10 мая 2004 года председатель эстонской Государственной комиссии по расследованию репрессивной политики оккупационных сил профессор Велло Сало в торжественной обстановке передал спикеру парламента Эстонии отчет под названием «Белая книга о потерях, причиненных народу Эстонии оккупациями, 1940–1991».[1] Работа над «Белой книгой» велась эстонскими историками с 1993 года; казалось, что публикация этого отчета должна поставить точку в затянувшемся эстонско-российском споре о «советской оккупации».
Эстонские политики встретили «Белую книгу» с большим энтузиазмом. «Что касается цели этой книги, то она состоит в том, чтобы подсчитать весь ущерб, причиненный оккупациями 1940–1991 годов, – заявил журналистами председатель конституционной комиссии парламента Эстонии Урмас Рейнсалу. – Речь идет о научном анализе. Я предложил обсудить в парламенте законопроект об этом отчете, который обязал бы правительство к концу года провести юридический анализ и определить возможный уровень выплат компенсаций».[2]
Компенсации, понятное дело, планировалось получить от России. Профессор Велло Сало, под чьим руководством создавалась «Белая книга», даже рассказал о масштабах предполагаемых выплат: по 75 тысяч долларов за каждого потерянного Эстонией человека (таковых авторы «Белой книги» наcчитали 180 тысяч) и 4 миллиарда долларов – за нанесенный республике экологический ущерб. Итого – 17,5 миллиарда долларов. Предполагая, что Россия не сможет выплатить столь крупную сумму, профессор Сало предложил выход: «Пусть в наше пользование отдадут, например, Новосибирскую область, в которой в течение определенного количества лет мы могли бы делать лесозаготовки».[3]
Подобное предложение, впрочем, было немедленно дезавуировано председателем конституционной комиссии парламента Эстонии.
«Обсуждение таких предложений не имеет практического значения, – заявил он. – Теоретически требования компенсации можно разделить на две группы. Первая – это случаи компенсации, которые предъявляются по коллективным искам. И понятно, что здесь можно исходить только из положений международного писанного и обычного права. И нужно юридически обосновать, как определяются уровни компенсаций. Вторая группа требований касается более широкой сферы отношений между человеком и государством. Я считаю здесь самым важным то, какую правовую помощь может оказать государство своему гражданину. Именно в той сфере, которая касается персональных требований. Например, компенсаций за рабский труд, необоснованное содержание в тюрьме и тому подобные преступления против человечности, жертвами которых стали граждане Эстонской Республики.
Особой темой являются требования о возмещении ущерба к российским предприятиям, многие из которых сейчас приватизированы и на которых использовался рабский труд граждан многих государств. Правительство должно проанализировать эти проблемы. Ясно, что нужно также обратиться к компетентным специалистам в области международного права. Нужно также консультироваться с другими странами, у граждан которых могут быть похожие основания для исков».[4]
Как видим, эстонские политики были полны радужных надежд; получение компенсаций от России и даже масштабных денежных компенсаций от российских предприятий казалось им делом вполне реальным. Однако уже пять месяцев спустя премьер-министр Андрус Ансип сделал сенсационное заявление: «Эстония не собирается требовать у России выплаты компенсаций». «Я не могу отвечать за будущее, но сегодня у нас нет никаких претензий, – заявил Ансип. – Ни один народ, ни одно государство, не может жить прошлым, надо идти дальше быстрыми темпами, а не предъявлять счета».[5]
Многие политологи сочли заявление Ансипа результатом российско-эстонских закулисных соглашений. Возможно, определенные соглашения между двумя странами и были достигнуты, однако причина отказа Эстонии от компенсаций, на наш взгляд, заключалась в другом. «Белая книга» – не первая и не последняя работа эстонских историков о «советской оккупации». Эстонская историография данной проблемы насчитывает десятки монографий и сотни научных статей. Однако эстонский язык – не самый распространенный в мире; поэтому эстонские историки вынуждены создавать обобщающие коллективные работы о «советской оккупации», которые затем переводятся на английский, иногда – на русский, немецкий и шведский языки. Наличие подобных обобщающих книг придает эстонской историографии своеобразный характер: она оказывается разделенной на «внутреннюю историю» и «историю на экспорт».
