Ижевское восстание давно привлекает внимание историков, изучающих события Гражданской войны, как явление, не вписывающееся в привычные идеологические представления. Серьёзное рабочее антибольшевистское восстание, сопровождавшееся формированием крупных армий, сражавшихся на стороне белых, порождает представление о непримиримости противоречий между большевиками и рабочим классом Урала. Между тем, комплексное изучение подобных конфликтов свидетельствует скорее в пользу того, что Ижевское восстание победило благодаря субъективным факторам и в иных исторических обстоятельствах могло быть быстро ликвидировано.

Динамика событий, предшествовавших восстанию на Ижевском заводе, сегодня хорошо изучена. Победив в октябре 1917 г., большевики сперва сумели распространить свое влияние, но в начале 1918 г. из-за вынужденных непопулярных мер и плохой внутренней обстановки потеряли популярность. Дело обострили специфические черты горнозаводского пролетариата Урала: его привилегированность, хорошая оплата на государственных предприятиях, зажиточность и владение землею, корпоративность и квалифицированность. Летом 1918 г. обстановка в Ижевске отличалась слабостью партийной власти, дошедшей до «полного паралича»[1]. К этому привели размежевание социалистических партий на два противоборствующих блока большевиков и эсеров-максималистов, резкое снижение численности большевиков (с 1700 до 250 человек), уход на фронт практически всех «способных носить оружие коммунистов и революционных рабочих». О непрочности большевистской власти в Ижевске свидетельствовало и то, что большевики дважды (в конце мая и в конце июня 1918 г.) терпели поражение на перевыборах в ижевский совет. Насильственный разгон совета в июне 1918 г. и арест около 100 депутатов нового совета явно не прибавили симпатий населения к партии большевиков[2]. В условиях приближения к Прикамскому району белых войск активизировалось антисоветское подполье.

В августе 1918 г. в связи с захватом чехами Казани большевики попытались начать мобилизацию. Местный «Союз фронтовиков» не захотел сражаться с чехами, но потребовал вооружить его. Когда ему отказали, он развил бурную агитацию среди рабочих. После одного из таких митингов толпа рабочих и фронтовиков захватила винтовки, лежащие в поверочных мастерских, и начала мятеж. Вскоре большевики были свергнуты в Ижевске, Воткинске и Сарапуле, а восставшая территория вошла под управление Прикамского комитета членов Учредительного собрания. Целые рабочие армии сражались с большевиками три месяца, пока не ушли к белым силам Колчака. Это породило нынешнее отношение к восстанию как к уникальному случаю того периода. Между тем, хорошо известно, что кроме него в начале 1918 г. на Урале был еще целый ряд рабочих восстаний, многие из которых имели похожую динамику развития событий. Внимательное изучение показывает абсолютно идентичный сценарий их развития.

Первое крупное рабочие восстание произошло в Невьянске. Причиной послужило обострение продовольственного вопроса и наступление чехословаков. Как и в Ижевске, собрание фронтовиков отказалось в конце мая воевать с чехами и потребовало оружие. Как и в Ижевске, инициаторами выступления стали эсеры и офицеры — военспецы-автомобилисты 4-й тыловой автомастерской, эвакуированные в Невьянск. Созданная ими боевая дружина под руководством эсера А.Н. Елисеенко воспользовалась отъездом красноармейцев и 12 июня арестовала исполком. Весь дальнейший ход событий аналогичен Ижевскому восстанию: сбор рабочих и формирование из них отрядов, провозглашение «демократической власти без большевиков», набор в новые органы власти эсеров, меньшевиков, офицеров, чиновников. Отряд невьянцев спровоцировал на восстание и Верх-Нейвинский завод; мятеж возглавил эсер Печковский, его бывший управляющий. Лишь малочисленность нападавших не позволила невьянцам захватить Нижний Тагил. В итоге восставшие числом 2,5–5 тыс. человек были блокированы красными отрядами и постепенно разгромлены. Сыграл роль и недостаток у восставших винтовок. Между тем, нет сомнений, что в случае удачи «масштабы и последствия восстания резко увеличились бы — до уровня Ижевско-Воткинского восстания»[3].

Такие же случаи были и в ряде других мест. Того же 12 июня рабочие расположенного рядом с городом Верх-Исетского завода собрались на митинг по вопросу мобилизации, организованный местным «Союзом фронтовиков» во главе с есаулом Мамкиным и гвардейским штабс-капитаном Ростовцевым. Митинг потребовал вооружить фронтовиков и распустить Красную гвардию. Быстро распознав провокацию, большевики срочно вывели отряд, который разогнал митинг и арестовал предводителей «Союза». Были проведены обыски и аресты — оказалось, что фронтовики имели контакт с кавдивизионом. Так был сорван очередной заговор[4]. 19 июня начались бунты в Златоустовском уезде: «Союз фронтовиков» поднял восстание на Саткинском заводе, одновременно началось эсеровское восстание на Кусинском заводе. Вынужденные перебросить войска с фронта на их подавление, красные ослабили фронт. В итоге 26 июня чехи захватили Златоуст и соединились с группой Чечека[5]. Аналогичные рабочие проэсеровские восстания произошли на Каслинском, Нижне-Исетском, Полевском, Северском и других заводах. Можно допустить, что они подготавливались заранее и были произведены в расчете на подход белочехов. Интересно, что уже 21 июня 1918 г., то есть через два дня после восстания, советская оперсводка о захвате Полевского завода была с ошибками перепечатана в петроградской газете меньшевистского толка «Новое дело народа», причём Полевской завод превратился в ней в Павловский[6]. А отряды повстанцев Златоустовского уезда организовывал командированный из Челябинска 20 июня (то есть через день) полковником Н.Г. Сорочинским поручик А.С. Рычагов[7]. Позже его партизанский отряд был развернут в Златоустовско-Красноуфимскую бригаду. Как видим, Ижевское восстание стоит полностью в этом ряду.

Подобный размах акций и участие во всех них «Союзов фронтовиков» объясняется не только кризисом внутренней политики большевиков и широко распространившимся недовольством, но и вполне объективными усилиями контрреволюционных организаций. В современной историографии выступления против большевиков предпочитают объяснять недовольством проводимой ими политики: запрет торговли, изъятие продовольствия, конфискации, мобилизации, бесчинства отрядов[8]. Между тем, это не объясняет, почему очень похожие действия белых войск не вызвали такого социального взрыва. На самом деле нельзя игнорировать наличие активных зачинщиков контрреволюционных выступлений, которые воспользовались создавшимся в начале 1918 г. недовольством против большевиков. Простейший анализ показывает, что в большинстве своем это были представители свергнутого большевиками строя: эсеры, офицеры (часто возглавлявшие «Союзы фронтовиков»), чиновники, общественные деятели и т.д. Наличие их практически во всех городах создавало удобные возможности для организации повсеместных контрреволюционных заговоров, а в масштабах страны их деятельность пытались скоординировать крупные антисоветские организации. Еще в мае 1918 г. VIII съезд партии эсеров принял решение о посылке своих эмиссаров в Сибирь, Урал и Поволжье для организации антибольшевистской работы. Были установлены контакты с организацией «Союз возрождения России». И хотя на практике нельзя было охватить всю страну, к организации Ижевского восстания они имели непосредственное отношение.

По поручению ЦК ПСР в ходе своей поездки по Уралу Ижевск посетил «военный специалист», член ЦК Н.Н. Иванов и кандидат в члены ЦК И.И.Тетеркин. После их приезда состоялось собрание местных эсеров, разработавшее план действий по захвату города. Была создана своя вооруженная партийная дружина, официально предназначенная для охраны клуба, при ней созданы курсы для подготовки командиров, которые проходило 30 эсеровских боевиков. Постепенно удалось вооружить всех членов партии. Ударной силой мятежа стал «Союз фронтовиков». В Воткинске также был местный «Союз», возглавляемый прапорщиком В.И. Мерзляковым, которого после сменил П.П. Мехоношин. Большую роль в нем играл поручик П.В. Пьянков. Весной-летом воткинские фронтовики дважды приезжали в Ижевск для координации своей работы с местными подпольщиками, а в ответ их посетил член Воткинского комитета ПСР М. Непряхин, который встретился с лидерами эсеров. Было достигнуто соглашение о завоевании эсерами рядовых членов солдатских «Союзов». Ещё ряд самостоятельных «Союзов фронтовиков» связался с подпольщиками. Так, к ижевским заговорщикам присоединился «Союз фронтовиков» Святогорской волости Глазовского уезда численностью в 150 человек, позже поднявший восстание при приближении ижевцев[9]. Фронтовики и стали в день восстания ударной силой: «Наличие организованной силы, осознанно стремившейся к силовому упразднению большевистского режима, в конце концов, и решило исход дела»[10].

Между тем известно, что к восстанию и в Ижевске, и в Воткинске примкнула какая-то часть рабочих. По сведениям красных, первоначально в восстании приняли участие 3000 рабочих, 3000 фронтовиков и 300 офицеров. Ещё 3000 рабочих, являющихся опорой эсеро-меньшевиков, поддержали лозунг восстания «За Учредительное собрание»[11]. Негативное отношение к большевикам отмечалось очевидцами и ранее. Еще в 1918 г. комиссар 2-й армии А.П.Кучкин, посетивший заводы по вопросу о мобилизации, озвучил свое мнение, что Ижевский и Воткинский заводы — «цитадели меньшевиков, эсеров и анархистов»[12]. Ту же точку зрения он повторил и в 1920-е[13]. По его словам, на заводах были очень сильны симпатии к оппозиционным партиям, и рабочие дали единицы добровольцев на фронт. В то же время лозунг советской власти пользовался популярностью.

Причины, которые побудили ижевцев выступить против большевиков, ничем не отличались от мотивов восставших других мест. Недовольство уральских рабочих вызвали демобилизация военной промышленности, повлекшая безработицу, послевоенная разруха, мобилизация в армию, недостаток продовольствия и слабость власти. Организации фронтовиков, объединяя маргиналов-ветеранов, занимались нелегальной спекуляцией и мешочничеством и не желали идти на новый фронт с чехами, что тоже обострило их отношения с большевиками[14]. При этом стоит обратить внимание, что настроения рабочих были не слишком устойчивыми. Еще во время восстания часть из них пыталась добиться перемирия, отправив к большевикам эсеров-парламентеров[15].

Чехословацкое восстание послужило мощным катализатором ухудшения положения большевиков. Во-первых, они были вынуждены стянуть на борьбу с чехами большую часть собственных сил, лишив свои Советы вооруженной опоры. Во-вторых, пришлось объявить мобилизацию, которая обострила отношение к ним населения. В-третьих, выступление чехов стало непосредственной причиной контрреволюционных восстаний[16]. Эти факторы отмечались по всему горнозаводскому Уралу — в том числе и Ижевске.

Официально Ижевское восстание началось под лозунгом Советской власти. Однако вскоре после установления связи с Самарским Комучем лозунг был заменен на Учредительное собрание: «Совет считается только классовой рабочей организацией, а не органом верховной власти»[17]. Еще раньше собрание в Воткинске постановило, что власть переходит от Советов к Комучу[18]. Этот поворот ничем так же не отличается от отношения к Советской власти на территории «демократической контрреволюции».

При этом собственно политические цели рабочих, видимо, мало интересовали. Известно, что в перевыборах правления от 11 августа приняли участие лишь 4137 рабочих и служащих, причём 325 человек опустили незаполненные бюллетени[19]. Гораздо большее значение имели материальные интересы: разрешение торговли, ликвидация дефицита, установление стабильности жизни и т.д. Всего этого, как известно, достичь в полной мере так и не удалось.

Союзы фронтовиков как вооруженная сила «демократической контрреволюции» сыграли свою роль в свержении советской власти не только на Урале, но и в Сибири[20], и даже в Туркестане и на Кавказе. Так, примечательна попытка офицерской организации «Туркестанский Союз» поднять восстание в июле 1918 г. в Баку в связи с подходом турецких интервентов. По словам заговорщика Е.П. Джунковского, он связался с краскомом Ивановым, старшим механиком корабля «Ардаган» эсером Кириченко и председателем Союза фронтовиков Сысоевым: «фронтовиков в Баку было несколько тысяч, и все они находились у большевистских властей под подозрением как контрреволюционеры». Заговорщиками были составлены документы, «хотя в советском стиле, но весьма патриотично». Как указывал сам Джунковский, выступление планировалось под вывеской демократического: «не против советской власти вообще, а только против Шаумяна и его приверженцев»[21]. Все это сильно напоминает Ижевский заговор. Однако в Баку восстание было своевременно раскрыто. Зато удачей закончилось организованное по той же схеме восстание в Асхабаде.

О его организации сохранился подробный доклад одного из руководителей — паровозного машиниста Фунтикова, эсера. По его словам, в 1918 г. партийная дружина эсеров вошла в контакт с «Союзом фронтовиков»: «Этой организации сочувствовали не только интеллигенция, но и некоторые рабочие (конечно, кроме большевиствующих и левых эсеров)». Предполагалось выступление во всех крупных городах Туркестана под лозунгом Учредительного собрания. Однако восстание произошло раньше — поводом послужила, как и в Ижевске, мобилизация, объявленная военным комиссариатом. Организованный против нее в Асхабаде митинг рабочих и горожан большевики попытались разогнать, и весь день между красноармейцами и вооруженными фронтовиками шла перестрелка. Дело окончилось перемирием и решением переизбрания Совета, однако вскоре в Асхабад прибыл уполномоченный ТуркСНК Фролов, который лично перестроил все Советы, изъял оружие и объявил мобилизацию. В ответ заговорщики влились в Совет под видом левых эсеров и, дождавшись отъезда Фролова в Кизыл-Арват, сообщили об этом своим рабочим-сторонникам, которые разбили его отряд. В Асхабаде был тут же организован Стачечный комитет, от имени рабочих города объявивший борьбу с Ташкентом. Восстание быстро победило, и ополчение рабочих, фронтовиков и туркмен бросилось к Ташкенту. Однако боевой дух закаспийских войск был так низок, что даже красногвардейским отрядам большевиков, тоже в значительной мере состоявших из рабочих, удалось быстро оттеснить их. Встала перспектива поражения всего восстания, и положение спасла только военная поддержка британцев из Персии. Незадолго до восстания Джунковский был командирован в Персию, где уговорил англичан помочь ему организовать отряд из сипаев для борьбы с большевиками. Отряд в итоге двинулся к Байрам-Али[22]. Вскоре после переворота, когда срочно понадобилась помощь, было оформлено соглашение между Исполкомом и англичанами: «Военная помощь англо-индийских войск, как известно, не замедлила явиться и, следует признать, только она спасла нас от полного разгрома…»[23]. В результате в Закаспии почти на полтора года утвердился антисоветский фронт, который управлялся Стачкомом, преобразованным затем в Исполнительный комитет. В него вошли как эсеры, так и царские чиновники, офицеры и главы туркменских племен.

При этом выступление шло под лозунгом «за советскую власть, но против отдельных лиц». Некоторое время Советы сохранялись, но «без хозяйственных функций», а после вовсе потеряли свое влияние. Были, что любопытно, у Закаспийского фронта и свои «ижевцы»: Кизыл-Арватский рабочий легион. Образовавшийся в начале июня 1919 г. из нескольких отрядов железнодорожников и дружины эсеровского клуба, он участвовал в боях лета-зимы 1919 г. как самостоятельная рота, а затем вошел в состав 1-го Закаспийского полка. Рота отличалась высокой боеспособностью и большой мотивацией[24].

Однако это не означало, что все рабочие настроены так же. Наоборот, 31 декабря 1918 г. в Асхабаде на бурном митинге в железнодорожном собрании рабочие потребовали закончить войну и изгнать англичан, «а типографские рабочие залезли даже на сцену и кричали: “ Да здравствуют большевики, долой войну!..”». Англичанам пришлось ужесточить режим. «Социалистический» Исполком был разогнан и вместо него утверждена Директория из пяти лиц, «избранных» Исполкомом[25]. С уходом англичан край вошел под управление Деникина и его эмиссара — генерал-лейтенанта И.В.Савицкого.

Мы так подробно рассматриваем этот случай, чтобы показать, что никакой уникальности в собственно Ижевско-Воткинском восстании не было. Как видим, восстания рабочих, отличавшихся определенной зажиточностью и привилегированностью своего «рабочего сословия», организованные эсерами и с «фронтовиками» в качестве ударной силы, не были редкостью. Отличие Ижевского восстания состоит не в самом факте его появления, а в том, что оно победило с опорой на собственные силы и привело к организации крупных и вооруженных «рабочих армий» контрреволюции.

Изучение источников показывает, что нелояльные большевикам рабочие элементы были в тот момент в большинстве крупных городов и заводов, особенно среди железнодорожных рабочих, и их позиция частично сыграла свою роль в белочешском перевороте. Иногда они даже выступали как вооруженная сила. Так, 5 июля в Уфе эсеры организовали рабочий батальон из 230 человек[26]. Служащие самарского отделения Волго-Бугульминской железной дороги организовали несколько особых железнодорожных рабочих дружин[27]. Во время Ярославского восстания к савинковцам примкнули железнодорожники-меньшевики численностью в 100 человек[28]. Но в целом «рабочие части» белых были немногочисленны и не вышли за пределы милицейских дружин. По словам П.Д. Климушкина:

«Совершенный нами переворот не был поддержан активно рабочими, исключая, конечно, те немногочисленные группы, которые шли вместе с Комучем… Даже та часть рабочих, которая находилась под влиянием... все же держала... нейтралитет… Необходимо было, считаясь с рабочими как с силой, сделать все возможное, чтобы из нейтральных друзей не сделать активных врагов»[29].

Вскоре даже те территории, на которых восставали рабочие, подверглись испытанию белогвардейских репрессий. Например, неблагоприятная обстановка сложилась в том же Златоустовском уезде:

«Мы, съехавшиеся делегаты от отдельных профессиональных союзов металлистов заводов Златоустовского округа, объединяющих в себе 18 000 рабочих, обсудив тяжелое положение политических заключенных в Златоустовской тюрьме и возмутительные факты расстрела без суда… находим, что так действовать могут только враги и ненавистники рабочего класса.... Пусть же эти факты в Златоустовской тюрьме послужат укором Временному Сибирскому правительству за то, что на его территории творятся ужасные зверства черной бандой отъявленных реакционеров»[30].

В Челябинске Комитет народной власти потребовал от Н. Сорочинского прекратить незаконные аресты среди рабочих и служащих, на что тот не отреагировал[31]. В Самаре начались протесты профсоюзов против мобилизаций, а потом стачки и забастовки. Рабочие Иващенковских заводов, часть которых перед приходом чехов была под меньшевистским влиянием, подняла в сентябре 1918 г. мятеж, жестоко подавленный[32]. Видимо, с этим связано то, что рост числа белых армий за счет рабочих-добровольцев почти нигде не отмечен. К осени 1918 г. и большевикам удалось добиться перелома в настроении своих рабочих[33]. Известны очень немногие примеры «белых рабочих частей», такие как крестьянско-рабочий 15-й батальон Михайловского завода, Златоустовско-Красноуфимский партизанский отряд поручика А.С. Рычагова и т.д.

С чем же связан тот факт, что нигде не было отмечено явления, подобного «рабочим армиям» Ижевска и Воткинска? На наш взгляд, причина этого в том, что только Ижевское восстание не было вовремя предупреждено и подавлено. В районе Ижевского завода у красных были лишь немногочисленные дружины и 2-я армия, насчитывающая к июлю не более 2000 человек[34]. На подавление восстания удалось набрать около 2000 человек из разных отрядов, которые пошли к городу по двум разных направлениям[35]. Чуть позже из 3-й армии против воткинцев были высланы небольшие силы в 600 штыков[36].

В процентном соотношении антибольшевистские настроения на Ижевском заводе мало чем отличались от некоторых других казенных заводов. Например, на том же Кусинском заводе из 4000 рабочих в Красную гвардию записалось сначала 80, а потом 183 рабочих. Между тем в восстании приняло участие 1,5–2,5 тыс. человек, из них рабочих — около 400[37]. В Ижевске из нескольких десятков тысяч рабочих удалось организовать только 2000 красногвардейцев[38]. Между тем, у ижевцев уже к 11 августа было 7–8 тыс. человек, из них рабочих до 3000 чел.[39], а объявленная 18 августа мобилизация позволила увеличить свои силы в два-три раза. Наличие на заводе большого количества винтовок позволило вооружить всех мобилизованных и несколько сгладить отсутствие пулеметов и артиллерии, число которых и у красных было в тот момент невелико. К тому же повстанческие власти смогли сорганизовать достаточно стройный и самостоятельный аппарат управления, который смог обеспечить функционирование власти в крае. Впоследствии их армия выросла до 25–30 тыс. штыков и даже к концу восстания не уступала силам красных. Воткинские рабочие отряды были еще более малочисленны и слабо вооружены, поэтому восстание в Воткинске пришлось проводить при военной поддержке ижевцев. Но зато им удалось быстро организовать крупные отряды из крестьянского населения Пермского Прикамья, добыть боеприпасы из перехваченного советского снабжения и блокировать атаки по Каме импровизированной флотилией и артобороной. На руку прикамским повстанцам играла лесистая местность Удмуртии, которая сковывала борьбу и позволяла вести ее в основном вдоль узких коммуникаций — дорог и рек. Выигрыш во времени, вооружении и численности, неблагоприятное положение большевиков на чехословацком фронте и слабость их власти сыграли свою роль. Уже в августе большевикам пришлось отступить после первых поражений, и 2-я армия эвакуировалась из Сарапула в Вятские Поляны. На этом борьба с восстанием не кончилась, но потребовала гораздо больше времени и усилий.

Можно предполагать, что если бы восстание было подавлено красными в самом зародыше, а его активные инициаторы в лице эсеров и офицеров арестованы, то рабочая масса не склонилась бы к вооруженному противостоянию с властью и даже после прихода белых дала бы им сравнительно небольшое ядро мотивированных добровольцев. За это говорят примеры подобных рабочих восстаний на всех остальных заводах Урала. Между тем, этого сделано не было. Ижевские большевики, хотя и знали о наличии подполья в городе, слабо влияли на обстановку. Им удалось провести превентивные аресты 50 активистов «Союза фронтовиков», включая его правление, и, в качестве заложников, 20 представителей местной мелкой буржуазии, отправленных вскоре в Сарапульскую тюрьму. Однако впоследствии из-за колебаний Исполкома и, в первую очередь, председателя Совета И. Пастухова, большая часть арестованных была освобождена. Среди отпущенных на поруки были и видные деятели офицерского подполья, в том числе полковник А.А. Власов. Уже в начале августа были произведены дополнительные аресты. Однако запоздалые меры дали время подпольщикам скрыться. Ижевская ЧК всего через несколько дней выпустила 15 арестованных за неимением улик[40].

К тому же, нужно учесть, что и в реальности значительное число ижевско-воткинских рабочих оказались на стороне колчаковцев волею обстоятельств, сражаясь за свои собственные интересы. Попавшие вначале в Прикамскую армию по мобилизации, они были выдавлены красными за Каму и остались сражаться в армии Колчака, опасаясь мести большевиков. Однако при освобождении Ижевска и Воткинска весной 1919 г. абсолютное большинство их сложило оружие и, самовольно оставив части, вернулись по домам[41]. Масштабы дезертирства показывает тот факт, что в мае 1919 г. в некогда 4-тысячной Ижевской бригаде оставалось всего 452 штыка старого состава — из них, по словам Ефимова, около 180 офицеров[42]. Стоит обратить внимание, что попытки организации нового восстания на заводе были и в дальнейшем — но, несмотря на недовольство многих рабочих существующими порядками, поддержки заговорщикам добиться не удалось[43]. Можно, конечно, предположить, что старые кадровые рабочие были наиболее непримиримо настроены к большевикам, как считает, например, М.А.Фельдман[44], однако он же упоминает, что большевикам удалось утвердить свое влияние среди массы «пришлых» рабочих, отличавшихся политической неустойчивостью. А это значит, что решительные действия по предупреждению или подавлению восстания могли бы сравнительно легко ликвидировать возможность появления «ижевского феномена», так и не сделав его реальностью.

Таким образом, Ижевское восстание победило благодаря совпадению как объективных, так и субъективных факторов. Объективные факты: наличие на заводе обширного недовольства, большое количество активно настроенных против большевиков элементов и слабость местной советской власти. Субъективные: наличие на заводе мощной контрреволюционной организации, большое количество оружия и человеческих ресурсов, а главное — нехватка сил большевиков, которая не позволила им вовремя разгромить восстание. Все это привело к тому, что восставшие власти смогли укрепить свое влияние в крае, мобилизовать большие ресурсы на борьбу с большевиками. Волею обстоятельств Ижевско-Воткинское восстание из рядового рабочего бунта того времени выросло в большую самостоятельную силу, которая сыграла свою роль в победах белого режима. Вместе с тем, существуют сомнения в том, что оно представляло собой итог неизбежного сценария развития событий.

По этой теме читайте также:

Примечания