Голос за кадром: «Пока самолёт идет на посадку, ваш взгляд прикован к окну. Сцена внизу поражает: 24 квадратных мили архипелага кораллового цвета в форме почти собранного пазла, изображающего карту мира. В зелёном мелководье между континентами ясно различимы контуры пирамид Гизы и римского Колизея.

На некотором расстоянии находятся три другие крупные островные группы, образующие пальмы внутри полумесяцев — они застроены домами отдыха, парками развлечений и тысячами вилл, стоящих на сваях над водой. «Пальмы» связаны насыпными дорогами с береговой линией, по образцу Майами усеянной мега-отелями, жилыми высотками и яхтенными пристанями.

Когда самолет делает медленный вираж по направлению к пустынному материку, у вас захватывает дух от ещё более поразительного зрелища. Из хромированного леса небоскрёбов (около десятка из них выше 1000 футов) взмывает новая Вавилонская башня. Размер невероятно высокого здания составляет полмили: это равно двум небоскрёбам Эмпайр-стэйт-билдинг, поставленным друг на друга.

Вы всё ещё удивлённо протираете глаза, а самолёт уже приземляется, и вас приветствуют в торговом центре аэропорта, где сотни магазинов завлекают туристов сумками «Гуччи», часами «Картье» и килограммовыми слитками твёрдого золота. Вы отмечаете про себя, что надо бы взять немного беспошлинного золота, когда полетите обратно.

Водитель, которого предоставила гостиница, ждёт вас в роллс-ройсе «Силвер Сераф». Друзья рекомендовали отель «Армани» в 160-этажной башне или семизвёздочный отель с вестибюлем настолько огромным, что в нем поместилась бы статуя Свободы, но вместо этого вы решили осуществить мечту детства. Вы всегда хотели быть капитаном Немо из «Двадцати тысяч льё под водой».

И вот ваш отель в форме медузы находится ровно на глубине 66 футов ниже поверхности моря. Каждый из его 220 роскошных номеров имеет прозрачные плексигласовые стены, через которые открывается роскошный вид на проплывающих мимо русалок, а также на знаменитый «подводный фейерверк»: галлюцинаторное представление «пузырьков воды, крутящегося песка и тщательно подобранного освещения». Малейшее беспокойство по поводу безопасности вашего курорта на морском дне, возникшее у вас поначалу, рассеивает улыбающийся консьерж. Он убеждает вас, что здание отеля имеет многоуровневую автоматически регулируемую систему безопасности, которая включает защиту от подводных лодок, направляемых террористами, а также от ракет и самолетов.

Хотя у вас намечены важные деловые встречи с клиентами из Хайдарабада и Тайбэя в свободной экономической зоне Internet City, вы прибыли на день раньше, чтобы развлечь себя одним из знаменитых приключений в Restless Planet, парке аттракционов с динозаврами. И вот после успокаивающего ночного сна под водой вы на монорельсовом поезде направились в джунгли Юрского периода. Вы встречаете несколько мирно пасущихся бронтозавров, а вскоре вас атакует злобная стая велоцирапторов. Аниматронные чудовища настолько безупречно реалистичны — ничего удивительного, ведь они были разработаны экспертами из Британского музея естественной истории, — что вы визжите от страха и восторга.

Получив заряд адреналина, вызванный этой близкой опасностью, вы завершаете день захватывающим сноубордингом на здешней крутой трассе. По соседству находится Mall of Arabia, крупнейший в мире торговый центр — место поклонения для 5 миллионов неистовых потребителей, слетающихся каждый январь на знаменитый фестиваль шопинга — но вам удается преодолеть это искушение.

Вместо этого вы балуете себя в одном дорогом тайском ресторане со смешанной кухней неподалеку от Elite Towers, который был рекомендован вашим гостиничным водителем. Великолепная русская блондинка в баре пристально смотрит на вас с почти вампирским голодом во взгляде, и вы задаетесь вопросом, столь ли экстравагантен местный порок, как и шопинг…»

Продолжение «Бегущего по лезвию»?

Добро пожаловать в рай. Но где вы? Это новый научно-фантастическим роман Маргарет Этвуд[1], продолжение «Бегущего по лезвию»[2] или кислотный трип Дональда Трампа[3]?

Нет, это Дубай, город-государство в Персидском заливе, год 2010.

После Шанхая (население 15 млн) Дубай (население 1,5 млн) является крупнейшей в мире стройкой: растущий мир грёз демонстративного потребления и того, что местные жители прозвали «элитарным образом жизни».

Десятки необычных мегапроектов — включая The World (искусственный архипелаг), Бурдж Дубай (самое высокое здание на Земле), Hydropolis (тот самый роскошный отель под водой), парк аттракционов Restless Planet, крытый горнолыжный курорт, постоянно действующий при 40° C тепла, а также The Mall of Arabia, огромный торговый комплекс — всё это уже строится или вскоре начнет воплощаться.

Под властью просвещённого деспотизма своего принца и одновременно «генерального директора», 56-летнего шейха Мухаммеда ибн Рашид аль-Мактума, эмират Дубай, равный по размеру штату Род-Айленд, стал новой глобальной иконой имидженерного (imagineered) урбанизма. Хотя его часто сравнивают с Лас-Вегасом, Орландо, Гонконгом и Сингапуром, режим шейха скорее суммирует всё, что в них есть: это смесь всего большого, плохого и злого. Это не просто гибрид, а химера: потомок развратной связи циклопических фантазий Барнума, Эйфеля, Диснея, Спилберга, Жерде, Винна и Skidmore, Owings & Merrill[4].

Мультимиллиардер «шейх Мо» — как любовно его называют живущие в Дубае экспатрианты — не только коллекционирует породистых скакунов (у него крупнейшие в мире конюшни) и супер-яхты (Project Platinum 525 футов длиной, с подводной лодкой и взлетной площадкой). Похоже, он усвоил культовые «Уроки Лас-Вегаса» Роберта Вентури[5] так же, как наиболее благочестивые мусульмане помнят Коран. Одним из «выдающихся» достижений шейха, кстати, является появление в Аравии закрытых загородных посёлков.

Под его руководством прибрежная пустыня стала огромной проектной доской, к которой приглашены элитные транснациональные проектные фирмы и застройщики, чтобы вынести на нее высокотехнологичные комплексы, развлекательные зоны, искусственные острова, «города в городах» — всё то, что стало последним увлечением урбанистического капитализма. Такие фантасмагорические, но типичные блоки «Лего», конечно, в наши дни можно найти в десятках честолюбивых городов, но у шейха Mo есть особый и непреложный критерий: всё должно быть «мирового уровня», под которым он подразумевает первый номер в «Книге рекордов Гиннеса». Таким образом, в Дубае, помимо всего прочего «самого», строится самый большой в мире парк аттракционов, самый большой торговый центр, самое высокое здание и самый первый подводный отель.

Архитектурная мания величия шейха Mo не является иррациональной, хотя и заставляет вспомнить Альберта Шпеера и его покровителя[6]. Выучив «Уроки Лас-Вегаса», шейх понимает, что если Дубай хочет стать роскошным потребительским раем Ближнего Востока и Южной Азии (официально его «внутренний рынок» составляет 1,6 млрд. долларов), он должен неустанно бороться за сверхприбыли.

С этой точки зрения чудовищная футуристическая карикатура города — это просто проницательный маркетинговый ход. Его хозяева любят, когда дизайнеры и градостроители превозносят город как торжество передовых технологий. Архитектор Георгий Катодритис писал: «Дубай можно считать формирующимся прототипом для городов XXI века: искусственные кочевые оазисы в виде изолированных городов, простирающихся над землей и морем».

Кроме того, Дубай может рассчитывать на пик нефтедобычи для покрытия расходов на эти излишества. Каждый раз, заливая в свой бак бензин, вы помогаете оросить оазис шейха Mo.

Именно из-за того, что Дубай стремительно выкачивает последнее из своих скромных запасов нефти, он решил стать постмодернистским «городом сетей» — как Бертольт Брехт назвал свой вымышленный бум-таун Махагони [7], — где сверхприбыли от нефти реинвестируются в один поистине неисчерпаемый в Аравии природный ресурс: песок. (Действительно, мегапроекты в Дубае, как правило, измеряются объемами перемещённого песка: 1 млрд. кубических футов в случае The World)

За этот бум следует поблагодарить Аль-Каиду и войну с терроризмом. После 9/11 многие ближневосточные инвесторы, опасаясь возможных судебных исков и санкций, свернули свой бизнес на Западе. Согласно Салману ибн Дасмалу из Dubai Holdings, одни только саудовцы репатриировали треть от их триллиона долларов зарубежных инвестиций. Шейхи возвращают деньги домой, а в прошлом году, как полагают, саудовцы инвестировали в дубайские песочные замки по меньшей мере 7 миллиардов долларов.

Другой поток нефтяных богатств течет из соседнего эмирата Абу-Даби. Эти два государства властвуют в Объединенных Арабских Эмиратах — квази-национальном образовании, собранном отцом Шейха Mo и правителем Абу-Даби в 1971 году для отражения угрозы со стороны марксистов в Омане и, позднее, исламистов в Иране.

Сегодня безопасность Дубая гарантируется американскими ядерными супер-авианосцами, как правило — стоящими в порту Джебель-Али. Больше того, город-государство агрессивно рекламирует себя в качестве элитной «зелёной зоны» в бурном и опасном регионе.

Между тем, всё большее число экспертов предупреждает, что эпоха дешёвой нефти заканчивается, так что клан аль-Мактум может рассчитывать на поток истерических нефтяных доходов, текущий в поисках мирного и надёжного убежища. Когда сторонние наблюдатели ставят под вопрос продолжительность нынешнего нефтяного бума, должностные лица Дубая подчёркивают, что их новая Мекка в настоящее время строится на собственном капитале, а не на долговых обязательствах.

После ставшего водоразделом решения 2003 года открыть неограниченное безусловное право собственности для иностранцев, состоятельные европейцы и азиаты поспешили стать частью дубайского «мыльного пузыря». Пляж на одном из островов «Пальм» или, ещё лучше, частный остров, входящий в архипелаг The World, теперь обладает привлекательностью Сен-Тропе и острова Большой Кайман. Старые колониальные хозяева лидируют — британские экспатрианты и инвесторы стали главной опорой шейха Mo в его мире грёз: Дэвид Бэкхем владеет пляжем, а Род Стюарт — островом (по слухам, остров называется Великобритания).

Закабаленное невидимое большинство

Необходимо подчеркнуть, что утопический характер Дубая — это не мираж. Этот город-государство действительно является апофеозом неолиберальных ценностей, даже в большей степени, чем Сингапур или Техас.

С одной стороны, он предоставляет инвесторам удобный, как на Западе, имущественный режим, включая безусловное право собственности, что уникально для этого региона. Сюда же входит всесторонняя терпимость к кутежам, наркотикам, глубоким вырезам и другим иноземным порокам, официально запрещённым в соответствии с мусульманским правом. (Когда экспатрианты превозносят уникальную «открытость» Дубая, речь идёт именно об этой свободе кутить — а не организовать профсоюзы или публиковать критические мнения).

С другой стороны, Дубай вместе с соседними эмиратами весьма преуспел в ущемлении прав рабочих. Профсоюзы, забастовки и агитаторы запрещены, а 99% рабочих в частном секторе — это легко депортируемые неграждане. Более того, глубокие мыслители из институтов Американского предпринимательства и Като, должно быть, исходят слюной, когда они смотрят на дубайскую систему классов и прав населения.

На вершине социальной пирамиды, конечно, находятся Аль-Мактумы и их родственники, которые владеют в эмирате каждой приносящей прибыль песчинкой. Далее идут коренные 15% процентов от общей численности населения, чьей привилегией является ношение традиционного белого дишдаша. Они представляют собой праздный класс, чья лояльность династии обеспечена перераспределением прибылей в их пользу, бесплатным образованием и рабочими местами в государственном секторе. Ступенью ниже — избалованные режимом наёмники. Это примерно 150 000 британских экспатриантов, наряду с другими европейскими, ливанскими и индийскими менеджерами и специалистами, которые в полной мере пользуются кондиционированным изобилием и двухмесячным заграничным отпуском каждое лето.

При этом большую часть населения составляют южноазиатские контрактные рабочие, юридически прикрепленные к одному работодателю и находящиеся под тоталитарным социальным контролем. Стиль жизни Дубая поддерживается огромным количеством филиппинских, шриланкийских и индийских служанок, а строительный бум становится возможным благодаря рукам армии низкооплачиваемых пакистанцев и индийцев, работающих по двенадцать часов шесть с половиной дней в неделю в похожей на доменную печь пустыне.

Дубай, как и его соседи, попирает трудовые нормы Международной организации труда и отказывается принять международную конвенцию о трудящихся-мигрантах. Human Rights Watch в 2003 году обвинила Эмираты в том, что их процветание строится на «принудительном труде». Более того, как недавно подчеркнула в разоблачительной статье о Дубае британская «Индепендент»: «Рынок труда очень напоминает старую систему кабального труда, внедренную в Дубае его прежними колониальными хозяевами, британцами».

«Подобно их обнищавшим предкам — продолжает газета, — сегодня азиатские рабочие вынуждены обречь себя на настоящее рабство на протяжении многих лет, если они находятся в Объединенных Арабских Эмиратах. Их права исчезают в аэропорту, где вербовочные агенты конфискуют паспорта и визы».

Эти невольники Дубая не просто подвергаются сверхэксплуатации — предполагается, что они должны быть полностью скрыты от любопытных глаз. Унылые лагеря на окраине города, в которых рабочие теснятся по шесть, восемь, даже двенадцать человек в комнате, не являются частью официального туристического имиджа города — центра роскоши без трущоб и нищеты. Говорят, даже министр труда Объединённых Арабских Эмиратов в ходе недавнего визита был глубоко потрясён нищенскими, почти невыносимыми условиями в отдалённом рабочем лагере, принадлежащем крупному строительному подрядчику. Однако как только рабочие попытались создать профсоюз, чтобы добиться выплаты зарплаты и улучшения условий жизни, они были немедленно арестованы.

В раю, однако, есть углы потемнее лагерей кабального труда. Русские девушки в барах первоклассных отелей — это всего лишь гламурный фасад зловещей секс-торговли, построенной на похищении людей, рабстве и насилии. Дубай — как сообщит любой из великолепных путеводителей — это «ближневосточный Бангкок», насёленный тысячами русских, армянских, индийских и иранских проституток, находящихся под контролем различных транснациональных группировок и мафии. (Весьма удобно, что город по совместительству является мировым центром «отмывания» денег: предположительно 10% рынка недвижимости переходит из рук в руки при операциях с наличными).

Шейх Mo и его вполне современный режим, конечно, отрицает какую-либо связь с этой процветающей индустрией красных фонарей, хотя заинтересованные лица понимают, что проститутки важны, чтобы пятизвёздочные гостиницы были полны европейских и арабских бизнесменов. А сам шейх был лично связан с самым жутким пороком в Дубае: детским рабством.

Верблюжьи скачки являются в Эмиратах местной страстью, а в июне 2004 года Международное общество борьбы с рабством представило фото дубайских детей-жокеев дошкольного возраста. В передаче HBO Real Sports одновременно сообщили о том, что наездников (некоторым из них по три года) «похищают и продают в рабство, морят голодом, избивают и насилуют». Некоторые из этих маленьких наездников были показаны на Дубайском ипподроме для верблюжьих бегов, принадлежащем аль-Мактумам.

Lexington Herald-Leader — газета из штата Кентукки, где шейху Mo принадлежит два больших конных завода — подтвердила часть рассказа HBO в интервью с одним из местных кузнецов, который работал на наследного принца Дубая. Он сообщил, что видел «крохотных детей» в возрасте четырех лет, скачущих верхом на верблюдах. Дрессировщики верблюдов утверждают, что детские пронзительные крики побуждают животных быстрее двигаться.

Шейх Mo, который изображает из себя пророка модернизации, любит впечатлить гостей мудрыми пословицами и весомыми афоризмами. Его любимый: «Тот, кто не пытается изменить будущее, пребывает в плену прошлого».

Тем не менее, то будущее, что он строит в Дубае — под аплодисменты миллиардеров и транснациональных корпораций всего мира — больше походит на кошмар из прошлого: Уолт Дисней встречается с Альбертом Шпеером на аравийский берегах.

По этой теме читайте также:

Примечания