Что случилось с ответственными за эти планы после войны? Конрад Мейер и другие фукционеры, работавшие над планами переселения, должны были предстать перед Нюрнбергским трибуналом 1947-1948 гг. На процессе Мейеру и его бывшим сотрудникам, приглашенным в качесте свидетелей, удалось убедить американских судей в полной безобидности планов по переселению. Например, ученый-агроном Герберт Морган под присягой заявил нюрнбергским судьям: «Как ученый я убежден, что многие результаты научных исследований проф. Мейера имеют непреходящую ценность; даже при данных обстоятельствах они актуальны и реалистичны». Сотрудник, занимавшийся земельным планированием, Эрхард Мединг разъяснял, что «Генеральный план “Ост” означал заметное повышение значимости проблемных регионов и тем самым значительное улучшение жизненных стандартов проживающего там населения, в том числе и остававшихся там поляков».

Конрад Мейер

Конрад Мейер был оправдан по всем существенным пунктам обвинения. Он был осужден только за свое членство в СС, однако срок тюремного заключения ему зачли за время интернирования, и Майер покинул трибунал свободным человеком. Та оценка, согласно которой в планах по переселению речь шла о неполитических фундаментальных исследованиях, была принята в ФРГ на многие десятилетия. Немецкое научно-исследовательское Сообщество также долго не видело никакой причины, чтобы заняться рассмотрением своей собственной роли при поддержке научных исследований, сопровождавших создание «Генерального плана “Ост”».

Многим национал-социалистским ученым удалось беспрепятственно продолжить свою карьеру в молодой Федеративной республике.

Конрад Мейер после освобождения из союзнического заключения занимался в качестве сотрудника государственных земель Фольдагсена проблемами селекции растений. В 1956 г. он стал профессором, а затем заведующим кафедры земельного строительства и регионального планирования, впоследствии – регионального планирования и исследования территорий в Высшей технической школе Ганновера. Он стал членом Академии исследования территорий и регионального планирования Ганновера, а также членом научного совета Института исследования территорий в Бад Годесберге.

В 1950-е годы DFG вновь в небольшом объеме поддерживало Мейера. Исследовательская станция Фольдагсен, где сначала работал Майер, в 1950-е годы многократно получала финансовую поддержку. Будучи профессором в Ганновере, Мейер получил в 1958 г. средства для проведения исследовательского проекта об «Изменении землепользования и пространственно-социальной структуры растущего города».

Герберт Морган, до 1945 г. один из близких сотрудников Мейера, стал впоследствии профессором агрономии в Высшей педагогической школе сельскохозяйственных наук в Вильгельмсхафене. В период с 1966 по 1970 гг. он занимал пост президента Академии исследования территорий и регионального планирования в Ганновере. Как участник проекта «Общее исследование о жизненных условиях мелкого крестьянина и социальной стабильности в деревне» Морган в 1954 г. получал деньги, выделенные DFG на поддержку этого проекта.

Генрих Випкинг-Юргенсман, до 1945 г. советник Гиммлера по устройству восточного ландшафта, после войны в Высшей технической школе Ганновера создал факультет садоводства. В 1956 г. он пригласил своего старого коллегу Конрада Мейера на кафедру земельного строительства и регионального планирования в Высшей технической школе Ганновера. Как «поборник за “зеленые” права человека» (Ленарт Бернадотте, 1971), Випкинг получил многочисленные почести от защитников природы в ФРГ.

«В действительности ни региональное устройство, ни региональное исследование … совершенно ничего общего не имеют с национал-социализмом».

Юбилейный сборник Академии исследования территорий и регионального планирования, Ганновер (1960)

«... а потом вдруг стало известно, что мы едем куда-то дальше»

«В январе мы должны были покинуть свои дома. Но не только мы, а тысячи еще других семей. И это была какая-то фабрика, и здесь мы пробыли около четырех недель. Не было никаких матрацев, совсем ничего, мы спали на голом полу. Тысячи человек. Поляки, которые были изгнаны из своих домов. А потом вдруг стало известно, что мы едем куда-то дальше. Нам не сказали куда именно, но мы должны были как-то доехать до деревни. А там нас должны были встретить и устроить. Конечно же мы ехали грузовыми поездами, никаких пассажирских поездов, все грузовыми поездами. И опять тысяча людей в один вагон. Туалет везде, это уже стало привычным. А спустя примерно три дня, ночью, приходят немцы, да, здесь наша конечная остановка. Утром придут люди из деревни, которые нас заберут. Так и произошло. На самом краю деревни мы получили маленький домик. Вошли внутрь – никакой еды и вообще ничего, и дров тоже, холодно».