Каждый, кто обращается к изучению фашистского феномена, его корней и конкретных носителей, должен помнить, что эта проблема не представляет чисто академического интереса и вряд ли приобретет его в ближайшие годы. И не только потому, что живы поколения, познавшие на личном опыте, что такое фашизм в его реальном, практическом воплощении. Фашизм, хотя и в модифицированном виде, остается явлением современности, а следовательно, представляет собой актуальную угрозу. Чтобы парализовать ее, важно быть во всеоружии – иными словами, знать идейный и политический арсенал фашизма, его тактические приемы, сильные и слабые стороны. И это особенно важно сейчас, когда крайне правые в капиталистическом мире умножают свои усилия, направленные на то, чтобы восстановить потерянные позиции.
Речь идет, разумеется, не о буквальном воспроизведении того феномена, с которым человечеству пришлось столкнуться в 20 – 40–х годах. Поскольку история движется не по кругу, такое воспроизведение практически невозможно.
Ситуация, в которой действует капитализм, по многим показателям принципиально отличается от той, которая способствовала возникновению, укреплению и победам фашизма в межвоенный период. Тем не менее существуют обстоятельства, которые в определенной степени сближают обе обстановки. Во второй половине 70–х годов капитализм вступил в полосу обострения противоречий. Продолжалось оно и в 80–е годы. В результате экономического развития, ускоренного научно–технической революцией, в странах развитого капитализма происходит быстрая ломка устоявшихся, традиционных структур. В результате этого образуются группы, потерявшие прежний социальный статус, вынужденные изменить привычный образ жизни, отказаться от прежних форм потребления и т. п. Острой формой проявления данного процесса стала прогрессирующая маргинализация сознания значительной части населения. Первичным, базовым типом маргинального сознания всегда была его люмпен–пролетарская модель. В значительной степени она остается им и поныне.
Обособление от общества, стихийный индивидуализм толкает маргинала–люмпена к отстраненности от политического процесса и к абсентеизму. В то же время глубокая враждебность обществу, стремление незамедлительно потребить его богатства, неприятие его норм и ценностей создают потенциальную готовность к разрушительным действиям, направленным против этого общества /349/ или его отдельных институтов. В этом смысле маргиналы представляют собой социальный горючий материал, способный к спонтанному самовозгоранию.
В связи с нарастающим размахом объективной маргинализации ее ценности и установки стали проникать и в сознание тех групп населения, которые объективно еще не подверглись вытеснению из производственного процесса и, соответственно, социальной структуры общества. При этом чем актуальнее опасность стать жертвой данного процесса, тем сильнее влияние маргинальных взглядов на общественное сознание как отдельных категорий населения, так и в целом.
Таким образом, существует и ширится база для ультраправого экстремизма.
Благоприятную почву для такого экстремизма всегда создавал национализм. Последние годы принесли обострение национальной проблемы. К ее традиционным «болевым точкам», связанным с коренными национальными меньшинствами, прибавились новые. Интернационализация производства и обмена существенно повысили мобильность рабочей силы, в том числе в межгосударственных масштабах. В ряде стран с высоким уровнем развития возникли своеобразные национальные гетто из иммигрантов.
Сложность проблем, связанных с положением этих меньшинств, и прежде всего специфическое сочетание социальной и национальной приниженности, в ряде случаев породили разобщенность с коренным населением. Появились элементы взаимного непонимания, недоверия и даже враждебности. На этой почве проросли ростки шовинизма, на котором паразитируют правые радикалы.
Но подъем националистических настроений не ограничился внутренней сферой. Ухудшение условий существования значительных категорий населения, растущая неуверенность в будущем нашли выражение и во враждебности к объектам, которые воспринимаются как внешняя причина экономических трудностей и потрясений. Эти настроения реализуются в первую очередь в виде своеобразного возрождения пренебрежительно озлобленного отношения к народам развивающихся стран, на которые в немалой степени под воздействием идеологического манипулирования взваливается ответственность за учащение и углубление экономических кризисов, за кризис занятости и т. д.
На этой основе произрастают ростки своеобразного «неоимперского сознания», устремленного на частичную реставрацию старых отношений между метрополиями и бывшими колониями как предпосылку и условие оздоровления социальной и экономической ситуации в развитых капиталистических странах.
Существует ряд признаков, позволяющих идентифицировать современных преемников фашизма. Подобно своим предшественникам, они решительные противники социального и политического прогресса, а следовательно, прежде всего рабочего движения. Отсюда их крайний антикоммунизм, принимающий зачастую патологические формы, когда любые, недостаточно консервативные, /350/ с точки зрения неофашистов, движения объявляются прокоммунистическими, а все неприятные процессы объясняются «коммунистическим заговором».
Современные ультраправые в полном объеме переняли у фашистов 20 –40–х годов систему взглядов по национальному вопросу, замешанную на концентрированном шовинизме и расизме. При всей кажущейся «современности» аргументации, к которой они прибегают, чтобы оправдать эти взгляды (в том числе к ссылкам на экологические проблемы, иностранную иммиграцию, терроризм, распространение СПИДа и т. п.), речь идет о весьма традиционном инструменте «канализации» социального недовольства.
Так же, как и антикоммунизм, проповедь национальной и расовой нетерпимости, объяснение всех неугодных событий «заговором сил зла» используются в качестве идеологической отмычки, призванной завоевать массы, повести их за собой.
Как и фашисты межвоенного периода, их нынешние преемники являются безудержными апологетами «сильной власти». Под «сильной властью» они подразумевают систему общественного правления, лишенную демократических институтов, способных ограничить самовластие правящей верхушки.
В области внешней политики неофашисты представляют собой главный бастион противников оздоровления международной обстановки. Это из их лагеря в первую очередь исходит лжеинформация, призванная дискредитировать идеи мирного сосуществования, а также деятелей, которые их отстаивают. Это они пытаются интерпретировать любое событие как доказательство опасности разрядки международной напряженности и необходимости проведения «политики силы». Из их среды выходят наиболее крайние проповедники курса на отрицание
сложившейся международно–правовой ситуации, в основе которого лежит стремление в той или иной форме, но «переиграть» войну, развязанную фашистами четыре десятилетия тому назад.
Результативность деятельности ультраправых во многом зависит от степени противостояния им общественных движений и организаций, от их способности преградить ультраправым путь к народу, подорвать их массовую базу, одновременно пресекая все попытки пробраться к рычагам власти.
Отсюда такое большое внимание, которое уделяют этой проблеме демократические силы в капиталистическом мире. Отпор праворадикалистской угрозе образует важную составную часть борьбы политического авангарда рабочего класса и всего рабочего движения за коренные социальные преобразования. /351/
