За письменным столом.
Однажды, когда мне уже было пятнадцать лет, к нам пришел высокий, стройный страховой агент Л.С. Бейтс. У него был приятный, мягкий голос. Кто-то посоветовал ему зайти к папе и убедить его застраховаться. Отец приобрел полис на всю семью. В течение следующих трех лет Бейтс был частым гостем нашего дома, хотя ему приходилось делать большие концы по своему участку.
В эти годы Бейтс и мой отец стали большими друзьями. Навещая нас, Бейтс всегда приносил папе газеты и журналы, которые не продавались в нашем городке, и коробку конфет маме. Я же всегда могла рассчитывать на какой-нибудь особый подарок, вроде бус из искусственного жемчуга или браслета. Иногда он приглашал нас троих в кинотеатр.
Как-то во время киносеанса Бейтс в темноте взял меня за руку; я была в восторге, так как, пока он к нам ходил, я полюбила его. В тот вечер я почти не смотрела фильм, потому что в это время я решила, что когда-нибудь выйду за него замуж. Конечно, о своих планах я не сказала ни Бейтсу, ни своим. Отец часто говорил, что девушка не имеет права помышлять о браке, пока не научится готовить и шить. А я не умела делать ни того, ни другого.
Однако Л.С. Бейтс скоро догадался о моих чувствах к нему. Вскоре после смерти отца он сделал мне предложение, которое я приняла.
Бейтс родился в штате Миссисипи. Окончив школу в родном графстве, он поступил в Уильберфорский колледж в штате Огайо, где прослушал курс журналистики. В течение трех лет он работал в редакции одной из колорадских газет, а затем поступил в газету «Кэнзас сити колл» в штате Миссури. Это были тридцатые годы — годы упадка. Положение негритянской газеты, которой постоянно приходилось вести борьбу за свое существование, было очень непрочно, не говоря уже о положении молодого и еще неопытного репортера. Бейтс потерял работу. Тогда он стал страховым агентом.
После свадьбы мы обосновались в Литл-Роке. Вскоре стало ясно, что, хотя Бейтс и был удачливым страховым агентом, он стремился к газетной работе. Его неудержимо влекло к этому делу. Он рассуждал так: «Если я буду хозяином газеты, я не останусь без работы». Мы решили заключить договор об аренде типографии у одной еле перебивающейся церковной газеты и вложить свои сбережения в еженедельную газету «Арканзас стейт пресс». Принять такое решение было нелегко. В течение нескольких недель я противилась этому рискованному предприятию, так как отдавала себе отчет в том, что осуществление проекта, возможно, потребует значительно больше денег и сил, чем есть у нас.
Источником существования любой газеты служит доход от рекламы. Если мы не сумеем добиться поддержки со стороны местных предприятий, национальных рекламных агентств, местных универсальных магазинов и т. д., наша газета прекратит свое существование через несколько месяцев.
 Американская мечта в действии... |
Бейтс и я решили рискнуть, считая, что игра стоит свеч. Наша решимость строилась на убеждении, что газета, которая будет отстаивать права негров, необходима. Если нам удастся получить рекламу для боевой газеты, все хорошо. Если нет — что ж, мы знали, на что шли.
В первые месяцы тираж «Стейт пресс» достиг десяти тысяч экземпляров, то есть половины будущего тиража нашей газеты в ее лучшие времена. По мере того как увеличивалось число ее читателей, рос и доход с рекламы. Медленно, но верно «Стейт пресс» обретала свой голоc, с которым стали считаться не только ее негритянские читатели, но и белые, живущие во многих графствах штата.
Кампания против полицейских зверств проводилась неустанно, но безрезультатно. Только после начала второй мировой войны некоторые местные события позволили нам сделать рывок вперед.
У нас было за что бороться. Зверства полицейских не прекращались. Под любым предлогом полиция Литл-Рока беспощадно избивала негров. Мы решили, что в первую очередь наша газета должна выступить против этого произвола.
С первых дней войны дельцы Литл-Рока начали движение за восстановление находившегося неподалеку военного лагеря Робинзона. Их усилия увенчались успехом, и в лагерь были направлены тысячи солдат всех рас, получавшие приличное денежное довольствие. Но огромному росту доходов бизнесменов Литл-Рока сопутствовал и рост случаев зверского обращения полицейских с неграми. У городской полиции дни уик-энда, когда солдаты-негры приезжали в Литл-Рок по увольнительным, превращались в маневры. Пустяковые нарушения «порядка» служили поводом для избиения. «Стейт пресс» писала об этих событиях. Жители города протестовали. Все было безрезультатно. Военная администрация не проявляла интереса к столь «гражданским» делам. В конце концов, местная полиция издавна была известна своим жестоким обращением с неграми. Поэтому стоит ли беспокоиться из-за того, что несколько негритянских солдат жалуются, что их избили.
 Негры в Армии |
В воскресенье, 2 марта 1942 года, пополудни, произошло то, чего мы больше всего опасались: один из полицейских хладнокровно застрелил негра-солдата. Им оказался сержант Томас П. Фостер, один из самых уважаемых в своей части военнослужащих. Когда я прибыла на место происшествия, чтобы написать отчет о событиях для своей газеты, здесь уже молча стояли сотни граждан. Все присутствовавшие наблюдали, как полиция проводит «расследование». Пронзительный вой сирены скорой помощи, с трудом пробивавшей дорогу на запруженной улице, нарушил тишину. Люди угрюмо смотрели вслед удаляющейся машине, увозившей тело сержанта Фостера.
Солдат-негр, стоявший рядом со мной, плакал, не стесняясь. Он бросил наземь свою аккуратно выглаженную армейскую фуражку и яростно стал топтать ее.
