Депортация народов

Проводимые в странах СНГ в 1980-1990-е годы меры по реабилитации народов вызывают необходимость исследования проблемы депортации и репрессий "поруганных" и "наказанных" народов и групп населения, принадлежащих к различным этническим меньшинствам. На практике получилось так, что нормативная база осуществления практических мер по реабилитации народов формировалась, начиная с Закона РСФСР "О реабилитации репрессированных народов", без должного научного обоснования и на первых порах имела больше популистский характер.

Трудов по этой проблеме практически не существовало. Оставались недоступными документы, хранившиеся в "Особой папке" И.В. Сталина под грифами: "совершенно секретно", "разглашению не подлежит". Никто не заявлял и о имевшихся документах, связанных с реабилитацией, проводимой в конце 1950-1960-х годов.

В очерке ставится цель раскрыть процессы депортации народов, имевшие место в Советском Союзе в один из трудных и сложных периодов ее истории - в годы Великой Отечественной войны. Имеется ряд публикаций, в которых эта проблема рассматривается в обобщающем виде [1]. В 1990-е годы вышли в свет сборники, а также подборки некоторых документов, позволяющие пополнить наши знания по данной теме [2].

Накануне Отечественной войны в СССР складывалась сложная ситуация. Фактически государство погружалось в открытое бифуркационное состояние, при котором общество могло разделиться в отношении к функционировавшему режиму власти. Именно так и случилось. Одна его часть поддерживала существующий строй, другая же представляла альтернативную силу. Безусловно, в этой обстановке власть делала все, чтобы не пошатнулись ее позиции, не были подорваны каким бы то ни было образом ее устои. Ужесточались меры, применяемые к отдельным народам и группам населения, выступавшим в открытой или скрытой форме против режима. И это обосновывалось сложившейся обстановкой и непосредственно уже самой войной, а также персонифицированным во многих случаях характером государственной национальной политики.

Среди мер "наказания" непослушных, неблагонадежных всемерно использовалась и депортация. Как правило, все акции по переселению того или иного народа, групп населения имели юридическую базу: постановления ГКО, Президиума Верховного Совета Союза ССР, решение ЦК партии, указы Совнаркома или другой государственной структуры, что и придавало им якобы законный характер. Правда, некоторые из этих правовых актов появлялись уже после выдворения людей с территорий проживания.

Проводимые депортации "объяснялись" целым комплексом причин: "неблагонадежность", превентивность мер, конфессиональный фактор, выступление против преобразовательных мер, участие в бандформированиях, принадлежность к институтам отжившего строя (Прибалтика, западные районы Украины и Белоруссии, Молдавия и т.д.).

Накануне Великой Отечественной войны уже были депортированы в восточные районы РСФСР, Казахстан и республики Средней Азии отдельные контингенты - 35 тыс. поляков и более 10 тыс. немцев (с Украины), 172 тыс. корейцев, 6 тыс. граждан иранской национальности, курды, общей численностью более 200 тыс. человек [Здесь и далее количественные данные взяты из документов и материалов Государственного архива Российской Федерации, опубликованные в: "По решению Правительства Союза ССР...": Сб. документов и материалов. Нальчик, 2003. – Прим. авт.].

Публикации, появившиеся в последние годы, в точности восстанавливают картину переселений. Угай Де-Гук в своем романе "Обручальное кольцо" так описывает обстановку того времени:

«Все эшелоны, на которых вывозили корейцев, состояли из товарных вагонов. Один эшелон в среднем из 50-60 вагонов: людских и грузовых. Только сопровождающие работники органов НКВД и милиции ехали в классных вагонах. В товарных вагонах не было ни одного окна, только дверь. Как она закрывалась, в вагоне кромешная тьма. Да и снаружи никто не знал, что везут, кого везут в этих вагонах - скот или ссыльных людей. И поэтому его так и прозвали "Черный ящик"» [3].

Пик депортаций приходится на период после вступления Германии в войну против СССР. Оно заметно обострило социально-экономическую обстановку в стране, углубило криминогенную ситуацию в тылу, создало условия для открытых выступлений различных групп населения против режима, который принимал меры по укреплению своих позиций в условиях военной обстановки. По данным отдела НКВД СССР по борьбе с бандитизмом, на территории СССР с июня 1941 г. были ликвидированы 7163 повстанческие группы, объединявшие в своих рядах 54 130 человек, из них на Северном Кавказе действовали 963 группы (17 563 человека). Только в первой половине 1944 г. удалось уничтожить 1727 бандповстанческих групп (10 994 человека), из них на Северном Кавказе - 145 (3144 человека). В Закавказье в этот же период было зарегистрировано 1549 групп, в Средней Азии - 1217, в Центральных областях СССР -527, в Сибири и на Дальнем Востоке - 1576 групп [4].

Каким же образом протекала депортация применительно к народам, этническим меньшинствам, группам населения, принадлежавшим к различным национальностям и значившимся в документах НКВД СССР под грифом "прочие"? 29 декабря 1939 г. последовало постановление СНК СССР, утвердившее положение о спецпереселенцах и трудовом устройстве осадников - бывших военнослужащих Польской армии, выполнявших полицейские функции на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. Среди этого контингента совместно с беженцами насчитывалось 177 043 человека, из них 107 332 осадника [5]. Машина принудительных переселений была пущена в ход.

Заодно с осадниками на спецпоселение направлялись члены семей лиц, находившихся на нелегальном положении, и осужденных участников контрреволюционных организаций украинских, белорусских и польских националистов. Численность депортированных постоянно возрастала, и на сентябрь 1941 г. арестованных и высланных из названных районов уже насчитывалось 389 382 человека, из них в тюрьмах, лагерях и местах ссылки находилось 120 962, в спецпоселениях (осадники и другие) - 243 106, в лагерях военнопленных - 23 543 человека.

Адаптация в новых местах проживания протекала трудно. Из Архангельской области информировали: "26 поселенцев остаются без медицинского обслуживания". "До сих пор не создано для переселенцев нормально-бытовых условий. Семьи размещены в общих бараках, имеют большую скученность, плохо обеспечены питанием...", - читаем в сообщении из Красноярска [6].

В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 г. по амнистии освобождался 389 041 бывший польский гражданин (жители бывших Западной Белоруссии и Западной Украины), в заключении оставался 341 человек [7]. Однако на этом мытарства поляков не заканчивались. Дальнейшее развитие событий, связанных с продвижением фашистов в глубь СССР, вызывало новые потоки депортированных групп польского населения. Полька Ольга Вайман сначала была депортирована в Якутскую АССР, четыре года проживала в Сибири, затем была переселена в Зоркинский совхоз Саратовской области Подлесского района. "Напрашивается вопрос, является ли это переселение наказанием или мобилизацией, - писала Вайман. - Если речь идет о первом, то просим смягчить это тяжелое наказание, которое в результате может показаться ужасным, так как большая часть наших людей в этих степях зиму не переживет..." [8]

Разумеется, никто не готовился к встрече поляков в Саратовской области. Директивы НКВД СССР исполнялись без учета каких бы то ни было интересов подвергавшихся бесконечным переселениям людей. Это подтверждают и полные отчаяния письма. "В Саратове, - отмечает Вайман, - нам заявили, что для нас приготовлены помещения. По прибытии на место мы убедились, что помещения эти представляют образец опустошения, нет ни окон, ни дверей, и совершенно отсутствует отопление. Кроме того, совхозы не нуждались в нашем приезде, так как мы приехали уже после уборки. У нас создавалось впечатление, что совхозы с нашим приездом получили только большие заботы и хотели бы скорее от нас избавиться... Мы являемся горячими патриотами Польши, хотим возвратиться на родину, где мы нужны" [9].

