Пропуская серию глав с фирменными суворовскими нападками на гитлеровское руководство, отдающими советским газетным стилем времен войны, остановимся снова на том, что многим так нравится в его книгах — на главах, посвященных технике. Для начала это Т-37А, Т-38 и Т-40.

Продолжая искать в технике «агрессивность» и «не агрессивность», Суворов снова гнет свою кривую, надеясь (несмотря на дружный хохот всех, имеющих представление о военном деле), что она его и тут куда-нибудь вывезет.

«Если мы защищаем свою землю, если мы ведем святую оборонительную войну, то плавающие танки нам не очень нужны. Обойдемся без них. Для того, чтобы противника остановить[66], желательно иметь танки с тяжелой броней и мощными пушками. Чем тяжелее и мощнее, тем лучше... От танка с очень легкой броней и пулеметным вооружением в оборонительной войне пользы мало. А их способность плавать вообще остается невостребованной: некуда в оборонительной войне плавать.

А вот если мы ведем святую оборонительную войну за мировое господство, за то, чтобы все население планеты загнать в концлагеря, казармы и трудовые армии, как учил дедушка Маркс, тогда ситуация меняется» (с. 185).

Да-с, Витюша, вот так. Есть все-таки вещи, которые не меняются никогда. Кретины, дурни тупоголовые, солдафоны безмозглые — это теперь у нас немцы, а вот мы — по-прежнему единственные виновники Второй мировой и войну вести можем исключительно за мировое господство.

Прямо-таки все мы буквально по сию пору спим и в розовых снах своих видим, как бы все человечество в концлагерь загнать. Вот если за что воевали, то только за это. Потому что ни за что другое воевать просто не способны. Мы, знаете ли, поголовно от рождения такие — каждый умнее всех прочих национальностей, вместе взятых (особенно — немцев, которые, как известно, дегенераты), и каждый же только об одном и думает, как бы всех, согласно Марксу, в концлагеря и трудовые армии загнать. У нас, понимаете ли, врожденное стремление к агрессии и кровавой войне за мировое господство. И при этом мы еще и умнее всех. Ау, Запад, чуете, к чему Виктор это все завел?

Да, высказался Суворов, ничего не скажешь! Спасибо, защитил честь Родины. За что награждается переходящим флагом «за патриотизм и находчивость при угрозе «эвакуации» в Москву». Носите на здоровье. Впрочем — о танках.

Снова банальный вопрос — откудова взялся этот оборонительно-наступательный раздел? Почему немцы стали строить свои тяжеленные «тигры» тогда, когда еще об обороне и не думали (и, тем более, начали проектировать)? Почему и по нашим, и по немецким оценкам за все время войны и «тигры», и «Фердинанды» проявили себя лучше всего именно на Курской дуге, причем одинаково хорошо и в наступлении, и в обороне?[67] Почему на удачное применение этих танков географические условия местности (степь) оказали гораздо большее влияние, чем смена характера боевых действий, переход от наступления к обороне? И скажите мне, почему нельзя использовать советские плавающие танки в оборонительных действиях? Да потому, что Суворов как был неучем, так им и остался.

Он, видимо, понятия не имеет о том, что Т-37 изначально строился и принимался на вооружение как танк, предназначенный для оснащения разведывательных подразделений механизированных и танковых частей[68] и уже на Хасане не принимал участие в боях, а использовался лишь для связи[69]. Аналогичное разведывательное назначение имели и более поздние плавающие танки. А скажите-ка, Виктор, танковому корпусу в обороне разведка не нужна? А если, что называется, «раскатать губу», то как здорово можно было бы применять эти машины в условиях, когда противник остановлен, и линия фронта стабилизировалась... Представьте — какая-нибудь тыловая база немцев где-нибудь под Смоленском осенью 1941 года. Все дороги оккупантами контролируются, мышь не проскочит. И вдруг — атака регулярных частей РККА, поддерживаемая несколькими танками! Что могли — разгромили, немцев, сколько успели — положили, и снова непонятно куда ушли. Как не бывало. Просто пяток Т-38 (а то и Т-40) сплавились по речке в немецкое расположение с легкими лодками на буксире, и вот — пара дневок в камышах, среди болотных топей, где танк искать никому и в голову не придет, и внезапный удар по какому- нибудь мосту или складу. И другой — совсем в другом месте через пару дней. А на крупные силы фрица наскочишь — через речку переплыл, и пускай на своих броневиках топчутся на том берегу. Если бы еще броня Т-37А и Т-38 их от авиационных пулеметов защищала — немец-то в небе практически полный хозяин...[70]

А на севере, где речек, озер, болот, заводей и прочих водоемов навалом — какие рейды по тылам противника, издерганного недосыпанием и необходимостью все время быть настороже, можно проводить! И наши исследователи отмечают, что, несмотря на оборонительный или наступательный характер ведущихся боевых действий «в изрезанных ручьями и реками Белоруссии, Полесье и Прибалтике, плавающие танки оказывались эффективнее других машин»[71]. Снова география оказывает на удобство или неудобство применения танков большее влияние, чем направление движения линии фронта.

Трагедией для советских плавающих танков явилось вовсе не советское отступление, а поспешные реорганизации последних предвоенных лет, когда вместо того, чтобы на новые штаты постепенно переводить одно соединение за другим, наши военачальники попытались преобразовать разом все. И получилось так, что в каких-то частях разведывательные подразделения получили танки БТ, Т-26 или даже Т-34, где-то они остались и вовсе без танков, а вот, например, 40-я танковая дивизия 19 мехкорпуса, дислоцировавшаяся в Житомире, из 158 наличных танков[72] имела 139 Т-37. Кстати, остальные 19 танков — Т-26[73]. Основная ударная сила.

Суворов все упирает на плавучесть советских танков. А толку-то, если их за неимением лучшего применяли как линейные? То есть инструмент, создававшийся для разведки и коротких стычек со слабым охранением противника, употребляли на атаки полевых частей на фронте. А для этого никакой плавучести не надо, лучше, действительно, броня. И ни оборона, ни наступление тут совершенно не при чем.

И последнее. Я уже говорил, но повторю еще раз: бронирование с крыши основной массы советских плавающих танков (Т-37А и Т-38)[74] не защищало от немецкого авиационного пулемета, а немец в сорок первом «ходил по головам» наших войск как хотел. Вот это, действительно, печально.

Однако, краткость, как известно, имеет хороших родственников. У нас были замечательные танки? Я не буду с этим спорить, тем более что и не особо хочется. Тут есть, чем хвастаться, поэтому именно на технические характеристики советских танков и упирает все время Суворов. Как будто нам их не на войну отправлять, а на Выставку достижений народного хозяйства! Но у войны свои законы, и побеждает не максимальная скорость, самая толстая броня или большая начальная скорость снаряда. Побеждают люди. Смотрите сами.

Вот причины неудач оперативно-тактического уровня советских автобронетанковых войск, как они были оценены еще в 1941 г. В документах, не предназначенных для широкого пользования, эти причины были изложены с исчерпывающей полнотой. В качестве примера перед вами доклад помощника командующего автобронетанковыми войсками генерал-майора танковых войск Вольского заместителю НКО СССР генерал-лейтенанту Федоренко от 5 августа 1941 г. В нем идет речь о действиях мехкорпусов Юго-западного фронта, но выводы его распространимы на корпуса других фронтов. В этом документе основными причинами быстрого выхода танковых частей из строя названы следующее:

«<...> 2. Все боевые действия мехкорпусов происходили без тщательной разведки, некоторые части совершенно не знали, что происходит в непосредственной близости. Авиационной разведки в интересах МК[75] совершенно не велось. Управление мехкорпусами со стороны общевойсковых командиров было поставлено плохо, соединения были разбросаны (8 МК) и к моменту наступления оторваны друг от друга. Штабы армий совершенно не были подготовлены к управлению такими крупными механизированными соединениями, как мехкорпус...

3. Штабы армий совершенно забыли, что материальная часть имеет определенные моточасы, что она требует просмотра, мелкого ремонта, дополнительного пополнения горючим и боеприпасами... Мехкорпуса совершенно не имели прикрытия как на марше, так и на поле боя.

4. Информация сверху вниз, а также с соседями была поставлена из рук вон плохо. Война с первого дня приняла маневренный характер, противник оказался подвижнее... Это все, что касается общевойсковых командиров. Но много было недочетов, допущенных непосредственно и командирами механизированных частей и соединений. К ним относятся:

<...> 2. Не было маневренности — была вялость, медлительность в решении задач.

3. Действия, как правило, носили характер «лобовых ударов, что приводило к ненужной потере материальной части и личного состава...

4. Неумение организовать боевые порядки корпуса по направлениям, перекрывать пути движения противника, а последний, главным образом, двигался по дорогам.

5. Не было стремления лишить противника возможности подвоза горючего, боеприпасов. Засады на главных направлениях его действий не практиковались.

6. Не использовались крупные населенные пункты для уничтожения противника и неумение действовать в них.

7. Управление, начиная от командира взвода до больших командиров, было плохое, радио использовалось плохо, скрытое управление войсками поставлено плохо...

8. Исключительно плохо поставлена подготовка экипажей в вопросах сохранения материальной части...

9. Во всех частях и соединениях отсутствовали эвакуационные средства, а имеющиеся в наличии могли бы обеспечить МК и ТД только в наступательных операциях.[76]

10. Личный состав новой техники не освоил, особенно KB и Т-34, и совершенно не научен производству ремонта в полевых условиях.

11. ...Отсутствие штатной организации эвакосредств приводило к тому, что эвакуация боевой материальной части... отсутствовала.

Штабы оказались малоподготовленными, укомплектованы, как правило, общевойсковыми командирами, не имеющими опыта работы в танковых частях.

В высших учебных заведениях (академии) таких видов боя, с которыми пришлось встретиться, никогда не прорабатывалось»[77].

И скажите, из-за чего советские войска теряли танки? Нет, сами танки не были хуже немецких, даже, наверное, гораздо лучше (некоторые, если в детали не вдаваться). И что? Значит, суть не в том, какая у них была броня, и какие немецкие офицеры тупые, а в том, как мы этой техникой распоряжались. Выходит, плохо распоряжались.

Да и кроме того, танки наши действительно очень неплохи. Особенно — на таблицах тактико-технических характеристик (ТТХ), если забыть о таких мелочах, как обзор, техническая надежность первых образцов, каковыми армия в 1941 году и снабжалась, разделение труда в машинах и прочие факторы, которые ни в какие таблицы не включаются. Тут надо текст читать, а Суворов этого так не любит... Может, поэтому и упирает все время только лишь на самые общие технические характеристики советских танков.

А вы обратили внимание, что он про авиацию все больше молчит? А я вот наоборот, люблю это дело, хобби у меня такое. И ведь уже с начала Второй мировой войны господство в воздухе стало играть решающую роль в обеспечении успеха боевых операций. Показатель — воздушная «Битва за Англию» 1940 года. Это — вопрос высадки Вермахта на Британские острова. Будет у Люфтваффе господство в воздухе — немецкие самолеты отгонят английский флот от Ла-Манша; не будет — надеяться на то, что флот не появится, пожалуй, не стоит.

То же и на суше. Артиллерия противотанковая у немцев плохая? Пускай плохая; если уж они кретины, как же она не плохой может быть? А толку? Если наши танки до поля боя не доходят, а в них «штуки» Ju-87 бомбы на марше прямыми попаданиями укладывают, и в «агрессивный» БТ, и в «оборонительный» КВ. Артиллерия бьет плохо и недалеко? А сколько нам в том радости, если все, что немецкий самолет может своим радиусом действия зацепить, и так горит ярким пламенем?