— Зачем нам куда-то ехать и воевать? Вот сукины сыны, против которых мы должны воевать! Его слова не были обращены к определенному лицу, но горстка стоявших рядом людей прекрасно его поняла. Я смотрела на валявшуюся на земле бесформенную фуражку. Я понимала, что, втаптывая в грязь этот головной убор, он будто расправлялся со всеми теми белыми, которые называли его «черномазым» и на протяжении всей его несчастной жизни подавляли в нем человеческие чувства.
Толпа стала медленно расходиться, а солдат остался один и продолжал топтать свою фуражку. Вскоре к нему подошел негр в форме сержанта, взял его за руку и осторожно повел к автобусу, который шел в лагерь Робинзона.
С блокнотом в руках я поспешила вернуться в редакцию «Стейт пресс». Позже на ее страницах появилась следующая заметка:
«Городской полицейский убил солдата-негра. Сбитого с ног человека изрешетили пулями. Одно из самых зверских убийств, отмеченных в анналах Литл-Рока, произошло в воскресенье в 17.45 на углу Девятой и Гейнс-стрит, на виду у сотен свидетелей. Патрульный А. Дж. Хэй смертельно ранил из пистолета Томаса П. Фостера, сержанта роты «Д» 92-го инженерного полка, расквартированного в лагере Робинзона... Когда сержант Фостер выяснял у военной полиции, почему она задержала рядового Альберта Гловера, вмешался городской полицейский Хэй и ударил сержанта Фостера дубинкой. Возникла потасовка, во время которой полицейский Хэй сбил Фостера с ног и затем выпустил из пистолета пять пуль в его распростертое тело. Пять часов спустя сержант Фостер умер в университетском госпитале».
Этот репортаж нарушил спокойствие белого населения, особенно владельцев магазинчиков, чья выручка зависела в основном от солдат. Торговцы опасались, что военный лагерь могут закрыть и тогда исчезнет источник огромных доходов.
Но возмущенное негритянское население не поддалось на уговоры торговцев, хотевших замять бесчинства полиции. Местные негритянские лидеры созывали митинги протеста против злодейского убийства сержанта Фостера. Несмотря на угрозы со стороны местных торговцев, «Стейт пресс» продолжала выступать против этого убийства.
Через пять дней после смерти Фостера все владельцы магазинов аннулировали свои заказы на помещение рекламных объявлений в «Стейт пресс». Газете был нанесен первый сокрушительный удар в ее борьбе за права и достоинство человека.
Будущее «Стейт пресс» выглядело мрачно. Наш актив и пассив имел примерно такой вид: десять тысяч читателей, одна реклама, за помещение которой мы получали двадцать долларов в месяц, договор на аренду сроком на пять лет, чудовищная плоскопечатная машина, которая стонала и скрипела при каждом обороте, и допотопная фальцовочная машина, которая, сфальцевав половину тиража, обычно замирала, так что вторую половину тиража приходилось фальцевать вручную.
Картина была настолько обескураживающая, что мне пришла в голову соблазнительная мысль упаковать вещи и уехать из Литл-Рока. Газета выходила уже почти целый год и с первого номера оказалась рентабельной. Но, несмотря на ее десятитысячный тираж, бойкот, объявленный рекламодателями, не давал нам возможности приобрести новое оборудование, которое позволило бы улучшить дело выпуска газеты.
— Давай посмотрим правде в глаза, — сказала я мужу. — Мы не можем продолжать дело без рекламы. Лучше уедем сейчас, пока у нас еще есть деньги на железнодорожные билеты.
— Дэйзи, дела не так уж плохи, — сказал он с улыбкой. — На счету «Стейт пресс» есть еще деньги, да и у нас есть личные сбережения.
— А когда мы их истратим, тогда что? — спросила я.
— Попытаемся приблизить газету к массам, — заявил муж.—Мы, конечно, не разбогатеем от этого, но сможем существовать. А еще важнее то, что мы будем издавать свободную и независимую газету.
Мы решили не сдавать позиций и стали работать по двенадцать-восемнадцать часов в сутки, чтобы обеспечить выход газеты. Мы развернули в газете самую широкую кампанию против полицейского террора, и на сей раз нам удалось получить поддержку со стороны тех, кто так долго молча страдал от грубого произвола полиции. Негры, воюющие во имя свободы, нашли в нашей газете трибуну для своих высказываний. Тираж нашей газеты стал быстро расти и в течение нескольких месяцев достиг двадцати тысяч; а так как он продолжал расти, нам удалось привлечь довольно прибыльную клиентуру рекламодателей из числа мелких (не с Главной улицы) независимых торговцев, у которых покупали товары наши читатели.
С этого момента сфера деятельности «Стейт пресс» значительно расширилась. Газета боролась против ужасных бытовых условий негров, ютившихся в трущобах на грязных, зловонных улицах, за то, чтобы освободить их от лакейских должностей, и за справедливое отношение к ним в суде.
Со временем в Литл-Роке произошли некоторые изменения. Мелкие организации, в которых белые и черные вместе боролись за развитие Литл-Рока, воспрянули духом и начали действовать смелее. Они стали политическими и экономическими мерами воздействовать на тех, кто нарушал основные права, которые конституция США гарантирует всем американцам. Они уже не позволяли себя запугивать, как раньше, угрозами о возмездии. Меньше стало случаев полицейских бесчинств, а когда они имели место, то их виновникам не приходилось рассчитывать на то, что им удастся отделаться легким выговором. В деловом негритянском районе города полицейские-негры стали заменять белых полицейских. Постепенно произошли такие глубокие изменения, что Литл-Рок начал приобретать репутацию либерального южного городка.
8 июля 1945 года было для «Стейт пресс» знаменательным днем. В своем белом комбинезоне я стояла с мужем в новом доме, построенном для «Стейт пресс», и наблюдала за разгрузкой нового полиграфического оборудования. Кто-то принес бутылку шампанского. Мы праздновали! «Стейт пресс» стояла на пороге новой жизни.
Вскоре после того, как мы основали «Стейт пресс», я решила прослушать в Шортер-колледже курс коммерческого дела и организации рекламы и лекции, посвященные различным вопросам издания газеты.
Я всегда любила летать. Поэтому, когда сын преподобного Милтона Крэнчоу, председателя местного отделения Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения, вернулся с войны и стал во главе летной школы при колледже Филандера Смита, я была среди первых, вступивших в нее. Я была единственной женщиной в классе. Я уже налетала достаточное количество часов, чтобы получить звание летчицы, когда об этих занятиях узнал мой страховой агент. Он немедленно увеличил сумму моих взносов. Она теперь была столь астрономической, что это положило конец моей карьере в качестве летчицы.
В марте 1946 года Бейтс отправился в давно заслуженный им отпуск, а я временно стала исполнять обязанности главного редактора, чем очень гордилась. Теперь я сама отвечала за выпуск газеты. Через несколько дней после отъезда Бейтса я первой из корреспондентов приехала на место совершенного убийства, чтобы сообщить о нем в газете. Женщина убила мужа и была заключена в городскую тюрьму. Тщетно репортеры пытались взять у нее интервью; она отказывалась с ними разговаривать. Я все же решила попытаться. Я изобразила на лице глубокое сочувствие и, войдя в камеру, сказала;
— Бедняжечка, я уверена, что он был просто зверь.
— Вы правы. Он, конечно, ни к черту не годился. Он был из тех, кто болтается допоздна на улице, а когда возвращается домой, избивает тебя до полусмерти.
— Да, я знаю, — сказала я прочувственно.
— Правда? Значит, мистер Бейтс вас тоже избивает?
— Конечно, — сказала я.
— Бедняжка! Я тебя научу, как его отвадить от этого!
Я вдруг вообразила, что сказал бы мой муж, если бы услышал, как я порчу ему репутацию. Эта мысль позабавила меня до слез, до настоящих слез. Абсолютно уверенная, что я плачу из-за своей печальной участи, заключенная тоже заплакала. Выходя приблизительно через полчаса из камеры, я сказала ей:
— Если я могу чем-нибудь помочь вам, дайте мне знать.
— Спасибо, милая, — крикнула она сквозь решетку, — ты только не допускай, чтобы он тебя бил. Ты слишком маленькая.
Пока Бейтс отдыхал, я занялась историей другого вопроса. Нефтяники, члены Конгресса производственных профсоюзов, забастовали на нефтеперерабатывающем заводе «Саузерн коттен ойл мил», который был расположен примерно в миле от редакции «Стейт пресс». Забастовщики группами по четыре человека постоянно пикетировали предприятие. Во время пикетирования Ота Вильямс, которого наняли на место одного из бастующих, убил пикетчика Уолтера Кемпбелла. Остальных пикетчиков — Роя Коула, Джесса Бима и Луиса Джонса — арестовали вместе с Отой Вильямсом.
Машина правосудия немедленно заработала на арканзасский лад. Ота Вильямс был оправдан в предъявленном ему обвинении в убийстве, а три члена профсоюза были признаны виновными в нарушений закона штата «о праве на труд» и приговорены к году тюремного заключения, каждый. Этот закон содержит статью, которая запрещает применение силы во время пикетирования. Если на линии пикетирования происходят беспорядки и применяется сила, то любого из бастующих, оказавшегося в это время на месте, могут признать виновным в нарушении закона.
Редакция «Стейт пресс» считала это грубейшим нарушением справедливости и собиралась отстаивать свою точку зрения. Моя статья уже была перепечатана на пишущей машинке, когда из отпуска вернулся мой муж. Он прочел статью.
— Дэйзи, — предупредил он меня, — это довольно решительное заявление. Понимаешь ли ты, что судья Отен является одним из самых влиятельных людей в нашем штате?
— Возможно, — ответила я, — но ты и я знаем, что действительная цель, которую преследует этот закон, — это разгром организованного рабочего движения в Арканзасе.
Для репортажа, который появился в «Стейт пресс» 29 марта 1946 года, Бейтс написал следующий заголовок:
«Забастовщики приговорены к тюремному
заключению специально подобранным составом
присяжных
Три участника забастовки, которые, по свидетельству очевидцев, не были виновны ни в каком преступлении, кроме того, что они участвовали в пикетировании, были вчера приговорены к году тюремного заключения каждый составом присяжных, который был подобран заранее. В то же время суд освободил штрейкбрехера, убившего забастовщика.
Истец был в весьма затруднительном положении и проигрывал дело, пока судья Лоуренс С. Отен не подсказал присяжным, что они имеют право признать пикетчиков виновными, если те оказывали помощь или содействие участникам потасовки или хотя бы просто наблюдали происходившее. Предложение защиты отменить предъявленные обвинения было отвергнуто судьей. Защита заявила протест против того, что, в нарушение закона, в составе присяжных отсутствуют негры. Суд разрешил отпустить обвиняемых под залог в 2500 долларов за каждого на время обжалования приговора, Обычная в подобных случаях сумма залога устанавливается в 1000 долларов».
Вскоре после того, как в газете появилось мое сообщение, раздался стук в дверь, и к нам домой за явились двое полицейских из графства Пьюласки.
— У нас ордер на ваш арест, — сказал один из них, вручая нам повестку.
Нам предложили прочесть ее. В ней говорилось: «Вам приказано взять под стражу Л.С. Бейтса и его супругу Дэйзи Бейтс, редакторов газеты «Арканзас стейт пресс», и содержать их под стражей до слушания их дела в первой судебной инстанции графства Пьюласки, штата Арканзас, назначенного на 9.30 утра 29 апреля, где они должны ответить перед народом Арканзаса за неуважение к суду...»
Нас доставили в тюрьму, зарегистрировали, с нас сняли отпечатки пальцев и сфотографировали под тюремными номерами. Затем нам позволили внести залог. Мы позвонили нескольким адвокатам, из числа тех, которые раньше представляли нас в суде. Но все они были «слишком заняты» или у них были дела вне города. Наконец нам удалось заручиться согласием двух адвокатов из Конгресса производственных профсоюзов Элмера Шоггена и Росса Робли, которые защищали на суде бастующих рабочих «Саузерн коттэн ойл мил».
Когда мы вернулись из тюрьмы в редакцию «Стейт пресс», наш секретарь Полин Уивер заявила:
— Мистер Бейтс, после всего этого вы вряд ли сможете позволить себе взять отпуск еще раз.
— Вы правы, — отпарировал Л.С. — За тридцать дней Дэйзи не только превратила меня в мужа, избивающего свою жену, но и обвинила одного из известнейших судей штата в бесчестности во время исполнения своих служебных обязанностей, поставила под сомнение честность присяжных, беспристрастность всего судебного аппарата и его способность к отправлению правосудия.
29 апреля судья Отен при слушании нашего дела совмещал обязанности судьи и присяжных. Он разъяснил, что присяжные независимо от своего состава представляют собой неотъемлемую часть суда. Дальше он заявил:
— Заметка в «Стейт пресс» давала понять, что весь состав суда был нечестным, и утверждала, что эти люди (негры-забастовщики) были брошены в тюрьму «без оснований».
Наш адвокат Шогген доказывал, что состав присяжных действительно был подобран заранее.
— С нашей точки зрения, которая не изменилась и сейчас, — обратился он к судье, — существует много людей, которые в силу своего воспитания и окружения, в котором они живут, не имеют права судить негров-забастовщиков.
Судья Отен приговорил Л.С. Бейтса и меня к десяти дням тюремного заключения и штрафу в сто долларов. Нам отказали в праве обжаловать приговор на том основании, что осужденные за оскорбление суда лишаются права обжалования. Нас увезли в местную тюрьму. Когда я подходила к камере, я узнала женщину, убившую мужа, у которой я около трех недель назад брала интервью. Теперь мне предстояло разделить с нею камеру. Я спросила шепотом тюремщика:
— Нет ли у вас для меня другой камеры?
— Нет, — грубо отрезал он, — это единственная. Входите! У меня нет времени, чтобы целый день с вами возиться!
Моя соседка по камере следила за тюремщиком, пока он не вышел.
— Он просто ублюдок, — сказала она доверительно. Затем, улыбаясь, успокоила меня:
— Не бойся, милая. Не так уж здесь плохо. Как бы то ни было, люди на воле не допустят, чтобы ты здесь просидела десять дней. Мой второй муж говаривал, что адвокаты из профсоюза самые смекалистые ребята. Они тебя освободят.
Спустя семь часов нас освободили под залог в 500 долларов за каждого по приказу судьи Гриффина Смита из Верховного суда штата Арканзас, который назначил наше дело к пересмотру. Одиннадцатого ноября 1946 года Верховный суд штата Арканзас аннулировал приговор и прекратил дело. Судья Смит заявил в своем определении: «Нам неизвестно о существовании закона, по которому можно было осудить и штрафовать за оскорбление суда только на основании того, что какая-то газета считает, что один из судей неправильно истолковал закон. Такие комментарии не представляют собой угрозы для отправления правосудия».
Окончилась вторая мировая война. Негры-солдаты возвратились домой после победы над Японией 2 сентября 1945 года, преисполненные новообретенным чувством собственного достоинства, родившегося от сознания, что они хорошо послужили своей родине. Многие из них были ранены в боях за демократию на далеких полях сражений. Многие с гордостью показывали свои награды: серебряные и бронзовые медали, орден «Пурпурное сердце» и другие знаки отличия, полученные ими за храбрость. Радость возвращения домой, свидания с близкими омрачалась воспоминаниями о могилах друзей на чужбине и о смертоносном грибе дыма, повисшем над Хиросимой и Нагасаки, когда 6 и 9 августа 1945 года Соединенные Штаты Америки сбросили на них атомные бомбы.
После торжественных встреч и приказов, в которых отмечался их героизм, солдаты-негры, особенно южане, внесли тот новый, боевой дух в борьбу за равноправие, который родился в борьбе с врагом.
В январе 1946 года более ста негров — ветеранов второй мировой войны промаршировали к зданию городского суда Бирмингема (штат Алабама), чтобы зарегистрироваться в качестве избирателей - Им отказали на основании мифа о превосходстве белых, о том, что негры не способны правильно «толковать конституцию Соединенных Штатов», хотя законы штата Алабама требуют от избирателей лишь умения читать и писать. В других штатах Юга многие из возвратившихся негров-военнослужащих впервые после периода Реконструкции [1] были занесены в списки избирателей и участвовали в выборах.
Я помню случай с вернувшимся в Литл-Рок молодым капитаном, который только что демобилизовался из армии. Он пришел однажды в редакцию «Стейт пресс».
— Возвращение домой оказалось не таким приятным, как я предполагал, — говорил капитан.
— На протяжении последних четырех лет, когда я был в армии, со мной обращались как с человеком. Обо мне судили по моему характеру и способностям, а не по цвету кожи. Сегодня, когда я вошел в магазин на Главной улице, меня встретили оскорблением: «Чего надо, парень?» Я посмотрел на продавца, повернулся и вышел. Затем я набрел на ресторан. Голодный и злой, не задумываясь, что делаю, я вошел туда. Когда я подошел к столику, то почувствовал, что в зале наступила зловещая тишина.
Я стоял у столика, держась за спинку стула. Обведя взглядом зал, я увидел в глазах посетителей и официанток такую неприкрытую холодную ненависть, которая ранила гораздо болезненней, чем осколки снаряда, повредившие мне ногу в Германии. Я постоял минутку, смотря на их искаженные ненавистью лица, думая о торжественных почестях, которые Америка отдала погибшим героям, черным и белым, сказал «извините» и вышел.
Слушая рассказ этого молодого человека, сгорбившегося напротив меня на стуле, я чувствовала, что мое сердце обливается кровью. На груди его красовались яркие медали, а серебряные знаки отличия на его плечах блестели на свету.
— Я уеду с Юга, — устало сказал он, — Должно же в Америке быть место, где бы негр мог чувствовать себя человеком.
В последующие месяцы на моем столе накапливались сотни сообщений о невероятных зверствах, совершавшихся белыми в отношении негров — ветеранов войны.
Гордые люди, вернувшиеся с войны, победоносные защитники своей родины, лишались человеческого достоинства и низводились до положения граждан второго сорта. Самая пустяковая ссора между негром-солдатом и белым горожанином использовалась как повод, чтобы «поставить негра на место». В «Стейт пресс» было опубликовано бесчисленное количество заметок о самых бесчеловечных преступлениях, совершенных против разных граждан — белых и черных. Вот один из характерных случаев.
12 февраля 1946 года Айзику Вударду младшему, двадцатисемилетнему ветерану, отслужившему в армии четыре военных года, награжденному звездой за боевые заслуги, начальник городской полиции в Бэй-сбурге (Южная Каролина) выбил оба глаза. Это произошло меньше чем через пять часов после его демобилизации.
Вудард выехал из военного лагеря Гордон (Джорджия) в 5 часов 30 минут вечера. В 8. 30 вечера он сел в автобус, идущий из Атланты (Джорджия) в Уинсборо (Южная Каролина). Там он должен был встретиться со своей женой и ехать дальше до Нью-Йорка, чтобы навестить там своих родителей.
Примерно через час после того, как автобус выехал из Атланты, шофер остановил машину у бензоколонки, чтобы заправиться и кое-что купить себе в бакалейном магазинчике, находившемся рядом. Вудард спросил у шофера, успеет ли он зайти в комнату отдыха. Водитель ответил отрицательно и обругал Вударда. Вудард в ответ огрызнулся. Потом водитель разрешил ему удалиться, но велел поспешить. Через полчаса автобус остановился в Бейтсбурге (Южная Каролина). Водитель вызвал полицию. Подошел полицейский и приказал Вударду покинуть автобус, обвиняя его в том, что он учинил в машине беспорядок. Вудард пытался объяснить полицейскому, что он ничего не сделал, но его тут же ударили дубинкой по лицу и арестовали.
По пути в тюрьму полицейский спросил у Вударда, уволен ли тот из армии. Вудард сказал, что да. Тогда полицейский стал снова избивать его. «Ты должен говорить «да, сэр», — потребовал он. В тюрьме Вударда снова избили. На этот раз его без конца били дубинкой по глазам. На следующее утро, когда ему предложили собираться в суд, Вудард сказал полицейскому, что он ничего не видит. Полицейский повел его к умывальнику, уверяя, что ему станет лучше, когда он помоет лицо. Затем его повели в суд, где приговорили к штрафу в пятьдесят долларов за «нарушение спокойствия». Айзик Вудард младший навсегда лишился зрения.
Бесчисленные факты, зверского отношения к неграм — ветеранам войны породили в них твердую решимость бороться против системы сегрегации, оправдывающей произвол полицейских, которые почти всегда оставались безнаказанными и даже продвигались по служебной лестнице. Эта решимость проявлялась по-разному.
Примером ее явилось и участие в деятельности Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения. Ряды этой ассоциации и других организаций, борющихся за гражданские права негров, стали расти как никогда.
С первых же дней нашего пребывания в Литл-Роке мы стали членами местного отделения Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения. Во главе этого отделения стоял ныне покойный преподобный В. Маркус Тэйлор. Долгие годы, когда он руководил отделением, все восхищались его мудростью и широтой взглядов. Это был поразительно высокий пожилой человек, красивый и широко образованный. Однажды он зашел ко мне в редакцию «Стейт пресс», чтобы обсудить вопрос о вовлечении в Ассоциацию штата новых членов. Он предвидел предстоящие схватки и считал, что для этого нужны свежие молодые силы, которые придут к руководству. В то время я была сопредседателем комиссии за справедливую политику в трудовых вопросах, избранной конференцией нашей Ассоциации штата Арканзас. Маркус Тэйлор считал, что именно я должна возглавить эту комиссию, которая будет координировать деятельность всех отделений Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения. В 1952 году я была единогласно избрана председателем этой комиссии.
Повсюду на Юге росло количество судебных процессов, направленных против сегрегации в области образования. Под руководством Торгуда Маршалла адвокаты, состоящие на службе Ассоциации, объединились для ведения защиты в четырех таких делах. Это в конечном счете привело к тому, что 17 мая 1954 года Верховным судом США было вынесено решение, что сегрегация в области народного образования противоречит конституции и что все законы о сегрегации в школах являются недействительными, в связи с чем «все статьи законов, принятые федеральными организациями, организациями штатов и отдельных городов, оправдывающие такую дискриминацию, должны быть изменены в соответствии с этим принципом».
Для американских негров решение Верховного суда означало, что прошли времена, когда можно было медлить, обходить закон и тянуть с организацией совместного обучения в школах. Это означало, что, каковы бы ни были трудности в деле осуществления конституционных прав негритянских детей, школьные советы обязаны найти решение этого вопроса в соответствии с законом страны.
Несколько школьных управлений быстро сообщили о своих планах по отмене сегрегации. Пять дней спустя после решения Верховного суда США Школьное управление Файетвила (Арканзас) сообщило, что шесть негров — учеников средней школы, которые были вынуждены посещать школу в шестидесяти милях от места жительства, будут допущены в местную среднюю школу с августа 1954 года.
Школьное управление небольшой общины, в Чарлстоне (Арканзас), также сообщило, что оно разрешит одиннадцати ученикам-неграм поступить осенью в местные школы. Аналогичные сообщения были сделаны дирекцией католических школ Форта Смит и Парижа, объявивших о своем намерении впервые принять в качестве учеников негров-католиков.
Вместе с большинством ежедневных американских газет «Стейт пресс» разделяла восторг гражданских и религиозных организаций по поводу решения Верховного суда США. В то время как политиканы и расисты в Южных штатах ратовали за открытое сопротивление решению суда, «Стейт пресс» приветствовала заявление губернатора штата Арканзас Фрэнсисе А. Черри, в котором говорилось, что «Арканзас будет соблюдать закон».
Это решение было принято в самый разгар избирательной кампании, когда губернатор Черри добивался переизбрания. Он заявил, что вопрос о совместном обучении негров и белых не должен становиться предметом спора во время избирательной кампании. Его политический противник Орвал Юджин Фобус считал, что ему выгоднее занять противоположную позицию. Он официально заявил:
«Для меня ясно, что Арканзас не готов к введению полного и внезапного объединения рас в государственных школах и что любая попытка решить эту проблему путем давления или принуждения поставит под угрозу существующие добрососедские отношения между белыми и неграми во многих общинах. По моему мнению, десегрегация является проблемой номер один в настоящей избирательной кампании по выборам губернатора, и поэтому я с самого начала совершенно четко излагаю свою позицию в этом вопросе и надеюсь, что это заявление не будет использовано в демагогических целях теми, кто наверняка пожелает извлечь для себя выгоду, играя на расовых предрассудках, чтобы создать нездоровые отношения между белыми и неграми и вызвать раскол в стране».
Орвал Юджин Фобус был избран губернатором и приступил к исполнению своих обязанностей в январе 1955 года.
Десять дней спустя после решения Верховного суда США Школьное управление Литл-Рока обнародовало сложный план по десегрегации в школах. Этот план должен был проводиться в три этапа.
Первый этап. Интеграция должна начаться в старших классах (10—12).
Второй этап. После успешного введения интеграции в старших классах следует приступить к интеграции в средних классах (7—8—9).
Третий этап. После успешного введения интеграции в старших и средних классах следует вводить ее в начальной школе (1—6).
В начале 1955 года Школьное управление штата Арканзас объявило, что с осени в семи колледжах штата будет открыт доступ неграм. «Стейт пресс» обратила тогда внимание общественности на тот факт, что десегрегация, которая происходила в расположенных далеко друг от друга общинах, протекает без всяких эксцессов благодаря тому обстоятельству, что в аспирантуре Арканзасского университета негры учились уже с 1948 года.
Летом 1955 года в общине Хокси, расположенной в 138 милях от Литл-Рока, назревал кризис. Среди 1284 жителей было 14 негритянских семей. В девяти негритянских семьях были дети, которые учились в начальной и средней школах Хокси. Это были сегрегированные школы.
В отчете Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения о состоянии негритянских начальных школ содержались следующие сведения:
«В двух кварталах от школы проходит линия канализации. Уборные находятся во дворе, классные комнаты обогреваются дровяными печками, дворника нет, поэтому детям приходится выполнять его функции. Стекла разбиты, крыша протекает. Во время дождей дети вынуждены надевать сапоги, чтобы пробраться в школу. Все начальные классы занимаются в одном помещении, и преподавание ведет один-единственный педагог. В среднем здесь занимается 26— 27 учеников».
Кризис разразился из-за того, что у Школьного управления Хокси не оказалось необходимых средств для ведения раздельного обучения детей. В связи с этим управление решило ввести совместное обучение. Родителям негритянских детей было предложено направить своих детей в новую, «белую» школу, которая была хорошо обеспечена учебными пособиями и помещениями, способными вместить и негритянских детей.
Введение совместного обучения в школах проходило спокойно. Негритянские и белые дети учились и играли вместе, и никаких происшествий не было. Никто не мог предвидеть, что Хокси явится предтечей грозных сражений, которые завершились трагическими событиями в Литл-Роке.
Все началось 3 августа 1955 года с митинга, на котором присутствовало около двухсот человек. Митинг был созван расистами в помещении городской ратуши Хокси, и его участники приняли резолюцию, требующую возврата к системе сегрегации в школах. Белых родителей призывали не пускать в школу своих детей, пока там учатся негритянские дети.
Родителей-негров запугивали, и от них даже требовали подписания петиции, требующей возврата к раздельному обучению, однако те оказались тверды в своем решении придерживаться постановления Школьного управления о совместном обучении.
Школьное управление Хокси заслужило вечную славу, отказавшись подчиниться расистам, чьи гнусные приемы в достижении своих целей начали оказывать серьезное влияние на детей как негров, так и белых.
