейся в ВТО, как будто больше во всеобщей коммерциализации винить некого. Создается такое впечатление, что такие соглашения ВТО, как Генеральное соглашение по торговле услугами (General Agreements on Trade in Services (GATS), государствам навязываются сверху, а они сопротивляются, но бессильны что-либо сделать[2]. Иногда так оно и есть. Однако по отношению к Соединенному Королевству Великобритании и Северной Ирландии такое понимание политической ситуации в корне неверно. Эта статья доказывает, что в сфере высшего образования (ВО) правительство Соединенного Королевства уже начало активно готовить почву для коммерциализации образования. Коммерциализация включает 4 аспекта: подчинить общественные службы механизмам рынка, заставить рынок труда более чутко реагировать на изменения в экономике, провести радикальную, «основанную на знании»[3] реформу и продавать продукт британского ВО на мировом рынке, зарабатывая по 2 триллиона долларов в год. Для объяснения подоплеки споров вокруг ВТО и анализа вероятных последствий коммерциализации ВО в Соединенном Королевстве в статье рассматриваются направления развития мировой экономики в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Простое определение ВТО как «диктатора, навязывающего свои условия», опасно в принципе, так как уводит дискуссию от процесса уже проводящихся реформ, и поэтому возможные шаги протеста откладываются на неопределенное время. А тогда может оказаться уже поздно что-то предпринимать.

Глобальный контекст

В последнее тридцатилетие мы стали свидетелями капитальной реорганизации экономико-политических систем по всему миру. Прибыли неуклонно снижались, а зарплаты росли, и в условиях жесткой международной конкуренции это побудило развитые страны к тому, чтобы переориентироваться с производства массовой продукции тяжелой промышленности и торговли ею на более гибкую, динамичную и технологичную легкую промышленность и сферу услуг. Для этого было выработано два стратегических направления. Во-первых, началось сокращение системы социального обеспечения и профсоюзов. Этот продолжительный период в Соединенном Королевстве чаще всего ассоциируется с пребыванием у власти правительства Тэтчер в начале 1980-х гг., но на самом деле он начался еще в 1970-х и с тех пор продолжался и во времена правления консерваторов, и при лейбористах. Во-вторых, параллельно с этим происходило внедрение технологий в производство и финансирование, применение информационных и коммуникационных технологий (ИТ), с тем чтобы сократить затраты на производство путем автоматизации и путем дальнейшего глобального разделения труда с целью снизить зарплаты и прочие производственные расходы. Главным в этой стратегии было сохранить «наукоемкие» статьи повышения стоимости, такие как финансирование, исследование и дизайн, окончательная сборка изделий, маркетинг и розничная продажа. Для этого применялись субконтракты, патенты и лицензирование все более расплывчатых вещей, касающихся дизайна, идей и даже иногда каких-то параметров жизни человека, например генетических кодов.

Эти перемены в мировой экономике происходят на фоне жесткой конкуренции между развитыми странами и проявляются в борьбе за мобильный международный финансовый капитал для инвестиций в новые и уже существующие отрасли экономики, такие как сфера услуг. Это типичный образ «государства-конкурента», для которого raison d’ кtre (смысл существования) состоит в экономическом росте, выраженном в ВНП, а не в уровне заработной платы или общественных услугах. В самом деле, одна из основных характеристик государства-конкурента – отказ от системы социального обеспечения, снижение зарплаты и ухудшение условий найма в целях более успешного накопления капитала (7, стр. 300-307). Еще одна характерная для государства-конкурента черта – заметный отход от неолиберальной идеологической доктрины, которой оно руководствуется. В противоположность доктрине, вмешательство государства в экономику присутствует. Однако акцент этого вмешательства теперь смещен с традиционно кейнсианского на необходимость сделать капитал как можно более мобильным.

Логика стратегии государства-конкурента подчеркивается развитием зародившегося «глобального конституционализма», который фиксирует эти мотивы в целом ряде многосторонних соглашений и правовых институтов (21). Самое скандально известное из подобных соглашений – ВТО, но есть и другие, разработанные в региональных организациях, таких как Евросоюз, НАФТА и АСЕАН[4], и особенно условия, оговоренные в новой Программе по борьбе с бедностью, осуществляемой в рамках «Инициативы МВФ и Всемирного Банка для нуждающихся стран с большими долгами» (Heavily Indebted Poor Countries initiatives). Зарождающийся «глобальный конституционализм» призван – в долгосрочной перспективе – закрепить завоевания капитала и помешать протесту – в настоящем и будущем – сопротивляющихся государств и подчиненных социальных классов.

Однако такая ситуация чревата политическими проблемами. Они возникают из-за социального расслоения, когда разрушаются сложившиеся социальные структуры. Тогда ведущие политики и их сторонники разрабатывают изощренную политическую идеологию, чтобы оправдать и замаскировать последствия социальных изменений. В Соединенном Королевстве преобразования осуществляло Новое лейбористское правительство, выступившее с проектом «Третьего пути», который, унаследовав терминологию прежнего социально-демократического устройства, называет тяжелую экономическую и социальную реконструкцию «прогрессивной» и «модернизирующей» (19; 8 стр. 315 – 333; 2 стр. 181 – 202).

Четыре предпосылки коммерциализации высшего образования в Соединенном Королевстве
1. Вера в эффективность рынка

Получила продолжение тэтчеристская традиция распространения рыночных принципов на общественные услуги, поскольку рынок считался эффективным механизмом управления. Первый подобный проект был осуществлен в Соединенном Королевстве при правительстве Тэтчер в 1980-х гг. (41) Однако Блэр и новое лейбористское правительство тоже подтвердили свое намерение распространять рыночные принципы на государственный сектор. В своей речи в 1999 г. Тони Блэр отметил, что «помимо стимулирования предпринимательства в частном секторе, хотел бы внедрить его частично и в социальную сферу» (4).

Это намерение подчеркивалось и в дальнейшем, в период практически беспроигрышных выборов 2001 г., которые новое лейбористское правительство попыталось превратить в референдум по проблеме коммерциализации государственных услуг (24, 25). Интересно, что нынешние лейбористы и здесь продолжают линию правительства Тэтчер на раннем этапе, оправдывая коммерциализацию как необходимую меру при борьбе с фискальным кризисом в стране. Ее называют единственной возможностью увеличить эффективность производства. Но целый ряд исследований недавнего времени показывает, что рыночный механизм не подходит для продуктивного или эффективного обеспечения общественных услуг, а служит на самом деле наживе за счет общества (50; 43; 45).

Проникновение рыночных принципов в высшее образование уже сейчас можно ощутить на различных уровнях. Один из основных шагов, предпринятых правительством по внедрению новых, более гибких требований рынка в производство и распространение знания, – это реструктурирование и упразднение общественных фондов. Финансирование было переведено на более краткосрочную, целевую и конкурентную основу. Образовательные учреждения отреагировали на это двояко. Во-первых, возросла конкурентная борьба за средства, а это означает, что даже в бюджетном финансировании начал проявляться рыночный подход. В результате – увеличение числа краткосрочных контрактов и контрактов с жесткими сроками для научного и педагогического состава, эксплуатация «случайных» работников, например аспирантов – помощников преподавателей, найм остальных работников на подконтрактной основе – начиная от дворников и уборщиков и кончая компьютерной и другими службами. Способствует такому положению дел и засвидетельствованное развитие управленческих структур, и традиционная тэтчеристская практика подрыва профессиональной автономии – так называемая «пролетаризация» профессорского состава.[5] Таким образом, сферы развития переводятся на рыночную основу, и индивидуальные контракты продлевают или не продлевают по результатам проделанной работы.

Во-вторых, сокращение финансирования означает, что вузы в поисках средств на научную и учебную деятельность вынуждены обращаться к частному сектору – или напрямую через партнерство, через гранты под конкретные курсы или исследовательские проекты, или обходным путем – через коммерциализацию самого университета. В последнем случае вуз вынужден предлагать коммерчески окупаемые услуги, например предоставлять помещения под конференции, чтобы субсидировать свою основную деятельность – давать высшее образование и заниматься научной деятельностью (49). В совместном докладе Совет по финансированию высшего образования (Higher Education Funding Council for England) (HEFCE) и Комитет Вице-канцлеров и ректоров университетов Соединенного Королевства (Committee of Vice Chancellors and Principals of the UK universities (CVCP) заявляют, что вуз должен разработать «новые системы функционирования, которые бы увеличили специализацию и в которых одной из основных черт было бы поступление финансов извне. Отсюда следует, что университетам следует определиться с основной деятельностью, возможностями занять свою нишу и профилем специалистов, которых они готовят… (выработать) ориентированный на потребителя подход к образованию и подготовке специалистов» (10).

2. Реакция на гибкий рынок труда

Предшествующие периоды радикальных преобразований (равно как и их отголоски в идеологии «третьего пути»,[6] призывающей к «модернизации») все сильнее дают о себе знать в сфере образования и подготовки специалистов. Основной рынок труда гибок и неустойчив, что приводит к большему спросу на пожизненный доступ к образованию, так как люди вынуждены переучиваться и переквалифицироваться, чтобы найти работу или продвигаться по карьерной лестнице. Здесь не только желание людей повысить свои шансы в конкурентной среде, но и рука правительства, стремящегося сгладить неблагоприятные последствия создания гибкой рабочей силы, чтобы обеспечить политическую стабильность и привлечь внутренние инвестиции, компенсируя расходы частного сектора на образование. Спрос усиливается из-за недолговечности навыков, что видно по все ускоряющимся темпам развития технологий. Например, навыки, полученные инженером десять лет назад, почти безнадежно устарели в эпоху, когда чертежи делаются на компьютере. Ситуация еще более обостряется, так как и комплектующие, и программное обеспечение постоянно модернизируются, что наглядно демонстрирует рынок компьютерной техники. С 386 процессором компания «Интел» доминировала на рынке в конце 1980-х в течение более 3 лет. Уже через 10 лет лидерство Pentium III исчислялось лишь неделями (48). Такой темп развития отражается не только на индустрии компьютеров, но и на экономике в целом и на обществе, поскольку программное обеспечение постоянно обновляется, влияя как на профессиональную, так и на частную жизнь человека. Новые умения несомненно являются весьма ценными и важными, если оценивать их в терминах затрат и прибылей для отдельного индивида, учитывая ужесточение конкуренции на рынке труда. Фирмы и общество также считают роль образования и подготовки специалистов ключевой на фоне быстрого индустриального развития, когда нужно завоевать и удержать преимущество в конкурентной борьбе (46, стр. 34 – 35).

О том, что в секторе ВО пытаются искусственно создать гибкую рабочую силу, свидетельствует последний доклад Совета по финансированию высшего образования (HEFCE) об оплате труда, который называется «Вознаграждение и развитие преподавательского состава в высшем образовании»; в нем упомянута сдельная и местная оплата, а также гибкое управление человеческими ресурсами (27; 3). Сторонником гибкой модели «оперативной поставки» (Just-in-Time) объявил себя и профессор Говард Ньюби (Howard Newby), президент Universities UK (10). Принимая во внимание, что сектор ВО находится в таком же положении, что и британская автомобильная промышленность в 1960-х годах, Ньюби считает, что не нужно сопротивляться требованиям рынка; наоборот, следует полностью поддержать стратегию по повышению гибкости и внедрению модели «оперативной поставки» (37). Но последствия внедрения этой модели и то, как они скажутся на заработной плате, условиях найма и качестве ВО, у него представить в выгодном свете не получается. И еще одно: чтобы заставить штат вузовских работников более чутко реагировать на требования рынка, был создан Institute for Learning and Teaching in Higher Education (ILTHE )[7] (31).

Изменения в спросе на услуги образования не только касаются отдельных моментов доступа к образованию в течение жизни человека (потребителя), но и призваны сделать более гибким предложение в сфере образования в каждый из этих моментов. Следовательно, более популярной становится модель «оперативной поставки», впервые опробованная в японской автомобильной промышленности (56, стр. 48 – 62). Это значит, что потребитель может получать образовательные программы (зачастую краткосрочные) в том виде и в то время, когда в этом возникнет необходимость (37).

То, что предложение на рынке образования должно соответствовать модели «оперативной поставки», имеет целый ряд последствий. Во-первых, образование скорее «тянется» за рыночным спросом, чем «проталкивается» самостоятельно. Это означает, что содержание образования неуклонно подгоняют под коммерческие нужды. Напрямую это осуществляется через гранты от компаний и поддержку, оказываемую отдельным курсам, отделам и исследовательским проектам, через покупку образовательного продукта для работников. Косвенно система влияет на индивидуальный спрос, дергая за ниточки на рынке труда. Таким образом, спрос на прикладные специальности вытесняет спрос на более традиционное академическое образование – отсюда рост популярности курсов менеджмента, медиа, маркетинга и информационно-компьютерных технологий и, наоборот, падение популярности и востребованности гуманитарных предметов. В мировом масштабе – тенденция к изучению английского языка в качестве иностранного и преподавание других прикладных предметов именно на нем, так как английский является языком общения для международного бизнеса.

Во-вторых, увеличение гибкости предложения на рынке образовательных услуг требует искать новые средства для поставки этих услуг. Это приводит к более частому использованию и применению высокотехнологичных средств, таких как интернет и спутниковое телевидение, так как пользователи надеются, что с их помощью они смогут справиться с гибкостью предложения и спроса, не пускаясь в лишние расходы. Что само по себе рождает еще больший спрос на образование, распространяемое с помощью высоких технологий.

3. «Основанное на знаниях» реформирование

Умы всех правительств, региональных организаций и мировых институтов сейчас заняты проблемой «экономики, основанной на знаниях». Особенно хорошо это видно из Лиссабонской стратегии, цель которой – сделать из Евросоюза «сообщество с самой конкурентоспособной и динамичной в мире, основанной на знаниях экономикой к 2010», в связи с чем было предложено более 40 законопроектов (17). Правительство Соединенного Королевства в этом смысле не исключение (47). Министр Торговли и промышленности заявил, что Соединенное королевство должно быть готово к тому, чтобы «воспользоваться новой экономикой, управляемой знаниями», и что роль образования здесь является ключевой (6). Проект по основанному на знаниях реструктурированию можно считать последней тенденцией в экономической перестройке. Ее провоцирует бесконечная борьба за конкурентоспособность, средства которой – эксплуатация новейших технологий производства, расширение производства или попытка занять определенную нишу на рынке. У образования в этом реструктурировании два основных аспекта. Первый из них связан с разрешением проблем гибкости рынка труда. В основном, образование должно повысить производительность труда в конкретном государстве или региональном блоке (46, стр. 30 – 37). При гибкой и динамичной экономике эта задача усложняется вдвойне, так как механизмы, призванные повысить производительность, могут постоянно перемещаться и меняться. Во-вторых, образование при таком реструктурировании является, в принципе, одним из секторов промышленности, подлежащим коммерциализации, то есть тоже должно нацелиться на получение прибыли.

Основной способ сделать роль образования главной в повышении производительности труда на нынешней стадии основанного на знаниях реструктурирования – это партнерство с коммерческими структурами. «Партнерство» – последний лозунг лейбористского правительства. Выполняя его установки, Совет по финансированию высшего образования запустил программу Higher Education Reach Out to Business and Community (HEROBC – «Выход высшего образования к бизнесу и обществу»), пытаясь приспособить научные разработки к нуждам бизнеса и приватизировать их финансирование. Стимулирование дочерних предприятий, передача технологий, создание учеными частных компаний с целью извлечения коммерческой выгоды из исследовательских проектов собственного университета, аренда зданий, оборудования и рабочей силы – все это также свидетельствует о том, что высшее образование коммерциализируется. (28; 13).

Перед советами по региональному развитию при правительстве Соединенного Королевства тоже стоит задача укрепить связи между ВО и частным сектором, дабы увеличить конкурентоспособность, а последний правительственный документ «Возможности для всех в меняющемся мире» подробно описывает этику партнерства с бизнесом в научных исследованиях и преподавательской деятельности, а также пути к основанной на знаниях экономике (11). Помимо этого правительство смягчило условия иммиграции и предоставления виз для иностранных студентов и экспорта в информационных и коммуникационных технологиях, чтобы привлечь бизнесменов из сферы международного ВО и развивать информационно-компьютерные технологии. Этот ход свидетельствует о заинтересованности правительства, ведь для всех остальных, кроме разве что особенно отчаянно стремящихся обрести политическое убежище, иммиграционный контроль достаточно строг, а политические партии манипулируют законами об иммиграции в надежде на поддержку среди расистов и популистов.

4. Выход на мировой рынок высшего образования

Необходимость чутко реагировать на требования рынка труда и основанное на знаниях реструктурирование – две проблемы, актуальные для многих стран мира. Большинство развитых стран и даже некоторые из тех, где только развивается рыночная экономика, в решении обеих задач видят возможность достичь максимальной конкурентоспособности на международном рынке. В результате многие воспринимают образование как коммерчески выгодный сектор экономики, способный, по оценке Меррилл Линч, приносить 2 триллиона долларов в год (57). Размеры этого рынка означают, что частный сектор кровно заинтересован в эксплуатации образования (см., напр., 15). В этих целях в Канаде был организован ежегодный международный форум фирм и инвесторов, желающих разрабатывать этот рынок. В центре внимания мирового рынка образования находятся «коммерческие сделки – купля и продажа продукции, прав, услуг и систем, а также поиск партнеров, институциональных моделей и экспертиз, которые наилучшим образом отвечали бы конкретным нуждам» (64).

Правительство Великобритании тоже рассматривает выход на этот потенциально и реально прибыльный рынок как возможность повысить международную конкурентоспособность Великобритании и увеличить ВНП.

Однако, чтобы продавать ВО на мировом рынке, понадобится отменить или пересмотреть те законы, которые защищают ВО, определяют его особый статус или ограничивают действия в его области. Тут-то и пригодится Генеральное соглашение по торговле услугами (General Agreement on Trade in Services (GATS).

Помимо того, что Британия содействует избавлению от законодательных препятствий на пути торговли высшим образованием, она также участвует в многочисленных программах, цель которых – создать привлекательный «товарный образ» британского ВО для продвижения его на мировой рынок. Свидетельство тому – Болонский процесс, который ставит перед 31 европейской страной задачу свести высшее образование по всей Европе к единому стандарту. Цель стандартизации – укрепить внутренний рынок Евросоюза, сделав европейские квалификации более мобильными, таким образом облегчив перемещение рабочей силы и услуг внутри Евросоюза. При этом имеются виды и на зарождающийся глобальный рынок образовательных услуг. С помощью этих мер правительства европейских государств пытаются создать достойный доверия и коммерчески выгодный «товарный образ» для продукции европейского ВО на развивающемся мировом рынке (40).

Необходимость придать предложению большую гибкость привела к поиску новых технологий для распространения образования. В последние годы можно было наблюдать рост популярности интернет-университетов. Это распространение продукции образования с помощью электронных средств, таких как Интернет и спутниковое телевидение. Эти средства вписываются в концепцию «оперативности», позволяя обеспечить «оперативную поставку» продукта, и в данный момент представляют большой интерес для правительств, университетов и деловых структур. Уровень сложности таких средств широко варьируется. Упрощенные варианты, вроде тех, которые уже используются университетом Феникса, штат Аризона, прибегают к электронной почте для рассылки лекций и конспектов и применяют интернет-технологию чатов для организации онлайн-семинаров. Более сложные модели используют интерактивные интерфейсы в сети, и можно предположить, что следующая волна цифрового телевидения тоже будет интерактивной.[8] В качестве одного из примеров такого усложненного вида коммуникации можно назвать провайдер, созданный двумя выпускниками Кембриджа в целях обучения с помощью электронных средств. «Боксмайнд» (Boxmind) дает доступ к онлайн-лекциям, которые читают получившие мировое признание ученые, к научным источникам, действуя при этом в режиме «оперативной поставки». Интерфейс Боксмайнда делит экран на четыре разных окна. В одном идет видеоролик с лекцией. В другом сменяются изображения, ее иллюстрирующие. Два оставшихся дают текст и ссылки на закладки в лекции. Есть еще список гиперссылок на процитированные в лекции документы и относящиеся к теме источники, которые можно найти в сети. К ним можно перейти тут же, остановив лекцию. Боксмайнд – это не интернет-университет как таковой, но все же он создан для того, чтобы помогать «образовательным учреждениям и корпорациям использовать в полную силу электронные средства распространения обучающего материала». И конечно, формат Боксмайнд дает представление о том, как может работать сложная платформа интернет-университета (5).

Правительство Британии запустило свой собственный проект интернет-университета на средства Совета по финансированию высшего образования и вдобавок с солидным финансированием за счет общественных фондов. Этот университет должен облегчить выход Британии на развивающиеся рынки ВО, обеспечив поставку образовательных программ (как целиком, так и их отдельных курсов) с помощью электронных средств, в основном через Интернет (29).

Правительство Британии не одиноко в своем желании выйти на этот рынок. Многие вузы рассматривают возможность создания интернет-университетов и применения стратегий дистанционного обучения. Но высокая стоимость основания интернет-университета заставляет вузы идти на стратегические альянсы друг с другом и с коммерческими структурами. Группа Universitas 21 (U21) – самый известный из таких альянсов. U21 объединяет 18 вузов, состоящих в партнерстве с канадской электронной фирмой Томсонс (Thomsons). Цель компании – «предлагать высококлассный продукт» «мировой рабочей силе» и «объединить университеты, желающие выйти на быстро растущий международный рынок высшего образования и профессиональной подготовки». U21 зарегистрирована в Британии и имеет дочернюю компанию в Бирмингемском университете, хотя ее главный офис находится в университете Мельбурна (59). Однако его главное образовательное ответвление U21 Global зарегистрировано в Сингапуре. Второе его предприятие, U21 Pedagogica, призвано обеспечивать качество выдаваемых U21 дипломов, и именно оно должно получить большую часть доходов группы U21 в начальный период, заключая контракты с правительствами других стран и отдельными вузам, а также с частными партнерами. Говорят, что некоторые правительства и даже некоторые вузы Британии уже проявили интерес. Заинтересованность развивающихся рынков дистанционного образования в проектах, подобных U21, подтверждается планами сделать программы на китайском к 2003 г. и на испанском (для Латинской Америки) к 2006 г.[9] Компания Томсонс, частный партнер U21, – зонтичная корпорация для множества ответвлений организации в разных регионах мира, что позволяет им под предлогом внутриорганизационной торговли концентрировать прибыль в регионах с низким налогообложением и обходить регламентацию по торговле и качеству. У компании есть предприятия, занимающиеся спутниковым телевидением, и их основной образовательный филиал, Thomson Learning, в настоящее время поставляет образовательные программы корпоративным клиентам (52, 53).

В глобальном отношении существуют разные подходы к тому, чтобы наладить гибкую систему дистанционного обучения по Интернету, особенно в Англии (63). В Штатах весьма преуспел в этом начинании университет Феникса, который предлагает получение дипломов онлайн. В данный момент в этом университете 15000 студентов, и все лекции и семинары проходят в сети, по электронной почте и в чатовом режиме (60). Диана Уорвик (Diana Warwick), глава Комитета Вице-канцлеров и ректоров университетов Соединенного Королевства, отмечает, что «Основные исследовательские институты Америки, такие как Беркли, Мичиганский, Колумбийский и т.д., связаны с ведущими «поставщиками знаний» в частном секторе, например Time Warner, Disney Corporation, Microsoft, Cisco и т.д. Они вступают в партнерские отношения, целью которых является развитие стратегий и поддержки, необходимых для наступления на мировой рынок ВО в 21 в. (60).

Другие совместные предприятия – это Пирсонс, владеющий Financial Times Group и предлагающий программы интернет-обучения в ассоциации с различными вузами, включающими университет Хериот-Ватт в Эдинбурге. Открытый университет объединяется с американской компанией UNEX, которая организует интернет-университет под именем Cardean, материалы для которого поступают из различных вузов по всему миру, включая Лондонскую школу экономики (33). Корпоративных университетов в США тоже предостаточно: 1600 уже существуют, а в Австралии есть ряд институтов, таких как Western Governers University и Motorola University, который предлагают полноценное дистанционное обучение онлайн. Есть еще Корейский виртуальный университет с несколькими сетевыми институтами (32). В странах «третьего мира» Всемирный банк и ЮНЕСКО спонсируют Африканский виртуальный университет, который объединяет 22 африканских института и преподавателей известных вузов Северной Америки, Африки и Европы посредством передач по спутниковому ТВ и видеозаписей на кассетах (12).

Коммерческое будущее? Возможный сценарий развития

Основной вывод, который следует из вышесказанного, – это вынужденная конкуренция вузов друг с другом на все расширяющейся международной арене. Развитие гибкого дистанционного обучения с использованием электронных технологий в контексте либерализации с подачи Генерального соглашения по торговле услугами приведет к подрыву территориальной и местной базы вузов. Ведущие университеты смогут бороться за студентов в любом уголке мира. Возможно, возникнет тенденция к организации местных филиалов университетов, которые в то же время будут иметь связи по всему миру, как, например, уже действующий университет Феникса. Однако, принимая во внимание расходы на обеспечение этих связей, существует большая вероятность создания стратегических альянсов между университетами, по образцу U21, что позволит им выдерживать конкурентную борьбу на мировом рынке. В результате возможно резкое увеличение ресурсов для вузов и снижение затрат путем рационализации, так как внутри таких альянсов будет постепенно отпадать необходимость для каждого отдельного вуза дублировать весь спектр услуг. Таким образом, альянсы могут воспользоваться преимуществом репутации одного из входящих в них вузов в конкретной области знания и сосредоточить общие усилия на его продвижении. Тогда другие члены альянса станут просто филиалами этого вуза, предлагая лишь часть услуг, например семинары или научную поддержку.

Курс обучения будет разрабатываться в одном из вузов альянса, а лекции будут читаться по Интернету или цифровому ТВ, причем читать их будут обладатели «имен» в данной сфере. Такие альянсы, возможно, пойдут по пути, предложенному U21, и объединятся с крепко стоящими на ногах коммерческими структурами, знающими толк в поставке образовательного продукта и владеющими необходимым интерфейсом, то есть с крупными компаниями в сфере коммуникационных технологий.

Влияние возросшего спроса на пожизненный доступ к образованию для переподготовки, особенно со стороны коммерческих структур, означает, что структура обеспечения ВО претерпевает радикальные изменения. Постепенно будут все больше и больше вынуждать вузы с помощью финансового кнута составлять программы так, чтобы они отвечали потребностям рынка. Вузам придется, вместо оказания укладывающейся в трехлетний срок услуги в начале карьеры, перейти на поставку все более коммерчески ориентированных краткосрочных курсов в разные моменты карьерного роста своих «потребителей». Вузам также, возможно, придется соревноваться за контракты с крупными корпорациями и работодателями. Постоянно меняющийся характер рынка означает, что вузы будут вынуждены давать «гарантию» или каким-то образом ограничивать во времени оказываемые ими услуги по профессиональной подготовке; и такая практика уже имеется в университете Южной Флориды (40, с. 10). Это значит, что если от студента потребуются в течение определенного гарантийного периода после окончания обучения некие знания, которые ему не дали в период учебы, то он может пройти переквалификацию бесплатно.