Причем, сами немцы все это отлично понимали, и свои бронетанковые колонны изо всех сил старались с воздуха прикрыть как на стоянках, так и на марше, мобильными зенитными установками в кузовах грузовиков, на БТРах, а позже — выпуская особые зенитные модификации танков, например, «Мобельваген», «Вирбельвинд» и «Кугельблитц».

Наконец, вспомните, как воевали против немцев с 1944 года на Западе союзники: имея не в пример худшую бронетехнику они, тем не менее, успешно продвигались вперед именно за счет своего господства в воздухе, завоевать которое они позаботились в первые же дни после высадки. А если бы не удалось — скинули бы их немцы назад в Атлантику, и транспорты, присланные для эвакуации, к берегу не подпустили бы на тот же радиус действия истребителя.

Видимо, смутно осознавая, что когда наши супертанки Т-35[78], высекая искры из брусчатки и утекших на Запад Суворовских мозгов, катились по Красной площади, над ними, кажется, что-то жужжало, Виктор опасливо проговаривается насчет советских самолетов.

«Гитлеровцы думали, что в Советском Союзе самолеты плохого качества. Они просто поверить не могли, что МиГ-3 по всему комплексу летно-тактических характеристик превосходит “Мессершмитт Bf-109”. Особо ощутимым было превосходство в скорости. Германская разведка считала, что новейших самолетов в Красной Армии мало. Однако в одном только Западном особом военном округе одних только МиГ-3 было больше, чем всех “Мессершмитт Bf-109” на всем советско-германском фронте. Германская разведка ничего не знала про Як-1 и ЛаГГ-3» (с. 235).

Извините, мне так смешно, что даже не могу собраться и сразу писать о деле. Прочтите-ка сначала вот что:

«Это — наглость.

Вот именно такая наглость и была основным оружием Политбюро, ЦК, Агитпропа, холуйствующих героев, маршалов и академиков, создававших незабвенный шеститомник. (Здесь мы пропустим фрагмент лирики на алкогольную тематику. — В. Грызун.) Что есть проценты от неизвестного?

А вот сведения не о морской авиации, а обо всей:
«Готовность ВВС к войне была недостаточной, хотя наши новые самолеты имели ряд преимуществ перед немецкими, но этих самолетов было мало, примерно 22 процента от общего числа наличных самолетов в авиации приграничных округов» (Т. 1. С. 476).

Процентами от неизвестного можно поразить воображение идиота» (с. 26—27).

Не знаю, за кого Суворов держит своих читателей, но он сам, открывая им глаза на «грязное» наше с вами прошлое, говоря об авиации же, избегает не только процентных соотношений, но любых цифр вообще!

Зная, что число немецких «мессершмиттов» составляло N % от числа МиГ-3 в Западном особом военном округе, можно, добыв у более толкового автора одно значение, прикинуть и другое. Но Суворова так просто не поймать. Он будет поражать ваше изображение иначе. «Решил: мы пойдем другим путем» (с. 18), помните? Без цифр вовсе. Просто голым. Так вот, если сообщать проценты — «Это — наглость», то у вас, Витя, что?

Итак, «МиГ-3 по всему комплексу летно-тактических характеристик превосходит “Мессершмитт Bf-109”. Особо ощутимым было превосходство в скорости» (с. 235). Однако, во-первых, самолета, именующегося просто «Мессершмитт Bf-109», у немцев не было. Были Bf-109E и Bf-109F, очень разные самолеты, сильно отличающиеся по своим характеристикам, причем и «Эмиль», и «Фридрих» на советско-германском фронте присутствовали в различных вариантах, оба с двумя разными моторами, так что данные, например, Bf-109E-4 и Bf-109E-7, и Bf-109F-2 и Bf-109F-4 несколько отличались.

То же самое касается и советских МиГов — на 22 июня 1941 года на фронте присутствовало как минимум два различных варианта этого самолета.

Во-вторых, уже неоднократно говорилось, что советский двигатель АМ-35А, стоявший на МиГе, при одинаковой с немецким DB-601E мощности был на 300 кг тяжелее и гораздо менее надежен[79].