Школьное управление Хокси обратилось в Окружной федеральный суд. Это был первый случай, когда пришлось прибегнуть к помощи правосудия для осуществления прошлогоднего решения Верховного суда США. Федеральный суд вынес определение, обязывающее расистов прекратить вмешательство в дело введения совместного обучения в начальной школе Хокси. Это определение явилось важным прецедентом для более крупных сражений в будущем.
Любопытно, что губернатор штата Фобус не вмешивался в дела тех школьных управлений, которые приступили к осуществлению совместного обучения. Несомненно, ему было известно сообщение Школьного управления штата Арканзас, что начиная с 1955 учебного года во все колледжи штата будут допущены негры, окончившие средние школы.
Начальник Школьного управления Литл-Рока Вирджил Блоссом потратил два драгоценных года на пропаганду достоинств плана по отмене сегрегации школ, принятого в Литл-Роке. Однако этот план после неоднократных изменений и поправок оставался неконкретным. Многие родители-негры пришли к выводу, что Блоссом, выдвигая предложение о допуске ограниченного числа негритянских детей в «белые» школы, был больше заинтересован в умиротворении расистов, чем в выполнении решения Верховного суда США.
Единственной гарантией того, что Школьное управление Литл-Рока осуществит свой широко разрекламированный план в недалеком будущем, было обещание этого управления. Но годы горьких разочарований и трагического опыта научили негров, что, когда дело идет об удовлетворении их конституционных прав, слово белых на Юге ничего не значит.
Что касается плана введения совместного обучения в Литл-Роке, родители-негры считали, что фраза «возможно, будет осуществлен в 1957 году» является очень неопределенной и что у них нет другого выхода, кроме обращения в суд. Родители обратились с просьбой к конференции Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения штата Арканзас, чтобы она взялась за защиту их прав в суде.
Весной 1956 года председатель комиссий по оказанию юридической помощи населению при Ассоциации штата Арканзас Уайли Брэнтон и окружной адвокат Ассоциации У. Симпсон Тэйт подали жалобу в федеральный суд против Школьного управления Литл-Рока от имени тридцати трех негритянских родителей, которые требовали немедленного введения совместного обучения во всех классах — с первого по двенадцатый.
Федеральный судья Джон Э. Миллер вынес решение в пользу Школьного управления. Он считал, что, разрабатывая меры по введению совместного обучения с будущего года, то есть с сентября 1957 года, Школьное управление действовало с добрыми намерениями.
Адвокаты Ассоциации затем обжаловали это решение в Апелляционном окружном суде. Последний оставил в силе решение первой инстанции, но при этом вынес дополнительное решение, которому было суждено оказать огромное влияние на план введения совместного обучения и в Литл-Роке. По этому решению Школьное управление было обязано приступить к осуществлению своего плана начиная с сентября 1957 года, а Окружному федеральному суду было поручено проследить за его проведением в жизнь и принимать для этого такие меры, какие он сочтет нужными. Хотя адвокатам Национальной ассоциации и не удалось добиться судебного решения о немедленном введении совместного обучения во всех классах, истцы были убеждены, что Школьное управление, имея теперь приговор суда, несомненно, вынуждено будет приступить к введению совместного обучения в школах Литл-Рока.
Настала весна 1957 года, началась сессия законодательного собрания штата Арканзас. И только когда было выдвинуто четыре расистских законопроекта, мы поняли, что губернатор Фобус поддается давлению сторонников сегрегации. Эти законопроекты, безусловно, выдвигались при его поддержке.
Законопроект № 322 предусматривал создание Комиссии по охране суверенных прав штатов с большими полномочиями, первым из которых являлось «осуществление любых мер, которые она сочтет необходимыми», чтобы защитить суверенитет Арканзаса и других штатов от вмешательства Федерального правительства США. Этот законопроект уполномочивал Комиссию оказывать сопротивление решению Верховного суда США, направленному против сегрегации в школах.
Согласно законопроекту № 323, посещение уроков в тех школах, где введено совместное обучение, объявлялось необязательным.
Законопроект № 324 обязывал организации и лиц, занимающихся определенной общественной деятельностью, регистрироваться в штате и регулярно представлять финансовые отчеты. Это, несомненно, прежде всего распространялось бы на Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения.
Законопроект № 325 разрешал школьным советам расходовать средства на оплату адвокатов, нанимаемых для ведения судебных дел, возникающих в связи с решением Верховного суда США.
Все четыре законопроекта были приняты в палате представителей штата Арканзас большинством голосов: восемьдесят восемь против одного. «Стейт пресс» призывала читателей сделать все возможное, чтобы помешать сенату штата одобрить эти законопроекты. Сенатская комиссия по конституционным поправкам согласилась устроить их открытое обсуждение.
Обсуждение состоялось 18 февраля в помещении палаты представителей. «Стейт пресс» отметила, что это было одним из самых больших открытых заседаний сената за последнее время. Девятьсот граждан, большинство из которых были противниками законопроектов, заполнили палаты. Я сидела на галерее и слушала, как представители церковных организаций и профсоюзов страстно призывали отвергнуть эти законопроекты. «Стейт пресс» поместила мое краткое изложение их высказываний.
Раввин Аира Э. Сандерс из синагоги Б'Наи Израиль в Литл-Роке предостерегал, что «цель всех четырех законопроектов — это обойти юридическую власть Верховного суда США и моральный закон бога. Если они будут приняты, это явится выражением упадка общественной деятельности и моральным позором штата».
Президент Федерации труда штата Арканзас Оделл Смит утверждал, что «организованные рабочие являются противниками законопроектов».
Президент Конвента христианских церквей штата Арканзас преподобный У. Л. Миллер-младший заявил, что если эти законопроекты пройдут, «то наступят черные дни инквизиции». Он добавил, что «законопроекты привели бы к созданию тайной полиции с неограниченной властью, а значит, к потере нашей свободы».
Единственный выступивший негр, священник Роланд С. Смит, пастор первой баптистской церкви Литл-Рока, произнес самую страстную речь на сессии. Он отметил, что, хотя негры более шестидесяти лет были «отделены от белых, они были с ними равноправны» и в течение этого времени не раз демонстрировали свою любовь и преданность Соединенным Штатам. Он благодарил бога, что является американским гражданином. В заключение он сказал: «Нам нечего страшиться, кроме самого страха».
Среди выступавших за принятие законопроекта был и его автор Р. Б. Мэккуллок, адвокат из Форест Сити. Он указал, что та часть проекта, которая вызывает больше всего возражений со стороны присутствующих, целиком взята из законопроекта, который находится сейчас на утверждении в сенате США.
Бывший губернатор штата Арканзас Бен Т. Лэйни из Альтхаймера утверждал, что «вопрос заключается в том, должны ли мы безоговорочно принять решение Верховного суда США со всеми его последствиями и ни словом не возражать против него».
Бывший прокурор Бен Шейвер также выступил в защиту сторонников расистских законопроектов. «Вы не можете повернуть историю вспять, но вы не можете также тотчас же двинуть ее вперед», — заявил он. Он добавил, что эти законопроекты направлены на то, чтобы задержать введение интеграции в школах и «дать людям возможность осмотреться и реалистично посмотреть на вещи».
После открытого заседания сената представители Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения на местах посетили всех сенаторов штата, чтобы добиться отмены законопроектов. Я вошла в состав делегации торговых и профессиональных кругов графства Пьюласки, которые пришли на прием к губернатору штата Фобусу, надеясь убедить его использовать свое влияние для того, чтобы добиться отмены законопроектов.
Это была моя первая официальная встреча с губернатором Фобусом. Он был очень любезен, но возразил, что, с его точки зрения, законопроекты не нарушают прав граждан и организаций. Он разъяснил, что я, как руководитель указанной Ассоциации в Арканзасе, должна лишь передать соответствующим инстанциям список членов организации и периодически представлять финансовые отчеты.
Несмотря на протесты тысяч граждан Литл-Рока, все четыре законопроекта были утверждены. Таким образом, в ход была пущена машина, позволяющая властям бросать в тюрьму, запугивать и принуждать к молчанию негритянских и белых граждан, осмеливающихся выступить против несправедливости. Принятые законы вложили в руки Совета белых граждан, Ку-клукс-клана и других организаций дополнительное законное оружие для разжигания кампании ненависти против негров.
После этого события развивались быстро. Советы белых граждан на опыте событий в Хокси поняли, что для того, чтобы добиться успеха, необходимо принять более решительные меры против негров и тех белых, которые поддерживают идею совместного обучения.
Как я уже упоминала, первый этап плана Школьного управления Литл-Рока по введению совместного обучения должен был начаться 4 сентября в Центральной средней школе города. Несмотря на решительную оппозицию сторонников расовой сегрегации, большинство граждан Литл-Рока не ожидало никаких беспорядков и оказалось неподготовленным к событиям, которые так стремительно развернулись во второй половине августа.
27 августа, то есть пять дней спустя после того, как камень с грохотом влетел в окно моей гостиной, миссис Клайд А. Томасон подала иск в суд, надеясь добиться от него предписания временно приостановить введение совместного обучения. Томасон была членом недавно созданной группы расистов, которая называла себя Лигой матерей Центральной средней школы Литл-Рока. Словно в насмешку, лишь у немногих членов этой Лиги были дети, учившиеся в Центральной школе.
Два дня спустя, то есть 29 августа, состоялось слушание дела у судьи Мэррей О. Рида. Клайд Томасон дала показания, что, по имеющимся у нее сведениям, матери боятся пускать своих детей в Центральную школу, так как прошел слух, что белые и негритянские подростки объединяются в шайки и даже вооружаются пистолетами и ножами.
Неожиданно свидетелем в пользу Томасон выступил сам губернатор Фобус. Он дал показания, что ему известен случай, когда у негритянских и белых учеников были отобраны пистолеты. Однако ни госпожа Томасон, ни губернатор Фобус не сообщили суду источник своей информации.
По окончании слушания дела судья Рид дал предписание запретить совместное обучение. После заседания суда корреспонденты местных газет проверили все магазины и ломбарды города, где подростки могли без труда приобрести пистолеты и ножи, но не обнаружили ничего, что подтверждало бы показания губернатора и Клайд Томасон.
Расисты ликовали. Вечером они проносились мимо нашего дома на машинах и кричали: «Дэйзи! Дэйзи! Ты слышала новости? Черномазые не будут учиться в Центральной школе!»
На следующий день адвокат местного отделения Ассоциации Уайли Брэнтон и адвокат по особо важным делам Торгуд Маршалл вручили петицию федеральному судье Роналду Н. Дэвису. Судья Дэвис, временно назначенный в округ Литл-Рок из Северной Дакоты, вынес постановление, которое отменяло решение предыдущей инстанции и предписывало Школьному управлению немедленно приступить к введению совместного обучения.
В это время в городе широко развернулась антинегритянская кампания, вдохновителями и организаторами которой были Совет белых граждан столицы штата Арканзас, местный Совет белых граждан и Ку-клукс-клан. Ораторы из Миссисипи и Луизианы выступали перед Советом белых граждан столицы и призывали «пролить кровь, если это необходимо», но не допустить негритянских детей в так называемые белые школы.
В Литл-Роке распространялись слухи, что расисты из самых твердолобых штатов — так называемого «монолитного Юга» — намерены дать бой, чтобы покончить с введением совместного обучения в государственных школах. Литл-Року предстояло стать полем боя.
