Страшный документ лежит передо мной. Он датирован последними днями уходящего 1932 года и называется «Приговор Днепропетровского областного суда». Нет, это еще не приговор «двойки», «тройки», Особого Совещания (ОСО) НКВД. Все формальности соблюдены: судья, заседатели, прокурор, защитники. А на скамье подсудимых, как говорит приговор, почти весь состав Ореховского райкома партии бывшей Днепропетровской (ныне это территория Запорожской) области во главе с секретарем В. П. Головиным и председателем райисполкома М. С. Памарчуком. Всего шестнадцать человек. И все они обвиняются в том, что «стали во главе организованного кулацкого саботажа хлебозаготовки» и «своими контрреволюционными, вредительскими действиями, попустительством кулачеству и другим белогвардейским, петлюровским элементам, рвачам и мошенникам пытались сорвать государственные задания по заготовке хлеба». Одним словом, враги.

Уже через три дня после начала процесса четырнадцать человек из них под дулами винтовок поведут улицами этого тихого украинского местечка, не забывшего, как здесь еще каких-то двенадцать лет назад высекали искры копыта коней Бориса Думенко, пылили тачанки Нестора Махно, печатали шаг бойцы Отдельной интернациональной бригады Красной Армии, и среди них — Матэ Залка, впоследствии герой испанских событий «генерал Лукач». Помнят ореховские улицы и красных латышских стрелков и кремлевских курсантов – кстати, одна из них и сегодня названа их именем. А вот имена тех, кто прошел в декабре тридцать второго года, покрыты, увы, пылью забвения... и не только по воле времени.

Никто из стоявших вдоль улиц не смел даже шепнуть что-то ободряюще-прощальное уходящим в небытие товарищам. Да какие они «товарищи», когда лозунги на улицах призывали: «Выше меч диктатуры пролетариата над врагами народа!». Но это был меч не пролетариата, а сталинский меч, занесенный и падающий с гильотинной неумолимостью на рабочий класс и крестьянство, на интеллигенцию, рубивший головы настоящих коммунистов.

Как известно, к тому времени страна (далее цитирую преамбулу судебного приговора) «во главе с вождем партия и рабочего класса тов. Сталиным достигла неслыханных успехов в деле социалистического строительства». Правда, эти «неслыханные успехи» привели прежде всего к нравственному и физическому уничтожению большой части крестьянства из-за сталинской политики принудительной коллективизации. Крестьяне не могли уже кормить страну, и Сталин объявляет им настоящую войну, в чем нетрудно убедиться, прочитав его выступление на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 11 января 1933 года, где он, во-первых, буквально разносит местные партийные и советские органы, разрешающие колхозам создавать различные хлебные фонды: для собственных нужд, фуражный, страховой. А во-вторых, сообщает, что в колхозы проникли враги и используют их (колхозы) для борьбы с Советской властью. 7 августа 1932 года Сталин лично пишет документ, названный в народе «законом о пяти колосках», согласно которому за несколько унесенных с поля колосьев виновного ожидало тюремное заключение и даже расстрел... за расхищение социалистической собственности.

Анализируя политику того времени, еще не смея назвать ее сталинской, Матэ Залка в дневнике за 11 — 13 июня 1932 года (отрывки из него опубликованы только в 1988 году) писал: «Признаки тяжелого заболевания налицо. Украина, несмотря на нормальный урожай, обречена на голод». А в записи за 13 августа того же года встречаем такие горькие слова писателя-интернационалиста: «Мы боимся сказать правду. Никто не смеет начать первым. Между городом и деревней партия вбивает клин».

И вот в такое время Ореховский райком партии возглавил 29-летний рабочий из города Никополя Василий Петрович Головин. Он, как и другие члены бюро райкома и активисты, видел, что если не оставить в колхозах хотя бы прожиточный минимум хлеба, посевной фонд, это приведет к массовому голоду, к вымиранию людей. Об этом они постоянно говорят руководителям области (первым секретарем был М. М. Хатаевич), пишут руководителям республики. Но ответ один: «хлеб — государству!»

Уполномоченным по хлебозаготовкам на Украину прибывает с неограниченным полномочиями «ближайший соратник)» Сталина — Молотов. Такая же цепная реакция идет от ЦК КП(б)У в области и районы, а оттуда — в села и хутора.

...Но, как гласит приговор, некоторые уполномоченные отказывались ехать реализовывать планы, а другие, как подсудимые Ордельян, Пригода, Скичко, Медвидь, Вялых, Андрющенко и Луценко, не проводили работы по сдаче хлеба.

«Сам Головин, — говорится в приговоре, — ездил по колхозам, созывал партийные собрания и там, агитируя за принятие планов, говорил, что «РПК (райпарткому.— И. И.) известно, что планы нереальны, но план нужно принять, выполнить на 40— 50 процентов, а там на нет и суда нет».

Ошибался Василий Петрович, пытаясь хоть таким образом оставить последний кусок хлеба у крестьянских детей. И на нет был суд. Сталинский суд. Позволю себе обратиться к странице «Правды» за 16 сентября 1988 года «Коллективизация: как это было». Вот о чем она свидетельствует: «Когда Сталину доложили, что руководителя Ореховского района Днепропетровской области разрешили колхозам оставить себе фонды на посев, засыпать страхфонд, он впал в неистовый гнев. 7 декабря 1932 года за его подписью всем партийным органам был разослан циркуляр, в котором Сталин объявил этих руководителей «обманщиками партии и жуликами, которые искусно проводят кулацкую политику под флагом своего «согласия» с генеральной линией партии». Он потребовал «немедленно арестовать и наградить их по заслугам, то есть дать им от 5 до 10 лет тюремного заключения каждому».

Так что выездная сессия Днепропетровского областного суда действовала не именем республики, а выполняла «высочайшее указание вождя» и даже перевыполнила.

Государственный агроном райземуправления Анистрат Иван Андреевич был приговорен к «высшей мере социальной защиты» — расстрелу, секретарь райкома партия Головин Василий Петрович, председатель райисполкома Паламарчук Михаил Сергеевич (он на суде был со значком члена ВУЦИК — высшего законодательного органа Украины.—И. Н.), председатель РКК — РКИ Ордельян Федор Елисеевич, заведующий РЗУ Луценко Иван Иванович, председатель райколхозсоюза Пригода Иван Андреевич были осуждены на 10 лет «лагерей отдельного назначения в далеких местностях Союза». На сроки от трех до восьми лет пребывания в таких лагерях были осуждены члены райкома директор МТС Г. Т. Медвидь, заведующий организационным отделом райкома Е. Е. Скичко, редактор районной газеты «Ленинським шляхом» («Ленинским путем») И. И. Андрющенко, заместитель председателя райисполкома Ф. С. Вялых, заведующий филиалом «Заготзерно» С.В. Бурковский, председатель Егорьевского сельсовета Д. М. Бутовицкий, секретарь Юрковской партячейки А, П. Гришко, государственный агроном района А. Л. Мохнорыло — всего 14 человек.

Можно только удивляться, что этот суд освободил из-под стражи двух подсудимых—участкового агронома И. М. Демьяненко и женорга райкома М. В. Базилевич-Скипян. Они остались живыми. И благодаря Марии Владимировне Базилевич-Скипян, прикованной к постели, но еще живой свидетельнице тех событий, я узнал подробности.

Учиненным судом над райкомом не закончился этот процесс. Как свидетельствует бывший заведующий отделом пропаганды и культуры Ореховского райкома Г. Л. Семенов, «из районной партийной организации был исключен каждый третий коммунист» (среди них и сам Григорий Лаврентьевич — ныне пенсионер союзного значения). Многие из них были осуждены, многие, как н беспартийные, умерли от голода зимой и весной 1933 года. Пишу «многие», так как точных сведений ни по району, ни по республике, ни по стране до сих пор не опубликовано.

Но поверим снова Матэ Залка, записавшему 6 марта 1933 года в дневнике:

«В стране миллионы голодающих, Гадко коммунисту, который видит ошибки и не может об этом сказать».

И поверим экономистам, располагающим данными о том, что в 1932 году из страны было экспортировано столько хлеба, сколько хватило бы, чтобы спасти от голода десять миллионов человек.

А какой ценой был добыт хлеб на экспорт, свидетельствует этот суд над райкомом, над коммунистами, которые сделали робкую попытку не дать смерти дотянуться до шеи кормильца страны. Но не смогли.

Да, все они реабилитированы в шестидесятых годах. Но в живых, наверное, уже никого не осталось, за исключением названных мной выше М. В. Базилевич-Скипян —члена КПСС с 1927 года и Г. Л. Семенова — члена КПСС с 1925 года. Но память-то должна жить и о тех, кого нет.

По этой теме читайте также: