1. Основные способы производства и последовательность их смены в истории человеческого общества
Чтобы представление об общественно-экономических укладах и способах производства не было чрезмерно абстрактным, имеет смысл более или менее подробно ознакомиться со всеми основными (формационными) способами производства, а в заключение, хотя бы коротко, затронуть и неосновные.
Как уже отмечалось, основные способы производства являются не только типами общественного производства, но и стадиями его всемирно-исторического развития. К такому выводу К. Маркс, который ввел понятие и способа производства, и общественно-экономической формации, пришел в процессе обобщения достижений исторической и других социальных наук, прежде все политической экономии.
В первой половине XIX в. в исторической науке окончательно утвердилась деление писаной, т.е. известной по письменным памятникам, цивилизованной, истории человечества на четыре эпохи: древневосточную, античную, средневековую и новую. К середине этого века почти всем историкам стало ясно, что новое время, начавшееся с XVI в., есть эпоха становления и утверждения капиталистического производства и буржуазного общества. Ранее капитализма не существовало. Для средних веков характерным было общество иного типа, которое базировалось на отличном от капиталистического феодальном способе производства. Но этот способ появился, во всяком случае, не раньше VI вв. н.э.. Античные социоисторические организмы во время своего расцвета основывались на рабовладельческом способе производства. Но они возникли лишь в VIII в. до н.э.
Античному обществу предшествовала более чем двухтысячелетняя история стран Древнего Востока. К. Марксу во многом был неясен характер социально-экономических отношений, господствовавших в древневосточных социоисторических организмах. Но их однотипность и в то же время качественное отличие не только от буржуазных и феодальных, но и от античных, рабовладельческих обществ не вызывала у него сомнения. Поэтому им был сделан вывод, что на Древнем Востоке существовал особый антагонистический способ производства, который он назвал азиатским. Азиатскую общественно-экономическую формацию он рассматривал как первую историческую форму классового общества.
Задолго до Маркса многие мыслители пришли к выводу, что периоду цивилизации в истории человечества предшествовал периоды варварства и дикости, и что, по крайней мере, период дикости характеризовался отсутствием частной собственности и эксплуатации человека человеком. К. Маркс, основываясь на данных, накопленным наукой к его времени, сделал вывод, что в первоначальную эпоху человечества господствовал первобытнообщинный, или первобытно-коммунистический способ производства.
Логичнее всего рассмотреть все основные способы производства в той последовательности, в которой они возникали. И мы действительно начнем изложение с первобытно-коммунистического способа производства. Первым антагонистическим способом производства в истории человечества был тот, которому К. Маркс присвоил название азиатского. Однако природа его до сих пор является спорной. Но главное - ее совершенно нельзя понять, не ознакомившись предварительно с другими антагонистическими способа производства. Поэтому в нарушение исторической последовательности вслед за первобытностью вначале будут рассмотрены три "классических" классовых способа производства: рабовладельческий (античного), феодальный и капиталистический (буржуазный. И только после них наступит черед азиатского способа производства.
2. Первобытно-коммунистический и первобытно-престижный способы производства
В западной науке общество, которое у нас принято называть первобытным, чаще всего именуется примитивным (primitive). Называют его западные исследователи также племенным (tribal), примордиальным (primordial, т.е. первобытным, изначальным), бесклассовым (classless), безгосударственным (stateless), эгалитарным (egalitarian) обществом.
В развитии общества, каким оно было до перехода к цивилизации, выделяются стадии раннего первобытного (раннепервобытного) общества, позднего первобытного (позднепервобытного) общества и, наконец, период предклассового общества, т.е. переходного к классовому.
Люди, которые рассматривают раннее человеческое общество как коллективистическое, чаще всего выводят присущий ему коллективизм из совместного труда всех его членов. Такое представление ошибочно
Члены раннепервобытной общины совершенно не обязательно должны были даже охотиться все совместно, не говоря уже о сборе плодов, кореньев и т.п. Они вполне могли действовать и группами в два, три человека и в одиночку. Но независимо от того, как было убито животное совместно или в одиночку, мясо распределялось между всеми членами общины. Такого рода распределение нередко именуют уравнительным. Однако оно не предполагает с необходимостью распределения продукта между членами общины поровну, хотя и это могло иметь место.
Суть распределения, о котором идет речь, заключалась в том, что человек имел право на долю продукта (прежде всего, конечно, пищи), добытого членами его общины, в силу одной лишь принадлежности к общине. Никаких других оснований не требовалось. Не имело значения, участвовал человек в добывании данного продукта или не участвовал.
Что же касается размера получаемой доли, то она зависела, во-первых, от общего объема продукта, во-вторых, от потребностей данного индивида. Когда продукта было много, каждый получал, сколько хотел. Но и в период, когда продукта было недостаточно для полного удовлетворения нужд членов общины, он все равно распределялся в соответствии с реальными потребностями индивидов. Например, взрослые мужчины, занятые тяжелым физическим трудом, который требовал значительных затрат энергии, получали больше пищи, чем женщины и дети. В раннепервобытной общине распределение осуществлялось соответственно с потребностями, по потребностям.
Нетрудно понять, что описанные выше отношения распределения были ничем иным, как отношениями собственности, причем собственности общинной, общественной. Именно потому, что вся пища, совершенно независимо от того, кто ее добыл, принадлежала всем членам раннепервобытной общины вместе взятым, каждый член этой общины имел право на определенную долю этой пищи. Общинной собственностью на этой стадии была не только пища, но и все вообще предметы потребления и средства производства.
Раннепервобытная община была подлинным коллективом, настоящей коммуной. В ней действовал принцип: от каждого - по способностям, каждому - по потребностям. Соответственно отношения собственности, отношения распределения в этой коммуне следует называть коммунистическими (первобытно-коммунистическими), или коммуналистическими. Раннепервобытное общество было обществом первобытно-коммунистическим, или коммуналистическим.
Таким образом, при рассмотрении раннепервобытной общины мы встретились с определенными отношениями распределения и тем самым - с определенными отношениями собственности. Напомню, что отношения собственности всегда существуют в двух видах. Один вид - экономические отношения собственности, существующие в форме отношений распределения и обмена. В обществе, где существует государство, экономические отношения собственности закрепляются в праве, в котором выражается воля государства. Так возникают правовые, юридические отношения собственности.
В первобытном обществе государства не было. Соответственно, не было и столь привычного для нас права. В раннепервобытном обществе не получило развитие и так называемое обычное право. Поэтому экономические отношения собственности закреплялись здесь в морали - выражении воли общества в целом. Важнейшей нормой первобытной морали было обращенное к каждому члену коллектива требование делиться пищей со всеми остальными его членами. Оно было столь само собой разумеющимся, что ни одному человеку не могло даже прийти в голову не посчитаться с ним. В этой норме выражалась и закреплялась общественная собственность на пищу.
Итак, в раннепервобытном обществе также существовали не только экономические отношения собственности, но и волевые. Однако если в обществе с государством волевые отношения собственности были правовыми, юридическими, то в раннепервобытном обществе - моральными. Таким образом, в раннем первобытном обществе социально-экономические отношения определяли волю отдельных людей через общественную волю, мораль. Для людей раннепервобытного общества дележ продукта в масштабах общества, т.е. общины, выступал прежде всего как требование морали и осознавался как норма морали, а не как насущная экономическая необходимость, каковой в реальности он был.
Чтобы понять, почему в раннепервобытной общине существовали именно такие, а не иные отношения собственности, необходимо ознакомиться с целым рядом понятий науки о первобытной экономике - экономической этнологии. Главные из них - понятия "общественный продукт", "жизнеобеспечивающий продукт" и "избыточный продукт".
Общественный продукт - совокупность всего того, что создано обществом. В раннепервобытной общине он был общественным вдвойне: он не только создавался обществом, но и был собственностью общества. Основную массу общественного продукта не только в раннепервобытном, но и в позднепервобытном, а во многом также и в предклассовом обществе составляла пища. Как свидетельствуют данные этнографии, пища всегда была в центре внимания людей доклассового общества.
Из огромного количества высказываний этнографов по этому вопросу приведу лишь одно. "Она, - писал английский этнолог Ф. Белл о роли пищи в жизни меланезийцев о-вов Танга, - играет важную, если не самую важную роль в жизни этого примитивного народа. Их экономические усилия почти всецело направлены на производство пищи. Интересы индивида, так же как и общины, сконцентрированы главным образом на пище, и тот род жизни, который ведут эти люди, в конечном счете определяется их нуждой в пище"1. Важно отметить, что в этом высказывании речь идет о народе, давно перешедшем к земледелию и производившем довольно значительный избыточный продукт. Тем более велика была роль пищи у народов, находившихся на стадии раннепервобытного общества.
Жизнеобеспечивающий продукт - общественный продукт, абсолютно необходимый для поддержания физического существования членов первобытного коллектива. Весь общественный продукт, превышающий этот уровень, - продукт избыточный. Избыточен этот продукт вовсе не в том смысле, что не может быть потреблен членами общества, а лишь в том, что и без него возможно их нормальное физическое, а тем самым и социальное существование.
Пока весь общественный продукт был жизнеобеспечивающим, никакое другое распределение, кроме коммуналистического, не могло существовать. Любая другая форма распределения привела бы к тому, что часть членов общества получила бы меньше продукта, чем необходимо для поддержания их существования, и, в конце концов, погибла бы. А это привело бы к деградации и распаду самой общины. Появление сравнительно небольшого избыточного продукта также не могло сколько-нибудь существенно изменить ситуацию.
Таким образом, отношения полной собственности коллектива на весь общественный продукт, прежде всего пищу, диктовались объемом этого продукта в расчете на душу его члена, то есть продуктивностью общественного производства. А как уже указывалось, продуктивность общественного производства - это показатель уровня развития тех сил, которые создают общественный продукт, то есть производительных сил общества.
На примере раннепервобытного общества можно наглядно видеть, как уровень развития производительных сил определяет тип существующих социально-экономических отношений и как система этих отношений определяет сознание и волю людей, а тем самым - их поведение. При том уровне развития производительных сил, когда создавался лишь жизнеобеспечивающий продукт, социально-экономические отношения могли быть только коммунистическими и никакими другими. Они не только совершенно не зависели от сознания и воли людей, живших в системе этих отношений, а, наоборот, определяли их сознание и волю. Иными словами они были отношениями объективными и в этом смысле материальными.
Возникнув, коммуналистические отношения развивались. Как свидетельствуют данные этнографии, самой ранней и одновременно самой простой формой коммуналистических отношений была такая, при которой человеку не выделялась ни коллективом, ни отдельными его членами определенная доля общественного продукта. Он просто сам брал ее из общего фонда, но всегда с таким расчетом, чтобы не оставить без продукта остальных членов коллектива. Это разборно-коммуналистические отношения. Разбору прежде всего подлежала пища. Суть этих отношений заключалась в том, что вся пища находилась не только в полной собственности, но и в безраздельном распоряжении коллектива. Ею мог распоряжаться только коллектив в целом, но ни один из его членов, взятый в отдельности. Каждый член коллектива имел право на долю продукта, но она не поступала ни в его собственность, ни в его распоряжение, а только в его пользование. Он не мог использовать ее для какой-либо иной цели, кроме непосредственного физического потребления. Вследствие этого процесс потребления был одновременно и процессом распределения.
Разборно-коммуналистические отношения соответствуют такому уровню развития производительных сил, при котором весь создаваемый обществом продукт был жизнеобеспечивающим. На этой стадии развития ни один способный к труду человек не мог от него уклониться. Противоположный образ действия с неизбежностью непосредственно ставил под угрозу само бытие коллектива. Существующие отношения побуждали человека не просто трудиться, но трудиться с максимальной отдачей. Ни один индивид не мог ограничиться добычей такого количества продуктов, которое было достаточно для его собственного прокормления. Ведь все, что он добыл, поступало в общую собственность коллектива и вместе со всей остальной добычей подлежало распределению между членами коллектива сообразно с их потребностями. В результате даже добыв много, человек мог получить мало, остаться полуголодным, если потерпели неудачу остальные члены коллектива.
В таких условиях человек с неизбежностью должен был стремиться добыть возможно больше продукта. Только таким способом он мог гарантировать себе прожиточный минимум. Все это было достаточным стимулом развития производства. Побуждаемые этим мотивом люди развивали производительные силы общества, что рано или поздно должно было привести к появлению более или менее регулярного избыточного продукта. Существование такого продукта этнографами зафиксировано практически во всех известных им первобытных обществах. Появление регулярного избыточного продукта привело к перестройке производственных отношений.
Пока его не было, общество не могло позволить ни одному из своих членов использовать создаваемый в нем продукт для каких-либо других целей, кроме физического его потребления. С его появлением объективная необходимость в такого рода ограничении отпала. Возникла реальная возможность использования членами коллектива созданного в нем продукта и для иных целей. И эта возможность рано или поздно с неизбежностью превратилась в действительность.
В условиях существования на данном этапе дуального-родового брака, который был дисэкономическим и дислокальным (см. лекцию "Социальная организация отношений между полами: Возникновение и развитие") каждый взрослый член любого из двух родов-общин, состоявших в групповом браке, был не только связан, по крайней мере, с одним взрослым членом другого коллектива, принадлежащим к противоположному полу, но и заинтересован в поддержании такой связи.
И способом закрепления этих связей между индивидами, принадлежащими к разным коллективам, мог быть только обмен пищей, а также и другого рода продуктами между лицами, составлявшими пару. По своей природе этот обмен был качественно отличен от товарообмена. Он принадлежал к той распространенной в доклассовом обществе форме, которая получила название обмена дарами (подарками), или дарообмена.
Как свидетельствуют данные этнографии, суть дарообмена заключается в создании новых или поддержании уже существующих социальных связей между индивидами либо группами индивидов. Данная связь устанавливается, как правило, не по взаимному предварительному соглашению сторон, а по инициативе одной из них, которая предлагает другой стороне дар. Принятие дара означает установление связи. В качестве дара может выступить вещь, которая нужна получателю. Однако он принимает дар и в том случае, если вещь ему абсолютно не нужна. Дело в том, что отказ от дара рассматривается как оскорбление. Если приняв дар, человек получал друга, союзника, то отказавшись принять его, он наживал врага. Поэтому отказ от дара был крайне редким явлением. По существу принятие дара было обязательным.
Ценность дара заключалась не в самой вещи, а в связи, которая устанавливалась в результате дарения между давателем и получателем. Связь эта носила двусторонний характер. Принятие дара накладывало на человека обязательство ответного дара. Природу и время отдара определял сам получатель. Даритель, как правило, не имел права ни потребовать отдара, ни указать на то, что бы он хотел получить в качестве отдара.
Однако свобода отдаривания была ограничена определенными рамками. Важным в дарообмене был принцип не только взаимности, но и зквивалентности. Отдар должен был быть примерно равноценен дару. Отдар не должен был следовать немедленно за даром, ибо это могло быть расценено как стремление возможно быстрее оборвать связь. Подобное действие могло вызвать вражду. Отдар должен был последовать спустя определенное время после дара. Этот промежуток времени никогда точно не определялся, однако не мог быть не только чрезмерно малым, но и чрезмерно большим. Если дарополучатель долгое время тянул с отдаром, то связь обрывалась и даритель из друга превращался во врага. То же самое происходило, если отдар был несоразмерно мал по сравнению с даром.
Если отдар происходил вовремя и был приблизительно эквивалентен дару, то за ним следовал новый дар, и все начиналось сначала. Но если отдариватель особо ценил данную связь, то он в качестве отдара давал заведомо больше, чем получил в качестве дара. Тем самым он ставил первоначального дарителя в положение человека обязанного отдаривать. Тот в свою очередь мог отдарить с избытком над полученным и т.д.
Таким образом, социальная связь, возникшая в результате дара, сохранялась и поддерживалась, пока она функционировала как своеобразный канал, по которому шло встречное движение даров, причем примерно в равном количестве.
Дарообмен всегда означал переход объектов из собственности в собственность, из одной ячейки собственности в другую. Поэтому вполне понятно, что на стадии раннепервобытного общества он мог происходить только между членами разных общин, разных социоисторических организмов.
Возникновение дарообмена между лицами противоположного пола, принадлежавшими к разным половинам дуальной организации, привело к появлению индивидуального брака, что рано или поздно привело к совместному поселению супругов. В результате род и община перестали совпадать. В состав общины стали входить люди, принадлежавшие к разным родам.
Но, что в данном случае главное, появление дарообмена привело к существенному изменению коммуналистических отношений. Вместе с дарообменом продукты труда, наряду с потребительной ценностью, приобрели новую, чисто социальную по своей природе ценность - дарообменную. Если раньше вещи можно было только потреблять, то теперь стало не только возможным, но и необходимым их дарить. Но дарить вещи - это значит распоряжаться ими.
Появление дарообмена с необходимостью предполагало. переход, по крайней мере, части продуктов, являвшихся собственностью коллектива, не только в пользование, но и в распоряжение отдельных его членов. Результатом было движение от разборно-коммуналистической собственности к иной форме коммуналистической же собственности. Если разборно-коммуналистическая собственность предполагала, что все добытое членами коллектива находится не только в собственности, но и в распоряжении общества в целом, а отдельные индивиды только пользуются взятой долей, то характерная черта новой формы коммуналистической собственности заключалась в том, что многие продукты труда, продолжая оставаться собственностью коллектива, перешли в распоряжение отдельных его членов. Произошло своеобразное расщепление между собственностью на продукты труда и распоряжением ими.
Изменение характера собственности наглядно проявилось в изменении природы отношений распределения. Если разбор означал переход доли общественного продукта исключительно лишь в пользование членов коллектива, то новые отношения распределения прежде всего состояли в том, что индивиду выделялась доля общественного продукта, которой он мог распоряжаться. Часть этого продукта он потреблял, часть использовал для разных социальных потребностей, в частности, для дарения. Здесь уже имел место не разбор продукта членами коллектива, а его дележ между ними. Поэтому данные отношения распределения можно было бы назвать дележными, и соответственно новую форму коммуналистических отношений в целом можно было бы именовать дележно-коммуналистическими отношениями.
С появлением более или менее регулярного избыточного продукта существование людей стало значительно более гарантированным. Общество оказалось теперь в состоянии обеспечивать прожиточным минимумом всех своих взрослых членов даже в том случае, если не все они трудились с полной отдачей. Если полный социальный паразитизм в раннепервобытной общине на данном этапе ее развития вряд ли был возможен, то частичный - работа не в полную силу - имел, по данным этнографии, место.
В этих условиях нужны были новые стимулы к труду. И они возникли. Объективная заинтересованность общества в том, чтобы каждый его член трудился с наибольшей отдачей, первоначально находила свое проявление в почете, которым стали окружать людей, вносивших больший, чем остальные, вклад в создание общественного продукта. Искусные и удачливые охотники пользовались уважением и раньше. Однако если раньше в центре внимания были их личные качества, то теперь прежде всего их вклад в совокупный общественный продукт. Одновременно с возвеличиванием охотников, вносивших существенный вклад в общий фонд, формировалось неуважительное отношение к тем, чей вклад был невелик. Деление охотников на удачливых и неудачливых и дифференцированное отношение к ним встречается у самых различных народов.
До поры, до времени это помогало. Но рано или поздно этот стимул перестал действовать. Объективной необходимостью стало изменение отношений распределения, а тем самым и собственности. Эта трансформация могло состоять только в замене коммуналистического распределения, при котором человек получал долю продукта в силу одной своей принадлежности к общине, распределением по труду.
В идеале это означало переход продукта, созданного человеком, не только в его распоряжение, но и собственность, а тем самым и возникновение наряду с общественной собственностью отдельной собственности членов общины. Разумеется, это не означало, что все созданное человеком могло использоваться лишь им самим, что община должна была превратиться в совокупность субъектов, которые ничем в экономическом отношении не были между собой связаны. Циркуляция продукта внутри общины, которая происходила раньше, не могла прекратиться. Она по-прежнему оставалась необходимым условием существования общества. Люди по-прежнему должны были давать друг другу и получать друг от друга различного рода продукты, среди которых главную роль играла пища. Однако эта циркуляция, происходившая раньше в форме дележа, теперь должна была приобрести иные общественные формы.
Суть перехода к распределению по труду заключалась в том, что человек не был больше обязан делиться с остальными членами социоисторического организма. Теперь все, что он давал другим членам общины, подлежало возмещению. Дележ должен был быть заменен обменом. Вещественный состав полученной им доли общественного продукта мог меняться, но сама эта доля должна была оставаться неизменной. И вполне понятно, что в таких условиях у человека, который трудился больше других, должно было скапливаться больше материальных благ, чем у других членов общества.
Но на пути перехода от распределения по потребностям к распределению по труду, от дележа между членами общины к обмену между ними лежали огромные препятствия. Общество по-прежнему продолжало требовать от каждого трудоспособного своего члена делиться всем тем, что находилось в его распоряжении со всеми остальными членами общины и применять санкции к тем, кто с этими нормами не желал считаться. В результате развитие социально-экономических отношений пошло не по прямому, а по своеобразному кружному пути.
Член общины был обязан делиться только тем продуктом, которые был в его распоряжении. И нужно было найти такой способ вывода вещей из распоряжения человека, который одновременно не означал бы их потери для данного человека, который был бы одновременно способом сохранения продукта за ним. И этот способ был найден.
Чтобы не делиться созданным или добытым продуктом с другими членами своего коллектива, человеку достаточно было передать его в дар члену другого социоисторического организма. Даря предмет члену другой общины, человек не терял его полностью. Он лишался данного предмета, но получал право на другой предмет эквивалентной ценности, причем иногда даже такой, который во всех отношениях был подобен подаренному. Ведь только в товарообмене всегда обмениваются предметы, имеющие разные потребительные ценности. Иначе этот обмен не имеет смысла. Иное дело - дарообмен. При нем возможен обмен вещей с одинаковой потребительной ценностью, т.е. во всем подобных.
Человек, подаривший одну реальную вещь, становился потенциальным собственником другой реальной вещи, эквивалентной по ценности подаренной. И так как он был не реальным, а только потенциальным собственником, вещь реально в его руках не находилась, то он не был обязан делиться ею с членами своего коллектива. Такая обязанность появлялась только тогда, когда он реально получал отдар. Но достаточно было, получив вещь, снова подарить ее, как она опять оказывалась вне недосягаемой для других членов его общины.
Чем больше человек дарил, тем объемней становилась его потенциальная собственность. Иначе говоря, он получал возможность в своеобразной форме накапливать материальные ценности. И чтобы поддерживать свои накопления, человек должен был постоянно, получив вещь в качестве отдара, снова отдавать в качестве дара.
В результате все большая часть продукта, созданного в каждом социоисторическом организме, стала уходить, разумеется, в форме дара, в другие социоисторические организмы. Соответственно в каждый социоисторический организм стал во все большем количестве поступать продукт, созданный в иных общинах. Неизбежным было возникновение целостной системы циркуляции продукта между социоисторическими организмами. Вполне понятно, что между ними циркулировал не весь общественный продукт, а только часть его, а именно избыточный продукт. Если избыточный продукт в основном циркулировал между социоисторическими организмами, то жизнеобеспечивающий - внутри общин.
Переход от раннепервобытного общества к позднепервобытному был, таким образом, ознаменован своеобразным раздвоением системы социально-экономических отношений: наряду с системой циркуляции жизнеобеспечивающего продукта возникла особая система циркуляции избыточного продукта. В этнографической науке она получила название престижной экономики.
Различные объекты циркулировали в системе престижной экономики в форме даров. Престижная экономика была в своей сущности системой престижного дарообмена, престижного дарообращения. Дарообмен представляет собой переход объектов из собственности в собственность. Дар должен быть возмещен более или менее равноценным отдаром. Принцип эквивалентности данного и полученного был одним из важнейших в престижной экономике. У всех народов, у которых была развита эта экономика, было выработано достаточно четкое понятие эквивалентности.
Престижная экономика - необычайно сложное явление. Она включает в себя три основные формы обращения даров: дародачеобращение, или церемониальный обмен, дароплатежное обращение и великодарообращение. Последняя форма выражалась в грандиозных межобщинных праздниках (дароторжества), на которых потреблялось огромное количество пищи и раздаривалась масса самых разнообразных вещей (потлачи у индейцев Северной Америки, свиные праздники у папуасов Новой Гвинеи, "пиры мертвых" у эскимосов Аляски и т.п). Великодарение было главной , ведущей формой престижной экономики
Появление престижной экономики имело своим следствием резкое расслоение общества. Выделились большие люди (бигмены, чифмены и т.п), которые дарили большое количество пищи и вещей и имели великое множество дарообменных партнеров и т.п.), середняки, которые дарили меньше и имели небольшое количество партнеров, и, наконец, бедняки, рвань-люди, которые совсем не принимали участие в обращение даров.
Если раньше человек добивался престижа путем увеличения своего трудового вклада в общественный продукт, поступавший в дележ между членами общины, то теперь - путем возрастания числа вещей, которые он дарил членам других общин, и соответственно числа партнеров по обмену.
Приобрести престиж можно было прежде всего путем великодарения. Человек, включившийся в погоню за престижем, не знал покоя. Он должен был постоянно дарить на дароторжествах, причем во все больших количествах и все большему числу людей. Иначе он не мог даже сохранить престиж, тем более повысить его. Но чтобы дарить продукт, нужно было иметь его в своем распоряжении.
Один из путей получения нужного количества продукта состоял в том, чтобы как можно больше производить его самому. Для этого нужно было много и напряженно трудиться. Люди всегда были не равны по своим способностям. Одни могли произвести больше продукта, другие - меньше. И когда возникла престижная экономика именно это различие на первых порах прежде всего определяло, кто из людей не смог, а кто смог включиться в престижный дарообмен, а также и степень их включенности в эти отношения. Человек, который больше других производил, соответственно был способен и больше дарить. Однако всегда существовал предел тому, что человек мог произвести сам и с помощью своей семьи. Отсюда стремление использовать для дарения продукты чужого труда.
Возникли различного рода способы мобилизации продуктов чужого труда. В результате престиж человека стал определяться способностями не только к труду, но и к манипулированию престижными ценностями. Но пока человек прямо или косвенно в большей или меньшей степени возмещал полученный им для раздаривания чужой продукт, престиж его зависел прежде всего от того, сколько он сам производил.
Поэтому преодолеть указанное выше ограничение можно было только путем перехода к систематическому безвозмездному присвоению чужого труда. Таким образом, логика развития престижной экономики с неизбежностью вела к появлению эксплуатации человека человеком. Когда это произошло, часть избыточного продукта стала одновременно и прибавочным продуктом.
С появлением эксплуатации количество даримого тем или иным человеком перестало определяться объемом созданного им продукта. В принципе теперь человек мог дарить, и при этом много, даже в том случае, если он сам ничего не создавал. А так как престиж человека зависел только от объема даримого продукта, то теперь добиться его мог и человек, который перестал участвовать в труде. Появление эксплуатации открыло возможность для беспредельного роста массы избыточного продукта, которую мог сосредоточить тот или иной человек в своих руках, а тем самым и беспредельного повышения его престижа.
Таким образом, не успев еще даже как следует сформироваться, распределение по труду привело к появлению своей противоположности - эксплуатации человека человеком. Только с ее возникновением в достаточной степени утвердилось зародившееся раньше имущественное и социальное неравенство. Лишь когда для дарения стал использоваться прибавочный продукт, возник достаточно большой отрыв "богачей" от рядовых людей. Что же касается бедняков, то их оформление в качестве особого слоя было связано не только с престижной, но и жизнеобеспечивающей экономикой.
Порожденное престижной экономикой стремление к престижу в отличие от многих иных потребностей не имеет предела. Престиж недостаточно завоевать, его нужно постоянно поддерживать. Не существует абсолютного престижа, по достижению которого человек мог бы успокоиться. Престиж можно бесконечно повышать. Поэтому стремление к престижу как экономический мотив может быть сопоставлено лишь со столь характерной для капитализма погоней за прибавочной стоимостью.
Возникнув, престижная экономика оказала огромное воздействие на жизнеобеспечивающую экономику. Утвердившийся в сфере престижной экономики принцип эквивалентности в процессе обращении продукта , стал во всей большей степени проникать в жизнеобеспечивающую экономику. Дележ внутри общины начал вытесняться и замещаться различными формами обмена.
Дележ всегда предполагает существование круга людей, которые обязаны делиться друг с другом. И такого рода дележные круги продолжали существовать и на стадии позднепервобытного общества. Но они начали менять свой характер. Раньше дележный круг совпадал с общиной. Теперь он распался на несколько кругов, каждый из которых включал в себя лишь часть членов общины.
Другое важное изменение состояло в приобретении дележными кругами относительного характера. Одни продукты распределялись в более широком кругу, другие в более узком. Так, например, хотя социоисторический организм перестал быть дележным кругом по отношению к большинству продуктов, некоторые виды добычи продолжали распределяться между всеми его членами. И по отношению к этим видам добычи он продолжал оставаться дележным кругом. Размеры дележного круга зависели от ситуации. В одной ситуации он включал в себя большее число людей, в другой - меньшее. В этом смысле можно говорить о существовании в позднепервобытной общине целой иерархии дележных кругов.
Все это делало крайне своеобразными отношения собственности на продукты труда. Любой человек был отдельным собственником только в определенном отношении. Он был собственником по отношению к одним вещам, но лишь распорядителем по отношению к другим, а именно к тем, которыми был обязан делиться с членами своего дележного круга. Он был собственником данной вещи по отношению к одним людям, но лишь распорядителем по отношению к другим, а именно членам своего дележного круга. Он был собственником данной вещи по отношению к определенным людям в одной ситуации, но лишь распорядителем в другой.
И дальнейшее развитие шло по линии, во-первых, суждения круга лиц, обязанных делиться друг с другом, во-вторых, сокращения круга вещей, которыми человек был обязан делиться с другими, в-третьих, уменьшения числа ситуаций, в которых человек был обязан делиться. Однако в течение всей фазы позднепервобытного общества каждый взрослый человек был одновременно и отдельным собственником и не был им. Не существовало каких-либо определенных ячеек отдельной собственности. Грани между ними носили относительный характер. Условны были границы и между дележными кругами.
В этих условиях семья не могла быть единицей собственности. Каждый человек был отдельным собственником и, кроме того, входил в дележный круг, который не обязательно совпадал с теми, в которые входили члены его семьи. Существование в позднепервобытных и даже предклассовых обществах раздельной собственности мужа и жены отмечают многие исследователи. Но не будучи единицей собственности, семья в большей степени становилась и хозяйственной ячейкой. Это во многом было обусловлено тем, что позднепервобытная община, переставая быть единым дележным кругом, тем самым переставала быть хозяйственной ячейкой. Она все в большей степени приобретала черты только хозяйственного организма.
На стадии позднепервобытного общества престижно-экономические отношения играли ведущую роли. Они определяли характер всех остальных социально-экономических отношений. Поэтому всю систему социально-экономических отношений, которая существовала на этой стадии развития, можно охарактеризовать как первобытно-престижный общественно-экономический уклад. Этот уклад существенно отличался от того, который существовал в раннепервобытном обществе. Хотя на этой стадии наряду с новыми социально-экономическими отношениями все еще продолжали существовать дележные, в целом первобытный коммунизм уже ушел в прошлое. Если в основе раннепервобытного общества лежал первобытно-коммунистический (коммуналистический) уклад, то фундаментом позднепервобытного общества был качественно отличный от него первобытно-престижный уклад. Соответственно можно говорить и о двух разных способах производства: первобытно-коммунистическом и первобытно-престижном. А это значит, что раннепервобытное и позднепервобытное общества относились к двум разным общественно-экономическим формациям: первое - к первобытно-коммунистической (коммуналистической) формации, второе - к первобытно-престижной формации.
Престижная экономика сыграла огромную роль в развитии человеческого общества. С ее возникновением появился новый, могучий стимул к производству. Для дародач, дароплатежей и особенно великодаров требовалась масса избыточного продукта. Она могла быть создана только трудом. О том, что церемониальный обмен, различного рода платежи, связанные с событиями жизненного цикла человека, престижные пиры, потлачи и другие подобные явления были на этой стадии развития важнейшими стимулами к труду, пишут все без исключения этнологи, занимавшиеся исследованием престижной экономики.
Возникновение престижно-экономических отношений открыло широкую возможность и дало могучий толчок развитию производительных сил общества. Но, когда в жизнеобеспечивающей экономике дележ в основном был вытеснен обменом и утвердилась отдельная собственность, объективная нужда в существовании этих отношений отпала, и они постепенно начали терять значение и отмирать. С почти полным исчезновением таких форм престижной экономики, как великодарообращение и дародачеобращение на смену позднепервобытному обществу пришло предклассовое общество. Уже на стадии первобытного-престижного общества начали зарождаться различные формы эксплуатации человека человеком. Все эти тенденции получили развитие в предклассовом обществе, в котором возникло несколько антагонистических способов способов, один из которых представлял собой формирующийся азиатский способ производства, а остальные являлись неосновными способами производства.
3. Серварный (рабовладельческий) способ производства
Первый из "классических" способов производства, именуемый обычно рабовладельческим, прежде всего предполагает существование людей - полных и безраздельных собственников средств производства. Но для осуществления процесса производства кроме средств производства нужна еще и рабочая сила. Рассматриваемый полный собственник средств производства получает ее в свое распоряжение путем приобретения в собственность самого работника. Став полным собственником личности работника, он тем самым становится и полным собственником его рабочей силы. Так происходит социальное, а затем и физическое соединение средств производства с рабочей силой.
Подобного рода производство с необходимостью предполагает полное внеэкономическое принуждение. Так как человека, который находится в полной собственности другого человека, обычно называют рабом, то производство, совершающееся в такой общественной форме, принято именовать рабовладельческим. С этим связано ставшее привычным определение рабства как способа производства. А между тем это неверно.
Рабство, взятое само по себе, вовсе не способ производства, а особое экономическое, а тем самым и правовое состояние людей. Рабы - люди, всегда являющиеся полной собственностью других людей, но совершенно не обязательно занятые в производстве материальных благ. Рабы могли быть домашними слугами, домоправителями, стражниками, учителями, писцами, врачами, государственными служащими, даже министрами и военачальниками и т.п.
Поэтому наличие в том или ином социоисторическом организме рабства, а тем самым рабов и рабовладельцев само по себе отнюдь не означает существование в нем описанного выше способа производства, а тем самым и двух связанных с ним классов. Непонимание этого влечет за собой множество недоразумений и ошибок.
Прежде всего, необходимо строгое отграничение рабов, занятых в материальном производстве, от всех прочих категорий невольников. Но и этого недостаточно. Даже наличие рабов-производителей само по себе взятое еще не свидетельствует о бытии в обществе способа производства, называемого рабовладельческим. Нужно, чтобы данные социально-экономические отношения образовывали в обществе особый общественно-экономический уклад. Без целостной системы тех или иных производственных отношений соответствующего способа производства попросту не существует.
Настоятельно необходим особый термин для обозначения рабов-производителей, порожденных особым способом производства и составляющих особый класс общества. Лучше всего, вероятно, было бы использовать для этого латинское слово, обозначавшее раба, - "серв". Но дело в том, что это слово сейчас употребляется в исторической науке для обозначения западноевропейских средневековых крепостных крестьян. Поэтому для обозначения описанной выше категории рабов будет использоваться термин "серварий", созданный по аналогии со словом "пролетарий". Соответственно, я буду называть данный способ производства серварным, представителей противостоящего сервариям класса - серваристами и говорить о серварных отношениях и серваризме. Подобно тому, как не всякий раб, даже занятый в производстве, - серварий, не всякий рабовладелец - серварист. Римский крестьянин, имевший двух-трех рабов, занятых в производстве, не принадлежал к классу серваристов, то есть не был серваристом.
В Древней Греции ремесленная мастерская, в которой работали серварии, называлась эргастерием, в Древнем Риме поместье, в котором трудились такого рода работники, именовалось виллой. Общий термин для обозначения серварных хозяйственных ячеек в литературе отсутствует, хотя он, безусловно, нужен. В качестве такого термина я буду использовать слово "сервариум". Экономическим организмом серварного способа производства был полис. Исчезновение полиса означало конец серваризма.
До сих пор я имел в виду тот основанный на труде рабов-производителей способ производства, который существовал в античном мире и известен под названием не только рабовладельческого, но и античного способа производства. Но кроме него в истории существовал и другой рабовладельческий же способ производства, наиболее ярко представленный хозяйством Юга США первой половины XIX в. Хозяйственные ячейки этого способа производства именуются плантациями. Поэтому его можно назвать плантаторским. Имея сходство с серварным способом производства, он в то же время существенно отличался от серварного: его хозяйственные ячейки (плантации) входили в совершенно иной экономический организм - капиталистическое рыночное хозяйство. И к жизни его вызвали совершенно иные силы, чем породившие античный серваризм, - силы складывавшегося мирового капиталистического рынка.
4. Крестьянско-общинный и феодальный способы производства
Когда в наших учебниках от рабовладения переходили к феодализму и пытались объяснить учащемуся разницу между тем и другим, то обычно подчеркивали, что раба можно было убить, а феодально-зависимого крестьянина - лишь продать и купить. Конечно, доля истины в этом есть: внеэкономическая зависимость крестьянина при феодализме была менее полной, чем зависимость раба. Но не в любом серварном обществе раба можно было убить. А купить и продать можно было не всякого феодально-зависимого крестьянина, а лишь крепостного. Даже согласно общепринятым представлениям, крепостничество и феодализм не одно и то же. Крепостничество во Франции, например, в основном исчезло в XIV-XV вв., а феодализм, как считается, просуществовал почти до конца XVIII в.
Суть различия между серварием и феодально-зависимым крестьянином заключается прежде всего в том, что серварий работал в чужом хозяйстве, а крестьянин сам вел хозяйство, причем во многом вполне самостоятельно, то есть был хозяином. Важнейшей хозяйственной ячейкой феодализма было крестьянское хозяйство, часто называемое крестьянским двором. Крестьянин был собственником двора, собственником основных средств производства - тягловых животных, плуга, бороны и т. п.
Крестьянский двор входил в состав особого хозяйственного организма - крестьянской общины. Поэтому можно говорить о существовании особого общественно-экономического уклада - крестьянско-общинного, а тем самым и крестьянско-общинного способа производства. Земля, на которой вел хозяйство крестьянин, могла быть собственностью общины. В таком случае каждый крестьянский двор получал надел, которым единолично пользовался. Кроме надельных земель были участки, которыми сообща пользовались все члены общины. Но чаще всего пахотная земля находилась в обособленной собственности отдельных крестьянских дворов. В собственности общины находились лишь луга, леса, пустоши, места рыбной ловли, образовывавшие альменду.
Крестьянский двор в идеале не был ячейкой эксплуатации человека человеком. Ничего эксплуататорского не было и в природе крестьянской общины. Крестьянско-общинный способ производства не был способом эксплуатации. Но крестьянские дворы входили, кроме крестьянской общины, еще в один экономический организм. Этот хозяйственный организм именуют по-разному - поместье, вотчина, манор.
Земля классического манора делилась на две части. Первая часть - земля, на которой хозяин манора, которого обычно называют феодалом, вел свое собственное хозяйство. Эта часть называлась доменом и была полной собственностью феодала. Вторая часть - земля, на которой вели хозяйство крестьяне. Эта земля, как уже отмечалось, была собственностью либо общины, либо отдельных крестьянских дворов. Но она же одновременно была и собственностью феодала.
Здесь мы встречаемся с явлением разделенной собственности. Собственность в данном случае раздвоена, расщеплена. У одного и того же объекта собственности - два собственника. Одним из них был крестьянин (или крестьянская община), другим - феодал. Их положение в этой системе отношений собственности различно. Крестьянин (или крестьянская община) - подчиненный собственник земли, феодал - верховный собственник крестьянской земли.
Верховная собственность на землю никогда не существует без верховной собственности на личности людей, обрабатывающих эту землю. Верховный собственник земли - всегда одновременно верховный собственник личностей подчиненных собственников земли, а тем самым и их рабочей силы. Здесь, как и в случае с серваризмом, существует внеэкономическая зависимость эксплуатируемого от эксплуататора, но только не полная, а верховная. Поэтому крестьянин в отличие от сервария - собственник своей личности и рабочей силы, но не полный, а подчиненный. Таким образом, раздвоена собственность не только на землю, но и на личности работников.
Верховная собственность феодала на землю крестьян и их личность проявляется в том, что он безвозмездно присваивает часть крестьянского труда. Одна форма такого присвоения - натуральная рента (оброк): крестьянин отдает феодалу часть продукта, созданного в его собственном хозяйстве. Другая форма - отработочная рента (барщина): крестьяне при помощи собственных средств производства обрабатывает землю домена, урожай с которой полностью поступает феодалу.
Соотношение крестьянского двора и манора есть соотношение хозяйственной ячейки и хозяйственного организма. Перед нами здесь особого рода общественно-экономический уклад и тем самым особый способ производства, который принято назвать феодальным.
Крестьянский двор, таким образом, входит в два разных хозяйственных организма: в крестьянскую общину и в манор - и тем самым в два разных общественно-экономических уклада: крестьянско-общинный и феодальный. С этим связана двойственная природа самого рассматриваемого производителя материальных благ. С одной стороны он крестьянин, с другой - работник манора, манорарий. Он -- крестьянин-манорарий, что отличает его одновременно и от других типов крестьян, и от иных работников манора. Среди манорариев были не только крестьяне, но и рабы, а также иные зависимые лица.
Входя в разные экономические организмы, крестьянский двор выступает в них в разных ролях. Как составная часть крестьянской общины он представляет собой ячейку по производству необходимого продукта, как элемент манора - ячейку по производству прибавочного продукта. Нетрудно заметить, что в подобном случае крестьянско-общинный уклад не представляет собой самостоятельного уклада, а входит в феодальный в качестве его своеобразного основания. Соответственно феодальный уклад включает в себя крестьянско-общинный уклад в качестве своеобразного первого этажа. Феодальный уклад в отличие от серварного, если можно так выразиться, является двухэтажным.
Сказанным выше характеристика феодального способа производства не исчерпывается. Для ее завершения необходимо рассмотреть отношения внутри класса феодалов. Это будет сделано позже.
5. Капиталистический (буржуазный) способ производства
При капитализме, как и при серваризме, на первый план выступает человек - полный собственник всех средств производства. Он так же, как и серварист, нуждается для осуществления процесса производства в рабочей силе. Но если серварист приобретал личность работника и тем самым его рабочую силу, то капиталист покупает только рабочую силу, причем у самого работника. При капитализме в идеале нет внеэкономического принуждения к труду, нет внеэкономической зависимости от владельца средств производства. Работник - свободный человек. Он волен распоряжаться своей личностью и - соответственно - своей рабочей силой.
Капиталистическое общество - рыночное. Чтобы жить, нужно удовлетворять потребности, по меньшей мере, в пище, одежде, жилище. Приобрести все это можно только на рынке - разумеется, лишь за деньги. Чтобы получить деньги, нужно что-то продавать. Владелец средств производства - сам или руками других людей - создает товары и продает их на рынке. Человек, не имеющий средств производства, чтобы жить, должен продавать единственное, что имеет, а именно - свою рабочую силу. При капитализме нет внеэкономического принуждения, но есть экономическое. И оно не только не менее, но, напротив, более действенно, чем первое.
При серваризме эксплуатация человека человеком существует в совершенно открытой форме. Серварий ни в малейшей степени не сомневается в том, что его труд безвозмездно присваивается хозяином. Более того, серварий убежден, что весь его труд является трудом только на хозяина, что, выражаясь языком экономической науки, он весь представляет собой прибавочный труд. Следствие - отсутствие какой-либо заинтересованности сервария в труде. Принудить к труду его можно только силой.
Феодально-зависимый крестьянин тоже не сомневается в том, что его эксплуатируют. Но он прекрасно понимает, что трудится на феодала лишь часть своего времени. Остальное время он работает на себя. И потому у него есть определенная заинтересованность в труде.
У наемных рабочих в ранний период капитализма тоже не было сомнения в том, что они подвергаются эксплуатации. Но понять сущность такой эксплуатации было значительно сложнее. Если при серваризме у работника возникает иллюзия, что он трудится только на хозяина, то при капитализме, по крайней мере, у части наблюдателей со стороны возникает иллюзия прямо противоположная: им кажется, что наемный рабочий трудится исключительно на себя.
Наемный рабочий продал капиталисту свой труд и получил за него деньги. Обмен труда на деньги был произведен в строгом соответствии с законами рынка, требующими и предусматривающими обмен одной стоимости на другую равную стоимость. Отсюда выходило, что рабочий сполна получил за свой труд, что, следовательно, об эксплуатации при капитализме не может быть и речи. Но тут сразу же возникал вопрос: откуда же тогда берется прибыль капиталиста?
Особенно трудным был этот вопрос для создателей и сторонников трудовой теории стоимости (А. Смит, Д. Рикардо и др.), согласно которой единственный источник стоимости - труд работника. Всякий, кто знаком с трудами этих замечательных экономистов, знает, как мучительно билась их мысль в тщетных попытках раскрыть тайну капиталистической прибавочной стоимости.
Путь к решение проблемы был намечен К. Марксом: "Превращение денег в капитал должно быть раскрыто на основе имманентных законов товарообмена, т.е. исходной точкой должен послужить нам обмен эквивалентов. Наш владелец денег, который представляет собой пока только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продавать их по их же стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста должно совершиться в сфере обращения и в то же время не в сфере обращения. Таковы условия проблемы. Hic Rhodus, hic salta".2>
Именно правильная постановка проблемы позволила К. Марксу решить ее. Он доказал, что рабочий продает капиталисту вовсе не труд, а рабочую силу. Рабочая же сила представляет собой такой товар, который в процесс потребления создает стоимость большую, чем она сама стоит. Разница между стоимостью, созданной рабочей силой, и стоимостью самой рабочей силы и есть прибавочная стоимость, выступающая на поверхности как прибыль. Таким образом, капиталистический способ производства не в меньшей степени, чем серварный и феодальный, представляет собой способ эксплуатации человека человеком.
Созданная К. Марксом теория прибавочной стоимости - естественное развитие теории трудовой стоимости. Опровержение марксовой теории прибавочной стоимости немыслимо без отказа от теории трудовой стоимости. Вовсе не появлением нового фактического материала, а далеко не бескорыстной потребностью защитить капитализм был продиктован отказ большинства буржуазных экономистов от трудовой теории стоимости и замены ее иными концепциями, суть которых заключается в том, что при капитализме никакой эксплуатации человека человеком не существует и поэтому никаких антагонизмов этот способ производства не порождает.
6. Частная собственность и общественные классы
Между всеми тремя рассмотренными выше антагонистическими способами производства, несмотря на все различия, существует фундаментальное общее. Все люди, живущие в системе и серварных, и феодальных, и капиталистических отношений подразделяются на две большие группы, из которых одна эксплуатирует другую. Во всех трех случаях мы сталкивается с тем, что носит название частной собственности.
С чисто юридической точки зрения частная собственность - такое отношение собственника к вещам, которое в идеале предполагает его безраздельное господство над ними. Все остальное не имеет значения. Частная же собственность как экономическое отношение есть нечто совсем иное.
Частная собственность как экономическое отношение есть такая собственность одной части членов общества, которая позволяет ей безвозмездно присваивать труд другой (и обязательно большей) части его членов. Эти две части общества представляют собой не что иное, как общественные классы.
Общественные классы - всегда группы людей, занимающие разные места в системе социально-экономических отношений. Но этого определения недостаточно. Купцы и ростовщики - тоже группы людей, отличающиеся местами в системе производственных отношений. Однако они не классы, ибо занимают места прежде всего в подсистеме отношений обмена и тем самым в подсистеме отношений по перераспределению созданного продукта. Особых мест в подсистеме отношений по распределению средств производства они не имеют. Для обозначения такого рода групп лучше всего подошел бы термин "квазиклассы" (от лат. quasi - как будто, будто бы).
Настоящие общественные классы же - такие группы людей, которые отличаются, прежде всего, своим отношением к средствам производства, или, иными словами, местами, занимаемыми ими в подсистеме отношений по распределению средств производства. Из этого вытекает различие способов получения и размеров получаемой доли общественного продукта, или, что то же самое, различие их мест в подсистеме отношений распределения. Классы отличаются обычно также и ролью в организации труда.
Все эти признаки общественных классов нашли четкое выражение в определении, которое было дано В.И. Лениным в работе "Великий почин". "Классами, - писал он, - называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых она может присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства".3
Классы, о которых идет речь, отличаются местами не просто в системе социально-экономических отношений, а в определенном общественно-экономическом укладе. Каждый антагонистический общественно-экономический уклад (то есть такой, в рамках которого осуществляется эксплуатация человека человеком, а производственные отношения носят антагонистический характер) с неизбежностью предполагает существование двух общественных классов. Такие классы могут быть названы парно-антагонистическими классами.
Кроме антагонистических укладов - всегда стержневых - в обществе могут существовать дополнительные уклады, как правило, антагонистическими не являющиеся. И люди, связанные с каждым из таких дополнительных укладов, образуют особый общественный класс, ибо занимают особое место, но только не внутри какого-либо уклада - как в случае с парно-антагонистическими классами - а в социально-экономическом строе общества в целом, который при этом обязательно включает в себя не менее двух укладов. Примером может послужить мелкая буржуазия в капиталистическом обществе. Это - одиночные классы
В случае существования в социоисторическом организме нескольких укладов число общественных классов в нем может доходить до пяти. Кроме того, в обществе могут существовать подуклады, в том числе антагонистические. Последние, как и антагонистические уклады, с неизбежностью предполагают наличие двух групп людей, одна из которых эксплуатирует другую. Для этих групп могло бы подойти название - параклассов (от греч. пара - около, возле, при). И, наконец, в обществе всегда имеются люди, не входящие в состав ни одного класса или паракласса.
Каждый антагонистический способ или образ производства представляет собой особый способ эксплуатации или образ эксплуатации.
Понятие эксплуатации употреблялось уже неоднократно. Сейчас имеет смысл на нем несколько подробнее остановиться. В узком, строго научном смысле слова эксплуатация есть безвозмездное присвоение (получение в собственность) одной частью общества доли общественного продукта, созданного другой частью общества. В широком смысле под эксплуатацией понимается также и безвозмездное присвоение одними людьми услуг со стороны других людей. В дальнейшем изложении будет рассматриваться эксплуатация только в узком смысле слова. Объектом такой эксплуатации могут быть только производители материальных благ.
Важнейшее понятие, характеризующее эксплуатацию, - категория прибавочного продукта. Прибавочный продукт есть та доля общественного продукта, созданного одной частью общества, которая безвозмездно присваивается (переходит в собственность) другой ее части. Эксплуатация есть присвоение прибавочного продукта. Она может происходить по-разному. Можно выделить две ее основные формы.
При первой форме эксплуатации человека человеком такое присвоение происходит непосредственно в процессе собственно производства - процесс производства есть одновременно и процесс эксплуатации. При этом весь продукт или, по крайней мере, его часть (прибавочный продукт) создается производителем не как его собственность, а как собственность иных людей, которые тем самым выступают в роли эксплуататоров. В данном случае отношения эксплуатации выступают как отношения собственно производства.
Внутри этой первой основной формы в свою очередь можно выделить две разновидности. Когда общественная форма, в которой идет процесс производства, - общественно-экономический уклад - перед нами способ производства, а тем самым и способ эксплуатации человека человеком. Если процесс производства происходит в рамках производственных отношений, не образующих уклада, то мы имеем дело с образом производства, а тем самым и образом эксплуатации человека человеком.
Вторая основная форма эксплуатации характеризуется тем, что безвозмездное присвоение продукта происходит не в процессе собственно производства, а уже после того, как этот процесс завершился. Здесь процесс эксплуатации не совпадает с процессом производства и представляет собой явление отличное от него. Она представляет собой одну из форм перераспределения общественного продукта. Форму эксплуатации, не представляющую ни способа, ни образа производства, можно назвать методом эксплуатации. Так как метод эксплуатации есть лишь форма присвоения, но не создания прибавочного продукта, этот метод всегда существует только в связи с тем или иным способом (образом) производства - антагонистическим или неантагонистическим.
Методы эксплуатации подразделяются на внутрисоциорные (интрасоциорные) и межсоциорные (интерсоциорные). Примерами межсоциорных методов эксплуатации могут послужить систематический военный грабеж и данничество, примером внутрисоциорного - ростовщичество.
В основе деления на парно-антагонистические классы лежит различие отношения этих групп людей к средствам производства. Но оно совершенно не обязательно выражается в том, что один класс полностью владеет средствами производства, а другой полностью лишен их. Это справедливо в отношении серваризма и капитализма, но не феодализма. Оба класса, порождаемые феодальным способом производства, владеют средствами производства. Но их отношение к этим средствам производства различно. Один класс - верховный собственник средств производства, прежде всего земли, другой класс - подчиненный собственник этих же средств производства, главное среди которых - земля.
Таким образом, частная собственность может быть полной, когда члены господствующего класса безраздельно владеют средствами производства, а члены другого класса целиком отчуждены от них. Таковы серварная и капиталистическая частная собственность.
Однако собственность на средства производства может быть расщеплена на верховную частную собственность членов господствующего класса и подчиненную обособленную собственность членов эксплуатируемого класса. Верховной, а не полной является, как мы видели, феодальная частная собственность. Как уже указывалось, верховная частная собственность -- всегда собственность не только на средства производства, но и на личности непосредственных производителей, а эти производители - подчиненные собственники не только средств производства, но и своей личности.
Кроме верховной частной собственности на личность производителя может существовать и полная собственность на нее, как это было при серварном способе производства. Серварная экономическая ячейка (сервариум) была единицей полной собственности как на все средства производства, так и на личности работников, входивших в нее.
Частная собственность может различаться и по тому, как конкретно члены господствующего класса владеют средствами производства (а иногда и работниками). Частными собственниками могут быть члены этого класса, взятые каждый в отдельности. Это - персональная частная собственность. Частная собственность может быть групповой. Крайне своеобразной была частная собственность при феодализме. Каждый верховный частный собственник был включен в иерархически организованную корпорацию верховных собственников, состоявшую из низших верховных собственников (рядовых дворян, шевалье), нескольких категорий все более высоких верховных собственников (виконтов, графов, герцогов), и, наконец, наивысшего верховного собственника - короля.
Такая собственность по всей справедливости должна быть названа персонально-корпоративной.
Но самый интересный вариант формы частной собственности - такой, когда средствами производства (и работниками) владеют все члены господствующего класса только вместе взятые, но ни один из них в отдельности. В таком случае мы имеем дело с общеклассовой частной собственностью.
7. Древнеполитарный (азиатский) способ производства
Общеклассовая частная собственность всегда приобретает форму государственной. Это с неизбежностью обусловливает совпадение класса эксплуататоров если не со всем составом государственного аппарата, то, во всяком случае, с его ядром, с его основной частью.
Перед нами особый антагонистический способ производства, качественно отличный от всех описанных раньше. Это и есть тот самый способ производства, который известен под именем азиатского. Но, как сейчас выяснилось, существовал он не только в Азии, но и в Европе, Африке и Америке. Уже поэтому такое название вряд ли можно считать подходящим, не говоря уже о том, что оно не содержит даже намека на его сущность. Так как для этого способа производства характерны общеклассовая частная собственность, выступающая в форме государственной, и совпадение господствующего класса с ядром государственного аппарата, то его лучше всего называть политарным (от греч. полития, политея - государство) способом производства или просто политаризмом.
Политаристы владели средствами производства и производителями материальных благ только сообща. Поэтому они с неизбежностью образовывали особую корпорацию. Общеклассовая частная собственность всегда была корпоративной. Все политаристы входили в особую иерархически организованную систему распределения прибавочного продукта - политосистему. Глава этой системы, а тем самым и государственного аппарата, был верховным распорядителем общеклассовой частной собственности и, соответственно, прибавочного продукта. Этого человека, роль которого была огромна, можно назвать политархом.4
Соответственно с этим возглавляемая политархом ячейка общеклассовой частной собственности - политархия. Так как политархия могла в принципе существовать в экономическом отношении совершенно самостоятельно, она была не только хозяйственной ячейкой политарного общественно-экономического уклада, но в то же время и его экономическим организмом. Она же одновременно была и социально-историческим организмом, и государством.
Выше уже говорилось о том, что существуют два способа производства, основанные на труде рабов-производителей: серварный и плантационный. Еще сложнее обстоит дело с политаризмом. Существует несколько сходных, но в то же время отличных друг от друга способов производства, характеризующихся существованием общеклассовой частной собственности. Один из них пришел на смену предклассовому обществу. Именно его имели в виду теоретики и историки, когда говорили об азиатском способе производства. Это - палеополитарный или древнеполитарный способ производства. Он единственный из всех политарных способов производства был основным и тем самым формационным.
Древнеполитарный способ производства существовал в трех основных вариантах. Один из них был самым распространенным, и когда говорят об азиатском способе производства, то только его и имеют в виду. В этом смысле его можно считать классическим. Существуют, по крайней мере, еще два варианта древнеполитарного способа производства, которых описывают, но к азиатскому способу производства никогда не причисляют.
При классическом варианте древнеполитарного способа производства эксплуатируемый класс - крестьяне, живущие общинами. Крестьяне или платят налоги, которые одновременно представляют собой земельную ренту, или, что реже, наряду с ведением собственного хозяйства, обрабатывают землю, урожай с которой поступает государству. Этих крестьян также нередко в порядке трудовой повинности используют на работах различного рода (строительство и ремонт каналов, храмов, дворцов и т.п.).
Крестьянские дворы, таким образом, входят одновременно в состав двух разных экономических организмов: крестьянской общины и политархии. Как составные части крестьянской общины они представляют собой ячейки по производству необходимого продукта; они же в составе политархии и сама политархия в целом суть ячейки по производству прибавочного продукта, идущего классу политаристов. Как явствует из сказанного, древнеполитаризм в данном варианте - двухэтажный способ производства. Политарный общественно-экономический уклад включает в себя в качестве своего основания крестьянско-общинный уклад.
Поэтому и здесь мы встречаемся с тем, что собственность на средства производства вообще, на землю, прежде всего, раздвоена. При этом варианте общеклассовая политарная частная собственность оказывается не полной, а верховной, и, разумеется, она представляет собой собственность не только на землю, но и на личности непосредственных производителей. Крестьянские общины или отдельные крестьянские дворы - подчиненные собственники земли, а входящие в них крестьяне - подчиненные собственники своей личности, а тем самым и своей рабочей силы.
Для двух остальных вариантов древнеполитарного способа производства была характерна не верховная, а полная общеклассовая собственность на землю. Они были одноэтажными.
Отличный от древнеполитарного, но тоже политарный способ производства возник в Римской империи. Еще один политарный способ производства сформировался в странах Западной Европы в конце эпохи средних веков. Он был уничтожен в результате буржуазных революций. Почти одновременно с ним очень своеобразный политарный способ производства возник в России. И, наконец, еще два политарных способа производства появились в XX в. Один из них - политарно-капиталистический начал формироваться в Италии, Германии и ряде других стран Европы в 20-30-х гг. Он был двухэтажным. Второй - неополитарный - был одноэтажным. Он вначале утвердился после Октябрьской рабоче-крестьянской революции 1917 г. в России, а затем широко распространился по всему миру. Подробнее становление неополитарного способы производства рассмотрены в лекции "Всемирная история: Общая картина".
8. Неосновные способы производства
Некоторые неосновные способы производства были уже названы. Это крестьянско-общинный способ производства, который в классовом обществе всегда существовал в качестве составной части того или иного антагонистического способа производства (основного варианта древнеполитарного способа производства, феодального способа производства и т.п.), мелкобуржуазный и иные способы мелкого самостоятельного хозяйства. К неосновным относятся все, кроме древнеполитарного, политарные способы производства. В средние века, кроме феодального способа производства существовал еще купеческо-бюргерский способ производства.
Помимо них существуют еще несколько неосновых способов производства, оформившихся на стадии предклассового общества и существовавших во многих социоисторических организмах классового общества.
Близким к древнеполитарному способу производства был нобиларный (от лат. nobilis - знатный) способ, который отличался от первого тем, что при нем каждому члену эксплуататорской элиты выделялась определенная доля корпоративной собственности, что часто вело к ее полному разделу. Нобиларная частная собственность в отличии от политарной была корпоративно-персонализированной.
Другим был доминарный (от лат. dominare - господствовать) способ производства. Суть его заключается в том, что эксплуатируемый полностью работает в хозяйстве эксплуататора. Этот способ выступает в пяти вариантах, которые часто являются и его составными частями.
В одном случае человек работает только за содержание (кров, пища, одежда). Это - доминарно-приживальческий, или просто приживальческий подспособ эксплуатации (1). Нередко вступление женщины в такого рода зависимость оформлялось как заключение брака. Это - брако-приживальчество (2). Человек мог работать за определенную плату. Этот вариант можно назвать доминарно-наймитским, или просто наймитским (3). Человек мог оказаться в чужом хозяйстве в качестве заложника или несостоятельного должника. Это - доминарно-кабальный подспособ (4). И, наконец, еще одним является доминарно-рабский подспособ эксплуатации (5). Рабство как вариант составной элемент доминарного способа (образа) эксплуатации качественно отличается от рабства как самостоятельного способа производства. В литературе его обычно именуют домашним, или патриархальным, рабством.
Третьи способом производства был магнарный (от лат. magna - великий, ср.-лат. magnat - владыка). Он выступал в четырех вариантах, которые нередко являлись одновременно и его составными элементами. При этом способе (образе) основное средство производства - земля, находившаяся в полной собственности эксплуататора, передавалась в обособленное пользование работника, который более или менее самостоятельно вел на ней хозяйство. Случалось, что непосредственный производитель получал от эксплуататора не только землю, но и все средства труда. Работник обычно отдавал собственнику земли часть урожая, а нередко также трудился в собственном хозяйстве эксплуататора.
Таким работникjv мог стать раб, посаженный на землю. Это магнарно-рабский вариант магнарного способа производства (1). Им мог стать приживал. Это - магнарно-приживальческий вариант магнарного способа производства (2). Им мог стать человек, оказавшийся в зависимости от владельца земли в результате задолженности. Это магнарно-кабальный подспособ эксплуатации (3). И, наконец, им мог стать человек, взявший участок земли в аренду и оказавшийся в результате этого не только в экономической, но и в личной зависимости от владельца земли. Это - магнарно-арендный подспособ (подобраз) эксплуатации (4). Такого рода эксплуатируемых производителей в исторической литературе нередко называют издольниками, а когда они отдают хозяину земли половину урожая, - испольниками, или половниками.
Очень часто доминарный и магнарный способы производства срастались друг с другом, образуя по существу один единый гибридный способ производства - доминомагнарный. Доминаристы при этом одновременно были и магнаристами.
1 Bell. F.L.S.The Place of Food in the Social Life of the Tanga // Oceania. 1947. Vol. 17. № 1. P. 74.
2 Маркс К. Капитал. Т. I. .// К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Изд. 2-е. Т. 23. С. 176-177.
3> Ленин В.И.. Великий почин // Полн. собр. соч. Т. 39. С. 15.
4 Подробно об этом см.: Семенов Ю.И. Об одним из типов традиционных социальных структур Африки и Азии // Государство и аграрная эволюция в развивающихся странах Азии и Африки. М., 1980.
Семенов Ю.И. Производство и общество // Социальная философия. Курс лекций. Учебник. - Под ред. И.А.Гобозова. -
М.: Издатель Савин С.А., 2003. - С. 117-146.
Подробную рецензию на курс лекций читайте здесь.
