Эта часть появилась, некоторым образом, сверх плана. Я хотел дать пару-тройку примеров американского двурушничества в последней мировой войне, но при первой же пробе материала неожиданно оказалось значительно больше, чем я мог ожидать. Хочу только напомнить, что все, приводимые здесь факты, вовсе не свидетельствуют о барышничестве американского народа, который, якобы, за бакс удавится, не говоря уж о том, чтобы удавить кого-то еще. Темные делишки некоторых американских фирм и чиновников не отменяют и не отметают того огромного сочувствия, которое вызывала во многих американцах борьба Советского Союза с Германией в 1941—1945 годах.

А теперь я выскажусь по поводу суворовских криков о том, как добрый Запад Советам «помогал».

«Меня упрекали за “Аквариум” — что-то вы там как-то не по-шпионски действуете: без плащей и без кинжалов. Отвечаю: а зачем в шпионов играть, если все на поверхности лежит. Вот любуйтесь, как красвоенлет Минов действует. Он добыл четыре тысячи авиационных двигателей. Это примерно столько, сколько у Гитлера было 21 июня 1941 года на советской границе[111]» (с. 155).

И где здесь «помощь»? Ведь по Суворову, этот эпизод должен показывать, что «везло нам на союзников» (с. 154). А что здесь говорит о том, что Франция, где Минов «достал» 4000 двигателей — наш союзник? Ведь он их не просто так «достал», а купил. Вложил народные деньги во французскую авиапромышленность. А что никто ему при этом ничего не сказал — так это же тот самый либерализм, который наш воинствующий западник так недавно нам прославлял. Какое государству дело до того, с кем торгует один из его граждан, владелец фирмы, производящей авиационные моторы? Да хоть с сатаной (или пингвинами). Купил и вывез — а кому какое дело? Они в свободной стране, покупай, чего хочешь, и вези. Только заплати. Однако Суворов всеми силами пытается сделать вид, что, купив во Франции двигатели, Минов кого-то хитро обманул. Но кого? Таможню?

А что американец Кристи с нацистами не захотел дела иметь — тоже его личное дело, никакие государственные органы США тут ни при чем. Ему просто Гитлер не нравился, вот и все. А так — с кем хочу, с тем и торгую, кому хочу — тому отказываю. А уж обмануть родное государство на таможне — в обоюдных интересах. И так далее.

Но, между тем в той же Америке были и гораздо менее разборчивые в контактах предприниматели. Строго говоря, как раз Кристи-то и был на их фоне исключением, белой вороной, а что касается многих остальных, то их не могло отвадить от торговли с нацистами ничего, включая даже окрики собственного правительства[112], благо случались они нечасто.

Примеров — толпы. Вот, например, полковник американской армии Состенес Бен — глава телефонной компании ИТТ (Интернэйшнл телефон энд телеграф корпорейшн) плывет из Нью-Йорка в Мадрид, оттуда скорым поездом в Берн, а оттуда — прямиком в Берлин, где его ждет напряженная работа над совершенствованием систем связи нацистов, новыми немецкими управляемыми авиабомбами и увеличением производства самолетов фирмы «Фокке-Вульф», а также само собой — щедрая оплата. Все это началось с лихого аншлюса Австрии, когда компании ИТТ безо всякого конкурса был предложен выгоднейший правительственный подряд на создание телефонной сети Австрии. Спустя некоторое время какие-то местные партийные деятели попытались наложить лапу на расцветшую активность ИТТ на юге Рейха. Однако глава ИТТ мистер Бен Состенес оказался настолько вхож в берлинские министерства, что одного звонка оказалось достаточно, и партийных нуворишей как ветром сдуло. Как не порадоваться инициативе и деловой хватке этого энтузиаста![113]

А компаньоны-то у мистера Состенеса какие замечательные! Имена некоторых вошли в историю. Некто Вальтер Шелленберг — глава СД, службы безопасности СС Генриха Гиммлера — помните? Так вот, он по совместительству был членом совета директоров, а также одним из главных акционеров этой самой ИТТ. Кстати, над процветанием «Фокке-Вульфа» эксперты компании ИТТ бились не зря — на 1938 год ИТТ принадлежали 26% акций фирмы «Фокке-Вульф»[114].