Не каждому вузу удастся выдержать конкуренцию на этом рынке. Возникнет некая иерархия вузов, разделение на те, которые смогут обеспечить выход на мировой рынок, и на менее амбициозные и хуже укомплектованные. Такая иерархия приведет к появлению обособленного транснационального класса менеджеров глобальной экономики, и за последние 30 лет тенденции к этому уже отмечались во многих работах (42; 20; 51). В Британии это будет напоминать возвращение к расколу в период до 1992 г. между поставщиками ВО с вузами разного уровня, работающими на разные уровни интегрированного, но все же испытывающего сильное расслоение мирового рынка рабочей силы. А это, в свою очередь, означает дифференциацию платы за обучение, которую будут взимать вузы, работающие на эти разные уровни рынка.

Работники сектора ВО тоже ощутят на себе влияние структурного расслоения вузов. Рационализация как результат формирования стратегических альянсов может привести к количественному и качественному сокращению должностей, поскольку профессоров, не занятых в ведущих вузах, можно будет нанимать на временной основе и в качестве ассистентов. Это повлечет за собой дальнейшие последствия для ассистентов и лаборантов, т.к. рационализация сведет на нет спрос на их услуги. То, что спрос приобретет более краткосрочный характер, вызовет большую гибкость и усилит иерархизацию рабочей силы в академической сфере. Последует рост числа краткосрочных контрактов и контрактов с фиксированным сроком, а также увеличение числа контрактов, предполагающих консультационную работу. На фоне расширения Евросоюза это может означать, что англоязычные ученые из менее развитых европейских стран смогут напрямую конкурировать с учеными Британии, тем самым оказывая понижающее воздействие на зарплату. Развитие телекоммуникаций может также привести к тому, что, как в случае с образовательным компонентом университета Феникса, преподавателей можно будет нанимать со всего мира, чтобы они могли работать в компьютерной сети. Это также будет способствовать росту глобальной конкуренции на рынке труда с уже знакомыми нам последствиями в том, что касается вакансий, зарплаты, сроков и условий найма.

Если образовательные профсоюзы не будут более решительными в своих попытках добиться национальной консолидации и международного сотрудничества, они могут оказаться совершенно бессильными перед лицом описанных выше изменений. Без твердой и единой национальной базы вполне вероятно, что достаточно будет прибавления в заработной плате (особенно для тех, кто находится на пике роста в начальный период), чтобы помешать эффективным коллективным действиям. При отсутствии общей международной сети профсоюзы останутся уязвимыми для последствий дальнейшего международного разделения академического труда и внутренней конкуренции.

Последствия этих изменений для академической свободы будут огромными. Свобода ученых добиваться качества своих собственных исследований и следовать собственному учебному плану оказывается под угрозой из-за стремления привлечь внешние источники финансирования (39). По мере того, как возрастает это стремление, и того, как входят в действие рационализация, коммерциализация и внедряется гибкость рабочей силы, научные исследования будут все больше и больше подгоняться под коммерчески выгодные операции. Это отразится и на обучении, потому что возрастающая конкуренция и гибкость на рынке труда создает спрос только на коммерчески окупаемые навыки. Исследования и предметы, имеющие меньшую коммерческую ценность, будут понемногу вытесняться, как при естественном отборе (49).

В глобальном отношении результатом станет оттеснение на периферию неанглоязычных исследований и учебных предметов. Как уже можно наблюдать в ряде развивающихся и даже развитых стран, например Японии, идет тенденция к использованию именно английского языка в обучении и публикации работ. Значит, конкурентное преимущество Британии/США в этой области окажется краткосрочным, так как английский язык быстро получает повсеместное применение. Рационализация и распространение обучения с помощью телекоммуникаций также означает, что ВО в развивающихся странах будет скорее импортироваться, со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде культурной однородности и «империализма» в области знания. Средства, которыми будет проводиться в жизнь этот процесс, уже существуют, причем называются они «развитием», например в виде спонсируемого Всемирным банком Африканского виртуального университета (12; 1). К тому же существует опасность того, что развитие это будет все больше оцениваться с позиции коммерческой выгоды, а не интересов общества в целом.

Последствия для британского общества тоже, несомненно, значительны. Общество не только проиграет, потеряв разнообразие и полноту образования, что уже само по себе достойно сожаления, но и окажется в опасности, столкнувшись с проблемами, вызванными несомненной нестабильностью из-за возможных грядущих перемен. Мотив получения коммерческой выгоды затруднит проведение общественно полезных, но коммерчески убыточных исследований. Как уже можно наблюдать в ряде сфер, таких как питание, общественная безопасность и охрана окружающей среды, полагаться на выгоду здесь было бы глупо и чревато проблемами. Более того, как показывает история, разрешение кризисной ситуации всегда зависело от инновационных и критических знаний, и, как недавно отметил Ноам Хомский, университет всегда был источником значительного и важного сопротивления репрессивной и косной государственной власти. (49) Если коммерциализация производства знаний будет беспрепятственно продолжаться в том же духе, со всеми последующими ограничениями академической свободы и подлинно инновационного мышления, может статься, что окажется затруднительным создать альтернативные образовательные структуры, чтобы справиться с возможными проблемами.

Выводы: Коммерциализация высшего образования как часть «основанного на знаниях» реструктурирования

Подъем конкурентоспособного государства в свете изменений мировой экономики в 1970-х и начале 80-х гг. отражен в современных тенденциях развития ВО и области повышения квалификации. Одним из аспектов этого является продолжение тэтчеристского проекта подчинения общественных услуг рыночной дисциплине. Постепенное включение рыночных механизмов и конкуренция в бюджетном финансировании, которое неуклонно сокращается, и, наоборот, рост частного финансирования как за счет иностранных компаний, так и посредством развития собственных коммерческих структур – все это свидетельствует о том, что процесс коммерциализации идет полным ходом.

Однако коммерциализация ВО – это часть процесса интенсивной, «основанной на знании» перестройки, призванной создать конкурентное преимущество в условиях, когда в глобальном контексте более традиционное производство терпит убытки. В результате ВО находится на пороге собственного промышленного переворота. Этому способствует и гибкость рынков труда в развитых странах. Вмешательство государства также направлено на то, чтобы справиться с возникающей в результате безработицей и разработать механизм, чувствительный к колебаниям рынка, для обеспечения быстрой переквалификации, в первую очередь, в целях уменьшения или смягчения социальной напряженности, вызванной гибкостью рынка труда, и успешной борьбы за возможное в будущем финансирование новых секторов экономики.

И тогда мы снова сможем наблюдать конкурентоспособное государство в действии, с вмешательством в рыночную экономику, направленным на то, чтобы привлекать все больше инвестиций, а не на то, чтобы обеспечивать неприбыльные услуги вне рынка. В результате – распространение задач накопления капитала на общественный сектор, а также на индивидов и классы.

Нелицеприятные результаты этой перестройки оправдываются комплексом политических и идеологических догматов. Модернизация по «третьему пути» представляет расширение рынка как меру в условиях современной мировой экономики вынужденную и неизбежную. Внутри этих «границ возможного» лейбористское правительство в Британии пытается добиться конкурентного преимущества путем быстрого реструктурирования новых и нарождающихся секторов экономики. В центре этих преобразований – исследования и проекты, направленные на то, чтобы сохранить аспекты производства, дающие высокую добавочную стоимость, и одним из них является продажа продукции ВО, чтобы получить коммерческую выгоду в международных промышленных изменениях. Правительство Британии также стремится использовать «конкурентное преимущество» для оправдания этого реструктурирования, называя его модернизирующей силой, создающей выгоды для рабочих, поскольку позволяет рабочей силе оперативно реагировать на колебания рынка.

Роль государства при этом проявляется в нескольких аспектах. Во-первых, правительство Британии начало коммерциализацию ВО независимо, не дожидаясь указки международных юридических соглашений. Роль международных соглашений, таких как Генеральное соглашение по торговле услугами, для государств, стоящих в авангарде процессов либерализации и коммерциализации общественных услуг, сводится к тому, чтобы «закрепить» коммерциализацию в тех сферах, где она уже началась. Принуждение, таким образом, направлено на те государства, которые пытаются сопротивляться диктату рыночного капитализма. И даже тогда зачастую именно те государства, которые намерены разработать и применить радикальные реформы, нуждаются в расширении капиталистической дисциплины. Это приводит к тому, что протестующие в основном сосредоточиваются на обсуждении международных соглашений, вроде Генерального соглашения по торговле услугами, а это приносит лишь частичные результаты, если речь идет об эффективном сопротивлении. Как следует из предшествующих замечаний о развитии ВО в Британии, сопротивление должно выработать более четкий теоретический подход к такого рода соглашениям, чтобы понять взаимосвязь между политическими структурами и историческим путем развития капитализма. Если этого не сделать, может случиться так, что сопротивляться распространению Генерального соглашения по торговле услугами на прочие общественные услуги будет уже слишком поздно и спасти высшее образование в Британии от коммерциализации и всех ее последствий уже не удастся.

По этой теме читайте также: