Обращение к президенту США
Летом 1959 года законы, согласно которым губернатор Фобус закрыл школы Литл-Рока, были признаны не соответствующими конституции. Прошел слух, что губернатор угрожает созывом специальной сессии законодательного собрания штата Арканзас для того, чтобы протащить эти законы. Это была еще одна из его многочисленных попыток обойти решение Верховного суда США. Для того чтобы предотвратить закрытие школ, Школьное управление Литл-Рока установило дату начала занятий в средних учебных заведениях на несколько недель раньше за счет сокращения каникул. Учебный год в начальных школах должен был начаться позже. В средних школах первым днем учебы было назначено 12 августа. Заявления можно было подавать с конца июля и до первых чисел августа.
Об этом мероприятии Школьного управления я узнала, находясь в Нью-Йорке на пятидесятом юбилейном конгрессе Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения. Я немедленно выехала домой.
Вскоре после моего возвращения в Литл-Рок в наш дом была брошена динамитная бомба. Не имея возможности добиться от местных властей действенных мер для охраны нашей безопасности, я отправила телеграмму в Вашингтон, в адрес министра юстиции Соединенных Штатов.
Вот текст этой телеграммы:
«Вчера вечером, 7 июля в 10 часов 8 минут, бомба, брошенная с автомобиля, взорвалась в палисаднике нашего дома. Бомба не попала в цель, и взрыв повредил только газон, а от взрывной волны дребезжали стекла в соседних кварталах. Поскольку я являюсь советчиком истцов в деле о совместном обучении в школах Литл-Рока, мой дом начиная с августа 1957 года подвергается постоянным нападениям местных хулиганов. Мне лично и членам моей семьи неоднократно грозили физической расправой. В дом бросали с автомашины зажигательные бомбы, на газоне перед нашими окнами сожгли три куклуксклановских креста; дважды дом поджигали. Все стекла в окнах фасада были выбиты камнями, и нам пришлось поставить стальные решетки, чтобы обезопасить себя в дальнейшем. До сегодняшнего дня власти, стоящие в нашем городе и в штате на страже закона, не задержали в связи с этими действиями ни одного человека. Мы просили защиты у городских властей и обращались в соответствующие ведомства графства, однако нападения на нас и наш дом продолжаются. Мы вынуждены держать на свои средства охрану. Обращение к Вам — последнее наше прибежище. Мы просим обеспечить нашу безопасность в городе Литл-Рок, в Соединенных Штатах Америки».
Через два дня я получила на свою телеграмму ответ от заместителя министра юстиции генерала У. Уилсона Уайта:
«Министр юстиции и я прочитали весьма огорчительное сообщение, содержащееся в Вашей телеграмме от 8 июля 1959 года, по поводу преследований, которым Вы подвергаетесь с начала рассмотрения в суде дела о совместном обучении в школах Литл-Рока, достигших апогея 7 июля, когда в Ваш дом была брошена бомба. Однако, тщательно рассмотрев все обстоятельства, мы вынуждены прийти к выводу, что рассмотрение Вашей жалобы не входит в компетенцию федеральных органов. Любое расследование и судебное преследование лиц, виновных в описанных Вами действиях, подлежит исключительно юрисдикции властей штата и местных органов. Неспособность или отказ местных органов принять эффективные меры не дает федеральным ведомствам права вмешательства. Министерство правомочно принять меры только в случае нарушения федеральных законов. Факты, перечисленные в Вашей телеграмме, не содержат указаний на подобные нарушения».
Школьное управление направило Джефферсона и Карлотту в Центральную среднюю. Три девушки были приняты в новую среднюю школу имени Холла, расположенную в районе Пьюласки-хейтс, где селились зажиточные семьи.
Во время летних каникул Карлотта с группой ребят находилась в другом городе и посещала школу, где имелся летний семестр. Она как раз сдавала тогда выпускные экзамены в этой чикагской летней школе и поэтому не могла явиться к началу занятий в Центральную среднюю. Таким образом Джефферсону Томасу предстояло идти туда в одиночестве.
Перед началом учебного года начальник литл-рокской полиции Юджин Смит заявил, что его люди наготове и не допустят никаких беспорядков.
Всякого, кто проехал бы утром 12 августа через тихий жилой район нашего города, поразило бы огромное количество роз. Литл-Рок называют городом роз. Было жарко и влажно — термометр показывал около 90° [1]. Словом, был обычный летний день. Он отличался от других летних дней только тем, что в Литл-Рок приехало в то утро необычно большое число машин из расположенного примерно за 140 миль Западного Мемфиса и многих других городов штата Арканзас.
В полицейском участке Литл-Рока наблюдалось большое оживление. Несколько десятков полицейских с весьма решительными лицами явились за получением последних указаний к начальнику полиции Смиту.
Начальник пожарной команды Ганн Нелли напряженно ожидал в своем кабинете в другой части города вызова на пожар, надеясь все же, что такого вызова не будет.
Десятки репортеров из других городов уже прибыли в Литл-Рок. Вскоре после девяти на ступеньках здания Капитолия собралось более тысячи расистов — мужчин, женщин и детей, чтобы выразить протест против отмены сегрегации в Центральной средней школе и в школе Холла. Женщины и дети несли плакаты: «Арканзас стоит за Фобуса», «Губернатор Фобус, спаси нашу христианскую Америку!»
Было произнесено несколько речей. Потом толпа начала скандировать хором: «Мы требуем Фобуса! Мы требуем Фобуса!».
Губернатор не заставил себя ждать. Он появился перед толпой и обратился к ней с краткой речью, после чего несколько человек направились к Центральной средней школе, размахивая конфедератскими флагами и распевая гимн южных штатов «Диксиленд».
Примерно в 11 часов 30 минут я вместе с Джефферсоном, Минниджин и Элизабет находилась в доме у Томасов. По радио передали, что толпа расистов отказывается подчиниться распоряжению начальника полиции разойтись и что он приказал полицейским пустить в ход брандспойты.
Через полчаса Джефферсону надлежало явиться в школу.
— Ну, сегодня уж мне достанется, — бросил юноша нервно.
Элизабет, тихо сидевшая рядом с ним, вдруг сказала:
— Я пойду с тобой, Джеф.
— Я посмотрела на нее и взволнованно воскликнула:
Не надо, Лиз!
Все будет в порядке, миссис Бейтс, — ответила Элизабет, успокаивая меня. — Мне все равно надо пойти и попросить, чтобы они переслали мои бумаги в Нокс-колледж. Пойду сегодня.
— К тому же, — добавила Элизабет, — я просто не могу допустить, чтобы Джеф шел туда один.
В 11.35 отец Джефа вывел машину из гаража. Со ступенек крыльца мы смотрели вслед Элизабет и Джефу, которые в сопровождении корреспондента «Минниаполис трибюн» Карла Роуэна, ныне занимающего пост заместителя помощника государственного секретаря по вопросам печати, сели в машину и отъехали.
Мы вернулись в дом. По радио передавали новое сообщение: полиция пытается рассеять толпу в несколько сот человек; 24 нарушителя спокойствия арестованы.
Это сообщение очень взволновало мать Джефа; она, рыдая, выбежала из комнаты. Никто из нас не пытался ее утешить. Мы не знали, что ей сказать, не находили слов. Примерно через полчаса отец Джефа и Карл Роуэн вернулись домой. Они сказали, что Джеф и Элизабет целые и невредимые вошли в Центральную школу.
То, что произошло с ними в помещении школы, уже совсем другая история. Джеф был прав, когда сказал, что на этот раз ему «достанется». Не успел он переступить порог, как на него набросилась целая банда подростков.
В тот вечер наш дом буквально кишел корреспондентами. Мой муж и Карл не успели пообедать, так как допоздна задержались в редакции «Стейт пресс». Муж жарил на кухне бифштекс, а Карл готовил салат.
Тэд Постои из «Нью-Йорк пост» в одной из спален отстукивал на машинке свой репортаж. Будучи ветераном «литл-рокской баталии» с 1957 года, Тэд потребовал в свое распоряжение эту спальню. Он назвал ее «Тэд пост», устроил в ней корреспондентский пункт и нередко работал до глубокой ночи. Когда Тэд уставал, он сбрасывал с кровати на пол кипы бумаги и копирки и ложился спать. Заведенный им порядок был нарушен однажды большим камнем, влетевшим в окно вместе с осколками стекла, едва Тэд улегся в постель. Снаряд упал на одеяло. После этого происшествия Тэд пользовался комнатой только как кабинетом, а спал на кушетке в гостиной на первом этаже.
Заместитель шерифа Айзек Мюллен добровольно взял на себя нашу охрану. Он вошел в кухню, когда муж все еще возился там с бифштексами. Айзек сказал, что какой-то автомобиль марки «Шевроле» выпуска 1959 года курсирует вокруг нашего квартала. На машине номерной знак какого-то другого штата, но Айзеку не удалось разглядеть, какого именно. В машине двое мужчин в спортивных рубашках с открытым воротом.
Мой муж вместе с несколькими корреспондентами последовал за Мюлленом на крыльцо, и они увидели машину, медленно проезжавшую мимо дома. Они старались разглядеть номер, чтобы сообщить в полицию. Когда таинственная машина проезжала мимо наших окон примерно в двадцатый раз, к дому подъехал отец Джефа. Мюллен сел с ним рядом, и они поехали за незнакомой машиной. Приблизившись к ней, они увидели номерной знак штата Джорджия.
Примерно в одиннадцать часов вечера Эллис Томас собрался уезжать от нас. В это время наш сосед, д-р Гарман П. Фримэн как раз выводил свою машину из гаража. Теперь приезжие из Джорджии увязались за автомобилем Эллиса Томаса.
— Не нравится мне эта машина, — сказал Мюллен д-ру Фримэну. — Поедем-ка за ней.
Два других добровольца из нашей охраны, которые как раз сменялись с поста, дали Мюллену винтовку и пистолет. Их положили в машину. Около пяти часов утра к нам позвонила миссис Томас и попросила к телефону своего мужа. Бейтс ответил, что Томас уехал несколько часов назад — примерно около одиннадцати. Так мы впервые узнали, что наши друзья исчезли. Бейтс убедился в этом, поговорив с миссис Фримэн и миссис Мюллен.
Я позвонила в городскую полицию и в полицию графства и спросила, нет ли сообщений о несчастных случаях или каких-нибудь других происшествий. В полиции ответили, что ничего не знают о местонахождёнии интересующих нас лиц. Тогда я потребовала, чтобы полиция начала розыски пропавших.
Тем временем вместе с корреспондентами мы с мужем начали поиски сами. Мы прошли буквально по всем улицам города, надеясь обнаружить следы наших друзей или их машин.
Примерно в восемь утра миссис Мюллен позвонил какой-то человек, который был задержан на ночь в полицейском участке и только что освобожден. Этот человек сказал, что Мюллен находится в тюрьме графства и просит известить ее об этом.
Менее чем через двадцать минут чиновники из тюрьмы графства признали, что три человека действительно были задержаны и провели в заключении ночь, но что в настоящее время их здесь больше нет, так как они переведены в другое, неизвестное им, чиновникам, место. Нам сказали, что их забрали сотрудники полиции штата Арканзас. Мы немедленно связались с полицией штата, но там заявили, что не имеют об этом деле ни малейшего представления.
Через некоторое время наш адвокат, ныне покойный Дж. Р. Букер, связался с полицией штата и выяснил, что интересующие нас лица задержаны для «расследования».
Джеф зашел ко мне примерно в половине двенадцатого.
— Мне пора в школу, — сказал он. — Вы ведь постараетесь вызволить папу из тюрьмы?
К этому времени слухи об аресте распространились по городу. Я не сомневалась, что банда расистов в Центральной средней тоже прослышала об этих событиях. Мне показалось, что подростку будет слишком тяжело пережить волнения, вызванные арестом отца, да к тому же неизбежное столкновение с враждебно настроенными расистами в школе. Я стала убеждать Джефа не ходить в тот день на занятия.
— Нет, пойду, — ответил Джеф.—Папа сказал бы, чтобы я пошел.
Банда встретила его буквально на пороге школы. — Ты что здесь делаешь? — заорал один из расистов. — Тебе что, череп раскроить надо, чтобы ты убрался отсюда?
В середине дня троих задержанных освободили из тюрьмы. Д-ру Фримэну и Эллису Томасу было предъявлено обвинение в тайном ношении оружия. Каждому из них пришлось при освобождении внести залог в 200 долларов. Айзеку Мюллену не было предъявлено никакого обвинения, поскольку он являлся заместителем шерифа.
Вот что рассказал Мюллен:
— В шести кварталах от вашего дома мы наткнулись на две машины, стоявшие на повороте. Около них мы увидели Томаса с поднятыми руками. Двое мужчин в спортивных рубашках обыскивали его. Д-р Фримэн подъехал вплотную и остался около машины, а я вышел, чтобы выяснить, что, собственно, происходит. При мне был мой автоматический пистолет, который я носил в кобуре. Двое мужчин заявили, что они из полиции штата. Мне это показалось неправдоподобным, поскольку на машине не было никаких знаков, да и номер был выдан в штате Джорджия. Меня попросили предъявить документы. Я показал им удостоверение заместителя шерифа графства Пьюласки, и один из них сказал: «Этот документ нам ни черта не говорит». Они потребовали, чтобы я сдал оружие, потом направились к машине д-ра Фримэна, обыскали ее и обнаружили пистолет и винтовку. Другой пистолет они нашли в машине Томаса. Нас всех троих арестовали и доставили в Центральное отделение полиции штата. Машины наши куда-то увели. Я слышал, как один из арестовавших нас полицейских сказал другому: «Сегодня у нас неплохой улов. Захватили всех телохранителей Дэйзи Бейтс». В течение часа нас допрашивали каждого в отдельности и не разрешили позвонить домой. Потом нас поместили в тюрьму графства Пьюласки.
Этот рассказ заставил меня немедленно отправить следующую телеграмму президенту Эйзенхауэру:
«Уважаемый мистер Президент! Несмотря на непрекращающиеся нападения на наш дом (нас обстреливали, забрасывали камнями, пытались взорвать с помощью бомб, причиной чего явилось лишь то обстоятельство, что мы твердо стояли за соблюдение в нашем городе федерального закона), местные и федеральные власти отказались принять хотя бы минимальные меры, чтобы обеспечить нашу безопасность. Теперь полиция штата стала производить аресты и запугивать тех граждан, которые добровольно взяли на себя нашу охрану, оставив нас таким образом беззащитными перед лицом тех, кто постоянно угрожает нашей жизни, Я обращаюсь к Вам, мистер Президент, с просьбой принять меры для нашей защиты и тем самым дать нам свободу от страха, на которую имеет право каждый гражданин нашего свободного американского общества».
Через четыре дня я получила по телеграфу ответ от заместителя помощника президента Джералда Д. Моргана:
«Подтверждаем получение вашей телеграммы от тринадцатого августа. Хотя Ваше дело, безусловно, подлежит исключительно компетенции местных властей, Президент передал Вашу телеграмму в министерство юстиции, где, я убежден, она будет немедленно и должным образом рассмотрена».
Что означали слова «немедленно и должным образом», так и осталось тайной. Вашингтон не предпринял никаких действий.
В то же время в самом Литл-Роке предпринимались вполне определенные действия: Эллис Томас, десять лет служивший в фирме «Интернешнл харвестер», был уволен с работы.
