Карательная психиатрия возвращается. Если раньше она обслуживала политические интересы, теперь - экономические

В декабре прошлого года заведующая Калужским горфинотделом Ирина Витютнева разослала по медицинским учреждениям (в том числе - в городской и областной отделы здравоохранения) написанные под копирку «служебные записки»: «В нашем коллективе в должности главного ревизора - инспектора бухгалтерии работает Федяшина Татьяна Серафимовна, которая состоит на учете в психиатрической больнице. Неадекватное поведение Федяшиной Т.С., ярко выраженная агрессивность с угрозами физической расправы и оскорблениями постоянно выводят работников бухгалтерии из рабочего состояния. В спокойном состоянии у Федяшиной Т.С. развито чувство подозрительности, чем создается нездоровый интерес различных людей, подрывая авторитет горфинотдела, а также накаляет психологический климат».

Насчет агрессивности разговор впереди. Что касается авторитета горфинотдела, он действительно пострадал. И не без участия Федяшиной.

В октябре прошлого года Федяшина обнаружила внебюджетный «Фонд материально-технического и социального развития горфинотдела», через который ее коллеги получали приличные деньги.

Фискальные органы оштрафовали налогоплательщиков за просрочку платежей, а горфинотдел зачислил штраф в «Фонд материально-технического и социального развития». А оттуда они перетекли в карманы работников ГорФО в виде премий. Размер премий определялся якобы решением общего собрания работников горфинотдела, на самом же деле, по словам Федяшиной, никаких собраний не было: «Они составляли фиктивные протоколы, выделяли себе по полтора-два миллиона, а рядовым сотрудникам - по 500-700 тысяч, и выдавали не по ведомости, а тайно, по приходным ордерам. Я тоже получала по этим ордерам, но думала, что все делается по закону». С апреля по декабрь прошлого года в «Фонд материально-технического развития» поступило 360 миллионов рублей. Примерно столько же, по данным Федяшиной, идет на питание больных во всех лечебных учреждениях города в течение квартала. Питание двухразовое, а в некоторых больницах нет и такого.

Больше 100 миллионов из этих денег ушло на премирование сотрудников ГорФО. Сама Витютнева, по словам Федяшиной, получила за первое полугодие 11,5 миллиона, главбух ГорФО Лукьянчикова - 9 миллионов.

За первый квартал 1997 года в «Фонд материально-технического развития» поступило еще 150 миллионов. Почти 40 из них ушло опять-таки на выплаты сотрудникам ГорФО.

- Я предупредила, что счет надо ликвидировать, что штрафы должны перечислять в бюджет и что мы получаем деньги незаконно,- рассказывает Татьяна Серафимовна.- Мне сказали: не лезь, куда не следует.

Федяшина на этом не успокоилась. Написала в Минфин, в городскую прокуратуру. Последствия, по ее словам, не заставили долго ждать. Сначала ее лишили премии. Потом вынесли их бухгалтерии рабочий стол, а ей предписали сидеть в кабинете у заведующей - как бы под арестом. А 6 февраля вызвали в милицию и отправили в «психушку».

Вот как описывает этот день заведующая горфинотделом Ирина Витютнева: «.Федяшина была настроена крайне агрессивно, дерганно, зрачки ее были резко увеличены, они принимала таблетки горстями. После того, как я задала ей несколько вопросов по ее ошибкам. в свой адрес я услышала мат. После обеда я попросила по телефону приехать работников муниципальной милиции. по поводу хулиганской выходки Федяшиной, которая, видимо, считает, что ей позволено все».

Заметим: речь идет о муниципальной милиции, которая финансируется из городского бюджета.

«Трое работников милиции подъехали ко мне на УАЗике в районе 16 часов,- свидетельствует Витютнева.- При заполнении заявления один из них, капитан Скопцов. сказал, что она (Федяшина.- С.Ж.) больной человек, и он не видит смысла в оформлении заявления. В ходе нашего разговора в кабинет вошел кто-то из работников бухгалтерии и сказал, что Федяшина в этом время находится в областном КРУ. Состояние ее почти невменяемое, она мнет и рвет какие-то документы, и работники КРУ просят помочь ее увезти от них.

Слыша все это, работники милиции предложили свою помощь и машину, чтобы довезти Федяшину до психиатрической больницы.

К этому моменту Федяшина вернулась из КРУ, и ей предложили сесть в машину. Она спокойно спустилась по лестнице и подошла к машине. Фактов избиения или насилия над Федяшиной не было, о чем она неоднократно пыталась настаивать. Мои показания были впоследствии зафиксированы следователем городской прокуратуры Малаховым А.А.».

Почему я так обильно цитирую объяснение Витютневой?

Потому, что ей нет никакого резона оговаривать милицию. В этой ситуации милиционеры демонстрируют небывалое служебное рвение. По ее личной просьбе.

А теперь посмотрим, как это рвение сочетается с законом. Совместный приказ МВД и Минздрава РФ «О мерах по предупреждению общественно опасных действий лиц, страдающих психическими расстройствами» и уточняющая его инструкция детально регламентируют действия как медиков, так и милиции. «Недобровольная госпитализация,- говорится в этих документах,- возлагается на работников психиатрической службы. Начальник отдела внутренних дел, его заместитель по просьбе работников психиатрической службы обеспечивают прибытие сотрудников милиции для оказания содействия медицинским работникам».

Казалось бы - предельно ясно: неблагородная миссия по применению насилия возлагается на психиатров. Сотрудники милиции призваны лишь «оказывать содействие» врачам, если те попросят. Да и то - с санкции руководства.

Возможно, старший инспектор Скопцов принял Витютневу за психиатра или - за начальника горотдела. А может быть, даже сам почувствовал себя психиатром. Как бы то ни было, он ставит Федяшиной диагноз и самостоятельно принимает решение о ее принудительной госпитализации в психбольницу.

Жительница одного из соседних домов, наблюдавшая эту тягостную сцену (фамилию не называю по соображениям ее безопасности), утверждает, что ей «сделалось как-то не по себе»: «Три человека (двое в форме и один в гражданском) заталкивали женщину в будку машины. Так как женщина сопротивлялась, они применяли физическую силу, что было даже страшно и больно смотреть.»

Через несколько дней Федяшина обратилась в судебно-медицинскую экспертизу, чтобы засвидетельствовать многочисленные и обширные (до 14 сантиметров) синяки, и попросила горпрокуратуру, во-первых, возбудить уголовное дело по факту ее незаконной госпитализации и избиения милицией, а, во-вторых, дать направление в Институт судебной психиатрии имени Сербского.

Исполняющий обязанности городского прокурора Алла Коробова сообщила «Известиям», что заявление Федяшиной было тщательно проверено. В действиях милиции и врачей нарушений не обнаружено. В возбуждении уголовного дела заявительнице отказано, в направлении в институт Сербского - тоже.

Что касается синяков, дала понять г-жа Коробова, то это Федяшина виновата сама: «Когда милиция приехала за ней, товарищ Федяшина демонстративно спряталась под дно милицейской машины. Там руками и ногами билась, активно показывая свое сопротивление. Отсюда - и синяки».

На вопрос, имел ли право капитан Скопцов распространяться о болезни Федяшиной, г-жа Коробова философски заметила, что «мы все чуточку больны - у кого-то желудок, у кого-то печень.» Теперь насчет агрессивности Федяшиной. И.о. директора областного департамента здравоохранения Вальтер Евсеев, который несколько раз встречался с Федяшиной, утверждает, что она произвела на него «очень хорошее впечатление: симпатичная женщина, спокойная, рассудительная». Как ни странно, такое же впечатление Федяшина производит на своих многочисленных сослуживцев, соседей, родственников. Вот производственная характеристика, выданная Федяшиной в декабре 1991 года: «На протяжении 18 лет зарекомендовала себя только с положительной стороны, к работе относится добросовестно, трудолюбивая, исполнительная, требовательная, пользуется заслуженным уважением в коллективе».

По странному совпадению, этот документ подписала Валентина Лукьянчикова (тогда профорг, а ныне главбух ГорФО), которая сегодня активно доказывает профессиональную несостоятельность и опасную агрессивность Федяшиной. В чем же выражается общественная опасность ревизора?

Адвокат Галина Григорьева, официальный представитель горфинотдела по делу Федяшиной, привела два самых ярких факта необузданной агрессивности. В прошлом году Федяшина «запустила дыроколом» в одну из сотрудниц. В этом - «пришла в КРУ и стала рвать там документы». В подтверждение г-жа Григорьева предъявила докладную, в которой стояло пять фамилий. Однако при знакомстве с текстом обнаружилось, что Федяшина хоть и была в отделе КРУ, однако, документов не рвала, а только «стала хватать со стола». А при знакомстве с «подписантами» оказалось, что не только не «рвала», но, вроде бы, даже и не «хватала», просто возникла «конфликтная ситуация». Татьяна Серафимовна отстаивала свою позицию и ее «можно понять». Та же история вышла с дыроколом. По мере приближения к первоисточнику глагол «запустила» трансформировался в «хотела запустить». А, в конечном счете, просто «взяла дырокол в руки и вот так его приподняла».