В-третьих, из-за большей массы двигателя конструкторы МиГа сэкономили на вооружении — МиГ являлся чуть ли не самым легковооруженным самолетом на советско-германском фронте[80]. Напомню, что его вооружение составляло, как правило, 3 пулемета: один — 12,7 мм и два — 7,62 мм, тогда как у «Фридриха» вместо крупнокалиберного пулемета имелась 20-мм пушка, а «Эмиль» обладал даже двумя 20-мм пушками в консолях крыла. Правда, на МиГ могли ставиться РСы или подкрыльевые пулеметы БК, съедавшие, однако, скорость и ухудшавшие маневренные и разгонные качества, как и любая наружная подвеска. Однако хватит о мелочах — все это было в «Приложении о самолетах».

В-четвертых, почитаем, что пишет о МиГе автор, на мой взгляд, лучшей монографии о советской авиации предвоенного и военного периода, В.Б. Шавров:

«... оказался непреодоленным основной недостаток самолета МиГ-3: превосходя все истребители в скорости на высотах более 5000 м, он на малых и средних высотах уступал истребителям Як, Ла и немецким, имея сравнительно низкие данные, что вместе со слабостью вооружения не позволило полноценно использовать МиГ-3 как фронтовой истребитель. Но он нашел себе применение как высотный ночной истребитель в системе ПВО, где его большой потолок (до 12 000 м) и скорость на высотах были решающими. Так он, в основном, и применялся до конца войны, в частности, охраняя Москву»[81].

А уж то, что именно на малых и средних высотах и велись воздушные бои на Восточном фронте — это всем известная особенность нашего театра военных действий. Трудно этого не знать, но Суворов трудностей не боится.

По поводу «всего комплекса» смотрите «Приложение о самолетах», равно как и насчет «Як-1 и ЛаГГ-3», тоже в начале войны отнюдь не блиставших, а вот по поводу численности и «особо ощутимого превосходства в скорости» разрешите уж сейчас. Максимальная скорость МиГ-3 с мотором АМ-35А (массового варианта[82]) составляла 505 км/ч у земли и 640 км/ч на высоте 7,8 км; МиГ-3 с мотором АМ-38 (серийного варианта) — 547 км/ч у земли и 592 км/ч на высоте 3,4 км[83].

Максимальная скорость Bf-109F2 у земли была 515 км/ч и 600 км/ч на высоте 6,5 км; Bf-109F4 — 535 км/ч у земли и 620 км/ч на такой же высоте. Не знаю, как вы, а я, хоть и могу отметить некоторое превосходство в скорости на 5-10 км/ч у некоторых наших самолетов над немцами (у МиГа с высотным мотором на почти восьмикилометровой высоте и у МиГа с низковысотным у самой земли), но в целом ничего «особо ощутимого» что-то пока не ощущается. Кстати, МиГ — самый скоростной советский самолет, от Яка и, тем паче, ЛаГГа у него большой отрыв.

Может, Суворов возьмет числом? То есть, извиняюсь, численностью МиГов? Нам, согласно фирменной суворовской методике (она же — методика советских фальсификаторов, только без процентовки), было обещано, что «в одном только Западном особом военном округе одних только МиГ-3 было больше, чем всех “Мессершмитт Bf-109” на всем советско-германском фронте» (с. 235). Однако, как уже было сказано в самолетной части, всего в строевых частях советских ВВС к началу войны было 407 истребителей МиГ-3[84]. А у немцев в составе воздушных флотов, сосредоточенных против СССР, имелось 1036 одномоторных истребителей Bf-109[85], или, по другим, более точным данным, 423 боеспособных Bf-109E и 593 боеспособных Bf-109F[86].

Что, Суворов, где у нас самолет? А Виктор в ответ — как всегда — пальцем в небо. А что касается Як-1 и ЛаГГ-3... «Германская разведка ничего не знала про Як-1 и ЛаГГ-3» (с. 235). Видимо, ничего не знает и Суворов.

---

Примечания

Предыдущая | Содержание | Следующая