Около двадцати лет тому назад американский историк Ричард Пайпс в одной из своих статей написал, что российская организация «Народная воля» стала родоначальницей политического террора во всем мире. Наша самая главная тогда газета, стушевавшись, возразила, что «Народная воля» в русской революции никакого особенного значения не имела и прошла незамеченной. Писатель Юрий Владимирович Давыдов, автор многих замечательных книг, в том числе и о народовольцах, возмущаясь безграмотной лживостью «Правды», рассказывал мне, как, по его мнению, можно было ответить на обвинение Пайпса: «Да, в марте 1881 года в самодержавной России был убит Александр II, а летом того же года в республиканских Соединенных Штатах был в очередной раз убит очередной президент. Поэтому, если говорить о родоначальниках террора, то приоритет спорный. Но дело не в этом. Когда убили президента Гарфилда, наша «Народная воля» обратилась с открытым письмом, в котором осуждалось политическое убийство в стране, где существуют политические свободы. Мы вынуждены это делать, писали народовольцы, потому что в нашей стране они отсутствуют. То, что вы сделали у себя с вашим президентом, есть проявление того духа деспотизма, с которым мы боремся у себя на родине».
«Газета – это не чтенье от скуки…»
Мне вспомнилось об этом, когда после трагедии на Дубровке, я прочел ряд статей на тему о мерах по предотвращению терроризма, в том числе размышления диакона Андрея Кураева «Как бороться с терроризмом без спецназа» («Известия».13.11.2002). Категорически не согласившись с теми, кто утверждает, что у бандитов нет ни веры, ни национальности, г-н Кураев просто и понятно объяснил, каким образом невинный отрок превращается в террориста. Национальные предания и религиозные наставления мам и пап, в нравственной сущности которых еще надо разобраться, усугубляются порочным влиянием школы.
«Да, советская школа есть школа терроризма. Она из поколения в поколение передает (не могу решиться писать в прошедшем времени) восхваление террористов, их героизацию. Пугачев и Разин, братья Ульяновы и Робеспьер, декабристы и бомбисты, санкюлоты и прочие “несгибаемые борцы” преподносятся ею как образцы, достойные всяческого подражания».
Тот бесспорный факт, что советские учебники много внимания уделяли лицам и событиям, так или иначе способствовавшим революционному движению, классовой борьбе и прогрессу в трактовке «Краткого курса истории ВКП(б)», свидетельствует не о героизации террористов, а всего лишь о том, что вместо изучения истории научной изучалась история партийная. Если смелый полет реформаторской мысли Министерства образования России, вехами которого являются эксперимент по введению системы Единого Государственного экзамена, перевод школ на 12-летний цикл обучения, активное общественное обсуждение нового школьного стандарта в среднем образовании, изменение системы оценок от пятибалльной к двадцати- или стобалльной, приведет и к введению «Основ православной культуры», то дети в государственной, а значит пока еще светской школе, станут изучать иную историю.
«Надо по-другому смотреть на историю. И нужно делать это со стороны Русской православной церкви. Вся история Отечества связана с ней, с той жертвенностью, которую несли наши люди, будучи православными христианами». Из размышлений отца-настоятеля строящегося в Котловке храма преподобной Ефросинии, великой княгини Московской. («За Калужской заставой». 2002. №46. С.14.)
Эта и им подобные истории (например, национальная, партийная, романтическая и т.д.), безусловно, имеют право на существование, но необходимо осознавать, что к науке они имеют отношение весьма отдаленное.
Отбор имен «террористов» г-ном Кураевым тому подтверждение. Почему-то не вспомнились ему Иван Грозный, Пуришкевич с Дубровиным, Сталин или хотя бы Салтычиха, а вот Рылеев с Пестелем – это и есть наше собственное ужасное террористическое прошлое, требующее сегодняшнего осуждения. Впрочем, для церковного автора история – это не исследование, а шаблон государственной пользы, с помощью которого он может возводить в ранг святыни российскую власть и предавать проклятию любых ее противников во все времена. Потому и нет ему нужды отличать террористов-народовольцев от террористов наших дней, террористов любого времени от мощных народных движений, как бы эти движения ни оценивались. Поэтому и разговоры об огрехах отечественной педагогики (ведь понимает, что «не все выпускники советской школы подкладывают бомбы и захватывают роддома») для Андрея Кураева лишь повод, чтобы перевести разговор на то, что его по-настоящему волнует, и, вполне в духе своих воззрений, он рассматривает «вопрос о групповой солидарности, групповой ответственности».
«Конфликт культур», с его точки зрения, имеет действенное решение:
«Разбойным аспектам туземной культуры Империя должна объявить войну. Газетами, школами, церковью. Если надо - и спецназом».
Андрей Кураев искренне полагает, что
«если в течение столетий проводить жесткую линию, подкупая и устраняя местных национальных лидеров, контролируя школьное и религиозное образование»,
то мы решим не только свои проблемы, но и проблемы заблуждающихся туземцев. Что поделаешь, если дикий народ сам не понимает, что ему же делают лучше. Такая уж наша судьба, такое вот доставшееся нам от былых времен «бремя белого человека».
Статья кандидата философских наук, профессора богословия, диакона, клирика храма св. Иоанна Предтечи, что на Пресне, завершается таким выводом:
«Террористы, вовлекая в военные действия мирных жителей России, по-своему правы: они понимают, что с ними воюет не та или иная дивизия, а именно Россия. В их глазах мы едины с нашей армией. Настала пора и нам осознать меру единства террористов с их народом».
А террористов, как известно, безжалостно уничтожают и правильно делают. Вспоминаются замечательные слова Н.С.Хрущева на судьбоносном съезде партии: «Наши цели ясны. Задачи определены. За работу, товарищи!»
Это ведь не убогий бритоголовый, самоутверждаясь обрезком арматуры, крушит «черный» череп. Статья А.Кураева, напечатанная в респектабельной газете, примечательна, прежде всего, откровенным признанием того, что в Российской Федерации проживает народ, чью «невиновность» можно определять «только на основе данных армейской разведки и ФСБ», и столь же откровенным утверждением, что есть народы-миротворцы, а есть народы-террористы. Философ В.Малахов пишет по этому поводу:
«Современный расизм редко говорит о крови и генотипе, зато всегда – о культуре. “Они” ведут себя так потому, что именно такой тип поведения задан их культурой».
Известный журналист Максим Соколов с присущим ему блеском в статье «Преступность и национальность» (Известия. 30.10.2002) приводит статистическое обоснование вышеизложенной точки зрения: «Есть криминальная статистика, и она разная для разных этнических групп». Осознавая напрашивающееся сравнение, Соколов его отметает:
«Ссылки на фашизм etc. заранее отклоняются по тем же статистическим основаниям. Нацисты, будучи крайне заинтересованными собирателями доказательств еврейской опасности, располагали тем не менее только одним – на все мировое еврейство – примером того, как еврей является источником смерти: эмигрант Гершель Гриншпан в 1938 г. убил немецкого дипломата в Париже. Будь у чеченцев такая же статистика, всякий благомыслящий человек был бы обязан встать на их защиту. Но она у них другая».
Сначала о статистике. «Существует три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика». Уже одно то, что эту фразу приписывают Бисмарку, Марку Твену и Дизраэли, свидетельство того, что она попала в цель. В «Известиях» же (29.10.2002) я читал материал профессионального журналиста Максима Романова, оказавшегося в московском «обезьяннике» лишь по причине отсутствия при нем паспорта и нежелания дать на лапу стражу порядка. В ответ на законное негодование по поводу незаконного задержания ему предлагали «на выбор» - огнестрельное оружие или наркотик. Что сделал этот человек, чтобы ему не попасть «в статистику» можно прочесть в статье. Но что было бы, если бы на его месте находилось «лицо кавказской национальности», регистрации не имеющее?
Какими фактами располагали нацисты, не столь уж важно. Большинство людей предпочитают руководствоваться не фактами, а эмоциями или соображениями практической пользы. Нацисты - яркое тому подтверждение. Что же касается статистики, рассматриваемой в качестве дубины народного гнева, то при желании отыскать любое количество евреев (как и любых других национальных особей), являющихся «источниками смерти», не представляет труда, начиная от библейской Юдифи до участницы покушения на Александра II Г.Гельфман, руководителей боевой организации эсеров - В.Гершуни, Е.Азефа, деятелей Советского государства - Я.Свердлова, Л.Троцкого, убийцы немецкого посла Мирбаха Я.Блюмкина и множества других, на вопрос о национальной принадлежности которых придется ответить: «Таки, да». Мало-мальски образованный антисемит назовет злокозненные фамилии виновных во всех смертных грехах в разных частях света. Если его попробовать переубедить и объяснить, что характер, поведение, жизненные ценности зависят вовсе не от национальной принадлежности, а от окружающей среды, образования, воспитания, времени и обстоятельств, в которые человек попадает чаще всего независимо от своей воли, то он сошлется на статистику, которой лихо аргументирует по иному поводу известный журналист.
Да что уж там журналисты! Нобелевский лауреат и знаменитый писатель совершенно серьезно анализирует национальный состав большевиков, будучи искренне убежден, что мозги профессионального революционера Троцкого, железнодорожного магната Полякова и местечкового раввина работают одинаково по причине национальной общности. О чем свидетельствует процент убиенных брюнетов и процент брюнетов-убийц? А о чем свидетельствует процент убиенных евреев и процент евреев-убийц? Поставьте вместо евреев любую другую национальность (китайцы, русские, татары, латыши, французы, испанцы…). Но ведь не устают подсчитывать. Библиография подсчетов составит множество страниц.
Я не о том, кто и как создает такую статистику, а о том, что происходит, когда на основании подобной статистики делают далеко идущие выводы. Еще раз сошлюсь на мнение философа В.Малахова, который доходчиво объяснил суть такого действа.
«В принципе группой может быть названо любое множество людей, выделенное по определенному критерию. Скажем, блондины или очкарики. Однако для того чтобы считать некоторое множество социальной группой, необходимо, чтобы оно соответствовало двум критериям: наличие прочных связей и специализация ролей между его членами. Индивиды, которых внешний взгляд на основании тех или иных признаков (по форме носа, по языку или особенностям поведения) объединяет в группу, вовсе не обязательно являются таковой в социологическом смысле слова. Те, кого статистика относит к единству по имени «армяне», отнюдь не образуют социального единства. Между коренным петербуржцем с армянской фамилией, играющем в симфоническом оркестре, и беженцем из Степанакерта, занятом в мелком обувном бизнесе, не больше общего, чем между двумя блондинами». (Расизм и мигранты // Неприкосновенный запас. 2002. №5)
Или по-другому: этноса как однородного целого не существует. Вот почему любые выводы, сделанные на основании статистики в отношении всего народа, в лучшем случае ошибочны. Когда же нам предлагают осознать единство террористов с народом (А.Кураев) или депортировать чеченскую диаспору как «враждебных иностранцев», если чеченская диаспора не обяжется «в обозримо сжатые сроки физически их (террористов - А.Ш.) уничтожить», в противном же случае «объектом дискриминации и погромов» окажутся «виноватые, полувиноватые, четвертьвиноватые, случайно стоявшие рядом и просто приятно смуглявые» (М.Соколов), то необходимо осознавать, что в этом случае мы получим не гимназический опыт народовольцев, а проверенную жизнью профессиональную практику сталинского, нацистского, etc. настоящего террора, где социальный, национальный, хозяйственный и любой иной вопрос решается «окончательно», безжалостно и масштабно.
Мне отвратителен полевой командир Шамиль Басаев. Бывший председатель Верховного Совета РСФСР, а ныне профессор Руслан Имранович Хасбулатов у меня также не вызывает симпатий. Но последний - известный представитель чеченской диаспоры. Меня чрезвычайно занимает вопрос, возникший после прочтения статьи журналиста-аналитика: каким образом Р.И.Хасбулатов, даже при огромном желании, может сделать то, что до сих пор не удается армии, МВД, ФСБ – уничтожить физически террориста Басаева. (С Басаевым наконец-то разобрались, хотя чеченские террористы пока не перевелись – прим. 2006. - А.Ш.) Неизвестные, спалившие магазин чеченского торговца, мирно и давно проживавшего в подмосковном городке, (Известия. 1.11.2002) может быть, и могли верить, что раз чеченец, значит заодно с террористами и что все чеченцы одного поля ягоды, но неужели так же рассуждает М.Ю.Соколов?
Существует национальная ненависть, которая называется зоологической. Чаще других ею страдают люди малообразованные, малообеспеченные и малоудачливые. В политике, бизнесе и других серьезных сферах жизни руководствуются иными критериями. Только ничего не понимающие иностранцы пытаются объяснять происходящее в нашей стране примитивной ксенофобией.
К слову
Мой голландский друг Вим Пласмейер после первой поездки в Петербург и Москву искренне недоумевал. Со своей подругой из России он ходил в знаменитые на весь мир музеи и на многочисленные экскурсии. Но ему билеты обходились гораздо дороже, чем его спутнице.
«Это несправедливо. Я соглашался платить, но просил, чтобы тогда экскурсию переводили на любой понятный мне язык: английский, немецкий, французский или голландский. Но они говорят только по-русски. За что же я должен отдавать двойную и тройную плату!? В любой европейской стране к туристам, которые интересуются историей и культурой народа, относятся уважительно. Почему же у вас такие порядки?»
Вероятно, если бы Вим лучше знал историю, он бы не задавал пустых вопросов. Римский император Веспасиан в ответ на упреки сына, жаловавшегося, что над ними смеются после того, как был введен налог на общественные уборные, мудро поднес деньги к носу сына: «Что, пахнут?»
Мы же живем не в Древнем Риме, и аргумент у нас такой силы, что старик Веспасиан изошел бы от зависти. Тот же голландец Вим платит, не морщась, в родном Амстердаме 10 евро за вход в Rijks museum. С какой стати в нашем отечестве он должен платить меньше? А вот российскому человеку такой расход не по карману. Однако музею необходимо выживать. Поэтому пусть иностранец платит - не обеднеет. А уж если кому очень жалко, то, чтобы не переплачивать, пусть выучится без акцента небрежно произносить только одну фразу: «Ты что, мать, офигела?».
Во что верить и за кем идти
Политическая ответственность подменяется ответственностью национальной или религиозной, конечно же, не случайно. Все чаще я стал слышать и читать о людях, которых нужно опасаться. Перечень их до странности знаком: «черные», картавые, иностранцы. Это вовсе не означает, что врагов вокруг стало больше. Это значит лишь то, что подлинных виновников происходящих безобразий, чье место определяется политической иерархией и при этом не зависит от их национальной принадлежности, освобождают от ответственности. Безусловно, пользоваться этим вариантом развития событий проще, чем по древней российской традиции сбрасывать с крыльца разъяренной толпе очередного боярина.
Вот почему в различных формах зазвучала сформулированная давным-давно мысль обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева о том, что в народе нужно воспитывать не ум и знание, а душу и веру, привязанность к прошлому, к старым учреждениям. При отсутствии средств на содержание в мало-мальски приличных условиях библиотек, школ, музеев, огромные деньги были потрачены на строительство, так называемое «воссоздание», храма Христа Спасителя, возведение Мемориального комплекса на Поклонной горе и разных памятников. При этом многие появившиеся скульптуры поражают не только своей, по изумительному определению М. Зощенко, «маловысокохудожественностью», но и отбором персонажей: Петр I, Николай II, Г.К. Жуков. Как высказался последний: «Великому, большому народу всегда нужны великие идеи и большие имена, чтобы было во что верить и за кем идти». Может быть, символика истории проявилась лишь в том факте, что первого Петра создал Э. Фальконе, а последнего - З. Церетели. Давно позабыто решение об установке памятника жертвам cталинской победоносной эпохи, но вновь и вновь реанимируется идея восстановления на Лубянке монумента Ф.Э. Дзержинскому (как объяснил московский мэр: «несмотря на издержки времени, которые, безусловно, были, если поставить на чашу весов все, что сделал этот человек, полезное перевесит»). Как быстро в новой России получила признание фраза А.И. Солженицына о стране, где КГБ пишется с большой буквы, а Бог - с маленькой. Стали писать Бога с большой буквы, а КГБ переименовали в ФСБ. Ах, как же все это ново! В православии, вслед за Победоносцевым, можно обнаружить консолидирующее национальное начало, органически слитое с монархизмом (в современном варианте: просвещенным авторитаризмом). Религиозность поддерживать проще и дешевле, чем добиваться человеческой цивилизованной жизни на разумных началах. Вот почему поддерживаются или не преследуются по закону всевозможные будто бы патриотические движения, мудро сходящиеся на небогатой мысли об исключительности и неповторимости умом не понимаемой России.
18 января 2003 года шестеро мужчин, впоследствии назвавшие себя православными, вошли в зал Музея и Общественного центра имени Андрея Сахарова в Москве, где проходила выставка десятков художников под названием «Осторожно, религия!», и с помощью баллончиков с краской стали расписывать своими комментариями («кощунство», «вы бесы» и т.д.) экспонаты или крушить их.
Вопросы о художественной ценности уничтоженных работ, все ли или лишь некоторые из них кощунственны, как мне представляется, совершенно несущественны. Когда в годы оны в пасхальную ночь комсомольцы атеистически мяукали, то делали они это не на комсомольском собрании, а в церкви или рядом с ней, что верующими, естественно, воспринималось как кощунство. Выставка же проходила в светском учреждении, и православных, как и представителей иных конфессий, туда никто насильно не тащил. А уж если пришли и им что-то не понравилось, то вместо уподобления комсомольцам былых огненных лет они могли (никто ведь не препятствовал) выйти вон и высказать публично свое отношение к происшедшему. Но они избрали погром, чем заслужили, независимо от решения суда, имя вандалов и религиозных мракобесов. Но знаковый факт: Замоскворецкий суд Москвы не усмотрел состава преступления в действиях налетчиков и признал незаконным возбуждение против них уголовного дела. Более того, уголовное дело было возбуждено против пострадавших организаторов выставки за «разжигание религиозной вражды». У этого судебного решения, свидетельствующего о продолжающемся клерикализме властных структур, большое будущее: какие художественные работы вызовут возмущение налетчиков в следующий раз и что может стать новым объектом погрома: Третьяковка, Музей на Волхонке или сами художники, зависит уже не от суда.
Очевидно, что на смену воинствующему атеизму приходит воинствующая религия. Мусульмане, гораздо более категоричные и нетерпимые к инакомыслию, попросту обещают, что издательство, которое посмеет напечатать роман «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, не сможет рассчитывать на безопасность жизни своих сотрудников. Факт призыва к убийству (фетва) имамом Хомейни в Исламской республике можно объяснить государственным устройством страны, но когда российскому издательству «Лимбус Пресс» заявляет о возможной расправе в случае издания этой книги лидер мусульман светского государства России муфтий Равиль Гайнутдин и в итоге книга так и не выходит в свет, то в каком же государстве мы живем? Можно вспомнить и сравнительно недавнюю, 1997 г., борьбу за показ на телеканале НТВ художественного фильма американского кинорежиссера Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа», когда и Патриарх, и уже знакомый нам специалист по борьбе с терроризмом А.Кураев, и председатель комитета по связям с общественными объединениями и религиозными организациями В.Зоркальцев (КПРФ), и прочие, и прочие, трогательно заботящиеся о «нравственном здоровье» россиян, добивались, чтобы "мерзостная" лента не была увидена. Самое интересное, что издававшийся в Ватикане в 1559-1966 гг. знаменитый Индекс запрещенных книг (Index Librorum prohibitorum) обращался со своими указаниями к католикам, а нынешние духовные наставники полагают, что вправе устанавливать свою цензуру для людей, не разделяющих их веру.
Может быть, и об этом рассказывала разоренная выставка в Сахаровском центре? Не знаю, увидеть ее я так и не успел и лишь прочел извинение устроителей перед потенциальными посетителями, не получившими возможность удовлетворить свой интерес из-за действий погромщиков.
«Почем опиум для народа?»
В связи с тем, что к 1939 году сложилась ситуация, когда «непрерывно повышающийся рост благосостояния советского народа предъявляет к пищевой, рыбной и мясомолочной промышленности все новые и новые требования», вышла в свет первая в Советском Союзе большая поваренная книга. Несмотря на стотысячный тираж, издание давно стало библиографической редкостью. Помимо рецептов разнообразных блюд, «Книга о вкусной и здоровой пище» ненавязчиво давала историческую, идеологическую, статистическую и иную информацию. Изящество подачи, ценность статистических выкладок, серьезные исторические познания и глубокий анализ современности даже сегодня не могут не заинтересовать. Лишь один пример, взятый мною на 332 странице указанного сочинения:
«Некоторые думают и говорят о том, что у нас, мол, много водки пьют, а за границей вот мало пьют. Это в корне неверное представление. Вот цифры душевого потребления водки, вина и пива в переводе на чистый спирт в 1931 г.: во Франции – 18,9 литра, в Бельгии – 11,2, в Англии – 3,2, в СССР – 1,6 литра.
Если взять только водку и водочные изделия (без вина и пива), то во Франции на душу населения приходится 9,4 литра, в Бельгии – 3,5, в Англии – 1,4, в СССР – 3,7 литра. Душевое потребление пива составляет во Франции 35 литров, в Бельгии – 228, в Англии – 62, в СССР – 3 литра.
Потребление вина составляет во Франции 171 литр на душу, в Бельгии – 4 литра, в СССР – всего 0,6 литра. Пол-литра на душу! На юге вина пьют побольше, а уж на севере совсем мало. Но почему же до сих пор шла слава о русском пьянстве? Потому, что при царе народ нищенствовал, и тогда пили не от веселья, а от горя, от нищеты. Пили, именно чтобы напиться и забыть про свою проклятую жизнь. Достанет иногда человек на бутылку водки и пьет, денег при этом на еду не хватало, кушать было нечего, и человек напивался пьяным. Теперь веселее стало жить. От хорошей и сытой жизни пьяным не напьешься. Весело стало жить, значит и выпить можно, но выпить так, чтобы рассудка не терять и не во вред здоровью». А.Микоян. Из доклада на второй сессий ЦИК Союза ССР VII созыва 16 января 1936 г.
Как и в советские времена, сегодня в нашей стране для констатации факта достаточно о нем просто сказать. Слова, в абсолютной зависимости от правильно понятой необходимости, вовсе не должны хоть как-то соотноситься с реальностью.
И вот уже давным-давно несуществующие верования, традиции, ценности объявляются живыми. Николай II Кровавый из нашего непредсказуемого прошлого превратился в Святого. Ходят по улицам и заседают на съездах ряженые в казацкой форме, украшенной погонами и царскими крестами, неведомо от кого и за что полученными. Церковь вдруг превратилась в опору нравственности. А светлая монархическая идея воплотилась в образе сильного, мудрого Президента, органично соединившего двуглавого орла с советским гимном. Последнее утверждаю без всякой иронии: имперский двуглавый орел и сталинский гимн - символы великорусского национализма в качестве отечественной идеологии. Им уютно вместе.
Привычная манипуляция мозгами граждан, которым дают под видом истины то «Краткий курс истории ВКП(б)», то идеалы православия, самодержавия и народности, приводит не к рождению новой веры, а к «пофигизму» и пустоте, пригодной не к пестованию гражданских и нравственных добродетелей, а к ненависти, которую в зависимости от потребности можно нацелить в нужном направлении и оправдать интересами класса, партии, народа, государства и вообще всего прогрессивного человечества. И если в нашей замечательной стране никогда не прекращает литься кровь и никак не удается решить насущные жизненные проблемы, то, как и прежде, в этом виноваты злые козни инородцев, кавказцев, евреев, болтовня «общечеловеков» о правах и достоинстве личности и происки иностранцев, главным образом заокеанских. На этой ниве произрастают богатейшие возможности. Правильно сделанные выводы из истории и статистики уже взяли на вооружение всевозможные «патриотические» организации, а то и властные структуры, например на Кубани. На роль ученых-историков или ученых-статистиков вожди или губернаторы не претендуют. Интеллектуалы в рясе и без дают понятные и простые объяснения, которые по славной отечественной традиции являются для читателей и слушателей не догмой, а руководством к действию.
Наша страна уже пережила «реальный социализм». Очень не хочется испытать его вторично с приставкой «национал». Даже если этот порядок назовут как-нибудь иначе. История не раз доказывала, что с помощью перелицованных слов можно сделать старую идею весьма привлекательной - хотя бы потому, что никто не вспомнит, сколько за нее уже заплачено.
август-сентябрь 2006 г.
