Следите за нашими новостями!
 
 
Наш сайт подключен к Orphus.
Если вы заметили опечатку, выделите слово и нажмите Ctrl+Enter. Спасибо!
 


Предыдущая | Содержание | Следующая

Глава 6.
Подражание английскому воспитанию вождей в Третьем рейхе

Как английский, так и немецкий вариант филистерства неумолимо враждебны по отношению к вечной борьбе избранного меньшинства за человеческое достоинство и интеллектуальную свободу.

Мэтью Арнольд

Примат нормального над гуманным

Для антидуховного «филистерства у нас в английском языке нет термина... возможно, потому, что сам этот феномен у нас в большом /144/ избытке. Из всех народов именно английский стал самым недоступным для идей, самым нетерпимым по отношению к ним... Поскольку англичане прекрасно обходятся без идей, они и презирают тех, кто поднимает шум вокруг этого предмета», — отмечал Мэтью Арнольд еще в 1865 г.[1] Подобная критика филистерства в устах англичанина — уникальная для того времени — связана с влиянием, которое оказал на Мэтью Арнольда немецкий идеализм (и не только идеализм Гумбольдта)[2]. Поскольку начиная с XVIII в. Англия превыше всего ценила здравый смысл (если не сказать «здоровое национальное чувство» нацистов), англичане осуждали немецкий идеализм как непрактичный и высмеивали его, называя фантазией[3]. «Англоязычный мир до самой середины XIX в. в очень слабой мере усвоил философский идеализм... Да, все недоступное рациональному анализу отвергалось как суеверие или как что-то бессмысленное и незначащее»[4].

Немецкие же классики — возражая в том числе и признанным авторитетам — в эпоху «бурных гениев», напротив, настаивали на том, что никто не вправе распоряжаться творческим субъектом, личностью, свободной и независимой в своей творческой гениальности. То, что нацисты — а до них и англичанин Дизраэли — считали «народом», во времена немецкой классики, к примеру, Шопенгауэр, воспринимал как чернь, как филистеров, как массу «нормальных людей», враждебных гению. Ведь именно нормальности — всему, что позже окрестят «здоровым национальным чувством» — Шопенгауэр желал поражения в борьбе с гениальностью: пусть мир представления победит мир воли[5]. Он знал, что тяга к познанию вызывает ненависть филистеров. Но если на такую тягу есть «спрос, они превратят это в принудительный труд». Они настаивают на «реальном»; идеальное нагоняет на них скуку. «Апофеоз филистерства — ...величайшая проблема». Шопенгауэр обращал внимание и на фельдфебельское «сбивание спеси» с интеллекта[6]. Ханс Гюнтер, гитлеровский популяризатор расизма, напоминал о ценностях и перспективах, которые давал именно средний класс (имея в виду нордическую кровь), и о том, что филистерство «подготовит хорошую расовую почву для нацистов»[7]. Он оказался как нельзя более прав.

У Джеймса Родса, например, тоталитарная гегемония среднего сословия ассоциировалась с филистерством, изображенным в «Степном волке» Германа Гессе[8]. А романтик Эйхендорф уже в «Поэтической (sic) войне с филистерами» говорил об «исконном праве людей... вести посев нового человечества», веря, что «лишенная мышц», неанглийская Германия уже избавилась от филистеров, /145/ презрительно бросив им: «Сгиньте, я вас бесконечно презираю»[9]. Немецкий романтик Клеменс Брентано дает «филистерам» более развернутую характеристику. «Они всегда болтают о “немецкости”... Англичан... они любят только ради фунтов стерлингов... (Филистерство — это когда) человек должен думать: чего ему хватает — того с него и хватит, и это все... остальное — глупость... Так возник обычай и соединился с пристойностью, и породил приличное... С тех пор как храбрость... и (истинные) герои опочили под земными сводами... вместо героизма... появились воинское подчинение, дисциплина... Они хотят, чтобы люди любили собственный кафтан, и ради этого раздали им одинаковые кафтаны»[10].

(«Мнения не будут опасны для государства», — иронизировал другой немецкий романтик Людвиг Тик, — едва только поэзия как глупость будет признана безобидной. «Умы будут подавлены»; ведь ум «сомневается... в реальности, приличной, целесообразной, в настоящей реальности». Будьте снисходительны, «прошу вас: посмотрите же на быт, на домашние, бюргерские добродетели»[11].)

Позже, в 1936 г., ныне забытый Ойген Винклер (1912—1936) в полной мере ощутил на себе, что означает окончательно созревшая агрессивность среднего класса, класса обывателей: «Новое и зловещее обнаруживают себя... в духе гниющего мещанства, в духе казарм, в духе, от которого задыхаешься»[12]. Это было сказано за несколько лет до массовых удушений в газовых камерах. Путь же в газовые камеры вел через восхваление тех, кто насаждал жесткость: «Жизнь жестка, и лишь тот, кто жёсток сам, заставит ее подчиниться... жёстко давать и брать, пока не победишь... в наших рядах нет неженок»[13]. И насколько логически обоснованным было это неприятие чувствительности гуманистов и идеалистов, в 1943 г. показал феномен «Белой розы» Софи Шолль и Ханса Шолля — студенческой группы Сопротивления, вдохновлявшейся традициями немецкого идеализма, Гельдерлина, Новалиса и Гете[14].

Нацизм осуществил «филистерскую цензуру» гениальности, названную в Англии 1897 г. «клеймом приличия»: «Любой мелкий борец за приличия узурпирует право решать безнравственны ли Байрон и Шелли». Как полагали, именно из-за «тупого патриотизма и грубого высокомерия таких борцов за приличия во всем мире и ненавидят Англию»[15]. На самом же деле, среди отчаявшихся «почтенных» немцев (когда-то их именовали филистерами) подобная «социальная дисциплина» находила немало сторонников и подражателей. /146/


Примечания

1. Bramstead, p. 233; Matthew Arnold, Culture and Anarchy (London, 1869).

2. Cf. John Stuart Mill, On Liberty, p. 55.

3. Ernst Wicklein, Vorwort zu: Thomas Carlyle, Helden und Heldenverehrung (Jena,

4. 1922), S. 3.

5. Terry Cook, «George A. Parkin and the concept of Britannic idealism»: Journal of Canadian Studies, X, Nr. 3 (1975), p. 22. 359

6. Jochen Schmidt, Geschichte des Genie-Gedankens in der deutschen Literatur, Philosophie und Politik 1750-1945 (Darmstadt, 1985), Band I, S. 452, 466; Band II, S. 169.

7. Arthur Schopenhauer, Die Welt als Wille und Vorstellung (Wiesbaden, 1949), S. 452f; Schopenhauer, Parerga und Paralipomena (Wiesbaden, 1947), Bd. II, S. 258; Jochen Schmidt, Band II, S. 205; vgl. D. Schoenebaum, Hitler's Social Revolution. Class and status in Nazi Germany 1933—1939 (New York, 1980), p. 21 und Leppert-Fogen, Die deklassierte Klasse. Studien zur... Ideologie des Kleinbürgertums (Frankfurt, 1974), S. 233, 235f, 238 sowie Erich Fromm, Fear of Freedom (London, 1963), S. 211—214, 219; Werner Sombart, El burgues (Madrid, 1979), p. 183, 210, 228; David Riesman, Die einsame Masse (Hamburg, 1958), S. 260; Иванов-Разумник. История русской общественной мысли. Индивидуализм и мещанство. Т. I. СПб., 1911. С. 18.

8. Hans F. К. Günther, Ritter, Tod und Teufel. Der heldische Gedanke (München, 1928, third edition), S. 149.

9. James M. Rhodes, The Hitler Movement. A modern millenarian revolt (Stanford, 1980), p.146.

10. Joseph Eichendorff, «Krieg den Philistern»: Neue Gesamtausgabe, Band IV (Stuttgart, 1978), S. 520, 536.

11. Clemens Brentano, «Der Philister bevor, in und nach der Geschichte», Ausgewählte Werke, III (Leipzig, 1908), S. 70, 72, 75f, 78.

12. Ludwig Tieck's Schriften, Zehnter Band (Berlin, 1828), S. 62, 65f, 182, 374: «Prinz Zerbino».

13. Eugen Gottlob Winkler, Briefe (Bad Salzig, 1949), S. 72, zitiert in: F. Schonauer, Deutsche Literatur in Dritten Reich (1961), S. 142.

14. Wolfgang Fritz Haug, Die Faschisierung des bürgerlichen Subjekts. Die Ideologie der gesunden Normalitat (Berlin, 1986), S. 123, zitiert «Kinder-Flugblatt» «Für Alle» (Herbst, 1934?): Beilage zum «Hauslichen Ratgeber» des Beyer-Verlags (Leipzig).

15. Christian Petry, Studenten aufs Schafott. Die Weisse Rose und ihr Scheitern (München, 1968), S. 53, 153-155, 163; Inge Scholl, Die Weisse Rose (Frankfurt, 1953), S. 28.

Предыдущая | Содержание | Следующая

Спецпроекты
Варлам Шаламов
Хиросима
 
 
«Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем. История Чернобыльской катастрофы в записях академика Легасова и современной интерпретации» (М.: АСТ, 2020)
Александр Воронский
«За живой и мёртвой водой»
«“Закон сопротивления распаду”». Сборник шаламовской конференции — 2017