Одна из первых «экспортных» работ о «советской оккупации» была создана еще в 1972 году. Тогда советским дипломатам, принимавшим участие в Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, был преподнесен малоприятный подарок: подготовленная эмигрантским «Балтийским комитетом в Скандинавии» книга «Балтийские государства, 1940–1972». Из этой книги следовало, что Советский Союз не только оккупировал прибалтийские республики, но и устроил в них настоящий геноцид. Никаких мало-мальски серьезных доказательств этого утверждения, впрочем, представлено не было.[6] Новый всплеск интереса к проблеме «советской оккупации» и советских репрессий случился в конце 1980-х – начале 1990-х годов, и оказался тесно связан с процессом распада Советского Союза. Если раньше исследованиями «оккупации» занимались исключительно эмигранты, то после начала перестройки к этому процессу подключились журналисты и историки из прибалтийских республик. Рассказы об ужасах «советской оккупации» были использованы как мощное политическое оружие, и 12 ноября 1989 года Верховный совет ЭССР заявил о «незаконности» включения Эстонии в состав Советского Союза.
В соответствии с этим решением при Академии наук ЭССР была создана комиссия для изучения ущерба, нанесенного оккупацией. Комиссия сработала оперативно и уже через три с небольшим месяца обнародовала доклад под названием «Вторая мировая война и советская оккупация Эстонии: отчет об ущербе», год спустя опубликованный на английском. Согласно этому «Отчету», за время «советской оккупации» Эстония потеряла более 200 тысяч человек казненными, погибшими в боях и в ходе депортации и эмигрировавшими в другие страны.[7]
Однако отчет АН ЭССР по каким-то причинам не устроил эстонских политиков. В 1993 году парламент Эстонии создал государственную комиссию по расследованию репрессивной политики оккупационных сил, перед которой была поставлена задача подготовить «Белую книгу о потерях, нанесенных народу Эстонии оккупациями». Если комиссия АН ЭССР свой отчет подготовила в невероятно сжатые сроки, то комиссия парламента Эстонии, напротив, потратила на подготовку отчета более десяти лет.
Неторопливость, с которой комиссия парламента готовила «Белую книгу», по всей видимости, стала причиной создания еще одной комиссии – Эстонской международной комиссии по расследованию преступлений против человечности при президенте республики. Эта структура, впрочем, так же не отличилась оперативностью и лишь в 2001 году обнародовала первое «Заключение» о событиях «первой советской» и немецкой оккупаций.[8]
Исследованием «советской оккупации Эстонии» занимаются еще несколько специализированных структур, как, например, Центр исследований советского периода (S-Centre), Эстонское бюро регистра репрессированных (ERRB) и фонд Кистлер-Ритсо (Kistler-Ritso Foundation). При поддержке последнего таллинским Музеем оккупации была опубликована коллективная работа под названием «Обзор периода оккупации».[9]
Еще одной полуофициальной «экспортной историей» стали работы бывшего премьер-министра Эстонии, историка Марта Лара, изданные в 2005 году на русском, английском и немецком языках. Эти красочные брошюрки одно время активно предлагались посещавшим Эстонию туристам.[10]
Авторы эстонских «экспортных историй» не устают подчеркивать, что их работы – исчерпывающий, беспристрастный и в полном смысле этого слова научный анализ событий минувшего. Однако на самом деле все эти работы – от сочинений М. Лаара до официальной «Белой книги» – не имеют ничего общего с научным исследованием. Это всего лишь грубые пропагандистские поделки, способные вызвать бурное обсуждение в прессе. Приведенные в этих работах данные о «советском оккупационном терроре» с исторической точки зрения совершенно несостоятельны, внутренне противоречивы, не подтверждены архивными документами и, как правило, восходят к измышлениям пропагандистов нацистской Германии.
Именно это, по нашему мнению, и стало главной причиной, по которой официальный Таллин в 2004 году столь внезапно отказался от финансовых претензий к России. Претензии были просто-напросто необоснованными; потому от них и отказались.
Никто не отрицает, что в истории взаимоотношений России и Эстонии есть темные страницы. Однако исследовать их необходимо со строго научных позиций, не повторяя не подтвержденных документально антисоветских мифов.
В книге, которую Вы держите в руках, предлагается критический, с учетом современной российской историографии и привлечением новых архивных данных из фондов Государственного архива Российской Федерации и Центрального архива ФСБ России, анализ ключевых эстонских мифов о так называемом «оккупационном терроре» репрессиях советских властей в Эстонии с 1940-го по 1953 годы. Автор не считает свою работу исчерпывающей и лишенной недостатков; это, безусловно, всего лишь первый шаг, за которым, будем надеяться, последуют и другие.
Предыдущая |
Содержание |
Следующая
