В 6 часов 20 минут утра 11 сентября 1973 года в своей резиденции на улице Томаса Моро президент Альенде получил сообщение по телефону: восстал флот в Вальпараисо. Восемь часов спустя Альенде был уже мертв.
Несколькими днями ранее, в пятницу 7 сентября, посол Соединенных Штатов в Чили Натаниэл Дэвис летел в Вашингтон. 8 сентября он имел встречу с Генри Киссинджером и возвратился в Чили 9 сентября, за сорок восемь часов до переворота. Эти данные приведены в бюллетене «НАКЛА» (№ 8 за октябрь 1973 года).
Помимо известного обмена письмами с руководителями ИТТ, Киссинджер и раньше проявлял интерес к Чили. 15 сентября 1970 года он имел в Чикаго встречу с представителями печати Среднего Запада. Два дня спустя газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью Сайруса Шульцбергера, в которой он обнародовал часть этой беседы. Во время встречи доктор Киссинджер утверждал: «На мой взгляд, мы не должны строить иллюзий, думая, что приход Альенде к власти в Чили не создаст нам и нашим друзьям многочисленных проблем в Латинской Америке и во всем западном полушарии». Из этого высказывания вполне очевидно, какое значение американское руководство на самом высоком уровне придавало положению в Чили.
Посол Чили в Мексике Уго Вигорена утверждал через несколько дней после переворота, что он видел документы, представленные ему бывшим агентом ЦРУ, в которых излагался план свержения Альенде под кодовым названием «План Центавр». В нем намечалась тактика экономического саботажа и психологической войны, включавшая в себя даже печатание фальшивых денег и применение химических средств для снижения урожаев.
Основная работа по организации государственного переворота, подобная той, которую проводили и в другихчастях света, ложилась на ЦРУ. Из персонала, предназначенного для операции в Чили, трое уже участвовали в аналогичной работе в Гватемале, двое из них готовили заговор Кастильо Армаса в 1954 году, двое были замешаны в делах в Доминиканской Республике во время американской интервенции в этой стране в 1965 году, один плел интриги против сторонников Лумумбы в Конго, а другой принимал участие в заговоре против Нкрумы в Гане.
Организация экономического саботажа была возложена на выпускника Чикагского университета Дина Роиша Хантона. В 1943–1945 годах он служил в армии, а в следующем году поступил в государственный департамент. В последующие годы он работал в Сирии, Кении и Париже, вплоть до 1955 года, когда перешел на службу в ЦРУ. В 1956 году был начальником исследовательского отдела по Западной Европе. В 1961 и 1962 годах прошел курсы в Национальной военной школе. С 1963 по 1967 год был директором департамента политико-экономических проблем зоны Атлантики, откуда был направлен в Агенство по международному развитию в Гватемалу. Там он совместно с Натаниэлом Дэвисом принимал участие в организации контрреволюции против национально-освободительного движения. В 1971 году он получил самое высокое за свою карьеру назначение — был приглашен на работу в Белый дом на должность заместителя председателя Совета по международной экономической политике, непосредственно подчиненного Совету национальной безопасности, которым руководил Киссинджер. Ему поручили контроль за политикой экономического удушения Чили.
На этом же поприще подвизались и другие сотрудники ЦРУ, такие, как Гарри У. Шлаудеман, хотя прямых данных о его сотрудничестве с ЦРУ нет. Видимо, речь шла скорее об интеллектуале из государственного департамента. Он числился вторым посланником американского посольства в Чили, куда был назначен в 1969 году. В 1956 году Шлаудеман работал в американском консульстве в Боготе, а в 1959 году — в Болгарии. Начиная с 1962 года он назначается начальником политического отдела посольства США в Доминиканской Республике. На него возлагается ответственность за сбор информации о левых силах. В этих целях он изучал марксизм. В 1965 году Шлаудеман сыграл определенную роль во время вторжения морской пехоты в эту страну. Затем был назначен помощником директора отдела по делам карибских стран.
Дэниэл Арзак во время второй мировой войны служил в армии, а в 1950 году закончил образование в Беркли. В 1953 году поступил в ЦРУ исследователем разведки. Работал в Пномпене, Монтевидео, Боготе и Асунсьоне до сентября 1971 года, когда был назначен в посольстве США в Сантьяго на должность политического советника.
Джеймс Ё. Андерсон в 1953–1957 годах служил в военно-воздушных силах. В 1960 году закончил университет в Орегоне и возвратился на службу в военно-воздушные силы. В 1962 году поступил на работу в государственный департамент и, возможно, в ЦРУ, и был назначен в Монтеррей (Мексика). Месяц спустя после начала интервенции в Доминиканскую Республику был назначен на работу в эту страну и работал там до 1966 года, затем был переведен в город Мехико. Там он пробыл четыре года, после чего в январе 1971 года был переведен в Чили.
Дэлон Б. Типтон поступил на работу в государственный департамент и ЦРУ в 1958 году. Служил в Мексике, Боливии и Гватемале. В Чили прибыл в январе 1972 года.
Рэймонд Альфред Уоррен в 1943–1946 годах служил в военно-воздушных силах. В 1949 году закончил Университет им. Джорджа Вашингтона, а в 1951 году — Гарвардский университет. Два года занимался исследованием трудовых ресурсов. Служил в разведке военно-воздушных сил. В 1954 году поступил на работу в государственный департамент и в ЦРУ, его направили в Гватемалу, где он был замешан в государственном перевороте против Хакобо Арбенса. Позднее работал в Каракасе и Боготе. В Чили прибыл в октябре 1970 года.
Арнольд М. Исааке пришел в ЦРУ в 1959 году, на следующий год поступил на работу в государственный департамент. Будучи назначенным на работу в Тегусигальпу (Гондурас) чиновником консульства, он пробыл в Центральной Америке до 1965 года. В течение двух лет специализировался по латиноамериканским странам в Техасском университете. На службу вернулся в 1966 году и был направлен на работу в Буэнос-Айрес. В феврале 1970 года его перевели в американское посольство в Чили. Там он попытался проникнуть в среду прогрессивных и левонастроенных американцев, проживавших в Чили. В июне 1973 года вернулся в Соединенные Штаты и был направлен на работу в госдепартамент в отделение по делам Чили, где и продолжал работать до государственного переворота в Чили.
Фредерик У. Латраш выдвинулся во времена службы в военно-морском флоте в 1942–1946 годах. В 1948 году перешел на службу в морскую разведку. В 1954 году был назначен на работу в Гватемалу и по заданию ЦРУ готовил переворот Кастильо Армаса. Позднее работал в Аммане и Каире, в Каракасе и Панаме. С 1967 по 1971 год он подвизался в Аккре (Гана) и участвовал в подготовке переворота против Кваме Нкрумы. В мае 1971 года был назначен на работу в Чили.
Джозеф Ф. Макманус в 1951–1953 годах служил в армии. Поступил в государственный департамент в 1954 году, выполняя роль связного между госдепартаментом и Пентагоном. Работал вице-консулом в Бангкоке и Стамбуле. В сентябре 1972 года прибыл в Чили.
Кейт Уиллок с 1960 года являлся исследователем по разведке в ЦРУ. Год спустя после того, как по указанию ЦРУ было совершено убийство Патриса Лумумбы, он появился в Конго. Его работа состояла в том, чтобы ликвидировать сторонников Лумумбы и организовать борьбу с партизанским движением. В 1964 году он возвратился в государственный департамент на должность исследователя и специалиста. В 1966 году был назначен в посольство в Чили сотрудником политического отдела. В конце 1969 года формально ушел с дипломатической службы, но продолжал проживать в Чили. Уиллок был офицером, под началом которого проходили операции движения «Патриа и Либертад».
Дональд Уинтерс в 1958 году закончил университет в США, а в 1964 — в Гватемале. Был исследователем в военно-воздушных силах в 1960–1962 годах, а с 1964 по 1969 год подвизался в Панаме. В мае 1969 года его перевели в посольство в Чили.
Таков был состав команды, работавшей в Чили против Народного единства под легальной крышей посольства Соединенных Штатов. Так ее описывают в уже цитированном нами бюллетене «НАКЛА». Несомненно, были и другие, под другими прикрытиями и миссиями, они тоже готовили свержение правительства Альенде.
Внутри самих вооруженных сил существовала пятая колонна, состоящая из персонала американской военной миссии и отчасти из собственно чилийского офицерства. С 1953 года через военные школы, расположенные в зоне Панамского канала, прошло более 4 тыс. чилийских офицеров. Сам генерал Аугусто Пиночет был военным атташе в Вашингтоне и неоднократно посещал командование зоной американской армии в Панаме.
С 1950 по 1970 год Соединенные Штаты передали Чили 175 800 тыс. долларов на ее вооруженные силы. Только Бразилия получила на эти цели больше средств. Эта огромная сумма соответствовала 10% чилийского военного бюджета за эти годы. На 1974 год планировалось удвоить ее.
Предполагалось, что американские кредиты правительству Народного единства за это время не должны были превысить 4 млн. долларов. В то время как против правительства Альенде велась экономическая война, к чилийским военным тянулась щедрая рука.
Аналогичная политика проводилась и в отношении военно-воздушных сил. Полным ходом шла поставка самолетов «Ф-5Е» для замены ими старых «хаукер-хюнте-ров», находившихся на вооружении Чили. Военно-морской флот тоже продолжал поддерживать контакты с Соединенными Штатами. Ежегодно в Тихом океане проводились совместные маневры под названием УНИТАС. Одна из операций подобного рода должна была состояться как раз в тот день, когда произошел переворот. Видимо, налицо была согласованность действий между чилийскими и американскими морскими офицерами: подготовка к государственному перевороту велась под прикрытием подготовки к маневрам. Четыре военных корабля Соединенных Штатов находились в тот день, в день переворота, в территориальных водах Чили у Вальпараисо.
Корпус карабинеров получал помощь через отдел общественной безопасности АИД (Международное агентство по развитию) Соединенных Штатов. Джозеф Вэзайл, руководитель программы, по которой карабинерам было передано в виде помощи 2,5 млн. долларов, в 1970 году был выслан из страны за причастность к тогдашним заговорам против Альенде. Он был переведен во Вьетнам, где продолжал работу по организации репрессивных акций.
Американское правительство стремилось также разработать и навязать политическим силам свои планы. Орландо Саэс после того, как был избран координатором действий правых организаций, то есть в первой половине 1973 года, трижды ездил в Соединенные Штаты: 27 января, 5 марта и 23 июля. Незадолго до попытки переворота, осуществленной бронетанковым полком в июне, посол Натаниэл Дэвис направил в Вашингтон политическую миссию, в состав которой входили Андрее Сальдивар и Хуан де Диос Кармона от христианской демократии и Марио Арнельо от Национальной партии.
Журнал «Тайм» 24 сентября 1973 года дал следующую оценку отношению Соединенных Штатов к Чили. Естественно, в этой оценке немало недомолвок, кое-что сглажено, но и того, что осталось, вполне достаточно для понимания степени вмешательства.
«Администрация Никсона была враждебно настроена против Альенде с того самого момента, когда реальной стала возможность его победы на президентских выборах 1970 года. Враждебность Вашингтона возрастала по мере того, как новое правительство Альенде полностью национализировало медные рудники и другие предприятия, являвшиеся собственностью компаний Соединенных Штатов, и отказалось платить многим из них компенсацию. Отношения между двумя странами еще больше осложнились, когда стало известно, что многонациональная корпорация ИТТ предложила правительству Соединенных Штатов 1 млн. долларов за то, чтобы не допустить избрания Альенде, и что она вела переговоры с ЦРУ о возможных формах отстранения его с поста президента.
Администрация Никсона сделала все возможное, чтобы осложнить деятельность правительства Альенде, особенно путем оказания финансового давления через такие институты, как Международный банк. В августе 1971 года, ссылаясь на риск, который представляет для Соединенных Штатов задолженность Чили, Импортно-экспортный банк отказал в предоставлении займа в 21 млн. долларов компании «Боинг», поставлявшей свою продукцию Чили, хотя она имела отличную репутацию плательщика своих долгов. В целом американский экспорт в Чили за три года пребывания Альенде у власти упал на 50%.
Военные отношения. Пентагон сохранял хорошие связи с офицерством вооруженных сил Чили. На протяжении 1973 года, например, Соединенные Штаты передали 10 млн. долларов чилийским военно-воздушным силам для закупки транспортных самолетов и другого снаряжения. Военные отношения и на деле были столь прочными, что, по слухам, чиновники в Соединенных Штатах узнали о перевороте за 16 часов до того, как он произошел».
Переворот, в котором правительство Соединенных Штатов приняло решающее участие, на деле начался еще до 11 сентября. Елена де ля Сушер утверждала в газете «Монд дипломатик» (№ 235, октябрь 1973 года), что государственный переворот произошел не 11 сентября, а 23 августа, когда генерал Пратс вынужден был подать в отставку с поста командующего армией. Этот факт означал, что так называемое конституционалистское течение уже не имело большинства в совете генералов. Поэтому материализация самого переворота была только вопросом времени и организации.
Накануне переворота в Темуке, в 675 километрах на юг от Сантьяго, неизвестными был похищен местный журналист. После длительной поездки на автомашине, когда сняли повязку с его глаз, он оказался в гостиной роскошной загородной резиденции. Перед ним был шеф «Патриа и Либертад» Пабло Родригес, принудивший журналиста взять у него интервью. Единственно важное, что поведал Родригес, помимо своих обычных и уже навязших в зубах идей, было то, что его возвращение совпадает со свержением Альенде.
Журналист Хорхе Тимосси, корреспондент и шеф бюро агентства Пренса Латина в Сантьяго, утверждал, что в ночь с 10 на 11 сентября внутри вооруженных сил была проведена операция по ликвидации сторонников Народного единства или политически неблагонадежных, в результате чего арестованными оказались адмирал Мон-теро и генерал авиации Альберто Бачелет, а также некоторые другие высшие офицеры в Сантьяго и Вальпараисо.
Несмотря на это, после переворота произошли восстания в пехотном полку «Буин», расположенном в Сан-Бернардо, в унтер-офицерской школе корпуса карабинеров, в пехотном полку «Корасерос», в Винья-дель-Мар и в пехотном полку в Сан-Фелипе, где был расстрелян его командир полковник Кантуариас. По сообщению Тимосси, движение протеста перекинулось также в гарнизоны Консепсьона и Вальдивии. Железнодорожный полк в Пуэнте-Альто был окружен подразделениями военно-морского флота. В Антофагасте капрал Шмидт Годой выстрелом из пистолета вынес приговор командиру и заместителю командира части, которые намеревались восстать против законного правительства С. Альенде.
В то рассветное утро с 10 на 11 сентября 1973 года военно-морские силы, расположенные в Вальпараисо, были подняты по тревоге и начали занимать ключевые пункты города, именно об этом первом признаке начала мятежа и известили президента Альенде.
Как свидетельствует корреспондент Ассошиэйтед Пресс Уильям Николсон, чилийский флот, вышедший из Вальпараисо вместе с американскими кораблями для проведения совместных маневров УНИТАС, поспешно возвратился на рассвете в порт и тотчас же моряки заняли город. В 3 часа утра министерство обороны в столице напоминало кипящий котел. У подъезда находилось более 100 автомашин. В 4 часа утра полки, расположенные в провинциях, получили приказ занять общественные здания и радиостанции. В 6 часов утра по тревоге была поднята вторая дивизия, дислоцированная в Сантьяго. Полчаса спустя войска начали занимать правительственные здания и центры связи.
Альенде прибыл во дворец «Ла Монеда» в 7.30 утра. В 8 часов 10 минут он выступил по национальной радиосети. Альенде сказал о том, что часть флота изолировала порт Вальпараисо и пытается поднять мятеж против правительства. Он выразил уверенность в том, что армия защитит законное правительство. В то же время Альенде обратился к трудящимся с призывом занимать заводы, фабрики и учреждения, где они работали. «Я нахожусь здесь и останусь здесь, защищая правительство, избранное трудящимися», — так сообщала об этом одна из телеграмм агентства Ассошиэйтед Пресс.
Десять минут спустя Альенде вновь выступил по радио. Как сообщало агентство Пренса Латина, Альенде заявил, что некоторые безответственные элементы требуют его отставки, и добавил: «Я не подам в отставку. Я не сделаю этого. Я заявляю, что до конца, даже ценой собственной жизни, буду оказывать сопротивление происходящему, чтобы предстали перед судом истории те, в чьих руках сила, а не разум. Я обращаюсь к трудящимся: не дайте себя запугать».
Альенде затем сказал, что действия самолетов военно-воздушных сил становятся угрожающими, и в этот момент передача была прервана. Один из самолетов атаковал здание, где размещалась радиостанция «Радио корпо-расьон», транслировавшая выступление Альенде, и заставил радиостанцию замолчать. С этого момента вся телефонная связь с заграницей через спутники была прервана. Границы с Аргентиной, Перу и Боливией были закрыты. Аэропорт Пудауэль также был закрыт для полетов. Мощ-ный взрыв бомбы вывел из строя башню «Энтель», которая была основной в системе телесвязи. В районе Кинта-Нормаль, в пяти километрах от центра города, произошла перестрелка, во время которой мятежники попытались захватить радиостанцию военно-морского флота, имевшую связь со всеми военно-морскими гарнизонами страны. Самолет компании САС, заходивший на посадку в аэропорту Пудауэль, вынужден был возвратиться в Монтевидео. Единственным источником информации для заграницы остались радиолюбители, установившие радиомост между Мендосой и Сантьяго. К 7 часам вечера и этот канал связи был прерван.
Группа радиостанций вооруженных сил передавала бравурные марши до тех пор, пока не стали передавать в эфир подписанное военно-правительственной хунтой сообщение, в котором говорилось, что при наличии национального кризиса и неспособности правительства ликвидировать хаос вооруженные силы и корпус карабинеров требуют от президента отставки, «для того чтобы восстановить порядок в стране». Далее в сообщении говорилось о необходимости освобождения от марксизма, трудящимся было обещано, что их социальные завоевания останутся неприкосновенными. Даже в этот момент военная хунта вынуждена была признать, что пребывание у власти правительства Народного единства принесло трудящимся социальные блага. Воззвание подписали командующий армией генерал Аугусто Пиночет, командующий военно-воздушными силами генерал Сесар Мендоса. Во флоте был смещен Монтеро, а в корпусе карабинеров — Сепульведа. Пиночет и Ли заняли посты несколькими неделями раньше переворота.
Пиночет поступил в военную школу в 1933 году и закончил ее в 1938 году младшим лейтенантом. В 1970 году ему было присвоено звание дивизионного генерала. Он преподавал географию в военных училищах и даже опубликовал несколько работ. В 1956 году он был военным атташе в Вашингтоне. Президент Альенде назначил его командующим армией в 1973 году.
Мерино вышел из училища гардемарином в 1936 году. В 1940 году он прошел курс стажировки на борту крейсера американского флота «Релей». В 1954 году был преподавателем разведывательного дела и геополитики в военно-морской академии.
Ли поступил в военное училище в 1940 году. В 1952 году работал в военно-воздушной миссии Чили в Вашингтоне. В 1964 году был назначен военно-воздушным атташе посольства Чили в Соединенных Штатах. В 1971 году стал командующим военно-воздушной базы «Эль Боске», расположенной в окрестностях Сантьяго. Президент Альенде назначил его командующим военно-воздушными силами в 1973 году.
Мендоса в 1940 году закончил училище карабинеров в чине бригадира. В 1968 году был полковником. За это время служил во многих комиссариатах в провинциях.
После подавления сопротивления внутри собственных рядов перед военной хунтой встала задача — добиться изоляции Альенде от народных масс. С этой целью военные систематически глушили радиостанции и любые виды телесвязи. Вторая задача состояла в том, чтобы попытаться сдержать рабочий класс и молодежь. Призывы к населению и торжественные прокламации самой хунты на протяжении всего дня свидетельствовали о провале попыток военных доказать, что народ поддерживает переворот.
Во втором обращении хунты к населению повторялись некоторые положения предыдущего, а также обвинялось правительство в экономической разрухе, в создании обстановки насилия, в разрушении основ государственности и подталкивании чилийцев к гражданской войне. Обращение заканчивалось утверждением, что действия военных вызваны их стремлением помешать установлению в стране диктатуры, что поставило бы ее на грань катастрофы.
Затем последовало третье обращение к молодежи, в котором содержался запрет проводить всякого рода манифестации и призыв верить в высшее предназначение Чили; главам семейств советовали поддерживать спокойствие в семьях. Лучшей формой сотрудничества с хунтой, гласило обращение, является соблюдение ее призывов.
Только в пятом обращении тон резко меняется. В нем было объявлено о низложении Альенде, а также содержалась угроза в адрес тех радиостанций, которые еще не подчинились приказам хунты. Для прекращения их передач, говорилось в обращении, будет применена сила. В обращении сообщалось также, что линии внутренней и международной связи пока прерваны.
В шестом обращении объявлялось о единстве в рядах вооруженных сил и о намерении «бороться до конца за свержение марксистского правительства». В этом обращении указывалось, что вооруженные силы выступают не против народа, а против марксистов, «против голода и нищеты».
В седьмом обращении тон стал еще более угрожающим. «Все лица, оказывающие сопротивление новому правительству, должны помнить о последствиях, — говорилось в нем. — Все, будь то предприятие, жилой дом или государственное учреждение, должны покончить с враждебным отношением к новым властям».
Обращение заканчивалось угрозами, что в случае нарушения порядка хунта будет действовать решительно, хотя в ее намерения не входит совершать насилие.
Восьмое обращение полностью запрещало всякое передвижение людей по улицам, а девятое объявляло о том, что всякое сопротивление будет подавляться силой. Обращение за номером 14 требовало от рабочих немедленно покинуть заводы и фабрики.
Около 9 часов утра на прилежащие к дворцу «Ла Монеда» площади стали выходить бронетанковые части. Танки «шерман» выстроились на площади, направив дула своих орудий на здание, построенное в XVIII веке архитектором Тоэской, которое по традиции было местом пребывания высшего руководителя нации. За танками следовали пехотные части.
Через некоторое время оборонявшие дворец и атакующие обменялись выстрелами. Бронированные машины сначала стреляли из пулеметов 30-го калибра. В это время другие части, а также подразделения карабинеров стремились взять под контроль стратегические здания в центре города. По мере наступления дня усилилась перестрелка. Против восставших начали действовать и снайперы. Сопротивление гражданских лиц возрастало, и мятежники вынуждены были пустить в ход военные вертолеты, которые обстреляли асотеи и окна, чтобы снять снайперов, и даже подвергли орудийному обстрелу здания.
Танки и артиллерийские подразделения, расположенные на площади Конституции, открыли орудийный огонь по дворцу «Ла Монеда». На требование военной хунты об отставке Альенде ответил отказом.
Репортеру агентства Юнайтед Пресс Роберто Масону незадолго до полудня удалось установить телефонную связь с Мендосой в Аргентине и сообщить о приближении самолетов. «Один из самолетов на бреющем полете прошел над президентским дворцом, — говорилось в последующем сообщении, — и сбросил бомбу, затем развернулся и сбросил еще четыре бомбы. Первая из бомб, видимо, самая мощная из всех, попала прямо в здание дворца. Одновременно с этим мятежные войска бросились на штурм здания».
В другой телеграмме события описывались так: «Обитатели близлежащих к правительственному зданию домов (из-за интенсивной бомбардировки укрывшиеся в подвале) за первые минуты насчитали по меньшей мере 17 взрывов бомб. Бомбардировка длилась 15 минут, затем прекратилась, а в 12 часов 18 минут началась новая».
С ближайшего высотного здания вели наблюдение репортеры агентства Ассошиэйтед Пресс. Они и передали сообщения о начале пожаров в разных местах дворца.
Одновременно бомбардировке подверглась и частная резиденция президента на улице Томаса Моро, где находилась его жена Ортенсия Бусси и охрана. В полдень открыли огонь и войска, окружавшие с 8 часов 30 минут утра посольство Кубы.
Уже к тому времени, по подсчетам агентства Юнайтед Пресс, число убитых на улицах достигло полтысячи.
За несколько дней до переворота в Парагвай прибыла команда «Сандербэрдс» — летчиков-акробатов военно-воздушных сил Соединенных Штатов. Маршрутом ее поездки было предусмотрено посещение Чили. Исключительная точность воздушной атаки на президентский дворец при трудном подходе к нему, так как это было низкое здание, расположенное среди других, более высоких, и продемонстрированная техника полетов вызвали у корреспондентов восхищение. Через несколько дней после переворота депутат парламента Гладис Марин публично заявила, что она располагает достоверными сведениями о том, что бомбардировка «Ла Монеды» была осуществлена командой «Сандербэрдс».
Около 1 часа 30 минут пополудни телетайпы прекратили передавать сообщения об атаке «Ла Монеды» и перешли к освещению других моментов государственного переворота. Около 3 часов пополудни поступила срочная телеграмма о самоубийстве Альенде в одной из комнат дома правительства. Удивление вызвало то, что первая в этом плане информация исходила не из Чили: это была телеграмма агентства ЭФЭ из Бразилии. Агентство воспроизводило сообщение, которое несколькими минутами ранее прозвучало по радиостанции «Радио журнал де Бразиль» в Рио-де-Жанейро.
Через некоторое время информационные агентства стали повторять версию о самоубийстве Альенде со всевозможными подробностями. Распространялось, например, заявление руководителя пожарных, пытавшихся потушить пожар во дворце, о том, что он видел труп Альенде. Заведующий фотоотделом газеты «Меркурио» Хуан Энрике Лира заявил, что видел неподвижное тело Альенде в салоне-столовой, слабо освещенной бликами пламени и затянутой дымом. Некоторые сообщения утверждали, что журналисты «видели тело президента Альенде, который покончил с собой выстрелом в голову». Другие версии говорили о том, что выстрел был произведен в рот.
В 4 часа 17 минут пополудни телеграмма агентства Ассошиэйтед Пресс за номером 181 информировала, что по радиосети военной хунты было сообщено, что Альенде «арестован персоналом вооруженных сил».
В 7 часов вечера агентство Ассошиэйтед Пресс передало сообщение для внутреннего пользования. «Здесь ходят слухи, что Альенде сел в самолет, который в 17 часов поднялся с аэродрома где-то на востоке и взял курс на север. Ассошиэйтед Пресс имеет об этом подтверждение из аэропорта».
Телеграмма агентства Латин из Буэнос-Айреса утверждала, что Альенде арестован и в 6 часов 30 минут вечера передан военным.
На следующий день распространились новые, еще более фантастические версии. Вечерняя газета «Мундо» в Буэнос-Айресе утверждала, что Альенде убил армейский капитан из заговорщиков по имени Гальярдо или Галардо. Телеграмма агентства ЭФЭ из Боготы отрицала факт самоубийства. По сообщениям, передаваемым радиолюбителями, «Альенде был убит капитаном из его охраны за попытку президента сдаться противнику».
Все эти версии имели одну общую цель: попытку фальсифицировать историю героического сопротивления «Ла Монеды» и скрыть от будущих поколений правду об обстоятельствах гибели великого человека.
В 3 часа 30 минут пополудни телеграмма агентства ЭФЭ из Монтевидео извещала, что, по сообщению прослушиваемой там официальной радиостанции хунты, дворец «Ла Монеда» сдался несколько минут назад. В 5 часов вечера пожарные считали, что пожар в здании продлится еще несколько часов. Целыми оставались, согласно этому сообщению, только четыре фасада, но и они были сильно повреждены. Наступила уже ночь, а языки пламени появлялись то здесь то там, и к дворцу стягивали всех имеющихся в городе пожарных.
Ночью перестрелка велась по всему городу. С крыш зданий снайперы стреляли по войскам, пребывавшим в состоянии нервозности и жавшимся к стенам домов. Артиллерия обстреливала здания, в которых люди продолжали оказывать сопротивление. Рабочие вели бои прямо с территорий фабрик. Крупный текстильный центр, фабрика «Сумар», горел. В это же время нападению подверглось кубинское судно «Плайя Ларга», которое отшвартовалось из-за полученных повреждений. Сначала самолеты и вертолеты, а затем один из военных кораблей расстреливали из пулеметов и пушек неподвижное кубинское торговое судно и попытались взять его на абордаж. С тремя огромными пробоинами в корпусе, затопленными трюмами и многочисленными техническими неполадками кубинское судно отказалось подчиниться угрозам и продолжало продвигаться к северу.
Помещение Центрального Комитета Коммунистической партии было захвачено, там арестовали 23 руководителя партии. В полночь объектом обстрела второй раз за день стало посольство Кубы. Энергичный отпор, оказанный дипломатическим представительством, помешал нападающим ворваться в него.
Одновременно продолжалась охота на людей: хунта распространила списки политических деятелей, подлежащих аресту. «Группы смерти» стреляли в тех, кто оказывал сопротивление, и в руководителей Народного единства прямо на улицах.
Корреспондент агентства Рейтер Стюарт Рассел так описал ту ужасную ночь: «Согнувшись, я пробежал полквартала до отеля «Крильон». Улица была усыпана пустыми гильзами и пулями и покрыта осколками стекла разбитых окон и витрин. В отеле вместе с другими корреспондентами мы оборудовали комнату под редакционную, хотя знали, что не многое из того, что мы напишем, дойдет до заграницы, поскольку связь была полностью прервана. С наступлением ночи перед нами снова возникли проблемы. Группа солдат, видимо, приняла стук наших пишущих машинок за выстрелы из легкого оружия и открыла огонь по фасаду пятиэтажного здания отеля. Через дверь спальни, которая к счастью, была открыта, мы выскочили в коридор. В течение нескольких минут отель содрогался от взрывов, а затем выстрелы послышались с обеих сторон отеля. Несколько позднее отель был захвачен военными полицейскими в зеленой форме, в касках и с красными повязками на рукавах. Они ворвались в богатую, но сейчас разгромленную столовую (в этом месте телеграмма отрезана)... схватили моего уругвайского коллегу и меня, подозревая, что мы снайперы. Нас отвели в ближайшие торговые ряды, превращенные в военный пост, где продержали на ногах лицом к стене в течение двух часов, со связанными в запястьях руками. Открытый военный грузовик отвез нас потом в министерство обороны, по дороге мы увидели клубы дыма, окутавшие «Ла Моне-ду». Там нас неоднократно на протяжении двух часов допрашивали разные офицеры. Один из наших инквизиторов в чине капитана спросил нас в шутливой форме и на английском: «Вы не хотели бы увидеть то, что происходит в подвале?» «Что там, в этом подвале?» — в свою очередь спросил его я. «Ха, — ответил он мне, — это прекрасное испытание для вас». В то время (здесь часть телеграммы вырезана)... в зал охраны по лестнице, расположенной в углу, спустились другие задержанные, они больше не появлялись, пока мы находились там».
Дочь президента Мария-Исабель Альенде в сделанном ею по прибытии в Мексику 20 сентября заявлении так рассказывала о последних событиях.
За день до переворота она обедала с Альенде, и вечер прошел нормально. В 7 часов 45 минут утра Мария-Исабель узнала о начале переворота и направилась в «Ла Монеду», чтобы быть рядом с отцом. Она прибыла туда в 9 часов 15 минут. На первом этаже она встретила некоторых сотрудников, которые сказали ей, что Альенде готов до конца защищать правительство и предпочитает, чтобы во дворце не было женщин. По радио они прослушали ультиматум военной хунты, и почти тотчас послышался характерный шум танковых гусениц, движущихся по асфальту. Затем раздались пулеметные очереди.
В 10 часов утра Мария-Исабель увидела Альенде, и его вид поразил ее. Он был в свитере, с автоматом за спиной. Альенде сказал, что не хочет лишних жертв, и попросил женщин, секретарей и своих дочерей покинуть дворец, заявив, что никогда не предаст родину и трудящихся и что новая страница в истории Чили будет написана рабочими. Он остался с врачами и сотрудниками личной охраны.
Женщины спустились в другое помещение. Интенсивная перестрелка продолжалась три четверти часа. Вновь пришел Альенде и потребовал, чтобы они уходили. «В нем смешались отец и президент. Он сказал, что борьба должна продолжаться и что мы должны вести ее извне», — заявила Исабель. На лице его была такая решимость, что они подчинились ему. Один из карабинеров вывел их через личный вход президента и, как только они вышли, поспешил найти им убежище. Перестрелка немного утихла, и убежище удалось найти в подвале, недалеко от «Ла Монеды».
Вторая дочь Альенде, Беатрис, рассказала об этих событиях на митинге в Гаване 28 сентября.
Преодолев многие заставы враждебно настроенных карабинеров, она сумела достичь «Ла Монеды» в 8 часов 50 минут утра. Там шла активная подготовка к обороне: раздавали оружие, отвечали на телефонные звонки. Беатрис увидела отца, разговаривавшего по телефону. Он был спокоен. Выслушивал информацию, отдавал распоряжения.
Один из генералов, назвавшийся Баэса, позвонил ему от имени хунты. Ему предлагали улететь вместе с семьей туда, куда он сам захочет. Альенде ответил, что они — по натуре предатели — не смогут понять честного человека.
Затем президент обошел боевые позиции, интересовался запасами воды и продуктов, распорядился подготовить хирургический зал и уничтожить документы.
Беатрис имела возможность поговорить с отцом наедине. В разговоре президент подтвердил, что будет бороться до конца, разоблачая предательство военных фашистов. Что переворот освободил его от двойственного положения в руководстве Народным правительством, при котором вооруженные силы захватывают предприятия и применяют репрессивные меры против рабочих. Он заявил, что в будущем самое важное — это единство в руководстве всеми революционными силами.
Женщины перешли в подвальное помещение, расположенное вблизи хирургического зала. Туда к ним спустился президент, чтобы повидать их. В руках у него был автомат, подаренный ему Фиделем Кастро, с надписью: «Моему товарищу по оружию». Он вновь потребовал, чтобы женщины покинули «Ла Монеду». Тогда и была осуществлена их эвакуация, о которой рассказывала Мария-Исабель.
На митинге, состоявшемся 28 сентября в Гаване, в своей речи Фидель Кастро обнародовал все факты, которые удалось восстановить на основе свидетельств тех немногих людей, которые находились вместе с Альенде в то трагическое утро. Позднее эти факты были подтверждены другими свидетелями, пережившими те дни, и это наиболее полный и достоверный рассказ, которым мы располагаем о последних часах жизни последнего президента Чили.
После того как его предупредили о военном перевороте, Альенде вместе с охраной в количестве 23 человек, вооруженных 23 автоматическими винтовками, 2 пулеметами 30-го калибра и 2 базуками перебрался в «Ла Монеду». Президент прибыл во дворец в 7 часов 30 минут с автоматом в руках.
Альенде собрал окружавших его людей, информировал их об опасности и о своем решении бороться до конца. Затем он распорядился организовать оборону дворца. На протяжении следующего часа он трижды обращался по радио к народу.
В 8 часов 15 минут утра военная хунта потребовала от него уйти в отставку. Альенде отверг это требование, о чем говорилось выше. Затем он провел совещание с высшими офицерами корпуса карабинеров, которые вскоре покинули дворец. Он также совещался со своими военными адъютантами, которым заявил, что верить людям, одетым в форму, в настоящий момент нельзя.
Вскоре после этого начальник карабинеров «Ла Монеды» отдал своим подчиненным приказ покинуть дворец. Одна из групп открыла стрельбу по президенту, охрана ответила. Это были первые выстрелы.
В 9 часов 15 минут утра началась атака извне. На ближайших улицах расположилось около 200 солдат. Охрана правительства насчитывала не более 40 человек. Альенде лично отдал приказ открыть огонь и стрелял сам по атакующим. С различных направлений на дворец двигались танки. Из кабинета президента выстрелом базуки был подорван танк, находившийся рядом с главным входом во дворец. Бронированные машины стреляли по личной канцелярии президента, а расположенная на площади Конституции артиллерия начала обстрел дворца.
В 10 часов 45 минут в салоне «Тоэска» состоялось совещание с министрами и помощниками президента. Альенде считал необходимым сохранить кадры руководителей для будущей борьбы и тем, у кого не было оружия, предложил покинуть дворец. Некоторые из находившихся во дворце не подчинились.
В 11 часов 45 минут состоялась уже упоминавшаяся встреча с женщинами, находившимися в здании дворца. Альенде настаивал на их эвакуации. Он обратился к осаждавшим с просьбой прекратить огонь, но напрасно. Войска в это время отходили от подступов к дворцу, освобождая путь для авиационного налета. Это обстоятельство и спасло женщин.
Одновременно Альенде, вспомнив о хранившемся во дворце подлиннике Декларации независимости Чили, подписанной О' Хиггинсом, достает этот документ и передает его своему секретарю Мириам Контрерас для того, чтобы она вынесла его из дворца. Когда ее задержали, солдаты отобрали у нее пергамент и разорвали на куски, даже не поняв, что уничтожают документ, с которого началась история чилийского государства. Это только один эпизод из множества происходивших в те дни. Фашизм в своем стремлении к власти растоптал все демократические традиции и атрибуты.
В полдень начался авиационный налет на дворец. Некоторые снаряды пробили крышу и взорвались внутри здания. При появлении дыма Альенде приказал надеть противогазы. Он проверил наличие боеприпасов: после трехчасового боя их оставалось немного, и распорядился взломать дверь в казармах карабинеров.
Прошло какое-то время, но выполнено это распоряжение не было. Тогда президент сам пересек Зимний дворик и направился в оружейную. Убедившись, насколько трудно преодолеть путь через входные ворота, он приказал подорвать их с помощью ручных гранат. Таким образом удалось пробить брешь, через которую извлекли 4 пулемета 30-го калибра, много винтовок, боеприпасов, противогазы и каски. Альенде лично обошел казармы карабинеров, собрал винтовки, зарядил их, чтобы отнести на боевые позиции. «Так пишется первая страница нашей истории. Наш народ и Америка допишут остальное», — воскликнул президент. Сотрудники охраны были взволнованы его словами. В этот момент взрывом выбило стекла в окнах и влетевшими осколками Альенде ранило в спину. Ему была оказана медицинская помощь.
Именно в это напряженное время у Альенде возникла мысль сохранить для истории то, о чем он думал в эти трудные часы. Он осуществил ее, выступив по радио с обращением к чилийскому народу. Это обращение считается его политическим завещанием: «Трудящиеся моей страны! Я верю в Чили и ее судьбу. Другие люди преодолевают это черное и горькое время, когда предательство хочет утвердить себя. Знайте, что рано или поздно, скорее рано, чем поздно, откроется широкий путь, по которому пойдет свободный чилиец, чтобы построить для себя лучшее общество. Да здравствует Чили! Да здравствует народ! Да здравствуют трудящиеся! Это мои последние слова, но я верю, что эта жертва не будет напрасной. Я верю, что придет возмездие, по крайней мере моральное, перед судом которого предстанут коварство и предательство!»
Интенсивность атак увеличилась, действия с воздуха координировались со стрельбой артиллерии, танков и пехоты. «Как рассказывают очевидцы, — говорил Фидель Кастро, — шум, грохот очередей, взрывы, дым и удушливый воздух превратили дворец в ад».
«Ла Монеда» горел с левого крыла, и огонь распространялся в сторону Адъютантского и Красного залов. Альенде распорядился открыть все водопроводные краны в здании, чтобы сдержать распространение пожара.
Затем произошло то, что Фидель Кастро назвал «одним из самых героических моментов в жизни президента». Уже раненный, Альенде под огнем пулеметов и винтовок подхватил одну из базук и выстрелом из нее подбил танк, который находился на улице Моранде и особенно ожесточенно обстреливал дворец.
Вскоре к атакующим прибыли на подкрепление бронемашины и пехотные подразделения, началась новая атака. Президент в сопровождении сотрудников охраны спустился на первый этаж, чтобы не допустить прорыва атакующих со стороны улицы Моранде. В это время нападавшие прекратили огонь и предложили выслать парламентеров для ведения переговоров, и Альенде распорядился, чтобы члены его правительства Вергара, Флорес и Пуччио отправились на переговоры.
Они разговаривали с высокопоставленным офицером, подъехавшим на джипе. Затем их увезли в министерство обороны. В «Ла Монеду» они уже не возвратились.
В 1 час 30 минут пополудни президент прошел по этажам, чтобы проверить состояние обороны. Большая часть защитников здания уже погибла. Журналист и директор Национального телевидения, личный друг и помощник Альенде Аугусто Оливарес сражался особенно героически, он стрелял из окон «Ла Монеды» по наступающим фашистам, был тяжело ранен, но уходить отказался.
Было около 2 часов дня, когда пехота прорвалась на первый этаж. Президент на лестничном повороте у входа в Красный зал стрелял по дверям, через которые ворвались атакующие. Альенде был изрешечен пулями ворвавшихся в здание солдат. Он до последнего вздоха оставался бойцом.
Смерть его положила конец конституционной законности в Чили.
Так завершилась попытка осуществить мирный переход к социализму в одной из стран Латинской Америки. Эта попытка нашла свой конец в дыму и развалинах, в крови лучших представителей народа, в предательстве тех, кто в силу своего долга обязан был охранять государственные институты.
Так закончился самый светлый этап чилийской истории.
