Считается, что в России первые скинхеды появились в самом начале 1990-х гг., однако, переломным в их истории стал 1994 г. По словам признанного эксперта по движению скинхедов А. Тарасова, побудительными мотивами для этого стали расстрел парламента осенью 1993 г. и начало войны в Чечне, создавшие культ насилия, густо сдобренный патриотической риторикой и направленный против «кавказцев». Более глубокими причинами он считает экономический кризис, распад прежней системы образования и отказ властей от какой-либо работы с молодежью[50]. К этому следует добавить утрату привлекательных для молодежи общественных идеалов, не нашедших в постсоветской России адекватной замены. Зато место советской социальности заступила этничность, очерчивающая группу «своих», где молодежь рассчитывала найти защиту и опору. Такая установка позволяла также с легкостью находить «врага», который оказывался человеком «чужой крови»[51].
По мнению московских юристов, изучавших молодежную преступность 1990-х гг., ее причины следует искать в социальной и семейной сферах. Первый блок причин включает массовое обнищание и безработицу, недоверие людей к власти, ухудшение положения в социальной сфере (образование, здравоохранение и пр.) и психический дискомфорт в условиях мегаполисов. Ко второй категории причин относятся недостатки семейного воспитания и неблагоприятная обстановка в семьях, что создавало у подростков психологический стресс и стремление преодолеть его в компании себе подобных[52]. Все это подтверждает С. Беликов, озвучивающий настроения, популярные среди скинхедов:
«У нас в России огромное количество молодых людей, не вошедших в число тех, кто преуспевает, с ужасом осознают, что они обречены на прозябание, никому не нужны, что они будут жить гораздо хуже родителей. Они понимают, что неопределенность ситуации будет длиться еще неизвестно сколько, а значит, перед ними нет будущего».
Это и придает привлекательность скинхедской контркультуре[53].
Как показывают московские специалисты по подростковой психологии, дело усугубляется особенностями переходного возраста, для которого характерно острое чувство неуверенности и неопределенности. У значительной части подростков это ведет к тем или иным формам девиантного поведения, связанного со стремлением к самоутверждению. Московские специалисты обнаруживают тесную связь между степенью участия в подростковых драках, с одной стороны, и курением, потреблением горячительных напитков и использованием наркотиков, с другой. По имеющимся данным, последнее повышает вероятность участия в драках у юношей на треть, а у девушек — в два с половиной раза[54]. Такое стремление к самоутверждению, принимающее форму агрессии, становится социально опасным, если не находит возможностей позитивной самореализации. Тогда из созидательной силы оно превращается в разрушительную, и не случайно основу многих радикальных социальных движений составляла неопытная молодежь.
Наконец, следует учитывать и общее ухудшение социально-демографической ситуации в России. Демографы говорят об общей духовной, психической и физической деградации населения, выражающейся в ухудшении его качественных характеристик. Более всего это отражается на молодежи: падает ее образовательный уровень, и немало молодых людей так или иначе вовлекаются в криминальные структуры. По подсчетам специалистов, к середине первого десятилетия XXI в. в стране насчитывалось более 4 млн беспризорников. Общая численность наркоманов достигала 6 млн чел., причем молодежь страдала этим в 2,5 раз чаще, чем взрослые. В итоге ученые констатировали процесс «дебилизации» молодежи. И именно это, а отнюдь не «нелегальная миграция», составляло одну из основных угроз национальной безопасности страны[55].
Как правило, первое поколение скинхедов состояло из молодежи из депрессивных районов и с городских окраин с неразвитой инфраструктурой[56]. Но со временем среди скинхедов стали встречаться не только дети из бедных неблагополучных семей и учащиеся ПТУ, но и студенты вузов, имевшие состоятельных и даже высокопоставленных родителей. Поэтому неверно думать, как это еще встречается, что скинхеды — это исключительно примитивные, малообразованные подростки[57]. По данным отдела по борьбе с экстремизмом среди несовершеннолетних ГУВД Москвы, основную массу скинхедов составляют дети, во-первых, бывшего советского среднего класса (квалифицированных рабочих, инженеров, работников НИИ), чье благосостояние в 1990-е гг. резко ухудшилось[58], а во-вторых, представителей мелкого и среднего бизнеса[59].
Социологический опрос скинхедов показал, что 80% из них относились к первой категории. При этом у 58% подростков родители были заняты в торговле и ресторанном бизнесе, у 22% — имели собственное дело, у 21% — отцы служили в охранных структурах, а у 8% — были офицерами вооруженных сил и правоохранительных органов. Любопытно, что в 20% уголовных дел, заведенных на скинхедов, подсудимые оказались детьми сотрудников милиции, работников прокуратуры или военных[60]. Обследование, проведенное сотрудниками правоохранительных органов в начале 2000-х гг., показало, что 64% привлеченных к ответственности подростков были выходцами из небогатых семей, где официальный совокупный месячный доход составлял 2-5 тыс. руб., хотя реальный доход мог быть и выше. В любом случае такие семьи трудно было назвать благополучными. Правда, неблагополучие далеко не всегда было связано с материальным фактором: подросткам явно не хватало внимания родителей[61].
Любопытно, что, по наблюдениям московских ученых, степень участия подростков в драках не обнаруживает связи ни с уровнем образования родителей, ни с материальным достатком семьи. Зато социально-экономический статус семьи прямо влияет на мотивацию. Подростки из малообеспеченных семей чаще всего вступают в драки, защищая групповые ценности, тогда как подростки из зажиточных семей прежде всего защищают свое личное достоинство или же стремятся продемонстрировать свое превосходство[62]. При этом подростки из более образованных и обеспеченных семей проявляют больше нетерпимости к «маргиналам», т. е. алкоголикам, бомжам, геям, чем подростки из семей более низкого социального статуса[63]. Очевидно, это распространяется и на «чужаков», представленных мигрантами. Вот почему не стоит удивляться тому, что немало «идейных» скинхедов происходят из, на первый взгляд, вполне благополучных семей. Группой «риска» оказываются 16-17-летние подростки, ибо именно среди них отмечается наивысшая доля тех, кто в той или иной степени соприкасается с экстремистскими организациями, а также тех, кто видит в скинхедах и прочих экстремистах «истинных патриотов»[64].
Сходное разнообразие трактовок социального положения и мотиваций деятельности скинхедов имеется и в современной немецкой литературе. Исследования, проведенные в Германии, показывают, что, во-первых, лишь меньшая часть подростков сочувствуют экстремистам или участвуют в их деятельности, во-вторых, в своих насильственных действиях скинхеды видят воплощение на практике того, о чем говорят некоторые политики, в-третьих, не обнаруживается зависимости между антииммигрантскими настроениями молодежи и ее социально-экономическим статусом. Правда, похоже, что в Восточной Германии праворадикальная деятельность молодежи была связана с чувством маргинализации и попытками ее преодоления. А в Западной Германии в этом следует видеть защиту своего привилегированного статуса.
В немецких СМИ наиболее популярным является социобиологическое объяснение, отдающее пальму первенства якобы заложенной в генах агрессии, просыпающейся в обстановке социальной атомизации, где происходит борьба за существование. Ученые это объяснение отвергают. Некоторые из них делают акцент на отчуждении поколений и разрыве с культурной традицией, происходящими в обстановке быстрых изменений. Резкий рост индивидуализма ведет к утрате молодежью прежнего опыта и дезориентации. Другие специалисты, напротив, делают упор на преемственности традиции, которая в европейских условиях несет живые черты колониализма и фашизма, культивировавших представление о культурной иерархии, что имеет прямое отношение к расизму. В этом контексте основополагающее значение для местной молодежи приобретает причастность к «высокоразвитой культуре» или «культуре доминирования», что заставляет с презрением смотреть на «чужаков» как представителей «отсталых культур». Ряд авторов обнаруживает связь между участием в движении скинхедов и авторитарным воспитанием в семье. По этой модели, пытаясь найти свое место в обществе, такие молодые люди неизбежно обращаются к этноцентризму. Наконец, некоторые исследователи отмечают особенности самих молодежных субкультур, где групповое сплочение иной раз достигается за счет агрессивного отношения к «чужакам». В любом случае поведение скинхедов рассматривается как девиантное, находящееся за рамками общепринятых норм, а сами они представляются маргиналами, неспособными интегрироваться в окружающееся общество. Однако некоторым авторам все эти гипотезы кажутся чересчур генерализированными, и они указывают на необходимость индивидуального подхода, учитывающего индивидуальные стратегии поиска своего места в жизни[65].
В случае с Россией следует уделить внимание совпадению и наложению друг на друга следующих факторов: во-первых, движение скинхедов оформилось тогда, когда в него стали приходить подростки, сформировавшиеся в годы «дикого капитализма» и вовсе не имевшие опыта советского интернационализма; во-вторых, именно в годы их школьного обучения в образовательные программы стали входить идеологемы постсоветского патриотизма, нагруженного заметной ксенофобией, особенно связанной с цивилизационным подходом и антизападническими настроениями; в-третьих, взлет активности скинхедов приходился на тот момент, когда главным видом иммиграции стала трудовая и в России появилось много гастарбайтеров с Кавказа и из Центральной Азии, ставших главной мишенью для достигшей запредельного накала ксенофобии; в-четвертых, в начале 2000-х гг. резко изменилась структура занятости иммигрантов — многие из них оказались связанными с высококонфликтной сферой розничной и мелкооптовой торговли, затрагивающей интересы массового покупателя; в-пятых, с начала 2000-х гг. проблемы миграции попали в сферу ответственности правоохранительных органов, где ее рассматривали исключительно с точки зрения национальной безопасности. Представление о миграции как прежде всего угрозе общественному порядку навязывалось гражданам России через СМИ и, безусловно, влияло на молодежь, часть которой увидела в борьбе с нелегальной миграцией свой патриотический долг. Наконец, именно в эти годы в России происходил сдвиг в осознании своей национальности: критерии языка и культуры стали сменяться акцентом на «принцип крови». В этом контексте необычайное распространение получили идеи нового расизма, широко озвучивавшиеся как СМИ, художественной литературой и кинофильмами, так и известными политиками, видными интеллектуалами и действующими чиновниками.
Опросы, проведенные Центром социологии образования Российской академии образования в Москве в 2002 и 2005 гг. показали, что за этот период, во-первых, значительно уменьшилось число подростков, безразлично относившихся к проблеме миграции, а, во-вторых, приверженность лозунгу «Москва для москвичей» еще больше усилилась: если в 2002 г. его разделял каждый пятый подросток, то в 2005 г. — уже каждый четвертый. Наконец, в-третьих, негативное отношение к иммигрантам, наряду с мальчиками, стали разделять и девочки. При этом, как показали опросы, этот лозунг направлен не столько против российских мигрантов, как против иммигрантов, в особенности, из ближнего зарубежья. Такое отношение выявляет отчетливые двойные стандарты: если в отношении к иммигрантам превалируют опасения за культуру и бюджет города, то в отношении российских мигрантов признаются их гражданские права, включая право на выбор местожительства[66].
Опросы, проведенные теми же исследователями в конце 2005 — начале 2006 гг., показали высокий уровень ксенофобии у старшеклассников московского региона. Каждый пятый видел в чужой (неправославной) религии фактор, «загрязняющий истинно русскую культуру», — именно такие настроения характерны для культурного расизма. Каждый четвертый подросток с одобрением относился к проявлениям экстремизма, а каждый пятый был знаком с теми или иными представителями экстремистских организаций. Каждый десятый из опрошенных в той или иной мере проявил негативное отношение к представителям других национальностей[67].
Социологический опрос, проведенный в начале 2007 г. в 39 московских школах, выявил еще более высокий уровень ксенофобии у подростков самых разных национальностей. Недовольство каким-либо другим народом выказали примерно каждый третий среди армян, азербайджанцев, грузин и татар и каждый второй среди русских школьников. В то же время случай испытать к себе неприязнь из-за своей национальности имели практически каждый второй армянин, грузин или еврей. Среди корейских школьников этот показатель достигал даже 81,3%! В гораздо меньшей степени неприязнь к себе испытывали русские подростки — лишь 13,8%[68]. Это лишний раз говорит о том, что у русских подростков ксенофобские установки — а их сегодня демонстрирует практически каждый четвертый — формируются на основании не собственного опыта, а информации, полученной извне — от взрослых или из СМИ. И, напротив, негативный опыт общения вовсе не порождает ксенофобию автоматически — это демонстрируют многие нерусские подростки.
Журналисты ищут более конкретные ситуационные объяснения. Так, А. Богомолов указывает на широкую популярность расходившегося в видеокассетах австралийского фильма Джеффри Райта «Бритоголовые», показывавшего борьбу скинхедов с «азиатами» в Мельбурне. После этого в моду у молодежи вошла стрижка «под ноль» по образу и подобию главного героя фильма, блестяще сыгранного Расселом Кроу[69]. В свою очередь, по мнению другого журналиста Г. Нехорошева, толчком к резкой популярности скинхедов среди подростков стало появление музыкальных групп, играющих российский вариант музыки «Ой». Среди них обычно называются «Русское гетто» (с 1997 г. «Коловрат»)[70], «Штурм», «Вандал», «Див», «Ультра», «Белые бульдоги», «Радегаст», «Ультиматум» и др. в Москве, Totenkopf в Санкт-Петербурге и Totenkopf, позднее переименованная в Terror National Front (T. N. F.), в Ярославле[71]. В этой среде большим спросом пользуются песни на стихи популярного в этой среде поэта-расиста С. Яшина, прославляющие белую расу и арийскую идею.
В середине 1990-х гг. в Москве начали выходить предназначенные для скинхедов журналы «Под ноль» (1995-1998 гг.) и «Железный марш». Последний издавался «Корпорацией тяжелого рока» под руководством известного своей скандальной славой рок-музыканта С. Троицкого («Паук»), тесно связанного с рядом ультраправых организаций[72]. По словам журналистов, Паук одно время был неформальным лидером московских скинхедов и в 2001 г. пытался, хотя и неудачно, сколотить из них общественное движение «Русский проект — Великая Россия»[73]. Однако сегодня в этой среде он уважением не пользуется.
В 1996-1997 гг. вошли в моду рок-концерты, рассчитанные специально на ультраправых, включая скинхедов. В конце 1990-х гг. скинкультура популяризировалась в целом ряде журналов: «Русское сопротивление», «Бритоголовые идут», «Русская воля», «Сполохи» и др. В Орле скинхеды выпускали журнал «Тестостерон», а в Воронеже — «Арийское возрождение» и «Fair Power», в Ростове-на-Дону — «Д. О. Н.» и «Валькирию». Сегодня к услугам скинхедов предлагаются более двух десятков ультрарадикальных газет и около десятка разнообразных журналов, при этом многие из них неоязыческой направленности[74]. Например, на суде по делу скинхедской организации «Шульц-88», проходившем во второй половине 2005 г., фигурировали брошюра известного неоязычника Доброслава[75] «Язычество как духовно-нравственная основа русского национал-социализма» и журнал «Гнев Перуна». Кроме того, к услугам скинхедов предлагается немало сайтов в Интернете, знакомящих их с расистской и неонацистской литературой.
Такие газеты, журналы и сайты создавали культ насилия. Например, «Железный марш» рекламировал песни с такими красноречивыми названиями как «Кровавый дождь», «Рожденный умереть», «Скрытое безумие», «Звездная месть». Там же публиковались призывы к «национал-патриотизму» и «войне против евреев и черной расы», воспевались «арийцы» и рекламировалась книга Муссолини «Доктрина фашизма». В начале 2002 г. Паук выпустил диск с названием «Бей черных — спасай Россию»[76]. Он прекрасно понимает провокационность своих концертов, но объясняет это так:
«Всем известно, что кавказские торговцы арбузами продают наркотики и все такое прочее, и, соответственно, я не виноват, что после нашей акции “Долой наркотики” фэны уничтожили некоторое количество арбузной массы».
Он же изобрел термин «цунареф» для «иммигрантов из южных республик» и вместе со своим ансамблем исполнял песню «Убей цунарефа». Паук неравнодушен к расовой идее и иногда выражает свои чувства вполне откровенно: «Когда мы поехали на гастроли, то в каждой гостинице встречали только несколько людей с белым цветом кожи, все остальные были цунарефы»[77].
Рок-группа «Коловрат» призывает «арийцев» к расовой войне, и само ее название напоминает нам о «русской свастике», столь полюбившейся отечественным неонацистам и неоязычникам[78]. Аналогичные группы имеются и в провинции — «Вантит» в Воронеже, «Фатерланд» в Самаре, «Хорст Вессель» и NS FRONT в Волгограде, «Гитлер» в Архангельске. Некоторые из них сознательно придерживаются «арийского стиля в музыке»[79]. Все эти ансамбли сыграли ключевую роль в становлении и развитии движения скинхедов, которых способны увлечь не столько сложные идеологические построения, сколько высоко эмоциональные ритмы с их незамысловатыми воинственными текстами. Кроме того, такие концерты, происходящие в Москве и Петербурге почти ежемесячно, дают скинхедам возможность общаться, обмениваться новостями, завязывать знакомства[80].
Правда, по свидетельству С. Беликова, «сегодня для многих бритоголовых при определении их групповой принадлежности внешний вид и музыкальные пристрастия имеют гораздо меньшее значение, чем политические взгляды»[81]. Действительно, к середине 1990-х гг. агрессивные подростки уже имели опытных наставников, учивших их представлениям об «арийском человеке» и тому, как обращаться с теми, кто этому образу не соответствует. Так, по словам журналиста, во Владивостоке деятельность скинхедов во время митинга радикалов координировал молодой юрист, представитель славянской правозащитной организации «Велесов Блок»[82].
Со временем все большую роль среди таких наставников стали играть «старые скинхеды» (20-30-летнего возраста), имевшие непрерывный стаж пребывания в скин-движении в течение не менее 3-5 лет и известные своим опытом и лояльностью его принципам (скины «по жизни»)[83]. Побывав в скинхедах, такие убежденные бойцы, взрослея, находят себе место в одной из радикальных партий[84]. Например, многие из причастных к взрывам в Москве в 2006-2007 гг., судя по собранным журналистами данным, в той или иной степени были связаны с «Русским общенациональным союзом» И. Артемова[85].
Примечания
Предыдущая |
Содержание |
Следующая