Сразу же вспоминается недоумевающий Шпеер:

«Образно выражаясь, наша военная промышленность подобна прорезанной множеством рукавов и притоков дельте реки, и противник, к счастью, пока еще не начал подвергать бомбардировкам ее русло. Я имел в виду химические заводы, шахты, электростанции и многие другие предприятия разных отраслей промышленности. Мне становилось страшно при одной мысли о том, что враг начнет последовательно бомбить их. Несомненно, весной 1944 года Англия и США уже вполне могли нарушить бесперебойное снабжение военных заводов химическими веществами, топливом, электроэнергией и металлом и тем самым сделать бессмысленными все наши попытки защитить их от вражеской авиации»[115].

Как говорится, было бы желание...

А господа из управления «Стандарт ойл» — это целая сага. Вот Уолтер Тигл (председатель совета директоров «Стандарт ойл») и Уильям Фериш (глава Чейз-Банка, подконтрольного «Стандарт ойл») мирно беседуют в ресторане «За облаками», находящемся на вершине небоскреба «Конкорд», с президентом небезызвестного «ИГ Фарбениндустри»[116] о грандиозных планах своего сотрудничества на будущее. А настоящие достижения уже очень и очень впечатляют. Тут и продолжительные и весьма доходные операции с нефтью, добытой на месторождениях в Румынии и Венгрии, принадлежащих «Стандарт ойл», и тут же продаваемой немцам; тут и торговля уже американской нефтью с нацистской Германией через порты нейтральных государств и посреднические латиноамериканские компании; тут и постройка на территории Германии, а также на Канарских островах нефтеперегонных заводов — на островах в Атлантике такой завод понадобился для того, чтобы в Гамбург шел уже готовый продукт, это дешевле, чем везти сырье[117]. Сюда же можно добавить и поставки синтетического каучука в Третий рейх, связанные с весьма пикантной деталью: дело в том, что в это же время синтетический каучук был крайне необходим армии США, а контракт «Стандарт ойл» на его поставки Гитлеру резко усилил дефицит этого важнейшего стратегического продукта для самих американцев, причем контракт не был прекращен и после того, как немцы объявили войну США[118].

Да бог с ней, со «Стандарт ойл» и ее милой торговлей. Мало ли еще есть интересного на свете. Вот, например, финансы. В 1930 году по плану Юнга был создан БМР — Банк Международных Расчетов. Заявленная цель была весьма прозаична — выкачивать через оный банк репарации из все еще побежденной Германии. В его правление входили представители государственных банков Великобритании, Франции, Голландии, Италии, Германии, трех крупнейших банков США и нескольких частных банков Японии. Исключительный интерес представляет устав банка, в котором специально оговорено, что в случае войны между государствами-участниками валютные операции не прекращаются, счета банка не замораживаются, деятельность банка не приостанавливается, сам банк не конфискуется. Очень интересный пункт, особенно в мирном 1930 году. Что-то господа устроители в будущем предвидели...

По заявленному назначению — перекачке немецких репараций — БМР проработал всего чуть больше года, вскорости после чего денежный поток повернулся на 180 градусов и устремился в Германию, в том числе и на счета пришедшей к власти нацистской партии[119]. Как тут не вспомнить душевные терзания, не дававшие покоя некоему искреннему любителю с большой буквы Истины Суворову — кто толкал Гитлера к войне? И кто же?

Посмотрим на первые совместные начинания господина рейхсканцлера Гитлера и БМР. Вот, например, 1938 год — аншлюс Австрии. Победоносные германские войска воссоединили арийские народы, а БМР — их золотые запасы, переправив их из Австрии прямиком на счета Рейхсбанка господина Функа. Помните господина Функа? Если не припоминается, вспомните трибуну обвиняемых в Нюрнберге — крайний справа в первом ряду. Господин Функ, помимо своих прочих регалий, — один из директоров достославного БМР. А вот БМР в действии:

Окрыленный результатом мюнхенских посиделок Гитлер оккупировал Чехословакию и, само собой, добрался до закромов ее Государственного банка. «И где же ваш золотой запас?» — поинтересовались ворвавшиеся в здание банка эсэсовцы, поправляя автоматы. «Мы перевели его в Англию, — отвечали им мужественные банковские клерки, — чтобы на эти деньги восстанавливать нашу родину после того, как вас отсюда прогонят». — «А через какой банк вы переводили деньги?» — осведомился занервничавший эсэсовец. «Через БМР», — ответили наивные клерки. «Ах, через БМР... — перевел дух эсэсовец. — БМР — это дело поправимое. Напишите-ка мне бумажку, что вы отзываете свое золото. Но не куда-нибудь просто так отзываете, а в Берлин». Клерки, конечно, были патриотами, но, кроме родины, у них были семьи. И машина завертелась. Только не надо думать, что возвращением чешского золота в Германию занимался полк эсэсовцев в черных фуражках, таскавших по ночному Лондону мешки с драгметаллом. Это дело обтяпали тогдашний глава БМР — француз — и бельгийский директор того же банка. Они, получив эсэсовскую заявку на чешское золото, быстренько обратились к директору Госбанка Англии, если кто не знает — пламенному поклоннику А. Гитлера. Не прошло и месяца, как деньги были оприходованы немцами и тут же потрачены на приобретение стратегического сырья[120].

И все бы было шито-крыто, если бы один британский журналист, некий А., случайно не пронюхал об этой операции, проведенной британским Госбанком. В ходе поднявшегося скандала английская общественность неоднократно приступала к министру финансов Саймону с вопросом: «А правда ли, что..?». Министр хранил гордое молчание. Дошло до того, что с этим вопросом к нему пристал американский коллега мистер Моргентау. И Саймон ему заявил: «А у нас, англичан, такие вопросы по телефону, да во время воскресного обеда принципиально не обсуждаются», — после чего повесил трубку. А премьер Чемберлен на подобный вопрос, заданный ему в парламенте, дико возмутился и все категорически отрицал. Нашли кого спрашивать — сэр Нэвилль Чемберлен являлся владельцем крупнейшего пакета акций химического концерна «Империал Кемикалз», главным деловым партнером которого была все та же «ИГ Фарбениндустри», — душа правления БМР.

Шло время, а дела шли по-прежнему — в 1942 году Джон Кофри, конгрессмен от штата Вашингтон, неистовствовал в американском конгрессе: «Нацистское правительство имеет на счету в БМР 85 миллионов швейцарских франков. Большинство правления — нацисты! Как же могут американские деньги оставаться в этом банке?»[121]. Оказалось, что могут, поскольку проект резолюции, принятой конгрессом по этому поводу, был без лишнего шума положен «под сукно».

Весьма оживленные и дружелюбные деловые отношения с нацистской Германией поддерживали и многие другие дельцы. Президент компании «Дженерал Моторс Надсен» называл Третий рейх «Чудом XX века»[122]. С Генри Фордом, обильно финансировавшим Гитлера еще до его прихода к власти, и так все понятно. Или такой пример: замминистра ВМФ США Джеймс Форрестол всю войну занимал пост вице-президента компании «Дженерал Анилайн Энд Филм», до Перл-Харбора гордо именовавшейся «Американ ИГ»[123].

Впрочем, для того, чтобы ознакомиться со многими фактами подобного свойства, вовсе не обязательно читать достаточно редкую переводную литературу. Достаточно заглянуть в самую что ни на есть кондовую «Историю Второй мировой войны» (первый том 1973 года издания), там такого — закопаться[124]. Некоторые примеры:

Как вы знаете, основные нефтяные месторождения Гитлера принадлежали американцам — «Стандарт ойл», свой бензин — только синтетический. А вот и новости — по соглашению 1929 года концерн «ИГ Фарбениндустри» получил от «Стандарт ойл» свыше 60 млн. долларов для разработки технологии производства синтетического горючего в промышленных размерах[125]. Заводы по его производству строились тоже на деньги «Стандарт ойл»[126].

Фирма «Пратт энд Уитни» заключила с «Байерише мотор верке» (БМВ) соглашение о передаче, подчеркиваю — передаче, а не продаже, патента на авиадвигатели с воздушным охлаждением[127]. Аналогичным образом свои патенты немцам передавали «Юнайтед эйркрафт экспорт» и «Дуглас»[128].

В феврале 1933 года американский химический трест Дюпона заключил соглашение с «ИГ Фарбениндустри» о продаже взрывчатых веществ и боеприпасов, которые шли в Рейх через Голландию[129].

Американская фирма «Дженерал электрик» за годы власти Гитлера завладела полностью самым крупным электротехническим концерном Германии — «АЭГ», а также контролировала «Сименс» и «Осрам»[130].

И — финальный аккорд — несколько цитат.

Шахт, правая рука Гитлера в вопросах финансирования военного производства, находясь в своей камере во время Нюрнбергского процесса и узнав, что ему собираются предъявить обвинение в вооружении «Третьего рейха», стал смеяться и под конец заявил следующее:

«Если вы хотите предать суду промышленников, способствовавших вооружению Германии, то вы должны будете судить своих собственных промышленников. Ведь заводы “Опель”, принадлежавшие “Дженерал моторс”, работали только на войну»[131].

Кстати, Шахт был оправдан.

Член американской комиссии по расследованию деятельности военных предприятий, которая в 1934 году заинтересовалась причинами резкого возрастания объемов американо-германского сотрудничества в военной сфере, сенатор Кларк высказался так:

«Если бы Германия проявила завтра активность в военном смысле, она оказалась бы более мощной благодаря патентам и техническому опыту, переданным ей американскими фирмами»[132].

И еще один сенатор — Килгор — но уже образца 1943 года:

«Огромные суммы американских денег шли за границу на строительство заводов, которые теперь являются несчастьем для нашего существования и постоянной помехой для наших военных усилий»[133].

Поздненько дошло, ничего не скажешь...

Лично меня после ознакомления с этими и многими другими фактами того же свойства очень потянуло вернуться к вопросу о том, кто кому чем помогал, и где ковался нацистский меч. И весьма неприглядная для Суворова вырисовалась картина. Вот вам несколько цифр: вклады американских компаний в экономику Германии ко времени Перл-Харбора (после чего сотрудничество вовсе не прекращалось) составляли более 475 миллионов долларов, из которых на долю «Стандарт ойл» приходилось 120 млн., «Дженерал Моторс» — 35 млн., ИТТ — 30 млн., «Форд» — 17,5 млн. и так далее[134]. Причем, даже в ходе войны американцы очень трепетно относились к своей собственности в Германии — чего стоит хотя бы уже упоминавшийся пример с целехонькими заводами «ИГ Фарбениндустри», приводимый Г.К. Жуковым.

Вы, конечно, можете сказать, что все это грехи лишь отдельных американских предпринимателей, а сами США тут ни при чем. И будете не совсем правы, поскольку многие, торговавшие с Гитлером, компании делали это с ведома и при полном одобрении и защите американского правительства. Например, когда однажды в мае 1940 года англичане поймали за руку караван американских и германских танкеров с американской нефтью для немецких потребителей, под французским флагом шедший в Касабланку[135], то их тут же одернул из Вашингтона лично глава американского Госдепартамента Кордэлл Хелл, после чего весь грозный и непотопляемый британский флот вынужден был поднять лапки кверху и отпустить караван на все четыре стороны[136].

Вот и судите сами — у кого там союзники лучше. Вы не в курсе, самураи часом не пытались продать чертежи сверхсекретного Ме-262, испытывавшегося в Японии, американцам? А финны не передавали англичанам свои патенты? А вот отцы демократии подобной торговлей с врагом занимались до тех пор, пока это приносило деньги.

---

Примечания

Предыдущая | Содержание | Следующая