Рассказ о так называемой «советской оккупации» эстонские историки начинают с описания массовых арестов и расстрелов, проведение которых началось-де немедленно после присоединения республики к Советскому Союзу и которые якобы приобрели массовый характер. «Советский Союз начал подготовку к развязыванию террора еще до оккупации Эстонии советскими войсками, – пишет Март Лаар. – Как и в других местах, целью коммунистического террора было подавление на корню зачатков всякого сопротивления и рассеивание в народе массового страха, что сделало бы невозможным широкое движение сопротивления и в будущем. К повальному террору в Эстонии прибавилось также планомерное истребление национальной элиты, то есть видных людей и активистов, и обессиливание эстонского народа как нации… Тюрьмы наполнились заключенными. Местами заключения с особо мрачной славой были подвал Каве в Таллинне на Пярнусском шоссе и центральная контора госбезопасности на улице Пагари. Здесь умерло от пыток значительное количество арестованных…»[11] В официальной «Белой книге» эти события характеризуются как «геноцид эстонского народа»[12], а авторы изданного таллинским Музеем оккупации «Обзора периода оккупации» без затей озаглавливают соответствующий раздел своей работы «Уничтожение народа». Однако даже приводимые самими эстонскими историками количественные характеристики «геноцида» ставят под сомнение столь категоричные утверждения.

Март Лаар утверждает, что «в течение первого оккупационного года в Эстонии было арестовано около 8000 человек, из которых не менее 1950 человек было приговорено к смерти еще в Эстонии».[13]

В коллективной работе «Обзор периода оккупации», размещенной на сайте эстонского Музея оккупации, приводятся немного иные данные: «В 1940 году в Эстонии было арестовано около 1000, а в 1941 году – около 6000 человек. Подавляющее большинство из них были признаны виновными и отправлены в тюремные лагеря СССР, где большинство из них погибло или было казнено. По имеющимся данным, по крайней мере, 250 человек из заключенных в 1940 году были казнены… из заключенных 1941 года были казнены более 1600 человек».[14]

Из «Белой книги» можно узнать, что «в течение первой советской оккупации было арестовано около 8000 человек, из которых, по меньшей мере, 1950 были казнены в Эстонии».[15] В другом месте этой же работы уточняется, что за шесть месяцев 1940 года было арестовано, «по меньшей мере, 1082 человека», а в 1941 году было зарегистрировано 1622 смертных приговора.[16]

Источник	Арестовано			Из них казнено
	1940	1941	Всего	1940	1941	Всего
М.Лаар	—	—	8000	—	—	1950
«Белая книга»	1082	[6918]	8000	[328]	1622	1950
«Обзор»	1000	6000	7000	2500	1600	1850
«Рапорты»	1000	6000	7000	2500	1600	1850

Наконец, в подготовленных комиссией историков при президенте Эстонии «Рапортах» говорится, что «в 1940 году НКВД арестовал почти 1000 граждан и жителей Эстонской республики, а в 1941 году НКВД и НКГБ арестовали около 6000 человек… По имеющимся данным, из числа арестованных в 1940 году, по крайней мере, 250 человек были казнены… из арестованных в 1941 году более 1600 были казнены».[17] Как видим, во-первых, эстонские историки оперируют круглыми цифрами. Во-вторых, они никак не могут определиться, сколько же все-таки было арестованных: семь или восемь тысяч? С подсчётом числа казнённых проблем несколько меньше, но консенсуса все равно не наблюдается.

Первоисточники эстонских данных

Причины, по которым эстонские историки приводят различные данные о количестве репрессированных, проясняются сразу, как только нам удается установить первоисточники этих данных. Дело это не самое легкое, поскольку эстонские историки упорно пренебрегают ссылками на источники, но выполнимое.

Данные о 8000 арестованных и 1950 расстрелянных впервые были обнародованы в 1943 году так называемой «Комиссией Центра поиска и возвращения увезенных». Эта структура была создана немецкими оккупационными властями в сентябре 1941 года для расследования «преступлений большевиков»; характерно, что в современной эстонской историографии ее название фигурирует исключительно на немецком языке – «Zentralstelle zur Erfassung der Verschleppten» (ZEV). Именно сотрудники ZEV «насчитали» 7926 арестованных в 1940–1941 годах и заявили, что 1950 из них были расстреляны.[18]

Практически одновременно с обнародованием «данных» ZEV нацистскими пропагандистами была издана книга под названием «Год страданий эстонского народа». И в этой книге говорилось не о 1950, а о 1850 расстрелянных в период «советской оккупации».[19]

Таким образом, эстонские историки просто-напросто повторяют заявления нацистских пропагандистов. Разница заключается лишь в том, что авторы «Белой книги» и М. Лаар взяли приводимые ими цифры из данных ZEV, а авторы «Обзора» и «Заключений» в качестве источника использовали цифры из книги «Год страданий эстонского народа».

Неудивительно, что и те, и другие предпочитают не распространяться о первоисточниках своих «данных».

Сопоставление с общесоюзной статистикой

Достоверность цифр, обнародованных сотрудниками доктора Геббельса, по понятным причинам вызывает некоторые сомнения.

Эти вполне обоснованные сомнения усиливаются при сравнении приводимых эстонскими историками цифр со статистикой НКВД СССР – ведомства, располагавшего на этот счет исчерпывающими данными. К счастью, в настоящее время большая часть документов НКВД на эту тему рассекречена, введена в научный оборот или даже опубликована.

Возьмем, например, сведения о приговоренных к высшей мере наказания. Эстонские историки утверждают, что в 1940–1941 годах в Эстонии было казнено от 1850 до 1950 человек. Однако, согласно обнародованной российским историком Олегом Мозохиным подробной статистике репрессивной деятельности советских органов госбезопасности, за 1940 год во всем Советском Союзе к смертной казни было осуждено 1863 человека.[20] В 1941 году число приговоренных к высшей мере наказания увеличилось до 23 786 человек[21] , из которых лишь 8001 человек были казнены по политическим мотивам[22], причем большая часть смертных приговоров была вынесена после начала Великой Отечественной войны (табл. 2).

Проведя простейшие вычисления, мы обнаружим, что за год «первой советской оккупации Эстонии» (с июня 1940-го по июнь 1941-го) во всем Советском Союзе было казнено от двух до трех тысяч человек. Было бы совершенно абсурдно предполагать, что подавляющее большинство из казненных в 1940–1941 годах составляли эстонцы. Напомним, что одновременно с Эстонией к СССР были присоединены Латвия и Литва, а чуть раньше – Западная Украина и Западная Белоруссия. Неужели на этих территориях практически никого не приговаривали к смертной казни? И разве во всех остальных республиках СССР действовал мораторий на смертную казнь?

Год	Арестовано	Осуждено		В том числе к ВМН
		всего	за «контррев.прест.»	всего	за «контррев.прест.»
1939	145407	66627	63889	2601	2552
1940	172443	75126	71806	1863	1649
1941	209015	около 140000*	75806	23786	8001

Цифры расстрелянных, приводимые немецкими пропагандистами и эстонскими историками, не соответствуют документально подтвержденным сведениям о репрессивной деятельности органов НКВД СССР.

Любопытно, что такие цифры, как 1850 и 1950 казненных, не находят подтверждения не только в статистике НКВД, но и в немецких документах. Так, например, в годовом отчете командира полиции безопасности и СД за период с июля 1941-го по 30 июня 1942 года говорится о 623 казнённых НКВД в Эстонии, причем в эту цифру, по всей видимости, входят и казненные после начала войны.[24] В отличие от материалов ZEV или книги «Год страданий эстонского народа», годовой отчет полиции безопасности и СД был документом внутренним, предназначавшимся не для пропаганды, а для информирования вышестоящего начальства. За год оккупации сотрудники СД имели достаточно времени, чтобы установить общее число казнённых органами НКВД, и поэтому их цифры вызывают гораздо большее доверие, чем приводимые пропагандистами.

Таким образом, называемое эстонскими историками число казнённых в довоенной ЭССР противоречит как статистике НКВД, так и документам немецкой полиции и СД. Следовательно, эти цифры трудно считать подлинными.

Численность заключенных

Попробуем теперь определить реальное число граждан Эстонской ССР, осужденных в 1940-м – начале 1941 года к заключению в лагерях и колониях ГУЛАГа. Полную ясность в этот вопрос могут внести документы НКВД Эстонской ССР. К сожалению, к настоящему времени соответствующие материалы еще не выявлены и не введены в научный оборот. Однако определить число осужденных эстонцев можно и другим путем. Дело в том, что состав и движение заключенных ГУЛАГа детально исследованы российскими историками. Благодаря этому выяснить данные о наличии в советских лагерях и колониях эстонцев не составляет особого труда (табл. 3).

По состоянию на	В лагерях	В колониях	Всего
1 октября 1937	1117
1 января 1939	2360 *
1 января 1940	2720
1 января 1941	2781
1 января 1942	6581	471	[7052]
1 января 1943	4556	[869]	5425
1 января 1944	2933	1117	4050

Располагая этими данными, мы легко можем вычислить количество эстонцев, попавших в лагеря за время «первой советской оккупации».

Начнем с 1940 года. К началу этого года (еще до присоединения Эстонии к Советскому Союзу) в лагерях ГУЛАГа находилось 2720 эстонцев. К концу 1940-го заключенных-эстонцев стало немного больше – 2781 человек. Из этого, однако, не следует, что в 1940 году к заключению в лагерях был осужден 61 житель Эстонской Республики.

Чтобы получить реальную цифру осужденных за год, нам необходимо учесть следующие обстоятельства. Во-первых, некоторое количество эстонцев, находившихся в лагерях на начало года, к концу года умерло. Во-вторых, часть эстонцев содержалась не в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ), а в исправительно-трудовых колониях (ИТК), сведений о составе заключенных в которых за 1940 год нам обнаружить не удалось. В-третьих, кроме эстонцев на территории Эстонской ССР проживали представители других национальностей, также попадавшие в лагеря. В-четвертых, эстонцы проживали и в других республиках Советского Союза, и соответственно определенная часть осужденных эстонцев не может считаться жертвами «советской оккупации».

Данные о смертности заключенных в лагерях и колониях ГУЛАГа, рассчитанные на основании документов НКВД, также хорошо известны. Поскольку мы еще не раз будем обращаться к этим цифрами, приведем данные о смертности заключенных за 1940–1956 годы (табл. 4).

Как видим, в 1940 году смертность заключенных в системе ГУЛАГа составила 2,72% от числа заключенных. Мы не имеем никаких оснований предполагать, что среди эстонцев умерших было больше, чем среди заключенных других национальностей; следовательно, количество умерших за год составило примерно 75 человек.

Число эстонцев в колониях за 1940 год, как уже говорилось, нам неизвестно. Известно, однако, что в 1941 году соотношение эстонцев, заключенных в лагерях, к эстонцам, находящимся в колониях, составляло четырнадцать к одному. Поскольку в 1940 году серьезных изменений в составе эстонцев-заключенных не наблюдалось (смертность, как мы помним, была невелика, новых осужденных тоже немного), можно предположить, что соотношение эстонцев в ИТЛ и ИТК в 1940-м было таким же, как и в 1941-м. Следовательно, число заключенных в ИТК на начало года можно определить примерно в 200, а к концу года – в 210–220 человек.

Год	Кол-во умерших	В % к среднесписочному составу
1940	41275	2,72
1941	115484	6,10
1942	352560	24,90
1943	267826	22,40
1944	114481	9,20
1945	81917	5,95
1946	30715	2,20
1947	66830	3,59
1948	50659	2,28
1949	29350	1,21
1950	24511	0,95
1951	22466	0,92
1952	20643	0,84
1953	9628	0,67
1954	8358	0,69
1955	4842	0,53
1956	3164	0,40

Теперь учтем, что в новообразованной Эстонской ССР арестовывали не только эстонцев, но и проживавших там граждан других национальностей, в том числе русских. Определить численность этой категории не представляется возможным без обращения к документам органов госбезопасности ЭССР; по понятным причинам сделать этого мы не можем. Несомненно, однако, что эстонцы составляли большую часть арестованных и осужденных. С другой стороны, в лагеря попадали и эстонцы, арестованные в других областях СССР. Будем считать, что эти категории были примерно равны и пренебрежем ими.

Таким образом, количество жителей Эстонии, приговоренных в 1940 году к заключению в лагерях и колониях, составило примерно 150 человек.

Перейдем теперь к 1941 году. К концу года в ИТЛ и ИТК находилось 7052 эстонца. Годовая смертность заключенных в системе ГУЛАГа составила около 6,1% от списочного состава; следовательно, общее количество заключенных-эстонцев вместе с умершими за 1941 год может быть определено в 7500 человек. Как мы помним, на начало года в лагерях и колониях имелось около 3000 человек; следовательно, за год в систему ГУЛАГа поступало около 4500 новых заключенных-эстонцев.

Итак, за весь 1941 год в советские лагеря было отправлено 4500 эстонцев. Однако в этом разделе мы (вслед за эстонскими историками) рассматриваем более узкий период: с июня 1940-го до середины июня 1941 года. Как известно, 14 июня 1941 года была проведена масштабная депортация из Эстонии антисоветского и уголовного элемента. Эту тему мы будем рассматривать отдельно; пока же приведем лишь цифры: в результате депортационной операции было арестовано 3178 человек, выслано – 5978.[27] Таким образом, из 4500 арестованных в 1941 году эстонцев большая часть – почти 3200 человек были отправлены в лагеря ГУЛАГа в результате июньской депортации и должны учитываться отдельно.

Таким образом, число жителей Эстонии, попавших в лагеря ГУЛАГа в январе – начале июня 1941 года, можно определить в 1000 человек, а общее число осужденных к заключению в период с июня 1940-го до начала июня 1941 года – примерно в 1200 человек. В случае ошибки в наших расчетах это число может возрасти до 1500 человек. Окончательную ясность в этот вопрос может внести только привлечение новых документов НКВД, к сожалению, пока не введенных в научный оборот ни эстонскими, ни российскими историками. Однако даже из имеющейся статистики о наличии заключенных в ГУЛАГе понятно, что ни о семи, ни о восьми тысячах осужденных в июне 1940-го – начале июня 1941 года граждан Эстонии речи не идет.

Справедливости ради упомянем о дальнейшей судьбе осужденных. Согласно эстонским историкам, большая часть из них погибла в сибирских лагерях. Авторы «Белой книги», например, утверждают, что из арестованных в 1940–1941 годах выжило лишь от 2 до 8% заключенных-эстонцев.[28] Того же мнения придерживаются и остальные эстонские историки: например, Март Лаар в своей книге рисует поистине апокалипсическую картину: «Большая часть заключенных, осужденных на тюремное заключение в России, скончалась в 1942–1944 годах. Дополнительные допросы и расстрелы продолжались и в лагерях. В некоторых лагерях органами госбезопасности готовились сфабрикованные материалы о заговорах и попытках к восстаниям, за которые люди опять-таки подвергались расстрелу. Из людей, арестованных в 1940–1941 годах, в живых осталось лишь около 5%».[29]

Эти утверждения не соответствуют действительности. Статистические данные о численности эстонцев в лагерях и колониях ГУЛАГа в 1941–1944 годах (см. табл. 3) явно противоречат утверждениям эстонских историков. На 1 января 1942 года в системе ГУЛАГа, как мы помним, в общей сложности находилось более семи тысяч эстонцев, а на 1 января 1944 года – более четырех тысяч. Что и говорить, во время войны смертность всех без исключения заключенных ГУЛАГа и впрямь была очень большая – однако все же не так велика, как это описывают в Эстонии.

Кроме того, следует помнить, что столь высокая смертность была обусловлена не злой волей Кремля – это был результат тяжелых и изнурительных испытаний военного времени, от которых страдали не только заключенные ГУЛАГа, но и все население Советского Союза.

Численность казненных

Теперь обратимся к числу приговоренных к высшей мере наказания – расстрелу. Как известно, согласно статистике деятельности органов НКВД, во всем Советском Союзе с июня 1940-го по июнь 1941 года было расстреляно около двух–трёх тысяч человек, а после оккупации Эстонии немецкими войсками сотрудники полиции и СД насчитали 623 казненных НКВД, включая расстрелянных во время войны.[30] Сопоставление этих данных позволяет предположить, что общее количество казнённых за первый календарный год «советской оккупации» составляло несколько сотен человек.

Внести ясность в этот вопрос нам позволяют данные эстонских историков. В уже упоминавшейся коллективной работе «Обзор периода оккупации» помимо ритуальной цифры в 1850 расстрелянных мы можем обнаружить гораздо более правдоподобные данные: «…в 1940–1941 годах особые трибуналы, действовавшие в Эстонии, приговорили к смерти, по крайней мере, 300 человек, примерно половину из которых – еще до начала войны».[31] Далее авторы «Обзора» пишут, что смертные приговоры в Эстонии в 1940–1941 годах выносились не гражданскими судами, а именно военными трибуналами – сначала трибуналом Ленинградского военного округа, а затем трибуналом войск НКВД Прибалтийского округа. При этом дела вместе с предложениями о наказании прокуратура направляла одновременно и трибуналам, и Особому совещанию НКВД СССР.[32]

Таким образом, согласно утверждениям авторов «Обзора», с июня 1940-го по июнь 1941 года к высшей мере наказания в Эстонии были приговорены не 1950, а около 150 человек.

Неожиданное подтверждение этой цифры мы находим в книге эстонского премьера-историка Марта Лаара. «Если в 1940 году известно лишь несколько случаев юридического убийства, – пишет Лаар, – то в 1941 году количество людей, приговоренных к смерти, постепенно стало расти. В Эстонии самым известным местом приведения в действие смертных приговоров являлись дачи на участке бывшего банкира Клауса Шеэля, расположенном на Пирита-Косе, которые с апреля 1941 года использовались как место расстрела и погребения. На участке Шеэля было найдено 78 трупов расстрелянных людей, большая часть жертв позднее была перезахоронена на кладбище Лийва.

Возможно, что часть жертв была расстреляна еще в Патарейской тюрьме или во Внутренней тюрьме и их трупы были позднее погребены на участке Шеэля».[33]

Как видим, здесь Лаар опровергает и самого себя, и остальных эстонских историков. Авторы «Белой книги», «Обзора» и «Рапортов» единодушно утверждают, что в 1940 году было расстреляно от 250 до 330 человек, а Лаар пишет, что «в 1940 году известно лишь несколько случаев юридического убийства». Несколько, а не несколько сотен. И на территории основного захоронения расстрелянных за год «советской оккупации» было найдено 78, а не полторы тысячи тел.

А вот еще один любопытный момент: в 1996 году Март Лаар вместе с еще одним эстонским историком Яаном Троссом издал в Стокгольме книгу «Красный террор», в которой были опубликованы списки эстонцев, казненных по приговору суда в 1940–1941 годах. И было в этих списках всего 179 человек.[34]

О достоверности этих цифр свидетельствует еще одно обстоятельство. Согласно документам НКГБ ЭССР, к 11 июня 1941 года в республике проживало 367 членов семей участников контрреволюционных националистических организаций, главы которых были осуждены к «высшей мере наказания – расстрелу» (далее – ВМН).[35] Сделав поправку на то, что часть членов семей осужденных к ВМН также арестовывалась, мы получаем все ту же цифру – около 150–200 расстрелянных.

Окончательно вопрос о численности осужденных к ВМН был закрыт в 2006 году, когда в приложениях к сборнику докладов «Эстония, 1940–1945» был опубликован основанный на материалах Эстонского государственного архива детальный список граждан Эстонии, расстрелянных по приговору советских военных трибуналов в 19401941 годах[36] В этом списке значатся 324 человека, 184 из которых были расстреляны до 22 июня 1941 года, а 140 – после. Из 184 человек, казненных до 22 июня 1941 года, двое был осуждены к ВМН в 1940 году и 182 – в 1941-м. По национальному составу казнённые распределяются следующим образом: 138 эстонцев (75%) и 46 русских (25%).

Конечно, казнь даже 184 невинных людей – преступление. Однако между казнью 1950 и казнью 184 человек все-таки существует весьма существенная разница – разница между политической ложью и исторической истиной. В конце концов, если бы разницы не существовало, у эстонских историков не было бы нужды на порядок завышать численность расстрелянных. Кроме того, почему всех этих казенных следует считать невиновными?

Не будем углубляться в дискуссии, казнили ли в сталинском СССР невиновных (безусловно, казнили) и каково было среди казнённых соотношение виновных и невиновных. Подобные дискуссии интересны, но малопродуктивны. Давайте просто посмотрим, за что советские военные трибуналы в Эстонии приговаривали к ВМН (табл. 5).

За что осуждены	Кол-во осужденных	В % к общему числу осужденных к ВМН
Военные преступления в годы граданской войны	42	22,8
Шпионаж против СССР до 1940	26	14,1
Аресты и казни коммунистов в независимой Эстонии, провокаторская деятельность	56	30,4
Участие в белогвард. организациях	13	7,0
Бегство из СССР до 1940 г.	6	2,3
Шпионаж против СССР в 1940–1941 гг	1	0,5
Антисоветская деятельность в 1940–1941 гг	11	6,0
Дезертирство из РККА	6	2,3
Попытка бежать за рубеж	6	2,3
Причина не указана	18	9,8

А вот конкреные примеры

Александр Пилтер и Вело Весило приговорены к ВМН 11 декабря 1940 года военным трибуналом ПрибОВО за дезертирство из 22-го Эстонского стрелкового корпуса РККА и попытку побега в Финляндию.

Владимир Лебедев, осужденный 5 января 1941 года белогвардейский офицер, воевал в армии Деникина, с 1932 года – осведомитель эстонской тайной полиции в Петсери.

Арвед Лаане, командир 42-го стрелкового полка 22-го Эстонского корпуса. Похитил казённые деньги (5000 крон), пытался с ними скрыться, но был арестован в ресторане.

Питер Таранадо, бывший офицер царской армии, после революции – командир 2-го Петроградского полка Красной Армии. Перешел на сторону белых, воевал в армии генерала Юденича, в Эстонии сотрудничал с местной политической полицией, а во время советско-финской войны 1939–1940 годов собирался отправиться в Финляндию, чтобы воевать с большевиками.

Эвальд Мадиссон, секретный агент эстонской тайной полиции, а после присоединения Эстонии к Советскому Союзу – секретный сотрудник НКВД. О том, что служил в тайной полиции, он от руководства НКВД утаил; кроме того, передавал начальству дезинформацию.

Ханс Педак, эстонский военный, кавалер Креста Свободы. Во время эстонской «войны за независимость» в 1919 году командовал подразделением, занимавшимся расстрелами военнопленных красноармейцев. [38]

Как видим, часть смертных приговоров выносилась за «старые грехи»: военные преступления во время Гражданской войны и репрессии против коммунистов. Назвать «необоснованными» и более того – актами «геноцида» в той исторической ситуации большинство из этих приговоров проблематично. Исключение составляют приговоры, вынесенные за разведывательную деятельность против СССР: очевидно, что сотрудники эстонских разведорганов, которым выносились эти приговоры, были виновны лишь в выполнении своего служебного долга.

Выводы

Данные эстонских «экспортных историй» о советских репрессиях с июня 1940-го по середину июня 1941 года не соответствуют действительности. Цифры в 7000–8000 осужденных и 1850–1950 расстрелянных восходят к измышлениям нацистской пропаганды и противоречат обнародованной российскими учеными статистике деятельности органов НКВД.

На самом деле за рассматриваемый период в Эстонии было расстреляно 184 человека. К различным срокам заключения в лагерях и колониях были приговорены не более полутора тысяч, а, скорее всего, – около одной тысячи человек, среди которых было немало этнических русских (хотя эстонцы, естественно, составляли большую часть).

Вопреки утверждениям эстонских историков, репрессии июня 1940-го – июня 1941 года невозможно рассматривать как геноцид. Репрессии не были направлены против какой бы то ни было национальности, они происходили не по национальному, а по социально-политическому признаку; в целом репрессиям подверглось около 0,1% населения республики.

---

Предыдущая | Содержание | Следующая