«Помня, что кубинская система пережила испытания, которые привели к краху моделей социализма в Европе, и будучи знакомым со многими кубинскими исследованиями причин крушения Союза (думаю, что на Кубе их больше, чем в бывшем СССР, и многие из них точно куда основательнее), я не перестаю думать о рисках, соблазнах, опасностях и чаяниях, что сосуществуют и сталкиваются на Острове, до сих пор задающего миру столько вопросов. Этот Остров отказывается быть карикатурой на прошлый век и остается важнейшим эпицентром борьбы, надежд, побед и поражений новейшей истории. Наш разговор с кубинским адвокатом и историком Хулио Сесаром Гуанче — результат дружеской договоренности с российскими, украинскими и чилийскими товарищами».
«В зависимой экономике <...> возможность снижения заработной платы рабочего не имеет ограничений, накладываемых необходимостью реализации продукта, т.к. он предназначен для экспорта; потребление рабочего теперь не имеет отношения к реализации продукта. Следовательно, характер, который принимает оборот капитала в экономике такого типа, не создаёт никаких препятствий для эксплуатации рабочего, а напротив, принимает форму сверхэксплуатации. Концепция сверхэксплуатации труда необходима, и здесь мы должны смело браться за теорию, если желаем оставаться настоящими марксистами».
«Бедственное положение экономики, порождённое кризисом, ставит на повестку дня дилемму “социализм или варварство”. Но что делать, чтобы рабочие выбрали социалистическую альтернативу? Райх убеждён: в любой подобной ситуации рабочие в первую очередь выбирают варварство. Вульгарный марксизм понимает под идеологией комплекс идей, навязываемых обществу, а следовательно, и трудящимся. И люди, разделяющие это утверждение, верят, что во время экономического кризиса идеи марксизма усиливают свою притягательность, так как на практике опровергают идеи консерваторов. При таком анализе ускользает собственно характер действия идеологии, которого не может показать схоластическое определение её “сущности”».
«Недавние демонстрации правых в Бразилии вызвали такое изумление, будто они перенеслись к нам из другого времени и места как обломок тёмных времён, которые, казалось, остались позади. Изумление испытывают и те, кто считает подобное явление совершенно новым — отсюда такие определения, как “новые правые”, “консервативная волна” и проч. Мы же, напротив, не считаем консерватизм, проявляющийся в политических акциях правых, ни обломком прошлого, возвращающимся в виде анахронизма, ни чем-то новым, возникающим из ничего. Консерватизм у нас был всегда, он здравствует и никуда не пропадал. Очевидно, что с ним боролись не так, как надо, и следует задать вопрос: почему?»
«Только в мае этого года в Колумбии уже уничтожены около двадцати крестьянских и индейских лидеров, правозащитников, деятелей культуры и разоружившихся партизан. Среди них — известный кинорежиссер Маурисио Лисама, экс-команданте повстанцев ФАРК Вильсон Сааведра и один из лучших антропологов страны Луис Саламанка».
«“Розовый прилив” опирался на социальную структуру, которая уже была изменена двадцатью годами деиндустриализации и промышленной фрагментации. Это имело два принципиально важных последствия: во-первых, новоизбранные правительства получили гораздо меньше рычагов влияния на правящие классы, чем их предшественники, а во-вторых, они склонялись к клиентелизму, иерархичной модели правления, что, как оказалось, ограничило их возможности. В конечном итоге “Розовый прилив” был уничтожен теми, чьи интересы должен был представлять, в то время как классическое левое движение потерпело поражение от верхов, которые оно пыталось сместить».
«Cовременность продолжает наполнять трагизмом день борьбы за женские права, заставляет обращать внимание на нестерпимые условия, в которых приходится существовать женщинам в разных уголках планеты. Один из примеров — трагедия, произошедшая 8 марта 2017 г. в Гватемале в детском доме Вознесения девы Марии, находящемся недалеко от столицы государства. В ответ на публикации о странах мировой периферии часто раздаются вопросы — зачем нам в России знать о том, что происходит где-то на краю света, когда у самих проблем хватает? Чтобы предотвратить эти недоумённые возгласы, в заключении я покажу, что многие переживаемые Россией проблемы по своему характеру не так уж далеки от испытаний, выпадающих на долю жителей “третьего мира”».
Нынешнюю борьбу вокруг Венесуэлы нельзя понимать как борьбу между диктатурой и демократией. Не диктатура мешает нынешним сторонникам самопровозглашённого президента Гуайдо. За день до визита Гуайдо в Бразилию бразильский президент Болсонару восхвалял парагвайского диктатора Стресснера и бразильскую военную диктатуру. Сам Гуайдо — крайне правый венесуэльский политик, который никогда не смог бы прийти к власти через выборы. Американские дипломаты, участвующие в венесуэльской кампании, имеют долгую историю сотрудничества с диктаторами и замешаны в самых грязных делах международной политики. Об одном из этих персонажей рассказывает статья американского публициста.
«Несмотря на то, что представители беднейших слоёв систематически эмигрируют из страны вот уже по меньшей мере три года, эта тенденция не так уж распространена. В трущобах есть множество “серых” или откровенно незаконных способов раздобыть денег; это основной сдерживающий эмиграцию фактор. Нужно отметить: оппозиция бедными кварталами почти не занимается. Во многих районах вести антиправительственную пропаганду опасно. Оппозиция полностью отказалась от организации социальной базы в этих районах, где люди, увы, идут за тем, кто способен решить их житейские проблемы. А это под силу лишь государственным и криминальным организациям. Поэтому малоимущие граждане никак не связаны с оппозиционными политиками».
«Фашистская агитация Болсонару не опирается на конкретную политическую организацию. Ультраправые пришли к власти на фоне распада традиционных партий и стремительной потери сторонников традиционными правыми, причём
весь этот процесс сопровождался массовой мобилизацией среднего класса и
части рабочих. В основе пропаганды Болсонару лежит психология представителя средних слоёв, страдающего от кризиса и обвиняющего в этом не капиталистов,а различных козлов отпущения, и заключающего, что демократия — это, в сущности, слишком дорого».
«Первыми на селькнамов стали нападать золотодобытчики, в 1879 году проникшие на остров и открывшие в его крупнейших рекахзолотые месторождения. Знаковым был случай с румынским золотодобытчиком Юлиусом Поппером, который в 1880-е годы, начав искать золото на острове, возглавил несколько нападений на селькнамов. Их преследовали, чтобы убить и отнять имущество, которое впоследствии составляло частные коллекции [колонизаторов]. Развращенность Поппера достигла наивысшей точки при собрании альбома фотографий, на которых были отражены последствия преступной бойни, устроенной бандой вооруженных людей в селении залива Сан Себастьян. Некоторые фотографии были подарены президенту Аргентины Мигелю Хуаресу Кельману».
«Модернизация отсталости означает усиление эксплуатации. Ее усовершенствованный механизм позволяет международным монополиям присваивать стоимость сверх той пропорции, которая соответствует их доли капиталовложений в экономике латиноамериканских стран. Основной жертвой остаются трудящиеся слои населения. Однако и латиноамериканская буржуазия вынуждена платить «дань» старшему партнеру. Значительная часть прибыли ассоциированной национальной буржуазии изымается международными монополиями (типичный пример — скрытый перевод прибыли по каналам трансфертных и рентных платежей). Кроме того, устанавливая монопольно высокие цены на продукцию филиалов на внутренних рынках Латинской Америки, международные монополии эксплуатируют в качестве потребителей практически все слои населения».
«Левым мира незачем сдерживать критику венесуэльского режима, незачем защищать его витиеватыми и атавистическими оправданиями из боязни “слиться с правыми” в беспощадной оценке процессов накопления капитала в Венесуэле. Левые должны критиковать “прогрессистов” так же проницательно и остро, как они критикуют откровенно антирабочие, правые режимы. Им нужно не абстрагироваться от сути проблем, поражающих “прогрессистские” страны, а не колеблясь, сообща откликаться на актуальные предложения, не набрасываясь с обвинениями, а оценивая их объективно и критикуя их, исходя из диалектического понимания. Если “Титаник” затонул, то нельзя отрицать факт кораблекрушения только чтобы сохранить видимость солидарности в борьбе против империализма».
«Колумбия — единственная страна Латинской Америки, за шесть последних десятилетий не жившая ни одного дня в мире. В 2013 г. была опубликована цифра: 220 000 погибших начиная с 1958 года, подавляющее большинство — гражданские. К этому следует добавить 6 миллионов крестьян, согнанных войной с земли. <...> История разоружения колумбийских партизан — это история геноцида. Главная трагедия явилась следствием первой попытки ФАРК оставить оружие и перейти к легальной политической борьбе путем создания в 1985 году партии Патриотический союз. Цена той надежды составила почти 5000 человек, убитых ультраправыми боевиками и агентами государства. Новая бойня практически неизбежна. Точнее — она уже началась».
«В знаменитом интервью журналисту Жану Даниэлю (июль 1963 года) Че сделал заявление, которое уже было имплицитной критикой “реального социализма”: “Экономический социализм вне коммунистической морали мне не интересен. Мы боремся против нищеты, но в то же время боремся против отчуждения. Маркса волновали не только экономические отношения, но и их отражение в сознании. Он называл это «фактом сознания». Если коммунизм отвлекается от фактов сознания, он может быть методом распределения, но теряет характер революционной морали”».
«В этом специфическом политическом контексте, где борьба между перезапущенной и обновлённой гегемонией капитала и контргегемонией народных масс до предела натягивает струну социального конфликта, снова возникает фигура Че Гевары. Старый насмешливый и мятежный призрак. Несмотря на то, что он был столько раз отвергнут, проигнорирован, опорочен, сегодня его ироничная улыбка снова мелькает среди полицейских щитов, автозаков сил по борьбе с беспорядками, в гуще протестов. Он, упрямый и своенравный, противостоит любым попыткам инкорпорации, навязывания роли украшения салонов традиционной политики. Каждый раз Че возникает в условиях яростного спора».
«Фетишизм — не обман разума. В этом состояло печальное заблуждение многих марксистов, хороших людей с верными взглядами, которые, однако, с моей точки зрения, в корне не поняли “Капитала”. Полагать, будто фетишизм есть лишь вид иллюзии, идеологический феномен — будто, если мы его исчерпывающе объясним, то тем самым и преодолеем, — критическая ошибка. Это очень наивный взгляд, предшествовавший Марксу и типичный для просвещённых людей европейского XVIII века, согласно которому невежество народа преодолевается хорошим разъяснением, когда учёные — просвещенное меньшинство — растолковывают невежественным массам, как устроен мир, и этим кладут конец фетишизму. Маркс от такого умирал со смеху».
«Помню, как-то раз одна преподавательница режиссерского искусства, человек прекрасный, но очень склонный к академической моде лингвистических и постмодернистских кругов, в течение двух месяцев настаивала, что всё есть нарратив, а истины не существует. Я молча слушал её. Пока однажды не выдержал, не поднял руку и не спросил: “Я хотел бы уточнить, «без вести пропавшие» погибли или гуляют по Парижу? Они исчезли, или это всего лишь нарратив?” Дискуссия сразу закончилась. Женщина моментально признала, что они исчезли, они погибли, и это трагическая, но неопровержимая истина. Признание этой исторической истины, гибели 30 тысяч товарищей, было плодом долгой и упорной общественной борьбы!»
«Уверен, что сейчас главная теоретическая полемика марксистской философии практики ведётся не против диамата, в который уже почти никто не верит, и который достаточно скудно представлен среди левых организаций. Ныне главная задача заключается в полемике с политическими производными постмодернизма и постструктурализма (оба — исключительно европейского, преимущественно французского происхождения), которые в Аргентине обыкновенно принимают более симпатичное название и менее отталкивающую форму “автономизма”. И здесь речь идёт уже о борьбе не столько против правых, сколько внутри собственного лагеря».
«Сегодня опубликованы документы, в которых есть данные о том, что в целях моего убийства ЦРУ пошло на соглашение с американской мафией. Огласке преданы и детали операции “Хаос”, проводившейся с 1969 года в течение по крайней мере семи лет. Для ее осуществления ЦРУ создало специальный «эскадрон», сотрудники которого проникали в группы пацифистов и изучали международную деятельность радикальных элементов и членов негритянских организаций. Центральное разведуправление составило список, в который вошли более 300 000 американских граждан и организаций, и завело подробные досье на 7200 человек».
«Можем ли мы закрывать глаза на грабительские, кровопролитные войны, которые навязывают бедным народам, составляющим три четверти населения планеты? Эти войны присущи современному миру и его политической системе, не способной удержаться другим способом. Ценой огромных политических, экономических и научных потерь человечество ведут на край пропасти».
«Предупреждаю вас, что я только начал говорить. Если в ваших сердцах осталась хоть крупица любви к родине, любви к человечеству, к справедливости, выслушайте меня со вниманием. Я знаю, что меня заставят молчать в течение многих лет; я знаю, что всеми возможными способами будут пытаться скрыть правду; я знаю, что против меня будет организован заговор забвения. Но мой голос не смолкнет из-за этого; он набирает в моей груди тем большую силу, чем более одиноким я себя чувствую, и я хочу, чтобы он был полон того пыла, в котором ему отказывают трусливые души».
«Думаю, нам ещё предстоит сделать анализ советского опыта, причём строго научный. Анализ, свободный от любых признаков сентиментальности или идеологических симпатий, анализ, дающий точный результат. Я не призываю рассматривать эту тему, отказываясь от наших активистских, классовых позиций — это невозможно. Но я призываю попытаться внимательно рассмотреть этот опыт, полностью его обнажить, прослушать и просветить рентгеном — вплоть до последнего, самого тёмного уголка, чтобы понять корни всего, что было сделано хорошо или плохо. Потому что, может быть, этот опыт — в его улучшенной версии — единственная возможность нашего спасения как биологического вида».
«Падение производственной деятельности и обнищание рабочего класса являются результатом специфики накопления капитала в Венесуэле — процесса, который демонстрирует ясные симптомы истощения на протяжении десятилетий, со смягчающими общую тенденцию периодами роста мировых цен на углеводороды. Рост внутреннего потребления вкупе со всё более недостаточными доходами от экспорта нефти вновь вызывает кризисные явления, и как следствие — программы регулирования, которые ускоряют процесс общего обнищания рабочих».
«Повышение оплаты труда — не главное, гораздо важнее производить больше и дешевле. Это достигается только внедрением высоких технологий, крупным масштабом производства и программой индустриализации на среднюю и долгосрочную перспективу. А это под силу только государству, по причине малых размеров и скудных индустриальных и финансовых возможностей предприятий частного сектора страны, кроме заметных исключений. Поэтому единственный способ остановить глубокие ухудшения в сфере оплаты труда, её полную деградацию — это национализация, по меньшей мере, внешней торговли и банков и запуск научно обоснованного государственного плана массовой индустриализации. Это подняло бы производство и производительность и снизило бы цены, следовательно — радикально подняло бы реальную заработную плату. Если сейчас поставить ультракоррумпированных, плохо подготовленных профессионально и деспотичных военных и гражданских управленцев руководить государственными предприятиями, то такое лекарство окажется хуже болезни».
«Сколько людей живут в невыносимых условиях, и к этому в “развитом” мире давно привыкли — эта мысль не только звучит рефреном на протяжении всего фильма, но и формулируется самим героем. Заглавие, данное мной этому тексту — “Лекарство от расизма, или власть черно-белого” — возможно, не очень точно отражает содержание самого фильма. Ведь про расизм и про борьбу с ним там впрямую не говорится. Себастьян Сальгадо — не ученый, не теоретик; он рассказывает о том, что видел и пережил сам, как делал ту или иную фотографию. Но на мой взгляд, самое главное воздействие, которое производит фильм и снимки, заключается в том, что они буквально кричат: у горя нет ни национальности, ни расы, ни цвета кожи».
«В Парагвае была самая жестокая и мерзкая диктатура, отсюда берёт начало операция “Кондор”, в ходе которой многих людей по всему континенту пытали и убивали. Парагвай – это жизненно важный, стратегический регион, где самые большие в мире запасы пресной воды в водоносных горизонтах и очень плодородные земли. Но при этом в глубинке население, арендующее земельные участки за часть урожая, живёт в тех же условиях, что были в США сразу после Гражданской войны, или в ещё худших».
«В заключение хочу сказать, что сравнивать современную Венесуэлу с СССР 1936 года, говоря о конституциях этих стран, просто неэтично, так как рассчитано на то, что люди неосведомленные сразу начнут сравнивать их руководителей. Это прием, я считаю, ниже пояса. Тем более, что венесуэльская конституция была принята после настоящего всенародного обсуждения, что безусловно было абсолютно немыслимо для СССР в 1936 году. Это мое мнение как человека, который живет в стране, для которой вы желаете нео-либерального правительства, прекрасно зная, как специалист, чем это чревато, а я, в свою очередь хотела бы донести до российского читателя другую правду о ситуации в Венесуэле, ту, о которой мировая пресса обычно молчит».
«Я не считаю (и никогда не считала) революцией, процесс, возглавленный Уго Чавесом в Венесуэле, а его режим – левым. На мой взгляд, речь идет о разновидности хорошо известного в Латинской Америке ХХ века типа режима – авторитарного популизма. Его главная цель – это власть, очень часто – личная власть лидера, которую он и его окружение стремятся продлить до бесконечности, опираясь при этом на зависимые от государства слои населения».
«Вы говорите “левоцентристская оппозиция”? А почему же тогда её только что избранные депутаты уже потирают руки, предвкушая, причем открыто, говоря об этом перед телевизионными камерами, как они смогут отозвать Закон о справедливых ценах, который определяет пределы прибыли в торговле, или Органический закон о труде, а также как они не позволят принять так называемый Закон о семенах, который ограничивал бы возможности транснациональных компаний в присвоении местных видов семян. Уже слышатся их голоса о приватизации здравоохранения. Законы, которые, по их мнению, новый состав Ассамблеи должен принять как можно скорее, — это законы, цель которых повернуть вспять социальные завоевания этих 17 лет, например, закон, дающий обратный ход экспроприациям латифундий, земля которых не обрабатывалась, в пользу крестьянских хозяйств»
«4 мая 1927 г. в Никарагуа под руководством Сандино возникает народное движение, с ярко выраженным классовым характером, которое отвергало буржуазную идеологию и выступало против господствовавших в то время в стране социальных и политических условий. Большой заслугой Сандино в политическом плане является то, что он не слепо следовал позиции националистического либерализма, его взгляды в ходе самой борьбы приобретали все более радикальный характер. Он завещал нам основы теории и практики, которыми предстояло вооружить движение за национальное освобождение, вспыхнувшее позже с новой силой».
«И хотя народное сопротивление никогда пе прекращалось на протяжении всего длительного периода господства тирании, после 21 февраля не удается восстановить даже в минимальной степени тот организационный уровень, который был свойствен антиимпериалистическим выступлениям сторонников Сандино. Этот вывод заставляет еще больше оценить заслуги тех, кто продолжил дело Сандино в горах. В течение нескольких лет после ночи 21 февраля, “под чудовищно беззащитным прикрытием банановых деревьев” сражались и гибли от пуль врага видные ветераны партизанской армии. Продолжительное время не было возможности восстановить организационную народную силу, но Аугусто Сесар Сандино остается в сердцах угнетенных никарагуанцев».
«Национальное освобождение Никарагуа будет достигнуто в результате вооруженной борьбы, поддержанной народными массами и основанной на самых передовых революционных принципах. Вражеские маневры потерпят провал, если они повторятся сегодня. В настоящее время против империализма янки выступили народы многих стран, их борьба направлена на разгром армии доллара. Вьетнам, Куба, находящиеся на различных точках планеты, — это яркие примеры нынешней решимости народов сражаться до конца. В этом новом сражении молодое поколение никарагуанцев, верное заветам Аугусто Сесара Сандино, ценой своей жизни доказывает, что оно стоит в первых рядах борцов».
«Единственный возможный путь — это развитие на национальном уровне при поддержке движений на региональном уровне. Такое развитие должно иметь своей целью в первую очередь демонтаж мировой системы (“отсоединение” от неё), а потому уже её восстановление, исходя из новых общественных отношений, с перспективой на преодоление капитализма. Это верно как для стран “Юга”, где этот процесс уже начался (в Азии и Латинской Америке), так и для стран “Севера”».
«Быть хорошим писателем не подразумевает быть хорошим человеком. Мировая история полна примеров неплохих писателей, которые в обыденной жизни были людьми подлыми, неблагодарными, развращёнными, порочными и даже преступниками. То же самое можно сказать и об остальных типах людей искусства: художниках, скульпторах, музыкантах, кинематографистах. Что ж, порядочность не есть непременное условие успеха на поприще искусства. Как наглядный пример — случай перуано-испанского писателя Марио Варгаса Льосы».
«Благодаря Шестой декларации мы нашли наконец тех, кто смотрит нам прямо в глаза, кто приветствует и обнимает нас вот так, на равных… Благодаря Шестой декларации мы нашли наконец вас. Наконец мы нашли тех, кто понял, что мы никогда не искали ни поводырей, чтобы вести нас за собой, ни стада, которое мы должны вести к земле обетованной. Ни хозяев, ни рабов. Ни каудильо, ни безголовых масс. Но оставалось увидеть, готовы ли они увидеть и услышать нас таковыми, какие мы есть на самом деле. Здесь, внутри, развитие наших общин было просто впечатляющим.
Поэтому возник этот школьный курс “Свобода согласно сапатистам”.
Очень быстро мы поняли, что уже появилось поколение, способное смотреть нам в глаза, слушать и говорить с нами, не ожидая, что мы кого-то “направим” или “возглавим”, и не претендуя на руководство нами или подчинение нас себе. И Маркос как персонаж перестал быть необходим».
«Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти идёт по лезвию ножа. Поэтому, став правящей партией, Фронт вынужден балансировать, как воздушный гимнаст. В итоге он представил общественности план того, что можно сделать в рамках неолиберальной системы. Чиновники Фронта работали над созданием жизненно важных общественных служб и инфраструктуры в Сальвадоре. В то же время партия старается не испортить отношений с США, иностранным капиталом и всеми сальвадорскими олигархами. Таким образом, Фронт оказался заложником своего положения. Руководство опасается, что если оно начнёт противостояние с США, иностранными предприятиями или местными олигархами, то внешние силы разрушат экономику страны, а Национальный альянс втянет её в новую гражданскую войну».
«Создание новых рабочих мест и снижение цен — самые важные из десяти пунктов Программы правительства Фронта национального освобождения имени Фарабундо Марти, включающей также развитие здравоохранения и образования, укрепление позиций государства и гражданское участие в жизни страны, а кроме того — ускорение региональной интеграции с перспективой создания Центральноамериканского союза».
«Один из президентов Гватемалы сказал в 1970-х годах, что для полного подавления герильи ему нужно “превратить всю страну в большое кладбище”. Его рецепт практически осуществил за короткий период правления генерал Эфроин Риос Монтт. <...> На момент подписания мирного договора между правительством и левыми партизанами в 1996-м году в стране были убиты, по меньшей мере, 200 000 человек – и более 90% из них были убиты правительственными силами. Более 100 000 женщин и девушек подверглись сексуальному насилию, а около миллиона человек были изгнаны из своих домов».
«Сегодняшнее физическое отсутствие Чавеса и новое наступление праворадикальных сил на боливарианскую революцию как никогда раньше проявило ее противоречия и проблемы. Однако новый президент страны Николас Мадуро может превратить этот кажущийся сегодня очевидным минус в плюс – именно благодаря тому, что “он – не Чавес”. Для этого необходимо перестроить пирамидально-иерархическую систему власти, сложившуюся в венесуэльском руководстве, превратив боливарианское правительство в коллегиальный орган коллективного управления, и избавившись от карьеристов и подхалимов, неизбежно присутствующих во всех вертикальных структурах».
«В обоих случаях чувства и эмоции преимущественно вызваны возникшей неопределенностью будущего Венесуэлы. Будут ли свернуты социальные преобразования? Сменит ли страна политический курс? Какое будущее ожидает рядовых граждан страны? В какой степени политика Венесуэлы определялась одной личностью? Незадолго до очередной операции Уго Чавес назначил своего преемника — человека, которому он, по его же словам, всецело доверял и был уверен, что тот продолжит проводимую им политику».
«В то же время, за избранием Бергольо определенно стоят и политические интересы. В Латинской Америке церковь достаточно долго работала плечом к плечу с наиболее реакционными силами и была союзником американского империализма в его борьбе с левыми движениями рабочего класса и угнетенного крестьянства. А сейчас по всему континенту наблюдается резкий рост социального неравенства. Повсюду в Латинской Америке происходит массовое сопротивление экономике “свободного рынка”, которая за последние тридцать лет загнала в нищету широкие слои населения. И католическая церковь готовится вновь вмешаться, чтобы отвести угрозу социальной революции — в том числе и при помощи такого дополнительного козыря, как папа-аргентинец.»
«Великое начинается с малого. Прогрессивные преобразования в Венесуэле, которые во многом служат примером для нас в России, были бы невозможны без навыков низовой самоорганизации, без традиций солидарности и коллективизма. И сам Чавес без всего этого был бы невозможен. Нисколько не отрицая роль личности в истории, всё-таки стоит отметить, что он смог стать тем, кем он стал и сделать то, что он сделал, именно потому, что на всех важнейших поворотах чувствовал за собой народную поддержку, чувствовал себя голосом народа».
«В Латинской Америке уже более 10 лет идет процесс, который принято называть “Левым поворотом”. То есть в большинстве стран региона за это время конституционным путем к власти пришли левые или левоцентристские правительства. <...> Никогда раньше такой ситуации с доминированием левых и левоцентристских правительств в регионе не было».
«Самой парадигмальной фигурой, порожденной Кубинской революцией, был Эрнесто Че Гевара. После того, как он посвятил себя шахтерам медных рудников в Чили, прокаженным в Перу, делу демократии в Гватемале, он нашел убежище в Мексике, а после помог превратить Кубу в социалистическое общество. Он был прав перед лицом истории. Те, кто его критиковал, могли упрекнуть его лишь за то, что он рисковал собой, поскольку мечтал о власти.
Неожиданным и поразительным для всех стал жест Че, когда он отказался от власти и, не открывая имени, отправился в джунгли Конго и сразу после этого — в Боливию. Таким образом он доказал свое бескорыстие, способность полностью отдать себя делу борьбы за освобождение Латинской Америки».
«Все выборы в Южной Америке XXI века выиграны левыми или левоцентристскими силами. Впервые в истории региона президентами его стран становятся бывший токарь — и индеец. Именно в этой части мира впервые за двадцать лет президент вчерашней капиталистической страны заявляет о “курсе на социализм”. Здесь сегодня максимальный — за всю историю региона — уровень автономии экономической и внешней политики его правительств».
«Мы исследуем подвиги революционеров, их самоотверженность, логику борьбы, но отчего же вне поля зрения остаются такие моральные категории, как любовь, честность, уважение к чувству другого? Может быть, это столь же важно для человечества, как и сражение против зла и социальной несправедливости? Когда появляется плесень ханжества? Кто благословляет ее, отбрасывая в прошлое то, что рождалось вместе с крушением рабства, абсолютизма диктатуры? Чем объяснить то, что революция, свергшая Бурбонов, так покорно благословила новую монархию Бонапарта?»
«Капитализм нельзя разрушить извне — в буквальном смысле слова. Для этого надо, чтобы с ним боролись инопланетяне. Даже при выбывании — в результате суперэтатистских революций — из капиталистической экономики одной страны за другой мы все равно будем иметь разрушение капитализма изнутри (просто по частям). Думать иначе — это возвращаться к сталинской имперской, то есть несоциалистической и недиалектической концепции “конфликта двух социальных систем” — концепции, которая уже доказала свою ущербность».
«Как забастовщики в рамках одного предприятия или отрасли принуждают руководителей и владельцев предприятия к выполнению своих требований, отказавшись работать и тем самым отказавшись производить прибавочную стоимость, а соответственно и капиталистический барыш, в условиях международной эксплуатации труда и деления наций на бедные и богатые, эксплуатируемых и эксплуататоров, пролетариев и буржуа рабочие классы наций-пролетариев поднимутся на борьбу и захватят политическую власть в своих странах, отменят частную собственность и подорвут классовое господство буржуазии».
«Я в принципе отрицаю право троцкистов критиковать опыт успешных антибуржуазных революций, совершенных герильерос, потому что такое право есть лишь у тех, кто либо сам совершил успешную антибуржуазную революцию (каким-то другим методом), либо у тех, чьи методы еще не опробованы. Но не у троцкистов, которые за без малого сто лет своего существования не могут похвастаться ни одной успешной революцией.
И уж совсем нелепа защита “антиглобализма” только потому, что “антиглобализм” дал возможность российским левым потусоваться среди левых западных, лично поездить по заграницам. “Свойственные российским левым в 90-е годы” “замкнутость, маргинальность, национализм” от этого никуда не делись, вопреки заявлениям М. Васильева: каждая секта по-прежнему – секта, все вместе по-прежнему – маргиналы, сталинисты по-прежнему – националисты».
«Атакуя современный “альтерглобализм”, тов. Тарасов также не изрекает никаких откровений. Да, безусловно, левые в России, в том числе участники социальных форумов, во многом осознают его, мягко говоря, противоречивую природу. Однако мы далеки от того, чтобы видеть один только негатив в участии российских левых в движении социальных форумов. На наш взгляд, замкнутость, маргинальность, национализм, свойственные российским левым в 90-е годы, таили в себе не меньше опасностей, одна из которых — это соблазн конструирования далеких от действительности и от исторических фактов мифологем. Социальные форумы дали российским активистам невиданные ранее возможности живого общения, возможности своим глазами увидеть спектр мировой левой — от реформистской до радикальной составляющей, а также возможности понять методы работы институтов империализма с левым и протестным движением».
«Не впервые угнетенные и эксплуатируемые Колумбии оплакивают одного из своих значимых руководителей. Не впервые на его место встанут другие люди, но с теми же мужеством и глубокой уверенностью в победе. Мир в Колумбии может быть достигнут не демобилизацией партизан, но лишь тогда, когда будут уничтожены сами причины, заставляющие народ браться за оружие. А до тех пор мы будем придерживаться своей политической линии».
«Но нашим студентам лучше удаётся доносить правду о происходящем вокруг. Они сражаются за то, что знают, за то, что принадлежит им. И мы, преподаватели “Университета Чили”, несмотря на то что мы менее активные и более робкие, должны наконец встать вместе с учениками. <…> Мы будем бороться с этой слепотой. Потому что, говоря словами студентов, образование не принадлежит рынку. Государственные университеты — это не бизнес. Эта страна не принадлежит горстке семей или нескольким компаниям. Она принадлежит каждому чилийцу».
«Около 700 жителей Гватемалы были преднамеренно заражены сифилисом в ходе клинических исследований пенициллина, которые медики из США провели в Центральной Америке в период с 1946 по 1948 год. Исследования проводились на заключенных, душевнобольных и бездомных гватемальцах без их ведома. Записи об этих экспериментах, сделанные бывшим научным сотрудником Службы общественного здоровья США Джоном Катлером, были обнаружены в архивах Питтсбургского университета в октябре 2010 года».
«Империализм, диктатуры, террор... Применительно к Латинской Америке этот круг вопросов привлекает к себе в последние годы повышенное внимание мировой общественности. <...> В начале и середине 70-х годов стал меняться облик право-террористических диктатур, насаждаемых и патронируемых империализмом: в Южной Америке возникли режимы фашистского толка. В том же направлении стали эволюционировать традиционные реакционные диктатуры Центральной Америки, Парагвая, Гаити. С другой стороны, на фоне складывающегося империалистически-фашистского альянса, тем больший интерес приобрело беспрецедентное — по интенсивности, и по амплитуде шараханий, по радикальности смены ориентиров – использование тематики “прав человека”, “борьбы с терроризмом” и т.п. во внешнеполитическом курсе США (и прежде всего в их латиноамериканской политике). Соответствующие лозунги вновь стали знаменем идеологической, а затем и военно-политической экспансии Вашингтона».
«Случайное обнаружение этого массового захоронения ставит нас перед выводом, что существуют и другие захоронения, до сих пор не найденные. Потому неудивительно утвердившееся среди колумбийских правозащитников мнение, что это — лишь верхушка айсберга. В любом случае, обнаружение этого захоронения в самый пик скандала с “ложными подтверждениями” призывает к серьезному переосмыслению политики США в отношении Колумбии — политики, в соответствии с которой Соединёнными Штатами с 2000 года было направлено более 7 млрд долларов военной помощи Колумбии, и эта помощь до сих пор поступает. Эта политика, которую президент Обама лишь углубляет, продолжила многолетнюю практику оказания США наибольшей военной помощи наиболее злостным нарушителям прав человека».
«Нельзя забывать, что до тех пор, пока сохраняются социальные, экономические и политические условия, которые вынуждают людей защищать себя, а партизан — сражаться с оружием в руках <…>, никакие фосфорные бомбы не в состоянии предотвратить появление нового Моно Хохоя, восставшего против несправедливости в Колумбии. Поэтому повстанцы имеют неоспоримое право на использование оружия и на применение партизанских методов, и никто не может отнять у них это право. <…> Непростая и трагическая судьба ждёт Колумбию, если этот конфликт не прекратится. И наша прямая обязанность — внимательно и пристально следить за ситуацией, чтобы в нужный момент прийти на помощь народу, ведущему борьбу за свое освобождение».
«Здесь все говорят о “чуде”, о чём угодно, но только не о том, что именно благодаря профсоюзам, организации трудящихся, их настойчивости и борьбе за создание минимальных условий безопасности наши товарищи выжили. Убежище было требованием профсоюзов, запасной выход был требованием профсоюзов, опора, удержавшая шахту от полного завала, — это тоже результат наших требований с 1999 по 2007 гг. Все минимальные условия, благодаря которым нашим товарищам удалось спастись, — результат борьбы профсоюзов. Потому что по собственной инициативе владельцы шахты не вложили бы в нашу безопасность ни одного песо».
«Общеизвестно, что нельзя победить в битвах или революциях, постоянно находясь в обороне. Закономерно прибегать к обороне, чтобы выиграть время или удержать позиции в одном месте, атакуя в другом. Но все время находиться в обороне — значит отдать инициативу в руки противника, предоставить ему возможность решать, когда, где и как вести сражение. В значительной степени именно это и произошло в Чили. А противник, который с самого начала был сильнее, ждал своего часа, готовился, изучал различные варианты наступления и только потом нанес удар».
«Деятельность “парамилитарес”, связанных с высокопоставленными чиновниками, привела к десяткам тысяч убийств (в том числе к убийствам трех кандидатов на пост президента республики, восьми парламентариев и сотен мэров, провинциальных депутатов и муниципальных советников), к тому, что миллионы гектаров сельскохозяйственных земель (от 2,6 до 6,8 млн га) отобраны у крестьян предпринимателями, к значительному расширению наркобизнеса и накоплению крупных состояний главарями “эскадронов смерти”».
«С середины 80-х картели более активно стали сотрудничать с неправительственными ультраправыми вооруженными группировками, так называемыми «парамилитарес». Первые «отряды самообороны» были созданы при активной правительственной поддержке еще в 70-х для борьбы с партизанами. <...> «парамилитарес» обучались и вооружались на деньги картелей, правительства и крупных землевладельцев, которым требовалась превентивная защита от «революционных мероприятий» повстанцев. Причастность армейских офицеров к противоправной деятельности и вооружённым расправам «парамилитарес» была хорошо известна. высшие армейские круги, «парамилитарес», крупные землевладельцы, правительственные чиновники и наркокартели волею судьбы оказались по одну сторону баррикад».
«То, как изображали Гаити ведущие СМИ, было, в лучшем случае, сенсационным описанием неспособности чернокожих помочь самим себе, а в худшем — живописанием гаитян в качестве единственных виновников собственной трагедии, происшедшей в результате “заключённой ими сделки с дьяволом”. Я была возмущена отсутствием какого-либо упоминания ответственности западных властей за создание и обострение структурных проблем на Гаити».
«Инвестиции, превращающие латиноамериканские предприятия в простые винтики мирового механизма гигантских корпораций, абсолютно никак не влияют на международное разделение труда. Латинская Америка продолжает экспортировать безработицу и нищету, отдавая свое сырье, в котором нуждается мировой рынок и от сбыта которого зависит экономика региона, а также производство некоторых промышленных продуктов филиалами транснациональных корпораций, использующих дешевую рабочую силу. Неравноценный обмен функционирует как всегда — нищенская заработная плата в Латинской Америке помогает поддерживать высокие доходы в США и Европе».
«Мне рассказали, что многие средства массовой информации в США рисуют Гаити как бочку с порохом, готовую взорваться с минуты на минуту. Мне рассказывали, что передовые сюжеты в основных СМИ посвящены мародерству, насилию и хаосу. Нет ничего более далекого от истины. Я ежедневно езжу по всему городу с момента моего прибытия. Масштаб разрушений абсолютно ужасающий, [но...] НИ РАЗУ мы не стали свидетелями ни единого акта агрессии или насилия... Город-калека с двухмиллионным населением ждет помощи, медикаментов, пищи и воды. Большинство людей не получило ничего из перечисленного. Гаити может гордиться своими выжившими. Их достоинство и благородство перед лицом этой трагедии само по себе поразительно».
«Грабеж — семейный бизнес. Большая часть состояния генерала была получена от торговли наркотиками и оружием и от приватизации, проведения которой потребовали Международный валютный фонд и правые “чикагские мальчики” после того, как Пиночет захватил власть в 1973 году».
«Нет никакого сомнения в том, что на всем гондурасском перевороте, который был осуществлен 28 июня нынешнего года, имеются отпечатки пальцев Вашингтона – многие аналитики, писатели, активисты и даже президенты уже заявили об этой роли. Тем не менее, большинство предпочитает думать, что администрация Обамы не замешана в гондурасском путче, и привычно обвиняет во всем остатки администарции Буша-Чейни, их ястребов, которые все еще топчут паркет Белого Дома. Те, кто не раз дестабилизировал обстановку в Латинской Америке, засветились и в гондурасском путче, однако существует множество неопровержимых доказательств тому факту, что новая администрация Вашингтона принимала самое непосредственное участие в событии»
«Чтобы проводить шоковую терапию в экономике – как это было в Чили в 70-е, в Китае в конце 80-х, в России в 90-е и в США после 11 сентября 2001 года, – обществу необходимо пережить тяжелую травму, которая или приостанавливает функционирование демократии, или полностью ее блокирует. Этот идеологический крестовый поход берет начало от авторитарных режимов в Южной Америке... и до сего дня весьма комфортабельно сосуществует рядом с тираническим правлением, принося хорошие доходы».
«...добрый “дедушка Пиночо” рассказывает сказочки мальчику Мише, и тот, наивный ребенок, убаюканный стариком, млеет под звуки его голоса, заглатывает все, поведанное ему, как истину в последней инстанции. Пиночет и мне рассказывал подобные байки. Беда в том, что, наслушавшись этих сказок, Миша несет их дальше, безапелляционно вещает на всю страну и при этом сетует, что-де не хватает и нам такого Пиночета – крепкого, сурового, честного и неподкупного борца со всеми бедами своей страны от коммунизма до коррупции. Вспомнил хотя бы, что на его кумире висят многомиллионные суммы в золоте и валюте, выведенные из Чили в офшорные зоны и спрятанные в иностранных банках».
«Авторов письма можно трижды поймать на лжи: когда они убеждают, что поведение Globovisión якобы нормально для Латинской Америки, что режим Чавеса преследует канал из-за транслируемой им критики, что остальные каналы страны подчиняются главе Венесуэлы. И вновь опровергнуть утверждения РБГ не составляет труда. С одной стороны, никакое СМИ в Латинской Америке не призывало, подобно Globovisión, к свержению законно избранного президента. С другой стороны, достаточно посмотреть другие частные каналы, составляющие более 80% процентов всего спектра вещания в Венесуэле, чтобы убедиться в обилии на них откровенно язвительной критики правительства. Наконец, любой стоящий аналитик знает наверняка, что ни одна страна на американском континенте не может похвастаться уровнем свободы самовыражения и прессы, сравнимым с венесуэльским».
«Переворот в Гондурасе поддерживают правые и крайне правые силы в мире. Именно им он выгоден и нужен для того, стереть с лица земли современные левые силы не только в Латинской Америке, но и в других регионах. Случайно ли переворот произошел в день парламентских выборов в Аргентине, на которых победила правая оппозиция, возглавляемая колумбийским мультимиллионером с двойным гражданством? Случайно ли колумбийский президент Урибе, кстати, готовящий вопреки оппозиции Конгресса референдум о своем праве переизбираться на третий срок, начал именно сейчас обсуждать соглашение о военном сотрудничестве с США? Случайно ли именно сейчас иранская и китайская оппозиция, опирающаяся на поддержку США и ЕС, бросает на улицах вызов властям? И случайно ли именно в эти дни европейские правые провели в ОБСЕ резолюцию, приравнивающую СССР к гитлеровской Германии и создающую прецедент для запрета любой коммунистической и вообще левой организации?»
«Мы преимущественно ориентировались на объективные проблемы: в Никарагуа необходимо провести реконструкцию таких-то и таких-то областей, по таким-то и таким-то причинам необходимо национальное единство. С другой стороны, было важно заручиться поддержкой не только левых сил. Сандинистский фронт стремился организовать базу солидарности в каждой стране, ища в первую очередь поддержки тех, кто нас понимал. Перейти от сочувственного отношения к материальной поддержке значит совершить прыжок. Кто окажет материальную помощь? Тот, кто хочет этого, не идя на политические компромиссы и не отказываясь от своих принципов».
«Книга Омара Кабесаса – это рассказ о жизни молодого никарагуанца, о его вступлении в ряды СФНО, борьбе, обретении опыта, о сомнениях и слабостях, потерях и разочарованиях, о мужестве и героизме. Повествование сосредоточено главным образом на раскрытии процесса духовного развития героя и окружающих его людей. Конечно, читатель встретит на страницах этого произведения рассказ о некоторых эпизодах революционной борьбы, с интересом познакомится с рядом деятелей Фронта. Его, несомненно, привлекут точные политические наблюдения автора, обобщения опыта революционного творчества масс. И все же в центре – до предела искренний и потому приобретающий более общее гуманистическое значение рассказ о становлении человека, вышедшего на борьбу за новый мир и готовящегося к созиданию этого нового мира, о трудном процессе переделывания самого себя, возвышения над самим собой»
«...Комендант тюрьмы Типитапа радостно зашел в нашу маленькую камеру с номером “Новедадес” в руках, чтобы сообщить: умер Карлос Фонсека. Помолчав несколько секунд, мы ответили: ”Вы ошибаетесь, полковник, Карлос Фонсека из тех мертвых, которые никогда не умирают”. Полковник сказал нам: “Вы поистине непостижимы”».
«Революционер никогда не забывает звания, которым гордятся бойцы-сандинисты: БРАТ. Оно не противоречит проявлению энергии и твердости, столь необходимых в условиях тяжелой партизанской и подпольной борьбы. Речь идет о том, чтобы быть энергичным и строгим, не забывая об УВАЖЕНИИ, ЧЕСТНОСТИ и БРАТСТВЕ».
«Бразильскую элиту устраивает, когда люди организуются, чтобы выпрашивать подачки или отдавать ей голоса. То, чего она боится - это бедных, действующих во имя собственных идей. Если безземельные не организуются сами, никто не решит их проблем, даже левое крыло правительства».
«Тяжелое экономическое положение вместе с социальным угнетением и политическими репрессиями вызывало массовое недовольство рабочего класса и всего населения. В ответ на наступление реакции в апреле – мае 1969 г. по стране прокатилась волна забастовок и стачек. Их кульминационным моментом стала всеобщая забастовка 30 мая, вошедшая в историю под названием “Кордобасо”. Если раньше народные выступления были оборонительными, то с мая 1969 г. они приобрели наступательный характер и оказали решающее влияние на последующий ход событий».
«29 мая рабочие фактически овладели городом, и полиция была бессильна помешать им. Правительство бросило на подавление “беспорядков” войска. В Кордову был введен 3-й армейский пехотный корпус и воздушно-десантный полк. В городе началась перестрелка между восставшими и войсками, взрывы и пожары. И хотя армии удалось вытеснить рабочих и студентов из центра, столкновения продолжались до самого утра 30 мая. Было сожжено и разрушено много торговых заведений, захвачено и разграблено два оружейных арсенала и т.д. Имелись убитые и десятки раненых, было арестовано свыше 100 человек».
«Как известно, в Венесуэле существует система, по которой местные советы наделены финансовыми ресурсами для проведения экономической политики в интересах общины. Десятки тысяч советов по всей стране занимаются возведением домов и улучшением инфраструктуры. Сама система была запущена как противовес росту централизованной бюрократии, часто блокирующей проведение реформ. После прохождения небольшого курса обучения советы получают финансирование напрямую из центрального бюджета, минуя промежуточные уровни бюрократии. И если Уго продолжит развитие этой параллельной системы управления, не встроенной в старый государственный аппарат, дальнейший перевод секторов экономики и объектов инфраструктуры в государственную собственность будут давать ресурсы для движения вперед по пути социального прогресса».
«Мистер Фейнман наговорил нам множество неприятных вещей, видно, однако, что он действительно любит науку и искренен в своей критике. Поэтому я считаю, что нам следует прислушаться к нему. Я пришел сюда, понимая, что наша система образования страдает каким-то недугом, теперь же я знаю, что она больна раком!».
«Засилье правых в СМИ, использование ими административного ресурса в ходе выборов, их огромное превосходство в средствах (в Сальвадоре нет ограничений на иностранное спонсирование избирательной компании) заставили Хосе Антонио де Габриэля, главу миссии наблюдателей от Европейского Союза, констатировать “отсутствие равных условий для проведения кампании”. Удивительно то, что при всем этом левым удалось победить, а это свидетельствует об их высочайшем уровне дисциплинированности, организованности и самопожертвования, что и позволило им пережить гражданскую войну и чудовищный правительственный террор».
«Зададим вопрос – а существуют ли вообще гуманитарные интервенции? Нет недостатка в доказательствах их существования. Доказательства делятся на две категории. Первая – заявления лидеров. Не представляет сложности убедиться, что практически каждый случай применения силы оправдывают соответствующей риторикой о благородном гуманитарном вмешательстве».
«Кастро утверждает, что готов к прямым переговорам с Обамой. “Если он хочет вести дискуссию, то мы будем её вести. Сейчас становится всё труднее и труднее изолировать Кубу”. Лула пошел ещё дальше в обозначении задач, стоящих перед Обамой. По его словам, президентство Обамы действительно войдёт в историю, только если тот снимет блокаду Кубы».
«И никто не собирается отменять этот закон. Спросите чилийских юристов почему. И они вам ответят: ну что вы, мы, конечно, не за Пиночета. Дело не в Пиночете и не в политических пристрастиях, мы против бессудных убийств, мы против пыток. Но правовая система Чили, как и других стран нашего континента, основана на принципах римского права. Она не предусматривает возможности отменить президентскую амнистию. Если кто амнистирован – это уже навсегда. Раз амнистирован – значит, прощен государством из соображений высших государственных интересов. Если государство станет само отменять свои амнистии – оно подорвет доверие к себе и к системе правосудия!»
«Задача данной работы – показать, что зависимость латиноамериканских стран по отношению к другим государствам не может быть преодолена без качественных изменений в их внутриполитической структуре и внешнеполитических связях. Мы попытаемся показать, что отношения зависимости, характерные для этих стран, соответствуют определенному типу внешне- и внутриполитической организации, которая ведет их к слаборазвитости или, точнее, к зависимости, углубляющей и усугубляющей основные проблемы, с которыми сталкивается население этих стран».
«Датой зарождения латиноамериканизма можно считать 1815 г., когда С. Боливар предложил созвать конгресс (он был созван в 1826 г. в Панаме) для объединения молодых республик в федеративное государство. Возможно, провозглашение в 1823 г. северным соседом “доктрины Монро” стало реакцией на эту инициативу. Формула панамериканизма “Америка для американцев”, по словам Х. Марти, на деле является формулой “Америка для североамериканцев”. С тех пор эти две тенденции развиваются параллельно. Панамериканизм достиг апогея на стыке тысячелетий в проекте Зоны свободной торговли двух Америк (АЛКА), который в случае успеха стал бы апогеем неолиберальной политики в регионе. Альтерглобалистское движение объявило “экспансионистскому, аннексионистскому, неоколониальному проекту АЛКА” войну не на жизнь, а на смерть».
«Кива Львович Майданик сравнивает “левый поворот”в Латинской Америке и фундаментализм в мусульманском мире, как бы однотипные движения, вроде бы, направленные против империализма, финансового капитала, глобализации, но “одно направлено в будущее, другое в прошлое, одно является по природе и целям своим - включающим, составной частью общечеловеческого движения, другое – исключающим, утверждающим исключительность и превосходство одной цивилизации”».
«Боливия балансирует на грани гражданской войны, однако президент Эво Моралес упорно придерживается своих обязательств по созданию народной демократии в рамках тех государственных институтов, что привели его к власти, в то время как правые силы сбрасывают маски. Действие разворачивается на фоне 35-й годовщины свержения Сальвадора Альенде, героической (если не трагической) фигуры – президента Чили, который верил в возможность мирного перехода от унаследованного им формально демократического буржуазного государства к социалистическому обществу».
«Превращенные в подобие крепостей, анклавы и города-на-окраине, отделенные от собственных социальных ландшафтов, но включенные в парящую в цифровом эфире кибер-Калифорнию глобализации, возвращают нас к Филипу К. Дику. В этой “позолоченной клетке”, добавляет Джереми Сибрук, буржуа городов третьего мира “перестают быть гражданами своей страны и становятся кочевниками, принадлежащими внетерриториальной топографии денег; они становятся патриотами богатства, националистами иллюзорного и золотого Нигде”».
«Кризис финансовых бирж США выглядит отсюда как показатель слабости империи, хотя негативных последствий, конечно, не избежать. Но то, что стало бы всеобщей трагедией лет 10-15 назад, сегодня не более чем проблема, одна из многих»
«Когда избрали Моралеса, основным вопросом было, сможет ли он продержаться на посту или боливийские правые, возможно в сговоре с вооруженными силами, его свергнут. И сейчас стало очевидно, что смог».
«После победы Эво Моралеса на августовском референдуме ситуация в стране резко обострилась. Убедившись в невозможности конституционного свержения президента, “гражданские оппозиционеры” взяли курс на насильственное свержение Эво и начали организацию погромов и захватов государственных учреждений и центров коммуникаций на востоке страны. В крайнем северном департаменте страны Пандо, являющемся естественным путём трафика перуанского кокаина в Бразилию, в группы фашистских штурмовиков влились наёмники и наркотрафиканты из соседних Бразилии и Перу, финансируемые из бюджета восставших префектур».
«Особый интерес для российского читателя представляет глава “Рост промышленности и дискуссия о выборе пути”. Из жизни уже не крестьян, а городской интеллигенции. А выбор такой. Нужна ли вообще перуанцам собственная промышленность или они должны быть счастливы, обеспечивая сырьем другие, более развитые страны?»
«Если посмотреть, как происходили выборы по всей Латинской Америке, то левые партии с 2000 выиграли их во многих странах, наиболее показательно в Бразилии, Уругвае, Аргентине, Чили, Эквадоре, Венесуэле, Никарагуа и недавно в Парагвае. Конечно, между ситуациями в этих странах существуют важные различия».
«Вильальба утверждает, что в качестве “расходного материала” при обучении расчленению использовали крестьян, собранных из захваченных “эскадронами смерти” окрестных селений. “Это были люди в возрасте, которых связанными привозили в грузовиках”, — рассказывает он».
«Истоки герильи уходят глубоко в историю, к тем временам, когда низшие классы общества впервые осмелились дать отпор богатым и могущественным. С колониальных времен народные протесты и бунты неизменно заканчивались кровопролитием».
«И теперешние диктаторы отличаются от прежних. Они не столь живописные, что ли. С одной стороны, они более механичны, более организованны, более технологичны, как, скажем, Пиночет, с другой стороны, они более примитивны и серы, как, скажем, Сомоса. Тем не менее мне кажется, что уже начался процесс упадка диктатур. Уровень репрессий, которые они применяют, говорит о том, что сопротивление народов гораздо сильнее, чем в прежние времена. Эти репрессии дошли уже до такой степени, что становятся экономически невыгодными. Я думаю, что в том числе и из-за недостатка средств на полицейский аппарат диктатуры идут к упадку. Я абсолютно уверен, что кривая уже ползет вниз».
«Примерно в те же дни я снова приехал в Гавану и уже в аэропорту почувствовал, что за год, который я не был на Кубе, в жизни кубинцев произошло нечто очень серьезное. <...> Самое же интересное впечатление: возвратившиеся из Анголы, похоже, считали, что они способствовали изменению хода мировой истории. Но вели себя с простотой и достоинством людей, всего лишь выполнивших свой долг».
«При совершении многих преступлений Манкусо и члены AUC опирались на поддержку различных официальных лиц из рядов полиции, армии, прокуратуры, службы безопасности (DAS) и других государственных организаций, от которых и получали информацию о лицах, подозреваемых в контактах с партизанами, для последующего их убийства».
«Здесь мы хорошо видим один из самых главных вопросов, стоящих перед венесуэльской революцией. Старый госаппарат, созданный более 200 лет назад, отвечает интересам правящего класса, хотя и ослабленного революцией, но все еще очень сильным и не разрушенным, и этот госаппарат все еще пытается служить своим старым хозяевам».
«Во второй половине марта 1974 года в Хельсинки прошел Первый Международный общественный трибунал над чилийской хунтой — первая сессия Международной комиссии по расследованию преступлений хунты. Эта комиссия была создана в соответствии с решением состоявшейся в сентябре 1973 года в Хельсинки Международной конференции солидарности с народом Чили».
«Если в сказку о том, что в хижине, насквозь изрешеченной сначала осколками, сохранились ноутбуки с жесткими дисками, дожидавшиеся, пока солдаты их унесут, еще кто-то может поверить, то версия о том, что на них партизаны со скурпулезностью банковских клерков, долгие годы сохраняли в сельве копии платежек перечислений от Уго Чавеса, говорит только о полном идиотизме придворных сценаристов Урибе».
«Нужно вспомнить, что Чьяпас — беднейший штат Мексики. Население его состоит преимущественно из так называемых коренных жителей Америки. Первым католическим епископом Чьяпаса был Бартоломе да Лас Касас, доминиканский священник, живший в XVI веке и всю свою жизнь посвятивший попыткам добиться (от испанской монархии и церкви) равных прав для индейцев. И с того времени вплоть до 1994 года права эти никогда признаны не были. САНО решила прибегнуть к другим методам. Явились ли они удачными? Мы должны рассмотреть, как разворачивалось движение на трех уровнях: на политической арене в Мексике, в мировой системе в целом и в теоретической области антиглобалистского движения».
«Предложив радикальную централизацию власти в качестве стратегического ответа на кризис революции, Чавес не просто совершил ошибку – он совершил ошибку, которая была очевидна всем его искренним сторонникам. По существу, он предпочел поддержку бюрократии поддержке масс, благодаря которой сумел удержаться у власти во время переворота 2002 года. Логика президента понятна – это логика, которой склонны следовать очень многие политики, оказавшиеся заложниками обстоятельств: надо успокоить аппарат, заручиться его лояльностью. А народ нас и так поддерживает. Куда же он денется?»
«Гватемала ждет перемен. Предпосылки для возрождения страны есть: через решительное преодоление последствий гражданской войны и использование вдохновляющего примера тех латиноамериканских стран, в которых у власти находятся так называемые «популистские режимы». Именно они провозгласили своей целью построение социально справедливого общества, предоставили индейскому населению своих стран реальные конституционные права».
«Если нам, всем, кто в крошечных точках на карте мира исполняет свой долг и отдает борьбе то немногое, что мы можем отдать – наши жизни, наше самопожертвование, – придется в ближайшее время пасть на земле, орошенной нашей кровью и ставшей поэтому нашей, знайте: мы осознаем масштаб наших действий и рассматриваем себя лишь как частичку великой армии пролетариата – и при этом гордимся тем, что восприняли основной урок Кубинской революции и ее главного лидера, урок, вытекающий из положения, которое они занимают в этой части планеты: “Что значит опасность, угрожающая одному человеку или даже целому народу, что значат их жертвы, когда на кону судьба человечества?”»
«В Гватемале то и дело генералы и полковники сменяют друг друга у власти. Началось это в 1954 году, когда ЦРУ организовало свержение законно избранного президента Хакобо Арбенса, посчитав его слишком прогрессивным. С тех пор вот уже двадцать восемь лет генералы и полковники непрестанно воюют с гватемальским народом. Как они это делают, рассказывает индейская крестьянка Ригоберта Менчу; ради кого, в чьих интересах они истребляют мужчин, женщин, детей, рассказывает американская журналистка Джулия Престон».
«…Печальная необходимость заставляет меня выступить с этой трибуны с заявлением о том, что моя страна стала жертвой жестокой агрессии. Мы предвидели, что при осуществлении нашего процесса преобразований, в особенности при национализации наших естественных ресурсов, нас ожидают трудности и сопротивление внешних сил. История империализма и его жестокости в Латинской Америке продолжительна и зловеща. Перед нами драматический и героический пример Кубы, а также Перу, которой пришлось столкнуться с трудностями в связи с принятыми решениями суверенно распоряжаться собственной нефтью».
«Мне кажется, сапатизм здоров изнутри, потому что он допускает большую терпимость и проявляет солидарность, создавая совместные организации с группами, которые не являются индейскими по происхождению, и объединяет конфликтовавшие ранее индейские народности. Все это более или менее ассоциируется с образом субкоманданте Маркоса в качестве посредника, когда только одно его существование подразумевает принятие того, что в других странах Америки вряд ли бы допустилось».
«В предлагаемой читателю книге известного кубинского журналиста и общественного деятеля Лисандро Отеро на основе подлинных фактов ярко и убедительно рассказывается о деятельности правительства Народного единства Чили, возглавляемого президентом Сальвадором Альенде»
«29 марта, в Сантьяго и некоторый других городах Чили в большинстве учреждений и фирм сделали сокращенный рабочий день, чтобы все пораньше смогли вернуться домой. На центральных улицах идут столкновения молодежи с карабинерами и карабинеров с молодежью, а когда стемнеет в периферийных кварталах Сантьяго будут гореть баррикады из шин. В этом году в Чили уже почти не осталось цензуры и впервые пресса и правительство называют этот день так же, как и инициаторы протестов и выступлений – "День молодого бойца"».
«Мне вспоминается один эпизод, который наглядно показывает боевой дух Повстанческой армии в эти последние дни борьбы. Я стал отчитывать одного бойца за то, что он заснул в разгар боя. Оправдываясь, боец заявил, что его разоружили, поскольку он случайно выстрелил из своей винтовки. Сдержав себя, я ответил ему: “Если ты мужчина, иди безоружным на передний край и добудь себе там оружие”».
«Первое официальное заявление Соединенных Штатов, в котором упоминается о присутствии кубинских войск в Анголе, относится к концу ноября 1975 года. Несколько недель спустя Генри Киссинджер сказал в частном порядке: “Подумать только, насколько хуже стали работать наши разведывательные службы! Мы узнали, что кубинцы собираются в Анголу, только тогда, когда они уже были там”».
«Главная привлекательность революции, происходящей в Венесуэле сегодня, не в том, что она может привести к созданию единой валюты для трех или четырех бедных южноамериканских стран. Сила революции была в том, что она, соблюдая все права и свободы, не прибегая к террору и репрессиям, смогла резко перераспределить власть и благосостояние в обществе, что благодаря ей в политическую жизнь были вовлечены миллионы людей, ранее из этой жизни исключенные, что они наконец начали уважать себя, обрели чувство собственного достоинство и веру в свои силы».
«Мало знает этот век исторических деятелей, которым были бы до такой степени чужды риторика, напыщенность, самолюбование, так органически претило бы славословие в свой адрес, которые столь иронично и беспощадно относились бы к себе, как Че Гевара. Именно поэтому не хочется писать о Че “высоким штилем” А избежать этого невозможно».
«В 1976 году Пиночет вынужден был закрыть некоторые лагеря. Это было сделано под давлением мировой общественности. В прессе было объявлено, что в Чили нет политических заключенных, но закрыли только самые известные лагеря. Большинство освобожденных в те дни, как оказалось, не были осуждены официально. Людей хватали на улице “именем закона о государственной безопасности”. Мануэль Гереро, рядовой политзаключенный (один из тысяч), знает, как проводится в жизнь этот бесчеловечный закон. Из “Трес аламос” его перевели в “Пучункави”, новый концлагерь... Потом в форт “Сильва Пальма”, в Вальпараисо, старинную тюрьму, памятник колониальных времен. Фашисты превращали в концлагеря памятники старины и стадионы».
«Продрогшие, мокрые, мы стучались в крестьянские дома, пропахшие дымом, жженым сахаром и мате — напитком бедных,— его пили, чтобы согреться и заглушить голод. Надо было видеть эти огрубелые крестьянские лица, освещенные радостной улыбкой, чтобы понять, как нужна им была наша газета. Выставлялось на стол бесхитростное угощение — нас, почтальонов надежды, встречали как дорогих гостей».
«Дискуссия продолжалась, а я сидел в углу и чувствовал себя счастливейшим человеком на земле. Ибо есть ли большее счастье, чем видеть, как работает революция, как она раскрепощает людей, причем людей абсолютно конкретных, имеющих свое к ней отношение и свои в ней интересы. Эти женщины впервые в своей жизни (после сорока лет диктатуры) начинали учиться начальным правилам демократии, и эта учеба давалась им нелегко. Через год дело пойдет у них уже лучше, и такие проблемы, как покупка средства от москитов, они будут сметать со стола за пять минут. Сейчас им на это понадобился час. Мадемуазель Гонсалес соберет деньги, а мама Эреро купит снадобье. Оказалось, что они обе знали “сколько”».
«Либеральная московская интеллигенция обожала генерала Пиночета. Во-первых, подавил революцию, а во-вторых, поднял экономику. Относительно экономического подъема говорилось как-то смутно, без подробностей, зато про массовые расстрелы и расправы над коммунистами поклонники Федора Михайловича Достоевского и демократических ценностей вспоминали подробно и со смаком».
«Сандино, напротив, гордился своей внешностью и своим происхождением. “Я никарагуанец и горжусь тем, что в моих жилах течет кровь американских индейцев”, – писал он в 1927 году в “Политическом манифесте”. В том же “Манифесте” были еще более удивительные и смелые для тогдашней Никарагуа строки: “Я городской рабочий, ремесленник, но мои стремления общенациональны, мой идеал – обладать правом на свободу и правом требовать справедливости, даже если для завоевания этого потребуется пролить и свою и чужую кровь. Олигархия, эти гуси из грязной лужи, скажут, что я плебей. И пусть. Я горжусь тем, что вышел из среды угнетенных, ведь именно они – душа и честь нашего народа”».
«Никарагуа находится на распутье. С одной стороны, у администрации Ортеги перед глазами респектабельные образцы “умеренных левых”, благополучно управляющих в Бразилии, Чили и Уругвае. С другой стороны – революционные примеры Венесуэлы и Боливии. Какой курс будет избран?»
«Сегодняшняя эксплуатация является самой дикой из всех существовавших в истории человечества, цинизм сегодня – это философское кредо тех, кто претендует править планетой, то есть тех, у кого есть все, кроме стыда. Сегодняшняя война против человечества, то есть против разума, является самой мировой изо всех, какие были раньше в истории. Сегодняшняя война ведется на всех фронтах и во всех странах».
«Эта демократия всегда панически боялась памяти, дискуссий, идей и реального участия в ней тех, кому властью отводится обычно роль массовки. Чтобы не обострять конфликтов, чтобы не бередить ран, чтобы не будоражить общество, чтобы... забыть своих мертвых, оставить их в одиночестве наедине с историями прошлого, которые пугают своими призраками настоящее».
«Наверное, он был (как странно и страшно это слово «был», к которому с сегодняшнего дня нам придется привыкать) величайшим современным хореографом Латинской Америки. Как Роберто Матта, Виолета Парра, Пабло Неруда и Виктор Хара, Патрисио Бунстер, занял место в ряду... нет, не в ряду, в созвездии самых ярких и светлых художников, рожденных этой чилийской землей. Иногда строки выходят так пафосно или высокопарно, когда боль не находит себе слов».
«Народ должен защищаться, но не приносить себя в жертву. Народ не должен позволить, чтобы его подавили или изрешетили пулями, но он не может также допустить, чтобы его унижали».
«Что такое новое латиноамериканское кино? В самых общих чертах — это кино, тесно связанное с национальной действительностью, отвергающее любые формулы бегства от реальности, искажения реальности или индифферентности. Кино, которое обращается к социологическим, политическим и культурно-экономическим процессам со всеми их особенностями в каждой отдельной стране Латинской Америки, искусство реалистическое, идущее от простого свидетельства к углубленному анализу и открытой агитации».
«Трудно поверить, что самые совершенные в мире военные машины и аппараты безопасности добиваются результатов столь противоположных тем, к которым якобы стремятся. По причине собственной неуклюжести или в результате холодного расчета, североамериканские и израильские ракеты сеют теократии, разрушающие светские правительства».
«Вся деятельность МВФ и Мирового банка обусловлена пакетом полулегальных соглашений, заключенных между этими организациями и Министерством финансов США. Этот пакет называется “Вашингтонский консенсус” и направлен на усиление влияние финансового капитала США во всем мире, уничтожение конкурентов Уолл-Стрита и аккумулирование мировых финансовых запасов в банках США».
«Автор “Ома” просто не может себе представить, что кто-то способен читать книги не потому, что они “модные” и не потому, что их написал “культовый автор”, а по иным причинам!»
«Эво Моралес — первый в истории Боливии, коренное население которой составляет более половины от общего числа жителей, президент-индеец. И еще он, первый боливийский президент, вспомнивший о Че. В своей инагурационной речи 22 января этого года он в самом ее начале назвал Эрнесто Гевару в числе героев, павших за пять веков индейской и народной борьбы и попросил почтить память павших минутой молчания».
«Сегодня, как десятилетия назад, репортажи из Чили вновь заняли первые полосы изданий мира. Зимний воздух Сантьяго вновь, как десятилетия назад, пропитан слезоточивым газом и запахом гари. Лужи в центре города – следы не запоздавших в этом году дождей, а результат работы водометов – последнего воспитательного аргумента властей. Прошло уже почти три недели с начала самых крупных за последние 34 года выступлений учеников средних школ Чили. В марте 1990 г., после семнадцати с половиной лет правления военных, закончилась самая длинная и кровавая в истории страны диктатура. Возглавившим сегодняшнее движение старшеклассникам и старшеклассницам сегодня по 15-17 лет, их средний возраст равен возрасту чилийской демократии».
«Все журналисты — независимо от своих политических, религиозных и философских взглядов — делятся на две большие категории: первая — те, кто рассматривает журналистику как призвание и социально ответственный творческий труд, и вторая — те, кто рассматривает журналистику как способ зарабатывания денег и готов лизать любую задницу, служить любому режиму и врать что угодно, лишь бы за это платили. Статья написана для первых, вторые ее могут не читать».
«Сегодня уже не так просто организовывать военные перевороты и использовать методы международного терроризма для свержения демократически избранных правительств — в чем бушевские стратеги на горьком опыте убедились в Венесуэле в 2002 г.»
«“Я тебя научу, сукин сын, петь чилийские песни, а не всякое коммунистическое дерьмо!” Никогда не забыть эти удары сапог по беззащитному телу... Ослепший от бешенства офицер продолжает избивать и оскорблять его. Слышно, как проклятый сапог ударяет в тело. Мы под прицелами автоматов в ужасе смотрим на страдания нашего любимого барда и, несмотря на команду двигаться дальше, останавливаемся перед этим кошмаром. Виктор лежит на земле. Он не стонет и не просит пощады. Только приподняв свое крестьянское лицо смотрит на мучителя-фашиста».
«Политики, подобные Чавесу и Моралесу, у нас вряд ли появятся: культура другая. Но породившее их общество может нас многому научить. Жители обнищавших тропических фавел обладают гораздо большим достоинством и гражданским самосознанием, чем жильцы наших пятиэтажек. Народы Латинской Америки воспитаны многолетней открытой политической борьбой. Они действительно верят, что сами делают свою историю».
«Другими словами, если смотреть сверху, мир съеживается, и в нем нет места ни для чего, кроме несправедливости. А если смотреть снизу, мир огромен - в нем хватит места для веселья, музыки, песен, танцев, честного труда, справедливости, в нем ценится мнение и мысли каждого, пусть даже все они очень разные, если внизу они такие, какие есть».
«Нельзя восстановить ни мир, ни общество, ни национальные государства, разрушенные сегодня, если исходить из вопроса, кто на этот раз навяжет свою гегемонию обществу. Мир, и в этом случае Мексика, состоит из разных людей и групп, и отношения, которые нужно построить между этими разными группами и людьми, должны опираться на уважении и терпимости».
«С другой стороны — предыдущие инициативы сапатистов по созданию широких непартийных движений, направленных на изменение нынешней политической системы, в силу разных причин, потерпели неудачу. Несмотря на все симпатии и огромный моральный авторитет сапатистов в Мексике и мире, все попытки по созданию единого фронта левых сил в Мексике, до сих пор проваливались. Левые силы остаются разобщены и в лучшем случае способны лишь к краткосрочным совместным акциям для решения коньюктурных вопросов».
«Это наши простые слова, чтобы объяснить всем, чьи сердца честны и благородны, чего мы хотим для Мексики и для мира. Это наши простые слова, потому что мы хотим обратиться к другим, таким же, как и мы, и присоединиться к ним, где бы они ни жили и ни боролись».
«Если Третья мировая война проходила между капитализмом и социализмом (возглавлявшихся, соответственно, Соединенными Штатами и СССР) и шла по разным сценариям и с различной степенью интенсивности, то Четвертая мировая война ведется сейчас между крупными финансовыми центрами по одному и тому же сценарию и интенсивность ее велика и постоянна».
«В новогоднюю ночь сотни индейцев в масках и вооруженные, в большинстве своем, старыми карабинами и деревянными муляжами винтовок, заняли Сан-Кристобаль-де-Лас-Касас. С захваченного телеграфа представились миру как Сапатистская Армия Национального Освобождения, объявили войну федеральному правительству, обязались соблюдать законы Женевской конвенции о ведении военных действий и заявили о своих планах продолжать наступление вплоть до Мехико».
«Фашистские партии были единственным гражданским союзником Пиночета – и именно эти партии продолжали активно действовать в стране, несмотря на официальный запрет хунты на деятельность политических партий (деятельность правых партий была под запретом до 1988 г., левых – до момента падения диктатуры). Именно фашистам было поручено “идеологическое обоснование” режима, они были “идеологическими комиссарами” хунты в университетах и т.д. Очень скоро прославления Гитлера, Муссолини и Франко стали нормой».
«Ключевым моментом является сотрудничество между Индией и Китаем. Подписанное в январе в Пекине соглашение проложило Индии и Китаю путь для сотрудничества не только в технической сфере, но и в области разведки и добычи углеводородного сырья, а такое партнерство может со временем изменить базовую расстановку сил в мировом нефтегазовом секторе».
«И, наконец, Че опасен как теоретик преодоления мелкобуржуазного, потребительского, мещанского сознания (неизбежно разлагающего любой социалистический эксперимент) посредством революционного аскетизма , революционного самопожертвования, иной морали. Опасность «новой революционной морали» Че для Запада в том, что Че взял за основу этой морали мораль первоначального христинства, выбивая тем самым почву из-под ног у своих противников».
«Только глубокой классовой пропастью между народом и его повелителями можно объяснить другое удивительное явление – то, что индейские армии, потеряв вождя, сразу же бросались врассыпную и покидали поле боя, как будто считали войну делом вождей, а не своим собственным. Итак, война ацтеков с испанцами представляла собой войну аристократии и не носила характера борьбы народа за независимость. Только восстание в Теночтитлане явилось поистине народным, но было уже слишком поздно».
«Почему же многочисленный народ воинов так испугался горстки пришельцев из-за моря? Виновником был бог ацтеков Кецалькоатль. Ацтеки представляли его себе белым человеком с волнистой бородой, хотя сами растительности на лице не имели. Легенда утверждала, что белый бог прибыл из “страны, где восходит солнце” на крылатом корабле (сами ацтеки парусов не знали) и сошел на землю как раз в том месте, где разбил свой лагерь Кортес. Белый бог научил индейцев ремеслам добрым обычаям, дал им мудрые законы и религию, а также основал страну, где выращивали хлопок различных цветов и кукуруза давала початки больше человеческого роста».
«Победу Моралеса с восторгом приняли в большой группе латиноамериканских левых интеллектуалов и их сторонников из других стран. Для них ситуация выглядит следующим образом: Моралес – выходец из народа аймара, первый представитель коренного индейского населения, которому удалось занять пост президента страны, где индейцы составляют более 60% граждан. Это социальная и политическая победа, ее можно даже назвать социальной революцией, и в любом случае это восстановление социальной справедливости».
«Нас, не признающих ни бога, ни господ, ни идолов, в личности Че, метеором сверкнувшей на небосклоне новейшей истории, интересует просто характер этого человека-борца, с его силой и слабостью, человека, жизнь и деятельность которого отразили великие надежды и разочарования уходящего столетия».
«Топливо от Чавеса для бедных американцев – далеко не первый тревожный звонок из Латинской Америки для вашингтонских стратегов. Шумные протесты во время декабрьского визита президента Буша в Аргентину, где он участвовал на Саммите Америк, лишь дополняют дилемму».
«В России все очень плохо представляют себе, что такое “социальный взрыв” – пусть даже локальный. Забастовка (даже всекузбасская) – это еще не социальный взрыв. Последним настоящим социальным взрывом в России была революция 1917 г. С тех пор прошло без малого 80 лет. Посмотрим, удастся ли новым российским властям довести народ до нового социального взрыва».
«...Что до США, то их Аристид особенно не беспокоил. Он не контролировал нефтяные скважины, как Чавес, не выступал против США. Но для неоконсерваторов он (как детище Клинтона) был сомнительным типом и его нужно было убрать, чтобы отдать власть тем, с кем у них были более близкие отношения. Поэтому они подстроили так, чтобы власть сменилась целиком».
«Беспорядки в Боливии, которые привели к свержению президента, привлекли внимание большого числа американских и европейских газет. Это само по себе удивительно, так как страны вроде Боливии обычно игнорируются даже лучшими газетами (или им уделяется минимальное внимание). Возможно, это результат совокупности событий последних 2 лет, которые отражают изменение линии политического развития Латинской Америки. Вполне вероятно, что Латинская Америка снова окажется в центре внимания».
«В 2002 году, впервые за всю историю Бразилии, выборы выиграл кандидат от партии левых (Партия трудящихся - ПТ), Луис Инасиу да Сильва (Лула). Казалось бы, это свидетельствует о подъеме левых сил в Латинской Америке и вообще на Юге. И все же сейчас, 10 месяцев спустя, репортеры, как бразильские, так и зарубежные, не могут прийти к единому мнению».
Все права на материалы сайта принадлежат редакции журнала «Скепсис». Копирование публикаций приветствуется при наличии гиперссылки на scepsis.net и гиперссылки на страницу заимствуемой публикации; коммерческое использование возможно только после согласования с Наш e-mail:
