Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Предыдущая | Содержание | Следующая

Соломон Лозовский, Полина Жемчужина и Вячеслав Молотов

В СССР и в сталинский период, и в течение 36 лет после смерти Сталина не было действительно самостоятельных и независимых общественных, гуманитарных и даже научных организаций и обществ. Каждая такая организация состояла при какой-либо государственной или партийной структуре и поэтому подчинялась либо правительству, либо ЦК КПСС. Научные общества подчинялись академиям наук, а академии, в свою очередь, правительству. Союз писателей или Союз композиторов отчитывались перед отделом агитации и пропаганды ЦК КПСС. Общество слепых входило в структуру Министерства социального обеспечения. Еврейский антифашистский комитет не был исключением. Он был создан в 1941 году при Советском информационном бюро, а само Информбюро входило в административные структуры Совета Народных Комиссаров (СНК). Председателем Информбюро СССР был в 1947 году член ЦК ВКП(б) Соломон Абрамович Лозовский. Он, уже как еврей, был также и членом ЕАК. Соломон Михоэлс был председателем ЕАК, так как именно он среди членов руководства ЕАК был наиболее широко известен и в СССР, и за границей как артист, создатель Еврейского театра и общественный деятель. Ему, как знаменитости, позволяли свободу действий, но, конечно, в определенных пределах.

Другой особенностью любой творческой или общественной организации было то, что заместитель ее председателя или ответственный секретарь тесно кооперировали с органами государственной безопасности. ЕАК не был исключением и в этом отношении. Секретарем ЕАК был Шахно Эпштейн, литератор, связь которого с органами безопасности не была секретом. Шахно Эпштейн был членом ВКП(б) и в 20-е годы работал в секретном разведывательном отделе Коминтерна и долго жил в США, в связи с различными заданиями. Вторым ответственным секретарем ЕАК и практически заместителем Михоэлса был Ицик Фефер (Исаак Соломонович Фейфер), также член ВКП(б) и участник Гражданской войны, поэт, отражавший в своих стихах героику Гражданской войны и романтику строительства социализма. Фефер был тайным сотрудником МГБ, но не простым осведомителем, а ответственным работником, выполнявшим определенные задания. В 1943 году Михоэлс и Фефер совершили длительную поездку по многим городам США для организации моральной и финансовой поддержки Советского Союза в войне с Германией. В США эта поездка координировалась резидентом советской разведки Василием Зарубиным. В любых официальных делегациях за границу из СССР всегда должен был присутствовать представитель органов госбезопасности, — это правило соблюдалось много лет и после смерти Сталина. В делегации из двух человек, как это было в случае Михоэлса и Фефера, один из них представлял во время поездки советскую разведку. По свидетельству генерал-лейтенанта госбезопасности Павла Судоплатова, «...Фефер был крупным агентом НКВД (Михоэлс, разумеется, не знал об этом), которого «вел» комиссар госбезопасности Леонид Рейхман. Случалось, что Фефера принимал на явочной квартире сам Берия для обсуждения вопроса о создании еврейской республики в Крыму» [43] Эти встречи Фефера с Берией происходили, очевидно, в начале 1944 года, так как именно в это время Михоэлс, Фефер и Эпштейн готовили официальное письмо на имя Сталина о «Крымской еврейской республике».

Соломон Абрамович Лозовский, старый большевик, член РСДРП с 1901 года, был по существу основателем Еврейского антифашистского комитета. «Лозовский» — это был псевдоним, настоящая фамилия — Дридзо. Лозовский был участником революции 1905 года. Он был арестован, но бежал из ссылки и с 1909 по 1917 год жил в Швейцарии и Франции. Знал по женевской ссылке Ленина. Лозовский вернулся в Петроград в июне 1917 года. В Советской России он выдвинулся как профсоюзный лидер. С 1921 по 1937 год Лозовский занимал должность генерального секретаря Профсоюзного Интернационала или Профинтерна. С 1937 года он возглавил Гослитиздат, а с 1939 года стал заместителем наркома иностранных дел. Работу в НКИДе он совмещал с руководством Совинформбюро. Лозовский был близким другом Молотова и Полины Жемчужины. В 1948 году, когда был убит Михоэлс, Лозовский был уже в частичной опале. В 1946 году он потерял пост заместителя наркома иностранных дел, а в июне 1947 года его освободили и от должности начальника Совинформбюро. Это было связано с проводившимися после войны чистками внешнеполитических ведомств СССР и посольского корпуса от «недопустимо высокой концентрации евреев», составлявшей около 50% [44] Потеряв высокие посты, Лозовский, которому тогда было уже 70 лет, сохранил лишь свою должность заведующего кафедрой истории международных отношений и внешней политики Высшей партийной школы при ЦК ВКП(б). На всех своих прежних должностях Лозовский был обязан координировать свою работу с органами госбезопасности. В СССР в период войны и после нее было трудно определить, где кончаются «иностранные дела» и информационная служба и где начинается внешняя разведка. Лозовский, безусловно, понимал, что Михоэлс был «ликвидирован». Понимал это и ответственный секретарь ЕАК Фефер, который каким-то образом именно 10—14 января 1948 года оказался в Минске, независимо от приехавших туда Михоэлса и Голубова-Потапова. Свой последний ужин 12 января 1948 года Михоэлс и Голубов-Потапов провели в обществе Фефера и работников минских театров [45] После смерти Михоэлса именно Фефер был назначен на пост председателя ЕАК.

Еще одной крупной фигурой, понимавшей, что смерть Михоэлса произошла не в результате случайной автомобильной аварии, была Полина Жемчужина, жена Молотова, второго по авторитету и положению человека в СССР. Молотов и в СССР, и за границей считался наиболее вероятным преемником Сталина. Это соответствовало действительности — именно Молотов замещал Сталина в Москве в тех случаях, когда Сталин осенью уезжал отдыхать на юг. Однако никто в 1947 году еще не знал, что эта практика одного главного лица при отъездах Сталина, остававшегося в Москве в качестве его заместителя, была прекращена с 1946 года. Новая система предусматривала «тройки» лидеров, один из которых оставался руководить правительством, второй Секретариатом ЦК ВКП(б) и третий председательствовал на заседаниях Политбюро. Состав «троек» менялся каждый год, но Молотов, хотя и был формально по рангу «вторым» в списках членов Политбюро и при любом перечислении лидеров партии и правительства, например при появлении их в Президиуме на заседаниях Верховного Совета СССР, в состав «троек» уже не включался.

Главной проблемой Молотова в глазах Сталина была именно Полина Жемчужина, к которой Сталин относился с большой неприязнью, особенно после самоубийства Надежды Аллилуевой в ноябре 1932 года. Надежда и Полина, как «первая и вторая леди» в СССР, были близкими подругами. Сталин считал, однако, что Полина оказывала на его жену плохое влияние.

Как это ни трудно представить, Молотов, бывший главой Советского правительства больше десяти лет, причем в труднейший период коллективизации, индустриализации и террора, был человеком слабовольным. Молотов был субъективно честен, исключительно работоспособен, умен и не имел заметных пороков. Он был всецело предан Сталину и всегда стоял на его стороне во всех партийных конфликтах начиная с 1919 года. Даже в конфликте Ленина и Сталина по поводу характера первой Конституции СССР, возникшем в 1922 году, Молотов встал на сторону Сталина. В условиях диктатуры Сталина слабая воля главного исполнителя директив вождя была не пороком, а достоинством. Воля Сталина заменяла Молотову его собственную. Он полностью опирался на волю Сталина и поэтому выполнял все его поручения и директивы с необычайной пунктуальностью и быстротой. Такая же система отношений сложилась у Сталина с Калининым и Ворошиловым, занимавшими ключевые посты Председателя Президиума Верховного Совета СССР и наркома обороны СССР. Благодаря этому диктатура Сталина, бывшая более полной, чем диктатура, например, Гитлера, Муссолини или Франко, реализовывалась не путем личных приказов, «пламенных» речей с элементами театральности, а через Указы Президиума Верховного Совета СССР, Постановления Совнаркома СССР и приказы наркома обороны. Решения Политбюро, которые подписывал Сталин и на основании которых издавались законы и постановления конституционных органов власти, не публиковались и оставались секретными.

Полина Жемчужина, настоящее имя которой было Перл Семеновна Карповская («перл» на английском означает «жемчуг», и иногда говорили, что партийный псевдоним «Жемчужина» был выбран именно поэтому), была очень волевой и амбициозной женщиной и благодаря такому характеру также доминировала над слабовольным мужем. Сталин не без основания считал, что Молотов находится под влиянием жены, и он несколько раз рекомендовал Молотову оформить развод. Сталин не хотел, чтобы на Молотова, занимавшего ключевые посты, оказывалось влияние с двух сторон. Проблемы, правда несколько меньшие, возникали у Сталина и с женами Калинина и Ворошилова. Жена Калинина, Екатерина Лоорберг, член РСДРП с 1917 года и член Верховного Суда СССР, была арестована еще при жизни мужа. Но ее освободили после смерти Сталина. Жена Ворошилова, Екатерина Горбман, также была членом РСДРП с периода революции и занимала в 20-е годы различные партийные посты. Однако Ворошилов, переставший быть «легендарным наркомом обороны» с 1940 года, не имел большого влияния на государственные или партийные дела.

Полина Жемчужина, дочь портного, еврея из Екатеринославской губернии (Днепропетровская область в СССР), вступила в РКП(б) в 1918 году в возрасте 21 года и служила политработником в Красной Армии. Молотов и Жемчужина поженились в Москве в 1921 году, когда Молотову, уже Секретарю ЦК РКП(б), был 31 год. Полина в это время работала инструктором одного из райкомов РКП(б). Родная сестра Жемчужины в 1920 году эмигрировала в Палестину, и между ней и Полиной существовала постоянная переписка, которая, естественно, перлюстрировалась. В СССР вся почта за границу и из-за рубежа подвергалась цензуре. Один из племянников Полины жил в США. Как умная и амбициозная женщина Полина Жемчужина стремилась к самостоятельной карьере. Она владела языком идиш и покровительствовала Государственному еврейскому театру в Москве, часто посещая его постановки. В 30-е годы Полина Жемчужина занимала многие ответственные посты в правительстве, и муж, как Председатель Совнаркома СССР, этому способствовал. Она работала на постах начальника разных главков в наркоматах легкой и пищевой промышленности, которые в то время возглавлял Микоян. В 1939 году Полину Жемчужину избрали кандидатом в члены ЦК ВКП(б). При дроблении наркомата пищевой промышленности в начале 1939 года Жемчужина стала первой женщиной-наркомом. Она получила пост наркома рыбной промышленности. Микоян в это время стал наркомом внешней торговли. Для Сталина возвышение Жемчужины до поста наркома показалось неоправданным. С декабря 1938 года во главе НКВД стоял Берия, и это был период, когда между Сталиным и Берией существовало полное взаимопонимание. Берия начал сбор компрометирующих материалов о Полине Жемчужине, и ее связи с родственниками и друзьями за границей быстро вышли на поверхность. В то время «связь» с родственниками за границей не поощрялась. Берия обеспечил Сталина нужными сведениями из «досье» Жемчужины в НКВД, и вопрос о жене Молотова вошел в повестку одного из заседаний Политбюро. Стенографической записи заседаний Политбюро обычно не велось, и в архивах сохранились поэтому лишь краткие протоколы с текстами постановлений. 10 августа 1939 года на очередном заседании Политбюро вопрос «О тов. Жемчужине» стоял как пункт № 33. На некоторых заседаниях Политбюро принималось часто более ста разных постановлений. Постановление о тов. Жемчужине от 10 августа 1939 года было как бы предварительным. Оно говорило:

«33. - О тов. Жемчужине.

1. Признать, что т. Жемчужина проявила неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей, в силу чего в окружении тов. Жемчужины оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа.

2. Признать необходимым произвести тщательную проверку всех материалов, касающихся т. Жемчужины.

3. Предрешить освобождение т. Жемчужины от поста Наркома рыбной промышленности. Провести эту меру в порядке постепенности» [46]

«Тщательная проверка» всех материалов о Жемчужине проводилась в НКВД. В связи с этим были арестованы некоторые работники тех главков в наркоматах пищевой и легкой промышленности, которые могли дать о Жемчужине дополнительную информацию. Были, очевидно, допрошены и те работники этих наркоматов, которые были арестованы на главной волне террора 1937-1938 годов по разным обвинениям. Показаний о шпионской работе Жемчужины было, очевидно, столь много, что это смутило даже Сталина, который не мог тогда еще решиться на арест жены своего старого друга. Он прекрасно знал, что заключенные в НКВД дают любые показания. В связи с этим вопрос о Жемчужине снова был поставлен на повестку заседания Политбюро 24 октября, 1939 года. Он шел под номером 130. Начало постановления было примирительным:

«130. - О т. Жемчужине.

1. Считать показания некоторых арестованных о причастности т. Жемчужины ко вредительской и шпионской работе, равно как их заявления о необъективности ведения следствия, клеветническими».

Решение Политбюро было, однако, компромиссным:

«2. Признать, что т. Жемчужина проявила неосмотрительность и неразборчивость в отношении своих связей, в силу чего в окружении т. Жемчужины оказалось немало враждебных шпионских элементов, чем невольно облегчалась их шпионская работа.

3. Освободить т. Жемчужину от поста Наркома Рыбной Промышленности, поручив секретарям ЦК т.т. Андрееву, Маленкову и Жданову подыскать работу для т. Жемчужины» [47]

Еще через месяц, 21 ноября 1939 года, новым постановлением Политбюро П.С. Жемчужина была назначена начальником главного управления текстильно-галантерейной промышленности Наркомлегпрома РСФСР [48]

Это назначение, поскольку оно было в Правительстве РСФСР, а не СССР, рассматривалось как понижение сразу на несколько ступеней. В феврале 1941 года на XVIII партконференции Жемчужина была выведена из состава кандидатов ЦК ВКП(б).

Во время войны Жемчужина активно участвовала в работе Еврейского антифашистского комитета. Она, безусловно, понимала, что гибель Михоэлса была убийством. Она присутствовала на похоронах артиста. Безусловно, она знала и об аресте Аллилуевых, но Молотов вряд ли мог объяснить своей жене причины всех этих репрессий. Среди членов Политбюро не было принято интересоваться делами МГБ или МВД. Молотов и Жемчужина понимали, что для ареста членов семьи Сталина необходима его личная санкция. К этому времени Молотов, хотя и сохранял положение «второго» после Сталина государственного и партийного лидера, находился в частичной опале.

После первой серьезной болезни Сталина осенью 1945 года, характер которой я буду обсуждать позже, и его двухмесячного отсутствия в Москве (октябрь — декабрь 1945 года) различные реорганизации в составе Советского правительства имели достаточно ясный характер борьбы за это «второе» место в структуре власти. В этой борьбе, которая имела скрытый характер, участвовали три основные группы. Во главе одной из них, которую можно назвать «партийной», был Андрей Жданов, формально второй после Сталина секретарь ЦК ВКП(б). Его поддерживала ленинградская партийная организация, а также «ленинградцы» в правительстве — Николай Вознесенский и Алексей Косыгин. Лидером второй группы был Молотов. Он уже давно был признанным преемником Сталина. В Политбюро он имел поддержку Микояна, Андреева и Кагановича. Его также поддерживали почти все члены ЦК ВКП(б) и номенклатурные работники еврейского происхождения. Они не без основания считали, что развернутая Ждановым политическая кампания против «космополитов» имеет антисемитский характер. Третьей фигурой в борьбе за власть был Берия, который опирался на наркоматы внутренние дел и государственной безопасности. Берия в этот период также возглавлял два основных военно-стратегических проекта в СССР — атомный и ракетный, имевших приоритет в финансовых ресурсах из бюджета. Симпатии советского генералитета были на стороне Молотова. Военные никогда не могли простить органам госбезопасности репрессий в армии, которые не прекращались и после победы в Великой Отечественной войне. Представителем военных в Политбюро был Булганин, который, как сугубо «штатский маршал», не пользовался авторитетом у боевых маршалов и генералов.

На первом послевоенном Пленуме ЦК ВКП(б), который собрался 18 марта 1946 года, решались два вопроса: о сессии Верховного Совета СССР и о реорганизациях в партийном и правительственном аппаратах. Открывшаяся через два дня сессия Верховного Совета приняла отставку прежнего правительства и утвердила состав нового. Совет Народных Комиссаров был преобразован в Совет Министров. Председателем Совета Министров был назначен Сталин, его заместителями — Молотов, Берия, Андреев, Микоян, Косыгин, Вознесенский, Ворошилов и Каганович. Этот состав правительства свидетельствовал о том, что положение Молотова формально осталось прежним. В действительности это было не так. Секретное постановление Совета Министров СССР от 20 марта 1946 года образовало новый орган — Бюро Совета Министров (БСМ), в которое входили все заместители председателя СМ и которое осуществляло оперативное руководство правительством Председателем БСМ был назначен Берия, а его заместителями Вознесенский и Косыгин, при распределении контроля над министерствами Берия, в дополнение к двум секретным Главным управлениям — атомному и ракетному, получил контроль над Министерствами внутренних дел, госбезопасности и государственного контроля. Это назначение сделало именно Берию вторым человеком в государстве. На Пленуме ЦК ВКП(б) 18 марта Берия и Маленков, бывшие до этого кандидатами в члены Политбюро, были избраны в члены Политбюро. Значительно усилилась в этих реорганизациях и группа Жданова и в ЦК (назначение А.А. Кузнецова секретарем ЦК ВКП(б)), и в правительстве; Молотов, напротив, потерял большую часть своих полномочий [49]

Выдвижение Берии на положение «второго» по реальной власти человека в стране вызвало серьезное недовольство в военных, партийных и правительственных кругах. Берия как личность был крайне непопулярен. Сталин также вряд ли хотел видеть именно Берию своим политическим наследником. В начале февраля 1947 года Сталин осуществил новую реорганизацию работы Совета Министров. В структуре правительства были образованы восемь отраслевых бюро (по сельскому хозяйству, машиностроению, металлургии и т.д.), каждое из которых возглавлялось одним из заместителей Сталина. Центральное Бюро (БСМ) возглавил сам Сталин, его первым заместителем стал Молотов, вторым — Вознесенский. Берия возглавил Бюро по топливу и электростанциям. Он также продолжал контролировать МВД. Министерство обороны и Министерство госбезопасности были выведены из состава правительства и подчинены напрямую Политбюро, то есть Сталину. Новая реорганизация вернула Молотову положение «второго» лидера в правительстве, ослабив власть не только Берии, но и Жданова. Жданов все еще оставался вторым секретарем ЦК ВКП(б), но он потерял в ЦК контроль за идеологическими отделами. Руководство отделом агитации и пропаганды и отделом внешних сношений перешло к Михаилу Андреевичу Суслову, избранному новым секретарем ЦК ВКП(б). Жданов, как член Политбюро, был «по рангу» значительно выше Суслова, но он потерял свои властные полномочия, которые перешли к Суслову.

Летом 1947 года полномочия Молотова значительно возросли в связи с созданием Комитета информации при Совете Министров СССР и назначением именно Молотова его председателем. Комитет информации, несмотря на скромное название, был новой «силовой» структурой, объединявшей информационные и разведывательные структуры разных ведомств, Министерств иностранных дел и внешней торговли, Первого Главного управления МГБ, Главного разведывательного управления Генштаба и даже служб разведки ЦК ВКП(б). Таким образом, Молотов, занимавший посты министра иностранных дел и первого заместителя Сталина по БСМ, получил контроль и за разведкой [50] В этом не было чего-то необычного, так как главными базами как легальной, так и нелегальной разведки в СССР всегда были его посольства и торговые и культурные представительства за границей. Совмещение дипломатической и разведывательной служб характерно и для многих других государств.

Столь неожиданное и для Берии, и для Жданова воcстановление позиций Молотова «рядом со Сталиным» и в структурах государственной власти серьезно обеcпокоило, с одной стороны, идеологические отделы в ЦК ВКП(б) и, с другой стороны, мощные структуры государственной безопасности, которые внутри страны срастались с МВД. Проблема состояла еще и в том, что Молотов был единственным кроме Сталина членом Политбюро, который обладал популярностью в народе и особенно среди интеллигенции. Жданов имел репутацию крайне консервативного догматика, и его инициативы, ограничивавшие свободу творчества писателей, композиторов и ученых, получившие название «ждановщина», воспринимались как общий зажим интеллигенции. Молотов, напротив, пытался расширить международное сотрудничество и уменьшить всесилие цензуры. Его безусловно поддерживали военные, а также многочисленные национальные меньшинства в СССР, включая и еврейское. Возглавляемому Молотовым Комитету информации решением Политбюро от 25 июня 1947 года поручался также контроль за работой Совинформбюро, так как у этой организации были представительства за рубежом, сотрудники которых совмещали сбор информации с разведывательной деятельностью. Все эти факторы и обстоятельства внутренней политики в СССР и скрытой борьбы за власть «после Сталина» неизбежно должны были привести к подготовке в системе государственной безопасности тайного заговора против Молотова. Именно в 1947 году сформировался довольно прочный политический союз между Берией и Маленковым, оказавшимся в конце 1946 года в опале и потерявшим свой пост секретаря ЦК ВКП(б). Цели этого союза Берии с Маленковым были достаточно ясными. С одной стороны, им следовало устранить со своего пути к власти Молотова, с другой стороны, ликвидировать сплоченную ленинградскую партийно-государственную группировку. В конечном итоге, как известно, и первая и вторая задачи были успешно выполнены.

Заговор против Молотова был спланирован очень умело, но и очень жестоко. Он включал убийство Михоэлса, аресты и расстрелы членов ЕАК, включая Лозовского, и арест Полины Жемчужины. Заговор против ленинградской партийно-государственной группы был менее тонким, но не менее жестоким. К концу 1949 года Маленков и Берия практически полностью расчистили себе дорогу к власти.


43. Судоплатов Павел. Разведка и Кремль. - М.: Гея, 1996. - С. 243. Книга Судоплатова была опубликована в переводе на английский. В английском варианте, изданном в США в 1994 году, соавтором является сын генерала П. Судоплатова, Анатолий Судоплатов. Русский вариант книги, вышедший позже, несколько отличается от английского.

44. Костырченко Г.В. Указ. соч. - С. 363.

45. Там же.-С. 390.

46. Сталинское Политбюро в 30-е годы: Сб. документов / Сост. Хлевнюк О.B. и др. - М.: АИРО-ХХ, 1995. - С. 171. - (Серия: "Документы советской истории").

47. Там же. - С. 172.

48. Там же. - С. 171.

49. Жуков Ю.Н. Борьба за власть в руководстве СССР в 1945-1952 годах // Вопросы истории. - 1995. - № 1. - С. 23-39,

50. Костырченко Г.В. Указ. соч. - С 361

Предыдущая | Содержание | Следующая

Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017