«… как получилось, что в 30-50-е система худо-бедно работала, а чем дальше — тем больше скатывалась в фикцию и процесс ради процесса» — такой вопрос мне задал Никита Б. в обсуждении статьи «Август-91: что привело советских инженеров к стенам “Белого дома”»[1].

В своих рассуждениях я исходил из того, что в развитии производительных сил наступает рубеж, за которым этому развитию начинают препятствовать наличные производственные отношения — они же отношения собственности. Я даже привел слова Маркса:

«…производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями… Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции»[2].

Применительно к развитию советского общества это означает: к началу 80-х годов производственные отношения, существовавшие в советской экономике, перестали соответствовать задачам развития производительных сил и превратились в оковы для их дальнейшего развития. Это выразилось, во-первых, в обнулении темпов роста, а во-вторых, в качественном отставании в целом ряде производств и технологий — прежде всего в информационных технологиях.

Несоответствие производственных отношений развитию производительных сил явилось основой того общего кризиса, в котором советского общество оказалось в начале 80-х годов. Попыткой выхода из этого кризиса и явилась так называемая «перестройка». Этот кризис привел к революционной ситуации, признаки которой в конце 80-х годов мы все наблюдали — мы видели, что и верхи не могут, а низы не хотят.

Почему назревшая революция не состоялась — этого я не касался; я только хотел сказать, что август-91 был кульминационной точкой недовольства низов вообще и технической интеллигенции в том числе, что технарями двигала надежда на такое обновление общества, которое позволило бы преодолеть наше отставание в области высоких технологий.

Ну а чем конкретно объяснить это наше обозначившееся отставание, какие конкретно особенности общественных отношений, устройства власти и общества стали помехой дальнейшему развитию страны, стали оковами для развития производительных сил – давайте поразмышляем.

* * *

Чем, на самый поверхностный взгляд, характеризовалось развитие экономики в 30-е — 50-е годы, и почему существовавшие тогда производственные отношения этому развитию не только не мешали, а даже способствовали?

Тогда опережающими темпами развивалась минерально-сырьевая база и промышленная инфраструктура. На мой взгляд, именно инфраструктура может служить визитной карточкой и тогдашней советской экономики, и тогдашних методов хозяйствования.

«Советская цивилизация» как таковая началась с двух инфраструктурных проектов — с плана ГОЭЛРО, положившему начало созданию первой в мире общенациональной энергетической системы, и с модернизации железнодорожного транспорта. Если кто забыл или не знает: именно с развала железнодорожного транспорта начался развал тыла Российской империи в мировой войне и общая разруха. А новая власть этот урок, видимо, усвоила очень хорошо — и поддержанию и развитию железнодорожного транспорта уделялось первостепенное значение. Новая власть хорошо понимала, что транспорт — это основа для создания единого экономического и культурного пространства.

Продолжением развития общенациональной транспортной сети явилось создание Единой глубоководной транспортной системы в европейской части страны — ЕГТС. В рамках этой системы внутренними водными путями были соединены Балтийское, Белое, Каспийское и Черное моря. Эта система оказала огромное воздействие на развитие и экономики в целом, и во многом содействовало укреплению военной безопасности страны.

Наконец, в 20-е годы началось, а в 50-е обрело новое дыхание и вплоть до краха страны не прекращалось развитие воздушного транспорта. Гражданский воздушный флот окончательно сформировал в стране единое экономическое и культурное пространство.

Для инфраструктурных проектов характерна огромная трудо- и капиталоемкость. Это объемы работы, исчисляемые в колоссальных натуральных показателях. Один только сравнительно короткий Волго-Донской канал — это 900 тыс. работающих, это 150 миллионов кубометров вынутого грунта и миллионы кубометров уложенного бетона.

Бетон и сталь, плотины и шлюзы, судоходные и ирригационные каналы, железнодорожные магистрали с путевым хозяйством, с туннелями и мостами, с системами сигнализации и связи; аэродромы со всем их хозяйством, линии электропередач, распределительные устройства и подстанции – вот что такое 30-е — 50-е годы.

30-е – 50-е годы — это объекты, создание которых требовало миллионов тонн материальных ресурсов всех видов и миллионов человеко-лет человеческого труда.

Вся система хозяйствования была настроена на управление колоссальными ресурсами — в том числе миллионами пар человеческих рук.

Это создавало определенную традицию, определенную инерцию — в том числе инерцию психологическую. Что такое постановка задачи и что такое конечный результат, исчисляемый в кубометрах — это министр или директор, выросший в сталинской или брежневской системе, вполне мог понять.

Зачем нужен персональный компьютер, если ни его производство, ни его применение не приносило результата, прямо измеряемого в тоннах, такой руководитель понять не мог. А самое главное, для подобных технологий не нужны были миллионы человеческих рук, не нужны были многотысячные производственные коллективы — соответственно, не нужны были и формы организации производства, характерные для рытья каналов. Нужна была гибкость, нужна была мобильность, нужны были горизонтальные связи между предприятиями, нужна была возможность иметь свободные средства в распоряжении предприятий — а этого традиционная организация хозяйства обеспечить не могла.

И на уровне подсознания эти руководители, видимо, понимали, что если у предприятий появятся на счетах свободные средства, если предприятия будут взаимодействовать между собой напрямую, по горизонтали — а только так и можно решать вопросы разработки и производства высокотехнологичной продукции, — то они, эти руководители, будут не нужны. Не нужны будут целые структуры, целые общественные институты.

Таким образом, само появление новых видов продукции требовало новых видов работ, новых форм организации труда — по сути дела, новых отношений собственности, — которые были совершенно несовместимы со сложившимся на рубеже 20-х 30-х годов порядком вещей — порядком, весьма незначительно изменившимся после смерти Сталина.

Нужен был нео-НЭП. Но мы оказались отброшенными в дооктябрьскую эпоху – и сейчас скатываемся в эпоху допетровскую.

По этой теме читайте также:

Примечания