Глава 12.
Чувство избирательного сродства с Гитлером, исходящее от Британской империи

Приязнь имперских англичан к Гитлеру достигла максимума в 1936–1937 гг. Эта симпатия приобрела такие масштабы, каких не удостаивалось в Англии ни одно немецкое правительство до Гитлера. Особенно процветала в это время организация (членами которой были такие господа, как лорд Ламингтон»[VII] и Джерард Уоллоп»[VIII]) под названием «English Mistery» («Английская тайна») (sic), основанная Уильямом Сандерсоном, автором некоего подобия «зерцала государей» — книги, написанной в 1927 г. В ней речь идет, в частности, о «тайне расы», «тайне власти» и (чего следовало ожидать) «также» о «тайне собственности» («the Secret of Property»). «Наше обновление должно быть англосаксонским», — такое пожелание выражал лорд Ламингтон. Ведь в любом городе, по его словам, есть «подонки из населяющих его недочеловеков... орудия революции, подстерегающие удобный момент, чтобы удовлетворить свои прихоти», — подонки английской крови, [и] многочисленные чужаки. Действительно же здоровые подданные — согласно лорду Ламингтону — испытывают (природное) уважение к установленному порядку и «расовое чувство». «В период... нового духовного пробуждения Германии [при Гитлере] это не может не вызывать восхищение». Англичанам же «следовало бы скрещиваться [sic] только с представителями других нордических рас»[3] — в противоположность расовым вырожденцам... Только демократии позволяют свободно распространять низкокачественный наследственный материал. /241/

Все это и многое другое можно было прочесть в органе другой организации лорда Ламингтона — «English Аггау» («Английский строй») основанной в 1936 г. из «English Mistery».

У «English Array» (члены которой полностью отвергали голосование) были собственные лагеря для офицеров. В этом «офицерском лагере» выступал, например, Реджинальд Дормен-Смит, который был губернатором Британской Бирмы в момент, когда в 1942 г. с падением Сингапура — падением, которое ускорила ложная уверенность англичан в своем расовом превосходстве, — Англия утратила ведущие позиции в Юго-Восточной Азии. Тем не менее, выступая перед офицерами лагеря «English Array», Дормен-Смит заявлял, что именно воспитание в «English Mistery» наделило его энергией. А коллеги оратора перед той же аудиторией хвалили «живительное омоложение Германии при Адольфе Гитлере»[4].

И даже сын Уинстона Черчилля — Рэндольф Черчилль — испытывал симпатию если не к фюреру Великогерманского рейха, то, во всяком случае, к фюреру Британского союза фашистов и национал-социалистов — сэру Освальду Мосли[5]. Еще более активным сторонником фашистских идей было семейство Митфорд — семья лорда Ридсдейла»[IX], отец которого перевел на английский труд Хьюстона Стюарта Чемберлена. Провозглашая «духовное и политическое единение Англии и Германии», которого столь вожделел сам Хьюстон Стюарт Чемберлен (1855–1927), лорд Ридсдейл назвал одну из дочерей Юнити Вэлкьери («Единство Валькирия»)[6]. Мало того, что он сам в 1936 г. написал в лондонскую «Times» письмо с заявлением, что Гитлер — «образец, которому [немцы] могут следовать с гордостью». Подобные настроения внушали ему и две из его дочерей. Диана Митфорд вышла замуж за фюрера британских фашистов сэра Освальда Мосли — по случаю их свадьбы доктор Йозеф Геббельс дал обед, на котором присутствовал Гитлер. Именно последнего безнадежно любила другая дочь лорда Ридсдейла Юнити Митфорд. (Она не желала разговаривать со своей сестрой Нэнси Джессикой, которая вызвалась отправиться в числе добровольцев в республиканскую Испанию, сражавшуюся против фашизма.) Когда Германия оказалась в состоянии войны с Англией, Юнити Митфорд попыталась (в Мюнхене) совершить самоубийство. (Позже она умерла от нанесенных себе ран, проглотив собственную брошь в виде свастики[7].) Некоторое время Юнити Митфорд жила в семье Юлиуса Штрайхера и находила его антисемитские излияния «очаровательными»; сама же она «служила связующим звеном между ним и британскими фашистами»[8]. Заявления типа «Британия тоже /242/ выступает за расовую чистоту» печатала (1936) и владелица газеты «Saturday Review». До того она призывала короля «стать диктатором Англии — таким, как Гитлер»[9]. Другая знатная английская дама, Ронни Гревилл, носившая титул «кавалерственной дамы» (Dame of the British Empire), (она была близка и самому британскому министру иностранных дел сэру Джону Саймону) в 1934 г. вернулась с Нюрнбергского съезда НСДАП в полном восторге от гитлеровской Германии[10].

Среди восхищенных британцев — гостей гитлеровского имперского партийного съезда в 1936 г. (на этом съезде Гитлер дал понять, что намерен завоевать Украину) было не менее пяти депутатов британского парламента (четверо из которых — консерваторы)[11].

Британская газета «Daily Mail» также внесла немалый вклад в создание подобных настроений: она поддерживала Гитлера тверже и последовательней, чем любая другая газета за пределами Германии[12]. Этот консервативный листок, рассчитанный на мелкобуржуазного читателя, принадлежал вышеупомянутому лорду Ротермиру. Последний в 1933 г. просил передать Гитлеру, что зрители лондонских кинотеатров встречают появление фюрера на экране в еженедельном киножурнале «бурными аплодисментами». Еще в 1934 г. Ротермир заявил в своей газете, что миром суждено «править» мужам из правого крыла. А Гитлер среди них — «один из тех храбрецов, что побывали в окопах»; он — человек, желающий дружбы с Англией. Если же Гитлер не встретит «взаимности» со стороны Англии, он поставит неконсервативных британских «мандаринов» перед выбором: капитуляция или авианалеты и уничтожение. Таким образом, печатный орган лорда Ротермира подчеркивал, с одной стороны, что существует угроза войны, а с другой — что с гитлеровской Германией необходимо дружить. Англичанам следовало признать ее экспансию — и «удовлетворить земельный голод Гитлера за счет России». Уже в 1933 г. лорда Ротермира привела в Мюнхен к Гитлеру не в последнюю очередь именно «забота о Британской империи»[13].

Ремилитаризация Германии при Гитлере окажет на эту страну как раз... сдерживающее (sic) воздействие — утверждал Леопольд Эмери (известный как министр по делам Британской Индии; ученик наставника Уэллдона из паблик-скул Харроу). Видимо, для этого выпускника Харроу империя была важнее, чем обязательства Англии перед странами континентальной Европы. Так, Леопольд Эмери выступал против стремлений (проявлявшихся в Англии и Лиге наций) защитить Эфиопию от агрессии фашистской Италии — и тем более против какого бы то ни было военного сотрудничества с /243/ Советским Союзом[14]. Его воззрения формировались под влиянием идей Милнера и Гарвина»[X].

Еще активнее, чем Эмери, «политику умиротворения» (т.е. потакания фашистским — и только фашистским — диктаторам) отстаивал прежде всего Дж. Л. Гарвин, редактор консервативной газеты «Observer». Гарвин был убежден, что у Гитлера есть основания чувствовать себя во вражеском окружении. И когда Советский Союз — исходя из своих тогдашних интересов — настаивал на применении соглашений о коллективной безопасности (т.е. принципа, согласно которому государства-члены Лиги должны были вступаться за жертв агрессии) в рамках Лиги наций, Гарвин настойчиво предостерегал, что тем самым создается угроза втягивания Великобритании в войну на стороне России и против Германии. Применение принципов Лиги наций (инициатором которых первоначально выступила Америка) привело бы, по мнению Гарвина, к гегемонии большевизма «в Европе и Азии». Следовательно, Гарвин исходил из того, что гитлеровская Германия (полностью в духе «Mein Kampf») совершит в отношении России то, что устав Лиги наций определял как агрессию. Причем препятствовать ей в этом — отнюдь не в британских интересах. Уже в 1936 г. Гарвин выступал против «мелодраматической теории, согласно которой любая и всякая немецкая экспансия на восток... представляет собой угрозу Западу». А в начале 1937 г. он — как и Гитлер — видел естественного союзника Англии именно в национал-социалистской Германии[15].

Мысль, что «оба великих германских народа будут сражаться друг с другом, невыносима», — заявлял Гарвин в 1938 г. британскому посланнику в Берлине[16].

В Британии существовала и противоположная внешнеполитическая концепция — концепция баланса сил Энтони Идена. Усиление фашистских держав требует создания уравновешивающей политической силы, — гласила эта концепция. Поэтому еще как министр иностранных дел Энтони Идеи пытался препятствовать присоединению Испании к «оси» Гитлера — Муссолини и ради этого еще в 1937 г. пытался ограничить иностранное вмешательство в последнюю гражданскую войну в Испании. Именно против такой разумной политики выступал сэр Сэмюэль Хор — мотивируя свою позицию тем, что оно помешает победе генерала Франко (и подтверждая тем самым, что военный успех последнего целиком и полностью зависел от интервентов: Гитлера — в воздухе и Муссолини — на суше). Сэр Сэмюэль — и немецко-итальянское вооруженные силы на территории Испании — добились своего, потому /244/ что мистер Невилл Чемберлен, премьер-министр кабинета его британского величества в 1937–1940 гг., не желал, чтобы «болшиз» (большевики) нанесли обиду Франко (в пользу правительства Испании, созданного в результате свободных выборов). В результате война в Испании — благодаря военному вмешательству Гитлера и Муссолини — закончилась так, как хотел Чемберлен. (И даже начальники штабов вооруженных сил Великобритании не выражали заинтересованности в том, чтобы Испания осталась вне сферы влияния фашистов[17].)

В этот внешнеполитический «успех» (потворство фашистским державам «оси») свой вклад внес и британский посланник в Париже сэр Эрик Фиппс»[XI]. Именно через него британское правительство оказывало давление на «союзное» французское (кабинет «парижских поджигателей войны»), принуждая его к уступкам диктаторам в Риме и Берлине. Ведь сэр Эрик был убежден, что «у большинства французских евреев есть собственные причины желать укрепления связи с Советами [т.е. франко-советского договора о взаимной помощи]...» И тот же сэр Эрик Фиппс в 1938 г. не допустил, чтобы в правительство союзной Франции вошел Поль-Бонкур»[XII], который выступал за помощь республиканскому правительству Испании, избранному народными представителями[18].

Стоит также заметить, что для консервативной «English Review» правительство, выражавшее интересы большинства избирателей (и его штатские защитники, в июльские дни 1936 г. одержавшие верх в Мадриде и Барселоне над мятежными военными), было «вооруженной чернью», а мятежники, изменившие присяге, — «лучшими представителями Испании», «к которым англичане не могут относиться без симпатии»[19]. Чтобы не мешать подводным лодкам Муссолини торпедировать суда нейтральных стран, заходящие в порты, контролируемые правительством Испании, Англия в 1937 г. долго отказывала в защите британским торговым судам, торпедируемым в Средиземном море (в противоположность Америке, суда которой получили приказ в случае нападения открывать огонь)[20].

Эта мера являлась частью политики главы (leader) верхней палаты лорда Э. Ф. Л. Галифакса, которому вскоре предстояло сменить Идена на посту министра иностранных дел при Невилле Чемберлене. Посетив в 1937 г. Гитлера, лорд Галифакс был совершенно очарован его «искренностью», а режим фюрера показался ему просто «чудесным». Ведь Гитлер, как он считал, вернул Германии (которой /245/ «грозило уничтожение со стороны коммунистов») «самоуважение»[21].

Именно расовая основа политики Гитлера убедила лорда Галифакса в том, что фюрер «не алчет международной власти». (Ведь премьер-министр Невилл Чемберлен исходил из интересов не человечества, а отдельных наций как «центров политической добродетели» — как бы следуя направлению, указанному Хьюстоном Стюартом Чемберленом.) Галифакс с чувством говорил о «родственных странах»: Германии и Великобритании; он с симпатией относился к нацистским фюрерам, не сомневаясь, что они — настоящие ненавистники коммунистов. Лорд Галифакс даже упрекнул Идена за то, что тот больше считается с французскими союзниками, чем с Третьим рейхом. Уж скорее Франция, по мнению Галифакса, в случае нападения Гитлера на Советскую Россию должна была остаться в стороне. Но при этом Франции не следовало расторгать договор о взаимной помощи с Советским Союзом[22]. (Из чего следует, что западные союзники отказывались от обязательств перед русскими в случае нападения на них, тогда как русские по договору были обязаны помочь Франции — а тем самым и Англии.) Впрочем, лорд Галифакс хотел отказаться от британских союзных обязательств и в отношении Франции, чтобы Англия смогла перестать блокировать экспансию Третьего рейха в направлении «восточных пространств» — пока это не угрожало Британской империи и служило поддержкой в ее расистской политике. Отказаться от обязательств в отношении Франции следовало и потому, что борьба вместе с Францией, союзницей Советского Союза, означала бы для Великобритании войну на стороне большевизма. А начальники штабов британских вооруженных сил (почти любой ценой) стремились не допустить для Англии такого поворота событий[23]. /246/

Примечания