А.Я. Гуревич склонен объяснять переориентацию историков на цивилизациологию «кризисом идеи линейного прогресса мировой истории», которую дискредитировали «катаклизмы XX века» и «телеология»: «минувшая история рассматривалась не в своей неповторимой самоценности, но в соотнесении с итогом исторической эволюции»¹⁷.

А.Я. Гуревич склонен объяснять переориентацию историков на цивилизациологию «кризисом идеи линейного прогресса мировой истории», которую дискредитировали «катаклизмы XX века» и «телеология»: «минувшая история рассматривалась не в своей неповторимой самоценности, но в соотнесении с итогом исторической эволюции»⁴.

Для доказательства «тоталитарных» намерений Сталина автор идет на фальсификацию его высказываний. Заявление «вмешиваться во все» в работе «О задачах хозяйственников»⁸⁷ имело конкретное содержание: овладевать производством, техникой, учиться, быть специалистами, но не требование установить «тоталитаризм».

Теория борьбы между истинными и неистинными ценностями, старого и нового как источник развития присутствовал и в сталинизме, и мы можем предположить, что концепции Ахиезера при смене формы сохраняет сущностные черты методологии сталинизма. Настораживает невнятное объяснение причин появления новых ценностей. Автор говорит о материальных факторах, детерминирующих процесс, но не углубляет познание, оставаясь в рамках своей парадигмы. Подобное «стыдливое» протаскивание материализма в рамках идеализма, которому не хватило ресурсов для объяснения общественных явлений, не раз критиковали классики марксизма у своих оппонентов. Игнорирование Ахиезером материальных интересов большинства народа вновь и вновь подводит его к априорному выводу о первичности идеальных факторов развития исторического процесса.

Для доказательства «тоталитарных» намерений Сталина автор идет на фальсификацию его высказываний. Заявление «вмешиваться во все» в работе «О задачах хозяйственников»² имело конкретное содержание: овладевать производством, техникой, учиться, быть специалистами, но не требование установить «тоталитаризм».

Теория борьбы между истинными и неистинными ценностями, старого и нового как источник развития присутствовал и в сталинизме, и мы можем предположить, что концепции Ахиезера при смене формы сохраняет сущностные черты методологии сталинизма. Настораживает невнятное объяснение причин появления новых ценностей. Автор говорит о материальных факторах, детерминирующих процесс, но не углубляет познание, оставаясь в рамках своей парадигмы. Подобное «стыдливое» протаскивание материализма в рамках идеализма, которому не хватило ресурсов для объяснения общественных явлений, не раз критиковали классики марксизма у своих оппонентов. Игнорирование Ахиезером материальных интересов большинства народа вновь и вновь подводит его к априорному выводу о первичности идеальных факторов развития исторического процесса.

Капиталистические государства не дали новому строю развиться до такой степени, чтобы он мог наглядно продемонстрировать свои преимущества. Анализируя катастрофическое изменение политики в конце 20-х или 30-х годов, западные историки старательно обходят факт систематического давления западного мира на СССР. Чистого «эксперимента», как они любят выражаться, не получилось. Для преодоления отставания страны и обеспечения «однородности и внутреннего единства тыла и фронта на случай войны»¹¹² в условиях систематического внешнеполитического прессинга Сталин и его группа были готовы на любые меры — «либо нас сомнут»¹¹³. В этом смысле сталинизм является феноменом не только российской истории, но и результатом развития всей мировой системы первой половины XX в.

Враждебное капиталистическое окружение, которое видело в Советской России угрозу своему существованию, не дало новому строю развиться до такой степени, чтобы он мог наглядно продемонстрировать свои преимущества. Анализируя катастрофическое изменение политики в конце 20-х или 30-х годов, западные историки старательно обходят факт систематического давления западного мира на СССР. Чистого «эксперимента», как они любят выражаться, не получилось. Для преодоления отставания страны и обеспечения «однородности и внутреннего единства тыла и фронта на случай войны»² в условиях систематического внешнеполитического прессинга многие были готовы на любые меры — «либо нас сомнут»³. В этом смысле сталинизм является феноменом не только российской истории, но и результатом развития всей мировой системы первой половины XX в.