"Переезд нас очень разорил, - писала в Союз польских патриотов полька Адольфина Игнатович из совхоза имени XXV Октября Одесской области Первомайского района. - Выезжая с Севера, мы думали, что нас устроят более или менее благоприятно для существования. В действительности же оказалось противное" [10].

Подобной ситуация оставалась во многих других областях страны, куда в 1944 г. из Сибири переселяли поляков. Для многих из них это уже было четвертое переселение. "Отношение совхозной администрации к польским гражданам очень плохое, - читаем в письме поляка Владислава Лазюка, полученном из совхоза 1 мая Радченско-го района Воронежской области. - Моей больной жене отказали в хлебе и продуктах, несмотря на представление ею свидетельства от врача" [11].

Прошло длительное время, прежде чем началась истинная реабилитация наказанных поляков.

По данным статистики, на начало 1939 г. в СССР насчитывалось 1 427 222 гражданина немецкой национальности. Нападение Германии на Советский Союз народы страны, в том числе и советские немцы, восприняли как общенародную трагедию и поднялись на защиту Родины. Уже в первые месяцы войны, например, от трудящихся немцев Поволжья поступило 2500 заявлений с просьбой направить их добровольцами на фронт. 8 тыс. советских немцев вступили в ряды народного ополчения [12].

Однако обстановка в Республике немцев Поволжья и в других районах их компактного проживания заметно обострилась летом 1941 г., когда военкоматы отказали немецкой молодежи в призыве в действующую армию. Дело доходило до открытого недовольства. По имеющимся сведениям, в июле 1941 г. республику Поволжья посетили Л.П. Берия и В.М. Молотов, которые решили депортировать всех немцев. Это явилось точкой отсчета в их дальнейшей, трагически складывавшейся судьбе. Было очевидным, что отныне положение граждан немецкой национальности на территории СССР связывалось с состоянием отношений между ним и Германией.

Визит членов правительства в Поволжье имел своим последствием выселение жителей немецкого происхождения. 12 августа 1941 г. СНК и ЦК ВКП(б) приняли соответствующее совместное постановление. Незамедлительно последовало и необходимое юридическое обоснование самой акции. 28 августа вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР "О переселении немцев, проживающих в районе Поволжья". Причины носили превентивный характер -"наличие десятков тысяч диверсантов и шпионов", связь с Германией, возможные диверсии в тылу страны и т.д. Из НКВД последовало строгое предписание — начать отправку эшелонов 3 сентября 1941 г. Операцией руководил комиссар НКВД И.А. Серов, один из заместителей Л.П. Берии.

Обстановка в автономии немцев Поволжья напоминала в это время растревоженный улей, нарушался обычный порядок, встали многочисленные вопросы перед неизвестным будущим. На ее территорию были направлены группы военных по 7-10 человек, осведомлявшие население о сборе на переселенные пункты. "Республика была цветущим краем, ухоженные дома, зажиточные хозяйства... - вспоминал Ф. Алексеев. - Мы видели много горя и страданий невинных людей... Наш рейд длился три дня... Немцы направлялись на сборные пункты. Мы тогда уже осознавали, что эти меры не следовало применять по отношению ко всему населению республики советских немцев" [13].

Многих немцев, включая и руководителей органов власти, вызывали в райкомы и обком. Председатель сельского совета с. Рассвет Ольховского района Э.Ф. Дайнес вспоминала: "В июле 1941 г. нас вызвали в Ольховский райисполком и предупредили о том, что все немецкое население будет выслано в такие же колхозы и села. Куда мы должны переселиться, пока не сообщалось..." [14]

Из Поволжья в отдаленные места в принудительном порядке последовали 446 480 граждан немецкой национальности. Э.Ф. Дайнес написала в своих воспоминаниях и о том, как переселяли немцев из с. Ольховка. «Нас привезли на Волгу (к пристани. - Н.Б.), там собралось уже много немцев из АССР. Потом погрузили на пароход, и мы плыли на нем до Гурьева... Затем перевели в товарные вагоны, и мы проследовали до железнодорожной станции Аус. После были устроены в колхозе "Ростарбайтер" в с. Переменовка Бородулихинского района Семипалатинской области» [15]. И так было во многих селениях и городах автономной республики. А в некоторых из сел эти акции протекали в более жесткой форме. "В сентябре сорок первого в двадцать четыре часа, - пишет в воспоминаниях немец Рихард Гофман, - мою семью - мать и трех мальчиков - без вещей выставили из дома, загнали в эшелон, набитый только немцами, и под конвоем отправили в Сибирь" [16].

Пространственные рамки переселений немцев расширялись. Последовали депортации из Тамбовской, Ярославской и Воронежской областей. Они распространялись и на тех немцев, которые защищали страну. В период 1942-1945 гг. по специальному указанию были проведены демобилизации всех военнослужащих немецкой национальности - 33 516 человек (1609 офицеров, 4922 сержанта, 27 724 рядовых). Значительная часть из них направлялась в "трудовую армию", рабочие колонны и батальоны. Все немцы в возрасте от 16 до 55 лет находились на стройках страны.

С территории Северного Кавказа было переселено 198 097 граждан немецкой национальности, из них в Алма-Атинскую область, например, прибыло 6180 человек (в том числе 1932 ребенка до 16 лет). Вскоре численность немцев в области возросла до 9 тыс. человек. В Восточно-Казахстанской области проживало 22 195 немцев и т.д.

По данным архива отдела спецпоселений НКВД, в 1941 - первой половине 1942 г. на восток "по государственному заданию" было доставлено 856 340 человек (560 112 взрослых). А всего в Новосибирской, Омской областях, Красноярском крае и Казахской ССР было расселено на принудительной основе 786 279 немцев.

"Размещение переселенцев встречает большие трудности, жилищный фонд абсолютно не удовлетворяет потребностей переселенцев", - указывалось в донесении из Кировского района Южно-Казахстанской области. Подобного рода сообщения зачастую не принимались во внимание, все объяснялось обстановкой военного времени.

По сводкам отдела спецпоселений НКВД, строго следившим за ходом операций по эвакуации "наказанных", на март 1945 г. в различных наркоматах были рассмотрены возможности использования 503 265 немцев (258 273 взрослых), из них 219 252 трудоспособных. Предполагалось занять 213 917 человек. Этот план строго и последовательно воплощался в жизнь.

Переселение немцев из основных районов проживания растянулось на долгое время. Из числившихся на начало октября 1945 г. на спецпоселении 2 230 500 человек было 687 300 немцев.

В числе трудмобилизованных оказались и немцы-репатрианты. На май 1945 г. их насчитывалось 207 602 человека. В это же число попали многие из демобилизованных немцев из Красной Армии, а их было к этому времени 64 644 человека (3178 офицеров, 8351 сержант, 53 115 рядовых).

Условия работы оставались трудными, ощущалась острая нехватка продовольствия, отсутствовала одежда, не говоря уже о совершенно непригодных для жилья помещениях, которыми были, как правило, неотапливаемые бараки. «Не было за нами конкретной вины, кроме национальности, но, тем не менее, большинство из нас были отправлены НКВД СССР в так называемые "трудармии", за колючую проволоку, - писал в редакцию журнала "Огонек" персональный пенсионер А.Э. Айрих. - ...мы должны были после всех перенесенных нами страданий, немалых жертв, могилы которых неизвестны, на долгие годы стать переселенцами и жить в жестких гражданских организациях (спецкомендатуры. - Н.Б.). И это несмотря на то, что среди нас было много комсомольцев» [17].

Тяжелые условия пребывания спецпереселенцев, созданные властью, уносили сотни жизней ни в чем неповинных людей. Немец-трудармеец Ф. Лореш воспроизвел в своих записках не только ту тяжелую атмосферу, которая царила в лагерях трудмобилизованных, но и вскрыл причину смертей. "В лагере свирепствовали инфекционные заболевания, среди которых первое место занимала дизентерия. У крайне ослабленных и истощенных она очень быстро заканчивалась смертью. Умирали трудармейцы десятками в день..." [18]

Использование трудовой силы немцев проводилось на основе распоряжения Совнаркома от 30 октября 1941 г. "О расселении лиц немецкой национальности из промышленных районов в сельскохозяйственные", постановления от 10 января 1942 г. "О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет, постоянно проживавших в областях, краях, автономных и союзных республиках". 7 октября 1942 г. ГКО принял постановление "О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства", а через неделю оно было распространено на граждан других национальностей воюющих с СССР стран.

В начале Великой Отечественной войны большая часть финнов южной и западной Ингерманландии оказались на оккупированной немцами территории. В дальнейшем на основе принятых постановлений ГКО проводилась мобилизация, в том числе и финнов, способных к труду, в рабочие колонны НКВД [19]. На первом этапе были депортированы около 2,5 тыс. финнов.

В марте 1943 г., по данным отдела спецпоселений НКВД, 9 тыс. финнов были выселены из кольца блокады Ленинграда в Сибирь и Якутию [20]. Таким образом, ингерманландцы оказались окончательно и полностью выдворены с мест своего проживания.

По постановлению ГКО от 3 апреля 1942 г. финны, "изъятые" из действующей армии, также были переведены в рабочие колонны НКВД, туда же мобилизовали и тех из мужчин-финнов, которые достигли к этому времени призывного возраста.

65 тыс. российских граждан финской национальности были вывезены в Финляндию. В 1944-1945 гг. большая часть из них (около 54 тыс. человек) добровольно вернулась в СССР с намерением остаться в районах прежнего проживания. Им это было обещано, однако все они расселялись после прибытия в Вологодской, Ярославской, Новгородской и других, пограничных с Ленинградской, областях.

В первой половине 1990-х годов появились и стали известны многочисленные документы, подтверждающие факт возвращения финнов в СССР (ранее хранились в закрытых фондах). Вот один из них. В личном деле № 128982, хранящемся в фонде фильтрационно-трофейных материалов Управления Министерства безопасности Российской Федерации по Санкт-Петербургу, указано: "Пюльзю Екатерина Семеновна 1913 года рождения, уроженка деревни Б. Русолово Красногвардейского района Ленинградской области в период Великой Отечественной войны с августа 1941 года проживала на временно оккупированной немецкими войсками территории по месту рождения и до 7 сентября 1943 года работала на единоличном хозяйстве. 7.09.43 г. немецкими властями была вывезена в Финляндию, где использовалась на работах в хозяйстве крестьянина в качестве доярки. Освобождена в декабре 1944 года и вернулась на Родину".

Немецкое командование преследовало цель расширить и укрепить свое влияние на Северном Кавказе, прибегая при этом к использованию таких приемов, как подкуп, интрига, заигрывание с мусульманским духовенством, авторитетными среди населения людьми, с целью вовлечения их в борьбу с советской властью. Установка гитлеровского командования исходила из разработанного военной разведкой адмирала Ф.В. Канариса в январе 1942 г. плана "Шамиль", согласно которому Грозный, Майкоп и другие нефтеносные районы предусматривалось захватить посредством высадки десантов. Забрасываемые шпионы и диверсанты должны были опираться на антисоветские элементы. "На Кавказе, как нигде в другом месте России, -говорилось в одном из германских документов, - адаты и мусульманские законы шариата еще крепко держат в руках большую часть горского населения. Горцы по натуре очень доверчивые. С ними работать легче, чем с другими национальностями... Нам надо хорошо вооружить местных бандитов, передать им важные объекты до прихода германских войск, которые они сохранят для нас. Когда Грозный, Малгобек и другие районы будут в наших руках, мы сможем захватить Баку и установить на Кавказе оккупационный режим, ввести в горы необходимые гарнизоны, и когда в горах наступит спокойствие, всех горцев уничтожить" [21].

В 1943 г. напряженной оставалась обстановка в Ставропольском крае и Карачаевской автономной области. Принимались меры по разложению изнутри имевшихся террористических групп. В 1943 г. удалось легализовать 870 участников этих групп, 479 террористов-одиночек, 5953 дезертира, 18 наемных пособников, 17 диверсантов, 3238 уклонявшихся от службы в Красной Армии [22].

15 апреля 1943 г. НКВД и Прокуратура СССР утвердили директиву, на основе которой в принудительном срочном порядке из пределов Карачаевской автономной области были выселены семьи главарей банд и активных бандитов. Всего было выдворено 110 семей (472 человека) [23].

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 октября 1943 г. и Постановление СНК от 14 октября 1943 г. о выселении карачаевцев из Карачаевской автономной области в Казахскую и Киргизскую ССР вобрали все те положения, на основе которых проводилась эта акция. В юридических актах давалось и объяснение причин выселения, как виделись они в Москве, а именно: "в связи с тем, что в период оккупации многие карачаевцы вели себя предательски". После всех проверок и зачисток из Карачаевской автономной области были депортированы в принудительном порядке 69 267 граждан карачаевской национальности. Выявлялись и карачаевцы, проживавшие в соседних автономных республиках, областях и краях. Около 90 человек этой категории отправлялись как спецпереселенцы на восток. Из всех депортированных карачаевцев в системе Наркомзема СССР были заняты 24 569 человек (взрослых 11 509), в системе других наркоматов - 16 133.

На следующем этапе в круговорот переселений вовлекались граждане калмыцкой национальности. По данным переписей, в 1926 г. в стране проживало 132 тыс. калмыков [24]. Непосредственно в Калмыцкой автономной области (с 4 ноября 1920 г.) численность населения, включая представителей других национальностей, составляла 134,6 тыс. человек.

В августе 1942 г. гитлеровские войска оккупировали территорию 8 из 13 улусов Калмыкии. 5 улусов были захвачены полностью, 3 частично. В Калмыкии, как и в ряде других регионов, имело место террористическое движение, не отличавшееся какими бы то ни было особенностями. В республике бесчинствовали террористические группировки, дестабилизировавшие положение в тылу Красной Армии. Особенно жестокими были действия банды Басанга Огдонова, а также сформированных 14 эскадронов общей численностью 1300-1500 всадников. По данным отдела спецпоселений НКВД, на территории республики было 12 группировок общей численностью свыше 500 человек, созданный немцами кавалерийский корпус, насчитывавший свыше 25 эскадронов.

В противоборствующем лагере оказались и многие представители конфессии республики, установившие тесные связи с посланцем германского командования доктором Доллом, шарфюрером СС бароном Лео фон дер Рекком, руководившим командой "ЕК-11 АСД", преобразованной позднее в "Зондеркоманду Астрахань".

Июньский пленум 1943 г. Калмыцкого областного комитета ВКП(б), разобравшись в ситуации, складывавшейся в области, провел большую работу по ликвидации террористических групп. К осени 1943 г. с бандповстанческим движением в Калмыкии было в основном покончено. Сразу же после освобождения ее территории началось восстановление народного хозяйства. И казалось, ничто не предвещало беду, однако созидательные действия были повсеместно прерваны.

27 декабря 1943 г. последовал Указ Президиума Верховного Совета СССР, а 28 декабря постановление СНК за подписью В.М. Молотова о ликвидации Калмыцкой АССР и о выселении калмыков в Алтайский и Красноярский края, Омскую и Новосибирскую области. Ранее с ее территории были выселены проживавшие здесь граждане немецкой национальности.

В республике мало кто ведал о том, что предпринималось в верхних эшелонах власти против калмыцкого народа. Заслуженный работник культуры Калмыцкой АССР П.Э. Алексеева писала по этому поводу: "В нашем колхозе радио было только в правлении, газет получали мало, информации почти не было... Летом 1943 года появились слухи о выселении калмыков, но никто всерьез в это поверить не мог. Слухи ходили двоякие: то, вроде бы, будут выселять всех калмыков, то только семьи тех, кто ушел с немцами..." [25]

Депортация калмыков рассматривалась как мера наказания народов "за противодействие органам советской власти, борьбу против Красной Армии", как средство урегулирования национально-политического конфликта (по определению Сталина), возникшего с калмыками. Правда, не все ощущали этот конфликт. Для многих он оставался просто непонятным. Не находила объяснение случившемуся интеллигенция республики. В письме жене калмыцкий поэт Санджи Каляев сообщал: "Я послал письмо на имя Сталина". Несчастные, невинно осужденные люди продолжали верить вождю и мало кто догадывался, что судьбы многих из них сложились так по его вине. Письма нередко заканчивались словами: "Жду Вашего справедливого решения". Однако оно не принималось [26].

В докладе, представленном Берией на имя Сталина в январе 1944 г., названа цифра переселенных к этому времени калмыков -93 139 человек [27]. Депортации, однако, продолжались. 11 марта 1944 г. последовало распоряжение СНК о перемещении 2400 калмыков из Ростовской в Омскую область. Это указание подтверждалось и приказом наркома внутренних дел СССР от 14 марта. После приказа Берии от 15 апреля 1944 г. о переселении всех граждан, принадлежавших к депортированным народам, в том числе проживавшим в соседних областях, началась кампания по выдворению 1057 калмыков из Сталинградской области, затем еще 103. Они отдельными группами демобилизовывались из Красной Армии. Из 156 843 поступивших в 1944-1945 гг. с фронта спецпереселенцев (5943 офицера, 20 209 сержантов, 130 691 рядовой) калмыков было 4105 (57 офицеров, 459 сержантов, 3559 рядовых) [28].

Ш.Ч. Цебенов (боец 36-й стрелковой бригады Волховского фронта) вспоминал: "А уже через месяц (в марте 1944 г. - Н.Б.) по Указу Президиума Верховного Совета СССР я, как и все калмыки, был снят с фронта и направлен в тыл - в Широковский лагерь НКВД СССР (бывшая Молотовская область). Мы строили на Урале электростанцию. Меня, как и многих наших земляков, не переставала терзать мысль: за что? Вечерами саднило сердце. Но гораздо сильнее боли физической, я ощущал боль моральную" [29].

Об этих днях вспоминал и ветеран Великой Отечественной войны, член Союза журналистов СССР, заслуженный работник культуры РСФСР Ярослав Сайкович Джамбинов. В годы войны он был сержантом 248-й стрелковой дивизии 28-й армии, а в начале января 1944 г. его демобилизовали с группой других калмыков в Мелитополь (Украина). В городе были собраны несколько сотен калмыков. Эшелон с ними через несколько дней прибыл в Кунгур, а затем они направлялись на строительство Широковской ГЭС.

Тяжело протекала жизнь бывшего сержанта Красной Армии Джамбинова на новом месте. "За самовольную отлучку, - пишет он, - из места проживания виновный на основании постановления, подписанного В. Молотовым и Чаадаевым, мог быть наказан длительным сроком тюремного заключения. Унизительной процедурой для нас была ежемесячная регистрация в комендатуре... Особенно... было... горько на душе являться на регистрацию 5 декабря - в день Сталинской Конституции" [30].

Многие из калмыков, депортированных на восток, не смогли перенести лишений и тягот переезда. Одно за другим поступали сообщения из краев и областей о высокой смертности калмыков-спецпереселенцев как в пути следования, так и в районах прибытия. В первом квартале 1944 г. из 81 294 калмыков умерли 4205 (4,9%), в первом квартале 1945 г. из 80 905 - 1288 (1,5%), в первом квартале 1946 г. из 79 487 - 566 (0,7%). С момента депортации и до апреля 1946 г. значилось 14 343 умерших [31]. Рождаемость среди калмыков была крайне низкой. Они терпели неудобства, лишения от проводимых повторных переселений в тех краях, областях, республиках, в которые были определены для проживания. "Советское правительство не разобралось как следует в положении калмыцкого населения, слишком сурово наказало весь калмыцкий народ, выслав в Сибирь с конфискацией всего имущества", - писала бывшая депутат Верховного совета Калмыцкой АССР А.М. Челбасова [32].

Среди автономных образований северокавказского региона, откуда депортировались народы, в первой половине 1940-х годов наибольшим по численному составу населения была Чечено-Ингушская республика. Здесь проживало 731,7 тыс. жителей, в том числе 387,8 тыс. чеченцев (52,8%), 75 тыс. ингушей (12,0%), 205,8 тыс. русских (27,8%), 57 тыс. прочих (7,4%) [33].

Слабое экономическое развитие республики, примитивная сельскохозяйственная база, заметное засилье клерикализма, культурная отсталость создавали определенные трудности в развитии республики в 1920-1930-е годы. Они усугублялись предвоенной обстановкой и войной.

Остро чувствовались последствия коллективизации, ощутимой оставалась социальная напряженность. На территории республики бесчинствовали 80 антисоветски настроенных группировок (400 человек). Свыше 1000 человек находились на нелегальном положении [34]. В результате принятых мер по ликвидации групп уже в 1939 г. их выступления в основном были пресечены, арестовано и осуждено 1032 непосредственного участника и их пособника, 746 беглых кулаков, изъято 5 пулеметов, 21 граната, 8175 винтовок, 3513 единиц прочего оружия, 6838 патронов [35]. Однако ситуация в республике, как и в соседних с ней регионах, оставалась напряженной.

В 1941 г. положение вновь обострилось. На июль 1941 г. на территории республики было зарегистрировано 20 террористических группировок (84 человека), занимавшихся разбоями, грабежами, убийствами. Последовал приказ Берии о ликвидации террористических выступлений в Чечено-Ингушетии. В ходе его выполнения оставались 4 группы, борьба с ними продолжалась. Между тем местное руководство НКВД (С.И. Албогачиев) [36] не смогло стабилизировать ситуацию в республике. В августе 1942 г. здесь действовали уже 54 группировки (359 человек), 18 банд-одиночек, значились в розыске 2045 дезертиров [37]. В партийных и советских органах власти наблюдалась растерянность. Не все из них сумели сориентироваться, принять верные решения, мобилизовать население на борьбу с бандитизмом. В Чечено-Ингушетии бросили свои посты и скрылись 80 человек, в том числе 16 партработников, 8 - райисполкома, 14 председателей колхозов[38]. Обстановка оставалась сложной, хотя и предпринимались усилия по ее улучшению.

В течение января - февраля 1943 г. Северный Кавказ почти полностью был очищен от немецких оккупантов. Вместо изоляции враждебных элементов и ликвидации оставшихся бандитских группировок началась усиленная разработка планов по депортации двух народов, насчитывающих к тому времени около 500 тыс. человек. В январе 1944 г. для их выселения были выделены 14 200 вагонов [39], автомобильный транспорт, прибывший по ленд-лизу из США через Иран в СССР. 20 января СНК республики и Чечено-Ингушский обком ВКП(б) приняли совместное решение "Об обеспечении подготовки тактических учений войсковых частей Северо-Кавказского военного округа в горных условиях"[40], предусматривающих скрытую подготовку к выселению чеченцев и ингушей.

31 января вышло постановление Государственого Комитета Обороны о депортации чеченцев и ингушей в Казахскую и Киргизскую ССР. 21 февраля последовал приказ НКВД № 00193 о переселении чеченцев и ингушей, а 7 марта Указом Верховного Совета СССР была ликвидирована Чечено-Ингушская АССР. Операцию по их выполнению проводили Л.П.Берия и его заместители Б.З. Кобулов, И.А. Серов, С.С. Меркулов. Она началась 23 февраля. На следующий день Берия доложил Сталину: «Выселение проходит нормально... Из намеченных к изъятию в связи с операцией лиц арестовано 842 человека"[41]. На 25 февраля со своих родных мест были выдворены 352 647 чеченцев и ингушей[42]. В конце февраля Берия доложил Сталину о том, что из Чечено-Ингушетии в Казахстан и Киргизию отправлены 478 479 чеченцев и ингушей, в том числе чеченцы из Дагестана. Ингушей насчитывалось 91 250 человек. «В переполненных до предела "телячьих вагонах", без света и воды, почти месяц следовали мы к неизвестному месту назначения... - рассказывал заведующий отделом бывшего Северо-Осетинского обкома КПСС ингуш X. Арапиев. - Пошел гулять тиф. Лечения никакого, шла война... Во время коротких стоянок, на глухих безлюдных разъездах возле поезда в черном от паровозной копоти снегу хоронили умерших (уход от вагона дальше, чем на пять метров, грозил смертью на месте)...» [43]

За время проведения операции было арестовано 2016 человек, изъято 20 072 единицы огнестрельного оружия. По данным лидера выступавших на стороне захватчиков чеченцев X. Исраилова (Терлоева), под его знаменами могли выступить пять территориальных округов с общим числом участников 24 970 человек[44].

Депортация на этом не завершилась. До конца 1945 г. ей подвергались чеченцы и ингуши, оставшиеся по различным причинам на территории республики; проживавшие в соседних областях и республиках, отбывавшие наказание в исправительных колониях и трудовых лагерях, расположенных на территории Европейской части РСФСР, мобилизованные из Красной Армии.

Чеченец В. Алиев (Чечен-аул Атагинского района Чечено-Ингушской АССР), находившийся на службе в Красной Армии с 25 декабря 1942 г. (призывался как секретарь Атагинского райкома ВЛКСМ по пропаганде и агитации), сообщал: "Без предъявления ордера на арест мне предложили сдать оружие, снять знаки различия ... 25 июля 1944 года военным трибуналом 3-го гвардейского Сталинградского мото-механического корпуса... я был осужден. Я отбыл свой срок, но у меня два сына. Я не хотел, чтобы позор, принятый мною на себя, хотя бы отраженно падал на моих сынов"[45]. Таких заявлений в то время поступало множество. По данным отдела спецпоселений МВД, среди возвратившихся с фронта спецпереселенцев Северного Кавказа насчитывалось 710 офицеров, 1696 сержантов, 6488 рядовых[46].

Борьба невыявленных банд в горных районах бывшей Чечено-Ингушской республики становилась ожесточенной. X. Исраилов на вопрос, что дало переселение, ответил: "Если количество политических и уголовных преступлений со стороны чечено-ингушских абреских (обредзских) (Так в документе – Прим. авт.) отрядов, совершенных в 1943 году, до выселения чеченцев, возросло на 100%, то их же количество в марте 1944 года, в течение 9 месяцев, возросло более чем в 1,5 раза, т.е. на 160%"[47].

Для спецкомендатур, где пребывали чеченцы и ингуши, также были характерны строгий режим, тяжелые условия проживания. "Каждый месяц пятого числа, - вспоминал Герой Социалистического Труда, председатель Ассоциации деятелей эстрадного искусства СССР Махмуд Эсамбаев, - я должен был являться в комендатуру и расписываться в том, что я на месте, не сбежал. Такая процедура казалась мне унизительной..."[48]

Однако многие чеченцы и ингуши не соглашались с подобным бесправным положением. Горцы - народ свободолюбивый. Не случайно, что именно от них поступало в Центр, в частности, на имя Сталина, больше всего писем, в которых переселенцами выражалось недовольство своим положением. Житель с. Назрань С.Ш. Исмаилов сообщал: "Я написал письмо на имя Сталина о том, что история человеческого общества не знает такого бесчеловечного отношения к целой нации".

Наряду с этим чеченцы и ингуши пытались объяснить причины такого положения. Некоторые полагали, что народы переселили в Казахстан во избежание возможных осложнений в отношениях между Советским Союзом и Турцией. Были в ходу и другие предположения.

Среди переселенных народов Северного Кавказа оказались также балкарцы из Кабардино-Балкарской АССР. В августе 1942 г. пять районов республики заняли немецкие войска. 24 октября 1942 г. они оккупировали Нальчик.

В начале 1943 г. советские воины при активной поддержке партизан освободили Кабардино-Балкарскую АССР и в республике сразу же начались восстановительные работы.

В борьбе против оккупантов усмотрели "малый вклад" и даже "предательство" балкарского народа, а в дополнение к этому и "неспособность Балкарии (!) защитить Эльбрус". Во всяком случае так заявлял глава НКВД Берия. В январе 1944 г. состоялось первое предварительное обсуждение вопроса о возможности переселения балкарцев. Государственному Комитету Обороны было рекомендовано "высказать мнение по данному вопросу"[49]. 25 февраля на встрече руководителей НКВД Берии, Серова и Кобулова с секретарем Кабардино-Балкарского обкома партии З.Д. Кумеховым было намечено в начале марта посетить Приэльбрусье (Баксанскую ГЭС, Тырныауз). Это посещение состоялось, где и было доведено до сведения Кумехова о выселении балкарцев из республики. Никакие его контрдоводы не помогли.

Если судить о политической обстановке в республике, то здесь, как и повсюду, были дезертиры - до 5500 на 25 305 человек, призванных из Кабардино-Балкарии в армию. Имелись и "недовольные" преобразованиями, объединившиеся в "бандповстанческие группы". На май 1943 г. на ее территории действовали 44 такие группы (941 человек), в них оказались многие партийные и советские работники.

К середине мая 1943 г. на учете НКВД республики значились 32 дерзких вооруженных налета на колхозы, 7 - на предприятия, 8 - на колхозы с грабежами личного имущества, 7 - на советских и партийных работников [50]. Предпринятые тогда меры позволили стабилизировать ситуацию, однако ликвидировать все группы все же не удавалось. В первом квартале 1944 г. на ее территории оставалось 10 новстанческих групп и 12 бандодиночек, правда, они, как и в Чечено-Ингушетии, Карачаевской автономной области, пополнялись забрасываемыми немцами группами диверсантов. Число групп заметно возрастало в летний период. Этого оказалось достаточно, чтобы выселить весь балкарский народ. Было получено согласие Сталина. В постановлении ГКО от 5 марта 1944 г. уже было зафиксировано, что НКВД обязуется направить балкарцев в Казахстан (25 тыс.) и Киргизию (15 тыс.).

Начало операции приурочивалось к 8 марта 1944 г. Из значившегося на учете 781 повстанческого элемента было арестовано 440 человек [51]. Стариков, женщин, детей увозили в грузовиках и "телячьих вагонах" без запаса продовольствия, одежды, предметов первой необходимости.

11 марта 1944 г. Берия доложил Сталину, что "балкарцев выселено 37 103 человека". Эти акции привели в уныние весь балкарский народ, оторванный от своих очагов, родных мест. Многие недоумевали. Особенно тяжело переживали эти меры воины-балкарцы. Да это и понятно: они сражались за родину на фронтах, а их семьи в далеком тылу были подвергнуты переселению. «Я был в составе войск, прорывавших Ленинградскую блокаду, - пишет в своих воспоминаниях ветеран войны, кавалер орденов Красной Звезды, Отечественной войны I и II степени балкарец Магомед Узеирович Созаев, житель пос. Белая речка Кабардино-Балкарской республики. -Дважды получал ранения, лежал с контузией в военном госпитале. Оттуда написал несколько писем домой. Все они вернулись обратно с пометкой "адресат выбыл". Удивлению моему не было предела... в конце концов я оказался в Ошской области и там разыскал родных. Из близких мне людей в Средней Азии умерли: отец, дочь, сын, две сестры и их дети» [52].

Балкарцы были заняты в основном в сельском хозяйстве. Так, только в ведении Министерства сельского хозяйства и совхозов Казахской ССР числилось 11 373 балкарца из 16 503, остальные были заняты в других сферах [53].

Обстановка в самой республике продолжала оставаться напряженной. Обстоятельная оценка складывавшейся здесь ситуации была дана на заседании пленума Кабардинского обкома ВКП(б) 10 апреля 1944 г. В своем выступлении нарком земледелия области Хужоков заявил: "За период с 12 по 13 Пленум обкома партии у нас в республике произошли серьезные изменения. Я имею в виду выселение из нашей территории балкарцев. Некоторые товарищи недостаточно понимают и оценивают политическое значение этого вопроса, но факт выселения балкарцев из нашей республики в такой тяжелый момент для нашей родины, для нашей страны является огромным минусом для нашей партийной организации, для обкома партии и для всего народа, который населяет нашу республику... Мы несем полную ответственность перед ЦК партии за эту недоработку..." [54].

На этом же пленуме обкома ВКП(б) секретарь обкома Кумехов констатировал, что "бандитизм в республике не ликвидирован как в горных районах, так и в отдельных плоскостных районах республики. Необходимо максимально ограничить этот антисоветский элемент, прямо или косвенно поддерживаемый частью населения. В плоскостных районах осталось 4 небольшие бандгруппы... в Кубинском районе мы имеем около 20 бандитов, из них 12 чел. коренных жителей" [55].

Выселенные балкарцы распределялись в новых районах проживания следующим образом: в Казахской ССР - 4660 семей (16 684 человека), в Киргизской ССР - 15 743 (9320 взрослых), в Узбекской ССР - 419 (250 взрослых). Таджикской ССР - 4 человека, Иркутской области - 20, в районах Крайнего Севера - 14 человек [56].

Особое место в политике депортаций, проводимой правительством, занимает Крым. 18 октября 1921 г. Крымская АССР как самостоятельное автономное образование вошла в состав РСФСР. К концу 1930-х годов здесь проживало 1 126 429 человек. Из Крымской республики были призваны на фронт до 40 тыс. человек [57].

Многие из жителей полуострова, принадлежавшие к различным национальностям, принимали участие в партизанском движении, однако оно оказалось неэффективным. Уже в начале 1944 г. среди 3783 партизан, как основной боевой силы полуострова, крымских татар оставалось около 600 человек (16%). Не без помощи немецкой пропаганды создавались враждебные отряды как из крымских татар, так и представителей других народов, деятельность которых в 1943-1944 гг. усилилась и была направлена, как и повсюду, против Красной Армии, партизан, партийных и советских работников. Активность проявлял и образованный в Симферополе Мусульманский татарский комитет ("Крымский мусульманский комитет") во главе с сыном известного в то время торговца Д. Абдурешидовым [58]. Целью комитета было создание самостоятельного татарского национального государства, провоцирование на борьбу с партизанским движением, моральное разложение татарской части населения Крыма и представителей других народов.

В этой обстановке требовалась усиленная разъяснительная работа среди представителей различных национальностей, и особенно крымских татар. Надо полагать, что действия руководителей партизанского движения в Крыму были верными. Они предлагали различать партизанское движение и национальное представительство. "Мы располагаем данными, указывающими на наличие настроений среди некоторой части партизан отождествлять врагов и предателей с принадлежностью к национальности, - отмечали руководители партизанского движения в Крыму Мокроусов и Мартынов в записке начальника партизанских районов 3 февраля 1942 года. - Это, однако, ничего общего не имеет с нашей национальной политикой. Немедленно разъясните партизанам вредность таких настроений, необходима самая решительная борьба с такими настроениями, и нужно отличать друзей от наших врагов независимо от национальной принадлежности..." [59]

На заседании бюро Крымского обкома ВКП(б) от 18 ноября 1942 г. прозвучал призыв "осудить как неправильное и политически вредное утверждение о враждебном отношении большинства крымских татар к партизанам и разъяснять, что крымские татары в основной своей массе также враждебно настроены к немецко-фашистским оккупантам, как и все трудящиеся Крыма". Тем не менее надо было проявлять особую бдительность к подрыву позиций власти изнутри. Архивы содержат интересные сведения на сей счет. Поэтому действия местных органов власти были не беспочвенны. Турецкий генерал Эркелет в одной из депеш послу Германии в Стамбуле (1942 г.) сообщал: "Два человека - адвокат, писатель Мютесиб Фазиль и Эдиге Кремаль - будут у Вас. Они имеют задание оказать немцам помощь в Крыму и одновременно быть полезными крымским туркам... Оба из Крыма и весьма надежные люди. Прошу послать их обоих в Крым и использовать их там в общих германо-турецких интересах. Они не говорят по-немецки, но владеют русским языком и скоро научатся немецкому языку..." [60] И такие сообщения неоднократно мелькали в соответствующих ведомствах СССР.

13 апреля 1944 г. НКВД и НКГБ СССР приняли совместно постановление "О мероприятиях по очистке территории Крымской АССР от антисоветских элементов". В связи с этим проводились различные меры по его выполнению. Республика была разделена в оперативном отношении на 7 секторов, выделены 20 тыс. солдат для поддержания порядка. С 10 по 27 апреля были арестованы 49 членов мусульманских комитетов, к концу апреля выявлены 5806 антисоветских элементов, а к середине мая их численность возросла до 8521 человека [61]. Как сообщалось, были изъяты 6100 единиц боевого оружия, 337 пулеметов, 250 автоматов, 5395 винтовок и т.п. Кульминацией этих акций явилось решение о выселении всего татарского населения. Не приостановили проведение его в жизнь письма, посылаемые секретарю Крымского обкома ВКП(б) В.С. Булатову. В одном из них указывалось: "Однако предатели и изменники ничего общего не имели и не имеют с татарским народом... Основные же массы татарского населения - это честные советские люди, которые с нетерпением ждут дня изгнания фашистских оккупантов из Крыма, прихода Красной Армии и восстановления Советской власти..." [62]

7 мая 1944 г. Берия получил сводку из Крыма, в которой сообщалось о ходе операции по подготовке к переселению всех крымских татар. "Специальное мероприятие" было подготовлено во всех деталях, дело оставалось за внедрением его в жизнь. 2 апреля и 11 мая 1944 г. ГКО принял постановления о выселении крымских татар. К 20 мая 1944 г., как отмечалось в телеграмме в НКВД, территорию республики уже покинули 180 014 человек.

Итоги операции по депортации крымских татар рассмотрело бюро Крымского обкома ВКП(б). В протоколе заседания от 14 октября 1944 г. читаем: "Большая работа проведена по спецмероприятиям. В мае 1944 г. выселено татар 194 111 человек и в начале уборки урожая выселено болгар, греков и армян 33 349 человек. Для охраны имущества и проведения сельхозработ из городов и районов было мобилизовано 15 000 человек" [63].

В Узбекистане было расселено 33 775 семей крымских татар (151 529 человек), остальные направлялись в другие регионы страны. Они трудились в сельском хозяйстве, на нефтепромыслах, в рыбной промышленности, на стройках, в угольных шахтах, на рудниках и т.д. Переселение крымских татар проводилось в тяжелых условиях. В ходе его значительной была смертность. В справке о численности переселенцев в 1944-1945 гг. указано, что в первый период депортации среди крымских татар, болгар, греков и армян она составляла 19,6%, из них в Узбекской ССР умерло 16 052 человека (10,6% к общему числу переселенцев), а за 1945 г. 9,8% [64].

Если причины и меры по депортации других народов как-то обосновывались, то в отношении граждан греческой национальности (советские греки, иностранноподданные, репатрианты из Грузии и т.д.) не предпринималось даже подобных попыток. Судя по всему, греки подлежали выселению с Черноморского побережья Грузии, Краснодарского края, Крымской АССР. Судьба греков складывалась таким образом, что их выселение длилось все 1940-е годы, а начало ему было положено в 1942 г.

В целом граждан греческой национальности за эти годы было депортировано около 62 тыс. По данным о численности взрослых переселенцев, на начало 1953 г. греков было 40 590 человек. В 1955 г. на спецпоселении оставалось 10 368 греков, перемещенных из Крымской АССР в 1944 г.

Наряду с народами Российской Федерации, которые депортировались в полном составе, этому подвергались и группы населения различных национальностей. Значительной среди них были русские.

Не следует забывать, что в это же время проводилось плановое межобластное и внутриреспубликанское переселение людей, в том числе русских. Зачастую это делалось не по собственному желанию, а по приказу ведомств. Постановлением СНК СССР от 6 января 1941 г. Переселенческому управлению при Совмине СССР был утвержден план переместить 206 427 семей (хозяйств), в том числе по межобластному переселению 170 тыс. семей и по внутриреспубликанскому - 36 427. Как сообщил исполняющий обязанности начальника означенного управления Д. Быченко, динамика этого процесса в 1941-1945 гг. выглядела следующим образом: в 1941 г. сменили место жительства 24 486 семей и 29 432 главы семей, в 1942 г. - 21 186 семей, в 1943 - 13 037, в 1944 - 67 843 семьи и 17 тыс. поляков, в 1945 г. - 4685 семей [65].

"Освобождение" районов от "неблагонадежных", в том числе и русских, усилилось непосредственно с началом военных действий на территории СССР. Высылались так называемые антисоветские, чуждые, сомнительные, государственно-опасные и т.п. элементы. Так, 4 апреля 1942 г. Берия подписал директивное письмо, в котором управлению НКВД по Краснодарскому краю и Керчи указывалось "немедленно приступить к очистке Новороссийска, Темрюка, Керчи, населенных пунктов Таманского полуострова, а также города Туапсе от антисоветских, чуждых и сомнительных элементов..." В конце мая Государственный Комитет Обороны принял постановление, предписывающее "в двухнедельный срок в том же порядке выслать государственно-опасных лиц из Армавира, Майкопа, Кропоткина, Лебединской, Петропавловской, Крымской, Тимашевской, Кущевской, Дефановской и Ростовской области (Злобненская, Нижнебатайская) и прилежащих к Краснодарскому краю районов Азовского, Батайского, Александровского..." Все указания были исполнены. К октябрю 1945 г. на поселении оставалось 606 808 бывших кулаков.

Русские были включены в депортации крупных контингентов народов в конце 1930-х - 1940-е годы. Заместитель наркома внутренних дел Казахской ССР майор Харитонов сообщал в НКВД, что "28 декабря 1941 года в Акмолинскую область из Астрахани прибыли спецпоселенцы русские и корейцы - 1883 человека. Располагаются в 2-х районах: Шортадинском и Акмолинском" [66].

О численности русских, переселенных по политическим, социальным, экономическим, духовным и другим причинам совместно с другими народами, наглядное представление дает "Справка о количестве лиц других национальностей, находящихся на спецпоселении, выселенных с немцами, с выселенцами Кавказа, Крыма, но не входивших в состав семей этих контингентов", составленная начальником второго отделения отдела спецпоселений МВД СССР капитаном Б.П. Трофимовым (1949). В ней говорится, что "вместе с немцами был выселен 1721 человек, в том числе 662 русских, из Крыма вместе с крымскими татарами - 3628 человек, в том числе 1280 русских" [67].

Среди групп русского населения, депортированных из "чисто" русских областей, следует особо выделить организацию Истинно-православных христиан (ИПХ), состоявшую в основном из бывших кулаков и ранее судимых за антисоветскую деятельность. Группы этой организации существовали в нескольких районах Рязанской, Воронежской и Орловской областей. Как отмечалось в докладе Берии Сталину от 7 июля 1944 г., "сектанты вели паразитический образ жизни, не платили налогов, отказывались от выполнения обязательств и от службы, запрещали детям посещать школы. Эти организации оказывают разлагающее влияние на колхозы". Исходя из этого, Берия предложил "участников организации вместе с членами их семей переселить в Омскую, Новосибирскую области, Алтайский и Красноярский края и под наблюдением НКВД СССР".

Как явствует из доклада, принудительному переселению из 62 населенных пунктов десяти районов Рязанской области подлежали 416 хозяйств (1323 человека), из 18 населенных пунктов пяти районов Воронежской области - 99 хозяйств (274), из 7 населенных пунктов двух районов Орловской области - 22 хозяйства (76), всего 1673 человека. В этом же докладе Берия уведомил Сталина, что переселение намечено провести на 15 июня 1944 г. "по персональным спискам, составленным УНКГБ Рязанской, Воронежской и Орловской областей, на основе проверенных данных, подтверждающих принадлежность переселяемых к организации (ИПХ. - Н.Б.)". В заключение Берия обратился к Сталину со словами: "Прошу Вашего согласия". Такое согласие было незамедлительно получено, и 14 июля 1944 г. появился приказ НКВД-НКГБ СССР о переселении 1673 истинно-православных христиан в восточные районы страны [68].

Освобождение районов от немецких оккупантов потребовало и новых акций по отношению к семьям немецких пособников, предателей и изменников Родине, добровольно ушедших с немцами. Немало в этой группе было и представителей русского населения. 24 августа 1944 г. последовал приказ НКВД за подписью Берии "О выселении из городов Кавмингруппы курортов семей активных немецких пособников, предателей и изменников Родины, добровольно ушедших с немцами". Численность семей составила 378 (850 человек). В приказе указывалось: "Проведение операции по выселению возложить на начальника УНКВД по Ставропольскому краю, комиссара Г.Б. Ткачен-ко. Выселение произвести одновременно 31 августа 1944 г.". Далее распределялись обязанности по выполнению приказа, а в отношении новых мест поселений отмечалось, что спецпоселенцев следует "трудоустроить в спецпоселках бывших кулаков, путем уплотнения последних и заселения пустующих помещений". Приказ был исполнен к декабрю 1944 г. За это время возросла и численность высылаемых семей. Как отмечалось в докладе Берии Сталину, их уже было 735 (2238 человек), из них из Ставрополья - 210 семей (523 человека), из городов Кавмингруппы 206 (549), из Черкесской автономной области и названных выше районов - 319 (1166 человек). Берия писал также Сталину, что "переселение каждой семьи будет производиться по решению особого совещания при НКВД. Датой выселения определялось 25 января 1945 г., а направлялись они в Таджикскую ССР". Таким образом, решением НКВД изменялись как сроки переселения, так и место расселения (ранее им определялась Новосибирская область). Но этим не заканчивались операции по депортации. Они продолжались и в дальнейшем. Так, в конце 1945 г. из Ставрополья была перемещена еще 51 семья (1611 человек) [69].

Особо следует отметить, что по приказу НКВД в июне 1941 г. началось очередное выселение граждан из республик Прибалтики, Молдавской ССР, западных областей Украины и Белоруссии. Республиканские НКВД получили накануне указание: "Выселение произвести по распоряжению тов. Берии от 14 июня 1941 г., данному им в соответствии с указанием Правительства" [70].

Присоединение республик Прибалтики к СССР вызвало необходимость установления порядка, сопровождавшегося расправой над активными членами националистических организаций, членами семей полицейских, жандармов, бывших крупных помещиков, фабрикантов и чиновников, членами семей бывших офицеров, а также прибывших в порядке репатриации из Германии — более 25 тыс. человек, из них из Эстонии - 3668, из Литвы - 12 682, Латвии - 9236 человек. Одновременно из Молдавии выселялись 22 648 человек, из областей Западной Украины - 9545, из Западной Белоруссии -27 887, всего 85 716 человек [71]. Но на этом депортация из названных регионов не заканчивалась. Она продолжала осуществляться мелкими группами. Для конкретного руководства переселением решением НКВД в Литву был направлен заместитель наркома внутренних дел С.Н. Круглов, в Белоруссию - заместитель наркома Б.З. Кобулов [72]. Выступление террористических групп на территории названных республик в 1944-1945 гг. еще более усилило репрессивные меры. Из Литвы было депортировано 6320 человек. Остальные группы населения подвергались принудительному переселению из Прибалтики уже после войны. Общая численность депортированных из Прибалтики составила около 203 тыс. человек.

Особый контингент на Украине в 1944 г. составили члены организации украинских националистов (ОУН) и украинской повстанческой армии (УПА). На начало декабря 1944 г. 3695 оуновцев были расселены в Иркутской области на предприятиях "Востоксибуголь", "Востоксиблес" и других. На начало марта 1945 г. Украину в принудительном порядке покинули еще 6395 семей (16 522 человека) оуновцев, которые направлялись в Астраханскую, Иркутскую, Тюменскую, Кировскую, Молотовскую области и Красноярский край [73].

В декабре 1944 г. депортируются 6 тыс. человек - участников антисоветских организаций Белоруссии [74] - в Печорлаг и Севжелдорлаг. Остальные контингенты переселялись с Украины и из Белоруссии начиная с 1946 г. Всего из Белоруссии было депортировано 17 974 семьи (60 869 человек). Из Молдавии в апреле-мае 1941 г. были высланы 3177 членов семей (5181 человек) - бывших помещиков, крупных торговцев, домовладельцев и фабрикантов. В сентябре 1945 г. в отдаленные места последовали лица немецкой национальности - 366 человек. Всего же из Молдавии было депортировано 46 474 человека [75].

В конце марта 1944 г. из столицы Грузии Тбилиси выдворялось 608 семей - 3240 курдов и азербайджанцев, "самовольно оставивших работу в сельском хозяйстве и прибывших на проживание в Тбилиси" [76]. В городе была оставлена только 31 семья военнослужащих, инвалидов войны, педагогов и учащихся вузов.

24 июля 1944 г. Берия в письме Сталину изложил свои доводы в отношении переселения из Грузинской ССР, отметив при этом, что им уже "мероприятия согласованы с ЦК КП(б) Грузии и СНК Грузинской ССР" [77]. Подготовленный проект постановления ГКО после рассмотрения был подписан Сталиным.

15 ноября 1944 г. три эшелона с 26 591 переселенцем были отправлены на восток. За 10 дней из южных районов Грузии вывезли 91 095 человек. 31 января 1945 г. из Тбилиси ушел последний эшелон с оставшимися переселенцами (695 семей) для расселения в Узбекистане. Общая численность спецпереселенцев составила 94 995 человек. Среди них было 8694 курда, 1385 хемшинов, а также военнослужащие, принадлежавшие к этническим меньшинствам Грузии [78].

"И то не выбросишь из памяти, - замечает курд Азиз Алиев, - как на новом месте поселенцы-курды под Алма-Атой по весне ели траву, как умирали от голода в ту лютую зиму - ниже сорока градусов опускался столбик термометра. Курды и подумать не могли, что возможен такой мороз. Раздетые, голодные, бездомные закутывались в подручное тряпье. Страшно вспомнить! Казахи помогли. Спасибо им" [79].

Одновременно переселялись и представители других народов, в том числе цыгане, таракама, лазы. Правда, лазам "повезло" благодаря письму, направленному членом правительства Аджарской АССР, писателем Мухамедом Ванлеши, лазом по национальности, на имя Берии. В нем он убедительно просил главу НКВД учесть "исключительный патриотизм, проявленный со стороны лазов" на фронтах Великой Отечественной войны, их "величайшую роль в деле обороны Кавказа" и "вернуть лазов, выселенных ошибочно". Всем лазам (68 человек) было разрешено возвратиться в родные места.

Всего в годы войны подверглись переселению народы и группы населения 61 национальности [80]. Возможно, что условия военной (экстремальной) ситуации вызывали необходимость определенных предупредительных действий советского правительства в тылу и на подступах к линии фронта. Но никак нельзя оправдать примененные ко многим народам репрессивные насильственные меры. Ведь суровому наказанию подвергались не только виновные, но и народы в целом. Такие меры не могут быть признаны справедливыми, поэтому они получили решительное и заслуженное осуждение. Это одна из трагических малоизвестных страниц в истории советского государства, которую правительство хранило в глубокой тайне. В результате его ошибочной политики массового переселения народов и групп населения, принадлежавшего к различным национальностям, депортации подверглись отважно защищавшие Отчизну, смело сражавшиеся на многих фронтах войны.

Необходимо подчеркнуть, что депортация населения наносила ущерб стране, в первую очередь экономике районов прежнего обитания переселяемых народов, их культуре, традициям. Прерывались устоявшиеся экономические и культурные связи между народами-соседями, деформировалось национальное сознание масс. Был заметно подорван авторитет государственной власти.

Одним словом, были осуществлены грубейшие нарушения Основного Закона государства - Конституции СССР, попраны не только права народов, но и их государственность, поскольку ликвидировались автономные республики, области. Одновременно война высветила и негативы государственной политики в сфере национальных отношений, показала, что в обществе было далеко не все гладко, как это длительное время представлялось официальной государственной пропагандой. Раны, нанесенные народам, не могли быть ими забыты.

Долгие годы потребовались для исправления допущенных крупных ошибок в национальной политике в период Великой Отечественной войны. Они и ныне еще сказываются. В Законах РСФСР "О реабилитации репрессированных народов" от 26 апреля 1991 г. и "О жертвах политических репрессий" (1991) не только была дана критическая оценка этим акциям в отношении народов, но и определены меры по их реабилитации.