Я давно хотела написать о демографической политике, но повода как-то не было. А тут российские сенаторы мне его как раз подкинули.

В Совете Федерации рассматривается возможность принятия нового закона, согласно которому женщинам, воспитывающим трех и более детей, будут платить заработную плату и засчитывать трудовой стаж. Председатель комитета Совета Федерации по социальной политике и здравоохранению Валентина Петренко сообщила СМИ, что сейчас прорабатывается экономическая целесообразность такого проекта. По ее словам, президент Дмитрий Медведев положительно оценил возможность принятия такого законопроекта и признался, что сам подумывал о подобной мере, будучи вице-премьером, курирующим национальные проекты. Для финансирования проекта предполагается использовать средства, предназначенные центрам соцзащиты для организации общественных работ, посадки деревьев и т.д. СМИ приводят высказывание президента, что, мол, если мама оставит троих детей и пойдет сажать деревья, пользы от этого не будет никакой. Инициатор разработки закона Валентина Петренко считает, что принятие такого закона для России чрезвычайно актуально, особенно в связи с ростом в последнее время числа абортов, который она связывает с экономическим кризисом. Как можно заключить из сообщений прессы, самой большой проблемой законопроекта сенаторы считают поиск надежных механизмов определения добросовестности выполнения мамами своих обязанностей.

Попытки приравнять так называемый репродуктивный труд к труду в общественном производстве периодически предпринимаются, разговоры об этом нередки и в прессе, и в социологических работах. Сама по себе такая тенденция кажется мне позитивной. Но хочется понять, о чем же на самом деле идет речь: о признании этого труда общественно значимым или об институализации домашнего заключения для женщин?

Поэтому, пока сенаторы просчитывают, насколько этот закон целесообразен экономически, поговорим о его социальной целесообразности.

В первую очередь меня занимает вопрос, почему инициаторы законопроекта связывают необходимость его принятия с ростом числа «кризисных» абортов? Семей с тремя детьми в России – около 7%, а по данным различных исследований желаемое число детей для российских семей – чуть больше двух. Логичнее предположить, что из-за кризиса увеличилась вероятность прерывания первых и особенно вторых беременностей. А об этом предполагаемый закон вовсе не заботится.

Во-вторых, мамы оставляют дом не только для того, чтобы посадить дерево. А если мама врач, учитель, художник и т.д.? По переписи 2002 года уровень образования женщин у нас превысил уровень образования мужчин.

И здесь возникает еще один вопрос: а почему инициаторы этого закона так уверены, что единственной (или, как минимум, определяющей) причиной, по которой женщина хочет работать, является заработная плата?

Работа – не только заработная плата, даже не только самореализация или удовлетворение амбиций. Это круг общения, система социальных связей. Как сказала писательница Виктория Токарева об одной из героинь своих повестей, «на работе она встречалась со своим социальным статусом».

Замечу в скобках, что, если мое замечание покажется вам «феминистским» бредом, неуместным в устах «настоящей» женщины, перечитайте «Анну Каренину», особенно внутренние монологи Долли Облонской. А ведь Лев Толстой и помыслить не мог, что у женщины может быть какое-то иное предназначение, кроме семьи. Но именно он убедительней самых ярых феминисток показал трагизм такой предопределенности для женщины.

Не очень понятно мне и то, знают ли сенаторы, как значимо участие женщин в народном хозяйстве России. Даже на должностях, требующих высшего уровня квалификации, женщин не так мало, как может показаться. Так, в 2007 году по данным Росстата, среди «руководителей (представителей) органов власти и управления всех уровней, включая руководителей организаций» было 39% женщин; среди специалистов высшего уровня квалификации во всех областях занятости – почти 61%. Среди специалистов со средней квалификацией в народном хозяйстве России – около 68% женщин. Всего в народном хозяйстве в 2007 году было занято 50,42% мужчин и 49,58% женщин.

Сколько именно женщин и как надолго сенаторы рассчитывают увести из народного хозяйства и возможно ли это, учитывая феминизацию некоторых отраслей, значительную долю женщин среди занятых, сверхвысокую смертность российских мужчин в трудоспособных возрастах и то, что с 2006 года численность населения в трудоспособных возрастах у нас начала сокращаться?

Вполне возможно, что для семей с тремя детьми и невысокими доходами закон будет благом. Но, повторяю, таких семей не так много и, наверное, не все из них нуждаются. Тем временем в предполагаемом виде закон станет серьезной бюрократической проблемой: необходимо будет «отслеживать добросовестность родителей», что обойдется недешево, при этом эффект будет незначительным, а местами и вредным.

Незначительным прежде всего потому, что решение о рождении ребенка, особенно третьего, когда есть уже двое, нуждающиеся в заботе и – простите за прозу – в немалых в нынешнее время деньгах, очень ответственное, принимаемое раз и навсегда. Демографические процессы очень инерционны, социально-экономические изменения сказываются на них далеко не сразу. Причем если негативные изменения в экономике и социально-политической ситуации, как показали и 90-е годы, и сегодняшние дни, могут почти мгновенно сказаться и на уровне смертности, и на уровне рождаемости, изменения позитивные действуют крайне медленно. В них нужно поверить, к ним нужно привыкнуть, оценить их как долговременные. А еще лучше – как необратимые. Ведь вы принимаете решение растить троих детей, вы не хотите никого из них обделить, вы должны быть уверены, что у вас все получится. Вы отказываетесь от возможностей профессиональной деятельности, решаясь поверить обещаниям государства, что ваша «заработная плата домохозяйки» не будет сожрана инфляцией за несколько лет, до того, как ваш третий малыш пойдет в школу. И в это нужно поверить очень твердо, притом что за 17 последних лет мы как минимум трижды получали кризисом по голове. Об изменениях в социальном законодательстве не в нашу пользу я и не говорю.

Еще одно немаловажное соображение. У женщины исчезнет моральное право на выбор собственной судьбы, даже на то, чтобы быт в семье организовывался совместно. Ей же за это платят! И в своей собственной семье она окажется на положении домработницы, откажется от профессии и работы. А ведь семья родителей для детей – модель их будущей семьи.

Когда-то давно я прочитала у психолога Владимира Леви историю об очень ответственной, заботливой маме, которая всю жизнь посвятила ребенку. Она занималась с ним, играла, не оставляла его одного ни на минуту. К психологу она обратилась потому, что сын стал ее избегать, грубить ей, отказывался играть и заниматься. Леви посоветовал маме… пойти работать. Это была хорошая, ответственная мама, и она послушалась психолога. В скором времени отношения с мальчиком у нее наладились. Владимир Леви поразил меня тогда своим выводом. Он писал, что малышу было много свободной мамы. Ему была нужна занятая мама, живущая полной жизнью. Жизнь убедила меня, что психолог был абсолютно прав.

Подлинная, сильная демографическая политика может развиваться сегодня только как создание родителям условий для эффективного сочетания семейных и профессиональных обязанностей. Укрепление и развитие всей системы образования и здравоохранения, повышение заработной платы и престижа деятельности в этих сферах, решение актуальных социально-экономических задач – вот это намного эффективней для решения демографических проблем, чем принятие закона, требующего ко всему прочему сложной системы контроля. Иначе им, вполне возможно, воспользуются отнюдь не те, кто способен качественно, а не количественно изменить демографическую ситуацию в нашей стране.

Интересно, что у российских законодателей крайне непопулярна идея создания системы поддержки для одиноких матерей. А это была бы куда более эффективная мера демографической политики, учитывая социально-демографическую ситуацию в нашей стране.

Что касается абортов, то в России это вообще отдельная проблема, которую кризис не столько порождает, сколько обостряет. Это проблема контрацептивной, сексуальной культуры, с которой связан вопрос о распределении ролей и ответственности в отношениях полов, по отношению к настоящим и будущим детям. И стоит ли опять начинать ее обсуждение с того, чтобы признавать эту ответственность как почти исключительно женскую?

И наконец. Я считаю, что дети – величайшее счастье в жизни человека, огромная ответственность и святое право. Но я против того, чтобы рассматривать материнство как приговор или договор найма.

По этой теме читайте также: