Идеология неолиберальной глобализации была на коне с начала 80-х. Фактически, она не была новой идеей в истории современной мир-системы, хотя и объявляла себя таковой. Идея, согласно которой правительствам мира следует сойти с пути организации больших, эффективных предприятий в попытках господствовать на мировом рынке, напротив, была очень старой. И первый вывод для экономической политики состоял в том, что правительствам (всем правительствам) следует разрешить корпорациям свободно пересекать любые границы с их товарами и капиталами. Вторым выводом стало то, что правительства (все правительства) должны отказаться от роли непосредственных владельцев этих производственных предприятий, приватизируя все, что находится в их распоряжении. И, в-третьих, правительствам, всем правительствам, следует минимизировать, если не ликвидировать, любые виды социальной поддержки, оказываемой населению. Эта старая идея периодически входит в моду.

В 80-е эти идеи предлагались как точка зрения, в равной мере противоположная старым кейнсианским и/или социалистическим взглядам, которые превалировали в большинстве стран по всему миру: экономика должна быть смешанной (государственные и частные предприятия); правительствам следует защищать их граждан от грабительских действий квазимонополистских корпораций, принадлежащих иностранным владельцам; правительствам следует стараться обеспечивать всем равные возможности, отдавая пособия менее состоятельным жителям (в особенности в области образования, здравоохранения и обеспечения бессрочных гарантий уровня дохода); все это, конечно, требует введения налогов для более состоятельных жителей и корпоративных предприятий.

Программа неолиберальной глобализации использовала ситуацию мировой экономической стагнации, которая началась после длительного периода беспрецедентного глобального роста с 1945 года по начало 70-х , что способствовало главенству в политике кейнсианских и/или социалистических взглядов. Экономическая стагнация создала проблемы платежного баланса для большого числа правительств мира, особенно на «глобальном Юге» и в так называемых странах социалистического блока. Неолиберальное контрнаступление возглавляли правые правительства США и Великобритании (Рейгана и Тэтчер) и два межправительственных финансовых агентства – МВФ и Мировой Банк, которые совместными усилиями создали то, что было названо «Вашингтонским консенсусом». Слоган для этой совместной политики отчеканила миссис Тэтчер: «Альтернативы нет» (There is no alternative – TINA) . Этот слоган должен был донести до всех правительств, что им придется согласиться с рекомендациями этой политики – или им грозит медленный экономический рост и отказ в международной помощи при любых сложностях, которые могут у них возникнуть.

«Вашингтонский консенсус» обещал возобновление экономического роста для всех и выход из ситуации глобальной экономической стагнации. Политически поборники неолиберальной глобализации были в высшей степени успешны. Правительство за правительством – на Юге, в так называемом социалистическом блоке и в сильных странах Запада – приватизировали промышленность, открывали границы для торговли и финансовых транзакций, сокращали социальное обеспечение. Социалистические – и даже кейнсианские идеи – были в значительной степени дискредитированы в общественном мнении и отвергнуты политическими элитами. Наиболее драматичными из видимых последствий стали падение коммунистических режимов в Восточной Европе и бывшем Советском Союзе и принятие рыночно ориентированной политики еще номинально социалистическим Китаем.

Единственной проблемой этого великого политического успеха было то, что он не сочетался с успехом экономическим. Стагнация промышленного сектора по всему миру продолжалась. Восходящий подъем на финансовых биржах везде основывался не на прибыли от производства, а в значительной степени на спекулятивных финансовых манипуляциях. Распределение дохода по миру и внутри стран стало очень асимметричным – значительное увеличение дохода 10% богатых, особенно «верхушки» из 1%, мирового населения, но, в то же время, снижение реального дохода большинства остального населения мира.

Разочарование в триумфе свободного «рынка» начало наступать к середине 1990-х. Об этом свидетельствует множество событий: возвращение к власти социально ориентированных правительств во множестве стран; возвращение требований государственной протекционистской политики, особенно со стороны рабочего движения и организаций сельских рабочих; мировой рост движения альтерглобалистов под лозунгом «Другой мир возможен!».

Политическое сопротивление росло медленно, но неуклонно. Между тем поборники неолиберальной глобализации не только устояли, но и увеличили свое влияние с приходом режима Буша. Правительство Буша проталкивало одновременно и еще более искаженное распределение дохода (посредством сильного снижения налогов для богатых) и внешнюю политику единоличного агрессивного милитаризма (вторжение в Ирак). Это было профинансировано фантастическим увеличением задолженности через продажу американских казначейских облигаций владельцам мировых энергетических запасов и дешевых производственных мощностей.

Это хорошо выглядело бы на бумаге, если бы было только сухими цифрами на фондовых биржах. Но этот гигантский кредит был «дутым предприятием», которое должно было рано или поздно развалиться и сейчас разваливается, что приводит фондовые биржи в трепет. Вторжение в Ирак (а также в Афганистан и Пакистан) оборачивается полным военным и политическим фиаско. Экономическая устойчивость США была дискредитирована стремительным падением доллара. Пузырь готов лопнуть, и мировые фондовые биржи дрожат в ожидании.

Какие же политические выводы должны быть извлечены народами и правительствами? Представляется, что в первую очередь следующие. Во-первых, - конец роли американского доллара как мировой резервной валюты, что приведет к невозможности продолжения политики сверхзадолженности и для правительства США, и для его кредиторов. Во-вторых - возвращение к высокой степени протекционизма и на Севере, и на Юге. В-третьих, возвращение в государственную собственность обанкротившихся предприятий и реализация кейнсианских мер. Наконец, необходимо возвращение более социально направленной политики по перераспределению доходов.

Соотношение политических сил возвращается на старые позиции. О неолиберальной глобализации через десять лет будут писать как о циклическом отклонении в истории капиталистической мир-экономики. Вопрос не в том, закончена ли эта фаза, а в том, сможет ли это отклонение восстановить относительное равновесие в мир-системе, как это случалось в прошлом. Или нанесено уже слишком большое повреждение? И не грозит ли нам еще более жуткий хаос в мировой экономике и, следовательно, в мир-системе в целом?