Осмотрев Федяшину, врач В.Дудочка объявил, что она должна остаться в больнице. Ее проводили в густонаселенную палату шестого отделения. «Я сделаю Вам укол», - сказала медсестра.

- А если я не хочу?

- Тогда нам придется Вас связать.

- Ладно, - сказала Федяшина, - делайте.

Ей ввели амнезин и пациентка сразу отключилась.

- К счастью, - вспоминает Татьяна Серафимовна, - перед этим мне удалось позвонить невестке и предупредить, чтобы присмотрела за престарелой матерью.

Утром комиссия во главе с заместителем главного врача по лечебной части Юрием Улановым объявила:

- Мы Вас отпустим, но с одним условием: будете лечиться на дневном стационаре.

- А иначе не отпустите?

- Нет.

Внезапное великодушие Уланова выглядит вроде бы нелогично. Если Федяшина нуждается в принудительном лечении, почему ее отпустили? А если не нуждается - зачем было силком везти в больницу?

Однако эта видимая нелогичность продиктована тонкой игрой в рамках, а частично и за рамками закона о психиатрической помощи. Все дело в том, что по закону врач может госпитализировать больного, но не может принудительно лечить его без санкции судьи. То есть, не переведи Уланов Федяшину в разряд «добровольцев», ему бы пришлось в течение 48 часов обращаться в суд и отстаивать необходимость принудительного содержания Федяшиной в стационаре, а получить такое разрешение, судя по всему, было бы крайне проблематично.

Поэтому Уланов делает элегантный маневр. Он отпускает Федяшину на дневной стационар, рассчитывая, как она полагает, в дальнейшем присвоить ей инвалидность и таким образом решить проблему горфинотдела. Однако план срывается. Федяшина в больницу не ходит, а через две недели и вовсе заявляет об отказе от лечения.

Что должен сделать в этом случае Уланов? Поскольку санкции суда на принудительное лечение у него нет, он должен разъяснить ей возможные последствия прекращения лечения, зафиксировать отказ и отпустить на все четыре стороны, предоставив заботу о ее здоровье ей самой.

Но Уланов, вопреки всем законам, в графе больничного листа «Приступить к работе» делает запись «Продолжает болеть», а заведующая горфинотделом с этой записью уже полгода не допускает Федяшину до работы, зато чуть ли не еженедельно бомбардирует письмами с требованиями предоставить оправдательные документы о причине длительного отсутствия на работе.

Ситуация сильно смахивает на картину псовой охоты. Доктора, образно говоря, стоят в засаде в роли стрелков, а Витютнева гонит зверя на номер, рассчитывая, видимо, что рано или поздно нервы у Федяшиной сдадут и она вернется к Уланову, чтобы получить инвалидность.

Любопытно, что руководитель облздрава Вальтер Евсеев, к которому обратилась Федяшина, упорно пытается направить ее на психиатрическую экспертизу: ее, мол, проверят, и тогда все станет на свои места.

К сожалению о том, что комиссию в данном случае надо будет создавать не для Федяшиной, а для Уланова, Вальтер Глебович отнесся скептически. Во-первых, Калужская областная психбольница дает облздраву, по его словам, 95 процентов всех жалоб. Но когда ее начинают проверять, все диагнозы подтверждаются. А, во-вторых, ему просто не до того - нечем кормить, нечем лечить, приходится думать о деньгах.

Проблема, однако, в том, что, сдав Федяшину, облздрав рискует еще шире открыть шлюзы, через которые деньги налогоплательщиков утекают из бюджета в карманы чиновников. И тогда здравоохранение может остаться вообще без денег. Все это наводит на грустные размышления. Если раньше власть использовала психиатрию для нейтрализации политических диссидентов, то теперь, похоже, - на повестке дня диссиденты экономические. Но демократические преобразования, конечно же, коснулись психиатрии: раньше диагноз мог поставить только Генсек, теперь - это запросто может сделать старший инспектор милиции.

По этой теме читайте также: