Одни видят в нем фанатика, движимого отчаянием, бросавшегося вперед в поисках гибели, и, к несчастью, вовлекшего в свою авантюру наивных или слепо преданных ему людей. Для других он — ничем не запятнавший себя святой, воплощение совершенства, для недавно обнаруженных бренных остатков которого следует воздвигнуть мавзолей и поклоняться культу, что столь чуждо было мировоззрению самого Че.

Нас, не признающих ни бога, ни господ, ни идолов, в личности Че, метеором сверкнувшей на небосклоне новейшей истории, интересует просто характер этого человека-борца, с его силой и слабостью, человека, жизнь и деятельность которого отразили великие надежды и разочарования уходящего столетия.

Жизнь Че представляет собой в некотором роде итог современного революционного опыта. Он спешит жить. Рожденный в 1928г., он погибает в 1967-м, в возрасте 39 лет. Его политическая деятельность длится менее 14 лет, она чрезвычайно насыщена: 1954г. — участие в сопротивлении империалистической интервенции в Гватемале; 1956-1959 гг. — кубинская герилья, начиная с десанта «Гранмы» до победного вступления в Гавану; 1959-1965 гг. — работа в правительстве и дипломатических миссиях; 1966г. — участие в партизанской борьбе в Конго; 1967г. — вооруженная борьба и смерть в Боливии... За свою жизнь Че успел больше, чем многие из тех, кому был отпущен более долгий срок.

Три урока

Поражает не только насыщенность жизни Че, но и быстрота постижения им уроков нашего столетия. Первым уроком стали поездки по Латинской Америке, познание реалий империалистического господства: нищеты, бедности, приводящих к культурной зависимости. Из этих поездок он выносит глубокое убеждение в необходимости антиимпериалистического восстания. Это убеждение и имело решающее значение во всей дальнейшей его деятельности.

Опыт кубинской революции приводит его к выводу, что борьбу против диктатуры, за национальное освобождение, которая ведется под боком у империалистической державы, невозможно довести до намеченного конца, не разорвав путы соглашений с продажной, зависимой национальной буржуазией. Он считает, что единственный путь к постижению подлинной независимости — в борьбе за социализм, и выдвигает свою знаменитую формулу: «Или социалистическая революция, или карикатура на революцию», по-своему подходя к противопоставлению «социализма в одной стране» и перманентной революции.

Наконец, третий урок Че, будучи министром революционного правительства, извлек из конфликтов с «братскими странами» «социалистического лагеря». Ведя переговоры об оказании поддержки, экономическом и военном сотрудничестве, обсуждая международную политику с китайскими и советскими руководителями, он пришел к неожиданному выводу и имел мужество (чтобы оценить его, надо представить себе ту эпоху) высказаться публично в своем знаменитом алжирском выступлении. Это была настоящая обвинительная речь против неинтернационалистической политики так называемых социалистических стран. Он упрекал их в навязывании беднейшим странам условий товарообмена, подобных тем, какие диктует империализм на мировом рынке, а также в отказе от безусловной поддержки, военной в том числе, в отказе от борьбы за национальное освобождение, в частности, в Конго и во Вьетнаме.

Речь, произнесенная в Алжире — подлинный обвинительный акт в сторону «социалистических стран», не реализовавших на практике принципы международной солидарности. Неслучайно после своего возвращения на Кубу из Алжира Че уже не появлялся на публике. Сегодня, после ознакомления с теми документами и свидетельствами, которые доступны, представляется, что советские руководители дали кубинцам ясно понять: Че стал отныне нежелательным человеком и не может больше представлять кубинскую революцию за рубежом в качестве кого бы то ни было, т.е. его следует убрать или найти ему другое занятие.

Это — одна из причин, хотя, несомненно, не единственная, позволяющая понять деятельность Че в последние годы жизни, его присутствие в Конго в 1966-м и боливийскую экспедицию в следующем году.

Политическое сознание

Ускоренный путь Че сквозь трагедию века подводит к теме, очень активно обсуждаемой сегодня, в том числе и революционными левыми. Его деятельность порой представляют как романтическое и самоубийственное безрассудство, возможно, и вызывающее сочувствие, но далекое от реальности. Но выбор, сделанный Че, и его поведение, если оставить в стороне психологические аспекты его личности (у всех нас есть нечто, скрытое в подсознании, травмы, полученные в раннем детстве, необъяснимые порывы), обнаруживает исключительно острое политическое осознание того, что было поставлено на карту, необычайно ясное понимание реалий международного положения, отмеченного конфликтом-партнерством супердержав и историческим испытанием вьетнамской войны. Его решения носили политический характер, отражали полное единство мысли и действий, редко встречающееся у революционеров. О нем можно сказать то же, что в свое время было сказано о Сен-Жюсте: он был «мыслителем в действии».

Написанное им в конце жизни, в частности, его знаменитое послание «Триконтиненталю» 1967 г. — это простые, почти банальные вещи. Но многими, называвшими себя революционерами и считавшими себя хранителями революционного наследия, но ничего не делавшими для революции, они были восприняты как вызов. «Долг каждого революционера — делать революцию», - эта короткая, такая ясная фраза тоже обвиняет всех так называемых революционеров, которые не только приспосабливаются к сложившемуся положению, но и препятствуют борьбе народов за свободу.

Че призывал к действиям — «Социалистическая революция или карикатура на революцию», новое общество и человечество не построить, сохранив прежние нравы, методы, властные отношения, восприятие труда. Нужно до основания перестроить общественные отношения во всех сферах, в том числе в повседневной жизни. В работе, которая представляется нам очень важной, «Социализм и человек на Кубе», Че критикует официальную концепцию, господствующую в социалистических странах, призывая обновить теорию, преодолеть догматизм, отвергнуть давящую тяжким грузом государственную ортодоксию.

Разорвать круг

Давление бюрократической иерархии было столь мощным, что для того, чтобы пошатнуть ее, необходимы были невероятные усилия, а разрыв с ней означал большой риск. Некоторые ставили в упрек Че волюнтаризм, подчинение других своей воле или левизну. Сам он прекрасно осознавал противоречивую ситуацию, в которой вел борьбу в последние годы жизни, почти безнадежное состязание с варварством. В послании «Триконтиненталю» он говорит о «трагическом одиночестве вьетнамского народа» перед лицом американской агрессии. Столь же трагичным было и его собственное одиночество в Боливии. Причина, говорит Че, в «неподдающемся логическому пониманию моменте истории... человечества», ибо в час, когда народы восстают и сбрасывают иго угнетения, рядом с ними не оказывается тех, кто должен им оказывать бескорыстную поддержку.

В итоге, трагическая экспедиция Че в Боливию, экспедиция, которая кажется попыткой сделать что-то в безнадежном и почти пустынном регионе, обнаруживает беспощадную логику. Не имея возможности возвратиться на Кубу после своего выступления в Алжире, он отправляется в Конго, стремясь после провозглашения независимости и убийства Патриса Лумумбы положить начало новому этапу африканской революции. Поражение было мучительным. Несмотря на это, Че сохраняет глубокое убеждение в том, что если кубинская революция будет продолжать находиться в изоляции, в непосредственной близости от берегов США, ей не останется ничего иного, кроме как постепенно подчиниться диктату «братских» стран и начать действовать по бюрократической указке. Революционная необходимость, долг перед революцией — будет она успешной или нет — заключается отныне в том, чтобы разорвать круг, прорвать блокаду: распространить революцию на континент, который он хорошо знал, ибо объездил его вдоль и поперек. План, несомненно, был чрезвычайно дерзким, но не лишенным политической логики. Речь шла не о том, чтобы захватить власть в Боливии, а о том, чтобы собрать, объединить несколько сотен бойцов из по меньшей мере пяти стран и превратить Боливию в отправную точку для восстания на всем континенте.

Выдвигая лозунг «Создать два, три, много Вьетнамов», Че добавлял, что «многие падут жертвами ошибок». Ошибки он совершал и сам, причем немалые. Например, недооценил саботаж со стороны советских руководителей и их боливийских коллег, жертвой которого в результате пал. Как сообщает Бениньо, 1 января 1967 г. он собрал горстку преданных ему кубинцев и объяснил им, что условия, в которых они оказались, не удалось предвидеть заранее, что придется очень трудно, и они, следовательно, свободны, могут со спокойной совестью вернуться на родину. Никто не сделал этого. Че был загнан в исторический и политический тупик, но борьба еще могла иметь смысл - как послание, наследие, которое он оставил, и которое мы должны сохранить и передать, в свою очередь, тем, кто придет после нас.