В конце 70-х и 80-х годах в советской литературе, включая популярные и академические издания, появляется множество статей и книг, в которых так или иначе рассматриваются проблемы биологии человека. В данной главе я попытаюсь познакомить читателей с наиболее интересными из этих публикаций, организовав изложение вокруг обсуждения отдельных проблем, связанных с изучением биологии человека — социобиологии, преступности и других форм отклонения от социальных норм, этических отношений и, наконец, проблем биомедицинской этики.

Социобиология

В 1975 г., то есть в тот момент, когда в Советском Союзе вовсю разворачивалась дискуссия по проблеме соотношения социального и биологического, вышла в свет книга профессора Гарвардского университета, известного энтомолога Э.О. Уилсона «Социобиология: новый синтез»[1]. Публикация этой книги привлекла внимание советских исследователей.

В этой работе Уилсон, в частности, утверждал, что такие формы человеческого поведения, как «альтруизм», являются результатом естественного отбора в ходе эволюции человека. Однако такого рода поведение не является результатом «прямого отбора», поскольку человек, жертвующий собой ради другого, уменьшает тем самым вклад собственных генов в генофонд следующего поколения. Другими словами, на первый взгляд может показаться, что предпочтительным с точки зрения эволюции является эгоистическое поведение, а не альтруизм. Объясняя свое утверждение обратного, Уилсон использует явления «родственного отбора» и «включенной приспособленности». Речь идет о том, что если тот или иной человек приносит себя в жертву во имя близкого родственника (например, брата), то тем самым он не только не уменьшает, но, наоборот, увеличивает вклад собственных генов в жизнь следующего поколения.

Идеи Уилсона относительно эволюции человеческого поведения привлекли внимание советских исследователей по следующим причинам: во-первых, эти идеи представлялись отличными от обычных представлений «социал-дарвинизма», поскольку были связаны с поисками биологических основ привлекательных черт, а не тех, которые обычно ассоциируются с выражением «выживание наиболее приспособленных»; во-вторых, эти /244/ идеи появились вскоре после упоминавшейся в предыдущей главе статьи Эфроимсона в «Новом мире», содержащей сходные представления, и, наконец, в-третьих, идеи Уилсона были созвучны традиции, которая существовала в России и начало которой было положено Петром Кропоткиным, опубликовавшим в XIX в. книгу, в которой утверждалось, что Дарвин преувеличивал значение борьбы за существование в ходе эволюции и недооценивал явления сотрудничества и взаимопомощи. То обстоятельство, что Кропоткин был социалистом (хотя и небольшевистского, анархистского толка), делало его идеи более привлекательными в глазах русских социалистов.

Названные обстоятельства, в свою очередь, явились причиной того, что поначалу советские исследователи встретили идеи Уилсона с известной симпатией, что не могло не удивить западных наблюдателей, знавших о тех резких нападках на эти идеи, которые содержались в работах радикально настроенных западных авторов[2]. Нет сомнения в том, что этому способствовало осознание советскими исследователями того, что генетический подход к проблеме объяснения человеческого поведения может помочь в борьбе со сталинским догматизмом. Н.X. Сатдинова в своей статье, опубликованной в ведущем советском философском журнале, дала на удивление позитивное изложение основных положений концепции социобиологии[3]. В.Т. Ефимов, отметив, что такие конкретные «науки о человеке», как биология, генетика, физиология, этология и психология, вносят вклад в понимание проблемы человека, призвал к развитию этих исследований в Советском Союзе[4]. В.Н. Игнатьев, критически отнесясь к тому, что он посчитал идеологической позицией Уилсона, выразил убеждение в том, что сама по себе концепция социобиологии представляет известный интерес[5].

Вскоре, однако, стало ясно, что идеи Уилсона встречают отрицательную реакцию со стороны более ортодоксальных марксистских авторов. Для Дубинина и его друзей идеи о биологических основах положительных качеств человека представлялись не более приемлемыми, чем представления тех, кто рисовал образ «оскала» природы. Попытки объяснения «альтруистического» поведения человека влиянием генетических факторов являются не менее ошибочными, писал Дубинин, чем попытки обнаружить «врожденную агрессивность», свойственную якобы человеку. Обе эти точки зрения, отмечает Дубинин, повторяют старую ошибку, «биологизируя» человека, рассматривая его как животное, а не как социальное явление[6].

После того как Уилсон (на этот раз в соавторстве с Чарльзом Ламсденом) опубликовал очередную книгу[7], в которой выступил с открытой критикой марксизма, реакция советских марксистов на развиваемые им идеи стала более ясной и определенной. По мнению Ламсдена и Уилсона, /245/ марксистская интерпретация истории человечества сходна с интерпретацией процесса биологической эволюции, предложенной ламаркизмом, поскольку обе эти интерпретации предлагают «неправильное описание механизмов, лежащих в основе изучаемых процессов». Сравнив марксизм с ламаркизмом, авторы книги задели советских авторов за живое, поскольку, как об этом уже упоминалось выше, отношение марксизма к ламаркизму было той темой, которая носила достаточно болезненный характер для советских исследователей (см. главу 4).

Теперь к бичеванию концепции социобиологии, начатому Дубининым, присоединяются и другие советские авторы. А.М. Каримский связывает ее идеи с идеями «буржуазной философии», «социального бихевиоризма», «неомальтузианства», а также тем, что он называет «антирабочей, антипрофсоюзной политикой капитализма», с расизмом, манипулированием сознанием и поведением людей. Все эти явления, по мнению Каримского, являются следствием существования в мире напряженности, гонки вооружений и характерны только для Запада[8].

И.Т. Фролов — лидер реформаторов советской философии — был более сдержан в своих оценках концепции социобиологии. В своих работах он говорит о «слабости и бесперспективности социобиологического подхода», отмечая одновременно наличие в нем «интересных частных наблюдений и выводов». Главный недостаток этого подхода, пишет Фролов, заключается в том, что представители социобиологии не понимают, что специфика человека как биосоциального существа состоит в том, что его превращение в существо «сверхбиологическое» в основном высвободило его из-под власти эволюционных механизмов[9]. Во время беседы, состоявшейся у меня с И.Т. Фроловым в марте 1985 г. в г. Бостоне, он с известной симпатией отозвался о взглядах Уилсона. Несколько ранее, полемизируя в одной из своих статей с теми советскими философами, кто критически относился к сравнению человека с животными, Фролов отмечал, что, по данным науки, различие между информацией, содержащейся в генах человека и шимпанзе, составляет лишь около 1%, и призвал советских биологов заняться (вслед за представителями социобиологии) изучением значения этого небольшого различия[10].