Уже больше года назад в Гондурасе произошёл государственный переворот. С тех пор в СМИ велись жаркие споры о том, что следует считать проявлением демократии: действия Мануэля Селайи, или, наоборот, его свержение. Версии происходящего в Гондурасе были совершенно противоречивы. Ситуация и сегодня для многих не только не прояснилась, но и окончательно запуталась.

В Гондурасе «левый поворот» начался оттуда, откуда его никто не ждал. На президентских выборах 2005 года победил представитель правоцентристской Либеральной партии (Partido Liberal de Honduras) Мануэль Селайя, традиционно отстаивающей в основном интересы крупной буржуазии и бюрократии. В предвыборной программе Селайи ничто не предвещало социальных перемен, тем более радикальных. Однако в процессе руководства он неожиданно для соратников по партии изменил свои взгляды и решил повернуть государственную политику в сторону расширения гражданских прав и предоставления социальных гарантий — что вызвало волну возмущения и осуждения у представителей крупного капитала и сразу же нашло поддержку у обездоленной части населения. А часть эта находилась отнюдь не в меньшинстве.

Ведь современный Гондурас — это одна из самых бедных стран Латинской Америки, больше половины населения которой проживает за официально установленной чертой бедности, а больше 20% — неграмотно. [1] На 2008 г. в Гондурасе насчитывалось 3,8 млн. сельских жителей и 3,6 млн. городских (а на 2010 г. в Гондурасе проживает уже 8 млн. человек). В основном это молодежь: 52% — несовершеннолетние до 18 лет, 65% — люди младше 28 лет. Бедняки составляют 71.7%. В городах 65.8% составляет беднота, 36.7% живут за чертой бедности; в сельской местности беднота зашкаливает за 85%. [2] И это — лишь цифры официальной статистики, красноречиво демонстрирующие результаты традиционных для стран региона, придерживающихся неолиберальной модели открытых рынков, проблем зависимости экспортной экономики от не ими устанавливаемых цен на кофе, бананы, сахар и табак, лишения населения всех плодородных земель, ресурсов и транспортных магистралей в пользу транснациональных корпораций и крупных землевладельцев и т.п. Так что все социально-экономические предпосылки для такого поворота событий созрели уже давно.

Хотя некоторые «исследователи» пытаются преподнести данную ситуацию иначе, безо всяких оснований заявляя, что «со времени перехода к гражданскому правлению в 1982 году Гондурас пользовался репутацией стабильной и спокойной страны»[3]. У них получается, первым, кто нарушил эту идиллическую картину, был президент-либерал Мануэль Селайя, который вздумал что-то менять, когда всё было «так хорошо». На мой взгляд, это предположение выглядит абсолютно нелепым. Всё это время Гондурас оставался (и остается до сих пор) типичной страной «третьего мира». Только в этом и заключается его стабильность. Что касается спокойствия, известно, например, лидерство Гондураса по количеству убийств в Центральной Америке на 2007 год: ежедневно в стране убивали 12 человек [4]. Но факты передергиваются таким образом, что президент Селайя сам оказывается потворщиком преступности и коррупции. Логика этих построений проста — он президент с 2005 года, а, следовательно, во всех бедах последней пятилетки повинен лично. При этом совершенно упускается из виду, что Селайя только в 2007 г. начал свой «дрейф влево», а его полномочия никогда не были диктаторскими (как это часто пытаются представить). Напротив, для решения этих острейших проблем президент с успехом использовал нестандартные подходы. Например, он инициировал программу переобучения членов преступных группировок и выступил противником введения смертной казни, боролся с безработицей, которая на момент его вступления в должность составляла целых 40%. [5]

Именно инициативы Селайи сделали его очень популярным среди основной массы населения Гондураса и в странах Латинской Америки. В то же время первые же преобразования поссорили президента с однопартийцами, а окончательно они размежевались после вступления Гондураса в союз ALBA. В интервью испанской газете «Pais» Селайя открыто заявил о перемене курса: «Я наделся изнутри изменить Либеральную партию. Но богатые не идут ни на какие уступки, ни на миллиметр. Богатые не готовы отдать даже самую мизерную сумму из своих прибылей. Они всё хотят прибрать к своим рукам. Я понял, что перемены могут прийти только извне партии». [6] В парламенте образовалась огромная коалиция, стоящая в оппозиции президенту. Но Селайя, чувствуя за собой народную поддержку, продолжил работу в том же направлении. В частности, были проведены реформы образования и здравоохранения, сокращение процентных ставок для мелких фермерских хозяйств, увеличение минимального размера оплаты труда на 60% (до 5500 лемпир — около 290 долларов)[7], отменены государственные субсидии для крупнейших СМИ.

Эти реформы носили довольно умеренный характер, что не помешало оппозиции обвинять президента в радикализме, попытках спровоцировать внутринациональный конфликт своими «популистскими шагами» и покушениях на национальный суверенитет. В СМИ писали, что Селайя, будучи «марионеткой в руках Уго Чавеса», дескать, подкупил беднейшее население, чтобы опереться на него в борьбе за власть. [8] Однако ни фактов, ни более-менее логически корректных рассуждений в подтверждение такой оценки событий никто привести не может. «Подкупом» у журналистов оказываются социальные реформы, меняющие существующий порядок в сторону более справедливого распределения доходов. Политика демократических преобразований по примеру Венесуэлы недаром приобрела такую популярность среди населения стран региона, готовых и в изоляции отстаивать левых лидеров. Безусловно, Селайя использовал реформаторский опыт президентов Боливии, Эквадора и Венесуэлы, но явно не в ущерб национальному суверенитету. 25 августа 2008 года Гондурас примкнул к ALBA. Но членство в блоке не предполагает запрета на участие в других блоках и союзах. Наоборот, находясь в альянсе, Гондурас получал прямую экономическую выгоду. Например, в марте 2009 г. Центробанк Гондураса объявил о получении льготного кредита от Венесуэлы в размере 50 млн. долл., предназначенного для малого и среднего бизнеса [9]. В сравнении с кабальным кредитованием МВФ и МБ, эти условия были выгодны со всех сторон. Между прочим, сам президент не раз указывал на это своим оппонентам. «Боливарианская альтернатива для Америк дает нам возможность провести социальные реформы для борьбы с бедностью и для повышения уровня жизни самых бедных слоёв населения, — заявил Мануэль Селайя. — ALBA ни к чему не обязывает нас; напротив, она дает нам новые надежды на разрешение проблем, порожденных мировым кризисом капитализма» [10]. Как видим, отношение к сотрудничеству в рамках боливарианского альянса у президента Гондураса было довольно прагматичным. Никакими национальными интересами он, конечно, и не думал поступаться, к тому же этого никто и не требовал.

А вот к значительному похолоданию в отношениях с США внешнеполитический разворот Гондураса в сторону ALBA привёл. Венесуэла помогала Гондурасу регулярными поставками нефти, сельхозтехники и лекарственных препаратов по ценам значительно ниже мировых и т.д., что, тем временем, нарушило фактическую монополию ТНК на импорт этих товаров и напрямую затронуло их интересы. Поэтому вступление в ALBA вызвало новую волну недовольства среди консервативно настроенной буржуазии и американских корпораций, которые теряли часть прибыли.

Против Мануэля Селайи была развернута масштабная пропагандистская кампания с целью его дискредитации. Приняв вызов оппозиции, президент взялся за популяризацию своей новой программы среди населения. В августе 2008-го года он создал 8-й канал, по которому транслировались репортажи с места встреч президента с населением (так называемые «ассамблеи гражданской власти»). Его жена Хавьера Селайя возглавила программу «Сеть солидарности», защищавшую интересы простых людей [11]. Постепенно общественное мнение стало склоняться на сторону президента-реформатора.

Президенту, серьёзно рисковавшему оказаться в полной изоляции среди политических институтов, пришлось искать выход из этой непростой ситуации. Руководствуясь опытом «боливарийцев», Селайя решил поступить единственно возможным, с его точки зрения, способом. Он попытался опереться на поддержку народных масс и провести референдум по вопросу созыва Учредительного собрания для внесения изменений о возможности второго президентского срока в действующую конституцию и тем самым кардинально изменить внутриполитическую и социально-экономическую ситуацию.

Многочисленные СМИ (в том числе и российские) повторяют, как мантру: «Селайя затеял референдум только для того, чтобы остаться на второй срок». Действительно, по конституции 1982 года, президентом Гондураса можно быть избранным только на один срок. Это обусловлено тем, что данный высший законодательный акт был призван оградить страну от длительной военной диктатуры. Принятие этой конституции венчало окончание периода «военного правления». Однако Селайя, прислушавшись к оппозиции, назначил на 28 июня не референдум, а всего лишь опрос общественного мнения, единственным вопросом которого был: «Согласны ли вы с тем, чтобы на предстоящих всеобщих выборах была установлена дополнительная (четвертая) урна для голосования по поводу созыва или несозыва Конституционной ассамблеи?» [12]. Даже в случае успеха затеи с опросом, а затем и с референдумом, Селайя при всем желании не смог бы сохранить за собой пост президента, так как его полномочия в любом случае заканчивались намного раньше, чем возможные изменения вступили бы в силу.

Всей этой затеей с референдумом президент фактически попытался пробудить в народных массах интерес к политической жизни своей страны, где традиционно существовали всего две партии. Обе они были правоцентристскими, несмотря на названия, и различались разве что цветом символики. Неудивительно, что население Гондураса отличалось значительным уровнем абсентеизма. Достаточно вспомнить, что на избирательные участки во время выборов президента в 2005 г. пришло только около 50% избирателей[13]. Притом, что по конституции участие в любых официальных электоральных мероприятиях обязательно, а на «несознательных» граждан накладываются санкции.[14] Единственным объяснением огромных масштабов аполитичности населения может служить лишь полное разочарование огромной части электората в избирательной, а, следовательно, и политической системе своей страны. Селайя, на момент своего избрания, являлся представителем одной из двух одинаковых партий. Так откуда же было во время выборов 2005 года взяться широкой поддержке народных масс?

Смелая и прямолинейная задумка Селайи предполагала прямой удар по этой неприметно монополизированной двухпартийной системе власти, уже много лет обеспечивающей богатой части Гондураса и иностранным компаниям гарантированные прибыли на фоне прогрессирующего обнищания населения. Разумеется, консервативный Национальный конгресс предпринял всё, чтобы перемены не состоялись.

Противники внесения изменений в удобное для них политическое устройство страны раздували скандал, демагогически обвиняя президента то в одном, то в другом. Военные отказались обеспечивать президенту проведение запланированного опроса общественного мнения, и ему пришлось воспользоваться помощью венесуэльского самолёта для доставки бюллетеней. Это было сразу же представлено армейским командованием как покушение на суверенитет страны. Военные конфисковали всю партию бюллетеней. Мануэль Селайя вместе с тысячью своих сторонников устроили пикет у здания ВВС, их требованием было возвращение изъятого тиража. Но уступка воле манифестантов была сделана не из пацифистских побуждений. Партии Гондураса и военные решили обеспечить своим дальнейшим действиям «законный» тыл. В этот же день в Национальном Конгрессе проводится закон, согласно которому референдум не может быть проведен менее, чем за 180 дней до выборов. Верховный суд и высшее командование ВС поддержали инициативу парламента. До сих пор выходят многочисленные научные и журналистские публикации, где Селайя «нарушил действующую конституцию, задумав провести референдум раньше положенного срока». А между тем, это был закон, принятый непосредственно за 5 дней до опроса общественного мнения, который многие так настойчиво продолжают называть референдумом.

Как показали дальнейшие события, роковой ошибкой президента стало смещение главы объединенного генштаба генерала Ромео Васкеса Веласкеса 24 июня 2009 г., что послужило прекрасным поводом для обвинений Селайи в откровенном волюнтаризме и попрании основ демократии. Уже на следующий день после его отставки на пленарной сессии депутаты абсолютным большинством голосов (123 голоса из 128) одобрили декрет о восстановлении в должности Васкеса и возвели генерала на пьедестал.[15] Генеральный прокурор и Верховный Суд сразу же поддержали решение конгресса. Даже из этого можно увидеть, что слово президента не имело решающего значения. Все его действия были весьма осторожны и носили исключительно умеренный (даже по европейским меркам) характер. Селайя не только не пытался обострить ситуацию, как это постоянно пытаются представить, но и наоборот, опирался на основные демократические нормы и правила. Даже эта переквалификация референдума в опрос общественного мнения наглядно показала, что президент склонен к компромиссным решениям и готов прислушиваться к мнениям своих оппонентов. Радикализм Селайи состоял в том, что он решил «вооружить» массы самым действенным оружием — возможностью выражать свое мнение, не голосуя за абстрактных кандидатов, а напрямую влияя на политический курс государства. Если прямое всенародное волеизъявление граждан — это попрание основ демократии, тогда самое время пересмотреть определение этого понятия.

26-го июня Верховный суд единогласно голосует за предъявление обвинений Мануэлю Селайе в злоупотреблении властью, узурпации функций и предательстве Родины[16] и выдает ордер на его арест. Основными обвинениями были нарушения 4-й, 239-й и 375-й статей конституции. Все три статьи упирались в невозможность переизбрания президента на второй срок: 4-я определяет любые попытки нарушить принцип сменяемости президентской власти, как «государственную измену», 239-я предусматривает, что любой, кто уже занимал пост главы государства, не может впоследствии становиться президентом и вице-президентом, а в 375-й отмечается, что поправки к конституции не могут предусматривать переизбрания президента. [17]

Вопреки рассуждениям в прессе, которые часто оперируют односторонними статистическими данными многочисленных опросов общественного мнения, обычно проводимых на ультраправых интернет-сайтах, следует заметить, что поддержка со стороны населения у президента Селайи все же была. Вообще, эти игры со статистикой характерны для представителей частных СМИ, как правило, стоящих на буржуазных позициях. В нашем случае оппоненты экс-президента, как правило, приводят статистические данные, якобы косвенно подтверждающие их точку зрения. Например, очень часто можно услышать рассуждения о том, что, затеяв опрос общественного мнения, Селайя пренебрег самим общественным мнением, т.к. по данным на 2009 год 66% гондурасцев считали, что не может быть демократии без парламента[18]. Начнем с того, что данный факт сам по себе ни о чем не говорит, такие заявления не более, чем проявление откровенной демагогии. Во-первых, президент не ставил вопроса о роспуске действующего парламента, уничтожении его как политического института или о наделении себя диктаторскими полномочиями. Напомним, что при современных «леворадикальных» режимах Латинской Америки парламенты не прекратили свою деятельность, после проведения подобных референдумов. Буржуазные партии по-прежнему продолжают действовать, находясь в оппозиции действующему правительству. Во-вторых, при таком уровне политического абсентеизма опираться на данные подобных опросов, как минимум, нецелесообразно. Все-таки факты показывают прямо противоположное. В-третьих, если общественное мнение было на стороне парламента, то в чем тогда состояла опасность проведения еще одного более масштабного опроса общественного мнения? Если принять эту точку зрения, тогда получается, что Мануэль Селайя сам бы загнал себя в угол. Ведь если бы идея, вынесенная на опросе общественного мнения, потерпела поражение, тогда бы уже ни о каком референдуме речи уже не шло.

Также можно встретить и случаи откровенных фальсификаций. Так, газета La Tribuna de Honduras почти сразу же после переворота выпустила статью с заголовком «83% гондурасцев поддержали решение Верховного суда». За столь громким названием скрывались данные интернет-опроса, проводимого на сайте Cadena Univision, который в основном читают сторонники правых[19]. Результаты, полученные в ходе подобных опросов, никак не могут претендовать на репрезентативность и валидность в масштабах целой страны. А верхом цинизма также можно считать полное игнорирование огромного количества фактов прямой поддержки президента со стороны населения, проливающих гораздо больше света на ситуацию, чем различного рода опросы общественного мнения, проводимые нужным образом частными СМИ. Достаточно вспомнить, что в пользу проведения референдума Селайя собрал 400000 подписей — это общеизвестный факт, который противники президента начисто игнорируют.

Трагическая развязка наступила в воскресенье, когда утром 28 июня группа из 200 солдат окружила резиденцию президента Гондураса Мануэля Селайи, и после 20 минутной перестрелки с его личной охраной, состоящей из 10 человек, они смогли захватить президента».[20] Однако Селайю не арестовали, как Уго Чавеса во время путча в апреле 2002 года. Удалось избежать и более плачевной участи Сальвадора Альенде 11 сентября 1973 года. Законный президент Гондураса был просто выдворен из страны, хотя по всем правилам он должен был предстать перед местными органами юстиции. Как это ни иронично звучит, но военные нарушили конституцию, за соблюдение которой они так ратовали. Дело в том, что 102 статья Основного закона гарантирует гражданам Гондураса защиту от экспатриации. Его посадили на самолет и отправили в Коста-Рику, где, сразу же по прилету Мануэль Селайя призвал своих сторонников к гражданскому сопротивлению. Уже в первый день на улицы Тегусигальпы вышло 65000 сторонников Селайи. Был создан Национальный Фронт Сопротивления Государственному Перевороту, который возглавили Рафаэль Алегриа и Хуан Барахона. А пост временно исполняющего обязанности президента Гондураса занял спикер конгресса, представитель Либеральной партии Роберто Мичелетти.

Зачем же путчисты вывезли Селайю и отпустили его? Сразу же нужно отбросить ничем не подкрепленные рассуждения о том, что это якобы было сделано из гуманных побуждений, дабы над Селайей не свершился самосуд разъяренных народных масс. Конечно, иначе как бредом подобные рассуждения не назовешь. Впоследствии Селайя делал неоднократные попытки вернуться на Родину, видимо, не подозревая, что там его ждут разъяренные толпы обманутых людей.

Гораздо логичнее звучит версия, что военные опасались триумфального освобождения Селайи, как это было во время античавесовского путча, но еще больше они боялись создать вокруг низложенного президента ореол мученика, как это было после самоубийства Альенде. Любой из этих вариантов мог бы привести к длительному гражданскому противостоянию. А если учесть общую численность сторонников Селайи, то участь путчистов была бы незавидной. На тот момент у них не было силы, способной подавить народное возмущение. Конечно, оба этих варианта были неприемлемы для нового правительства. К тому же ALBA была способна решить вопрос силовым путем, спланировав вторжение со стороны Никарагуа. Успех такой совместной военной акции был обеспечен, особенно, если учесть общее количество сторонников низложенного президента в самом Гондурасе.

Находясь в изгнании, Селайя по-прежнему пытался всячески влиять на политическую ситуацию в Гондурасе. «5 июля, спустя неделю, после путча, Селайя сел в венесуэльский самолет и вылетел из Вашингтона с единственной целью вернуться на родину. Сотни тысяч людей пришли в аэропорт Тонконтин, прорвавшись через полицейские кордоны, чтобы встретить самолет президента. В ответ армия открыла огонь по безоружным людям, убив троих и многих ранив».[21] По другим данным, в результате были убиты двое манифестантов, а 600 человек были арестованы за нарушение комендантского часа[22]. Самолету Селайи не позволили приземлиться, перегородив взлетную полосу бронетранспортерами. Правительство Мичелетти закрыло все аэропорты страны. Общая численность людей, пришедших встретить своего президента, несмотря на комендантский час и грозящую опасность, служит лучшим доказательством народной любви и фактически полностью опровергает проповеди буржуазных противников Селайи о том, что его в Гондурасе никто не поддерживал. «По сообщению Radio Globo, собралось около полумиллиона человек, другие говорят о 200000. Прямая передача, которую вел канал Telesur, показала огромную толпу в сотни тысяч человек. Член парламента от Демократического Единства (UD) Томас Андино считает, что «эта демонстрация была самой крупной в истории Гондураса». Учитывая, что население страны составляет всего 7.5 миллионов человек, это похоже на правду»[23].

25 июля изгнанный президент прибыл в г. Окоталь на севере Никарагуа и разместил там свой штаб, заявив при этом о желании перейти границу в районе департамента Параисо. Со всех концов страны к этому участку границы стали стекаться толпы гондурасцев. Временный президент объявил о введении в приграничных районах комендантского часа. Селайя перешел границу и разбил лагерь в сельве, но вскоре был вынужден ретироваться из-за постоянных угроз применения силы со стороны гондурасских военных. «Прибывшая к границе армия окружила манифестантов и начала репрессировать собравшихся. Людей избивали, подвергали сексуальному унижению. Местный стадион был превращен в большую тюрьму. Собранных там людей не кормили и не оказывали никакой медицинской помощи»[24]. Благодаря усилиям Хавьеры Селайи вскоре все задержанные были отпущены. Этот эпизод прекрасно иллюстрирует истинное отношение гондурасских масс к своему президенту.

Эти неудачи вовсе не лишили надежды незаконно свергнутого президента. 21 сентября он предпринял еще одну попытку возвращения. Селайя тайно пересек границу Гондураса и укрылся на территории бразильского посольства в Тегусигальпе. Оттуда он пытался руководить действиями своих сторонников, которые пришли к стенам посольства с целью защитить своего президента. НФСГП регулярно организовывались акции гражданского протеста, которые часто переходили в открытое столкновение с силами армии и полиции. 22 сентября 150 тыс. сторонников президента вышли на улицу, несмотря на комендантский час, который растянулся на несколько дней. «24 сентября хунта организовала митинг своих сторонников. Нетрудно предположить, что на него сгонялись практически все, так или иначе, зависимые от нового режима. И, тем не менее, удалось собрать только 2 тыс. человек»[25]. Это еще раз заставляет нас вернуться к вопросу о статистике и утверждениям некоторых (в т.ч. отечественных) политологов об отсутствии поддержки у низложенного президента.

За свои не совсем удачные возвращения на родину и продолжение политической борьбы (кстати, гражданскими способами) Селайя в очередной раз был обвинен в попытке умышленной дестабилизации внутриполитической ситуации в Гондурасе. Это еще один яркий пример демагогии. Факты говорят об обратном. Президент оказался излишне мягок и где-то даже непоследователен в своих действиях. У него были разные возможности более действенно и жёстко повлиять на ситуацию, которыми он не воспользовался. Со стороны опального президента не было призывов к вооруженному восстанию, заявлений о необходимости оказания военной помощи со стороны латиноамериканских союзников или заведомо невыполнимых обещаний населению по углублению начатых преобразований, хотя подобные мысли высказывались многократно его сторонниками в качестве советов. Селайя всегда сверял свои действия с настроениями международной общественности, и действовал с оглядкой на США, ЕС, ОАГ и пр.. Как это ни странно звучит, но в данном случае, обвинения в трусости имеют под собой гораздо больше оснований, чем обвинения в экстремизме. Селайя искал мирные пути решения проблемы, опираясь на поддержку населения и международного сообщества. Он охотно шел на переговоры со своими политическими оппонентами. Действия президента говорят о том, что Селайя верил в возможность ненасильственного решения данного конфликта. Но нерешительность президента в отдельных моментах и склонность к компромиссным решения во многом способствовала разочарованию масс в его личностных качествах. В Латинской Америке этот фактор весьма значим. «Вторым Чавесом» Селайя стать так и не смог. После неудавшегося путча в 1992-м году будущий президент Венесуэлы, не раздумывая, согласился сдаться властям в обмен на обещание предоставить ему право выступить перед народом. Предложение Фиделя Кастро эвакуироваться на Кубу на его личном самолете было отвергнуто Чавесом. К огромному сожалению, Мануэль Селайя действовал иначе.

Первоочередной задачей перед новым правительством Роберто Мичелетти стало обуздание народного возмущения. Так как склонить на свою сторону большую часть народных масс путчисты не смогли, оставался только курс на ужесточение режима. Уже в первые дни после переворота стало абсолютно ясно, что ситуация выходит из-под контроля самопровозглашенного правительства. Гражданские акции протеста шли одна за другой. Недовольство народных масс постоянно нарастало. В стране было введено чрезвычайное положение, с этого момента все демонстранты были приравнены к нарушителям комендантского часа. «Полиция и армия использовали все имеющиеся средства для разгона протестующих: слезоточивый газ, дубинки, резиновые пули. Согласно репортажам TELESUR протестующих поливали из водяных пушек водой с несмываемой краской, чтобы впоследствии арестовать»[26]. Без предъявления каких-либо обвинений был задержан ряд представителей общественных движений, заподозренных в нелояльности к новому режиму. Все оппозиционные СМИ оказались временно закрыты. Армия и полиция взяли под свой контроль все стратегически важные объекты, были зафиксированы случаи их столкновения с мирными жителями, пытавшимися препятствовать действиям военных. В больницы стали поступать первые гражданские пострадавшие. «30 июня Radio Globo сообщило о проведении незаконного призыва в армию сотен несовершеннолетних крестьян».[27] По всей видимости, эта мера была вынужденной, так как людей у нового правительства явно не хватало. Постепенно восстание стало приобретать более организованные формы. По всему Гондурасу развернулась массовая забастовка рабочих, инициированная профсоюзными организациями. Крестьянские и индейские движения также приняли активное участие в акциях гражданского протеста. Например, «тысячи крестьян из департамента Оланчо, родины Селайи, попытались пробиться в Тегусигальпу, но были остановлены армейскими бронетранспортерами»[28]. Сразу после переворота в столице и других крупных городах стали ощущаться серьезные перебои с подачей электроэнергии и телефонной связью, которые усиливались в дни наиболее массовых манифестаций. Несмотря на это, сообщения об избиениях, пытках, похищениях и убийствах гражданских лиц в Гондурасе захлестнули интернет-пространство. Были организованы многочисленные марши сторонников президента в столицу и другие крупнейшие города. Наиболее активное участие в них приняли студенты и представители крестьянских и индейских организаций. Кульминацией этого гражданского противостояния, безусловно, стали события конца сентября, что связано с возвращением президента в столицу.

Хроника событий в Гондурасе после смещения Селайи воскрешает в памяти первые последствия ужасных военных переворотов в Аргентине и Чили. Аналогия налицо: «Путчисты использовали все возможные и самые изуверские средства подавления: дубинки с гвоздями, огнестрельное оружие, ультразвуковые пушки последнего поколения, свето-шумовые гранаты. Людей, около 400 человек, согнали на стадион Chochi Sosa, где их какое-то время пытали. В ночь с 22 на 23 сентября армия и полиция штурмовали рабочие кварталы, где их встретили баррикадами. В квартале «Кеннеди» разгорелось целое сражение, полиция врывалась в дома, издевалась над семьями, некоторые женщины были изнасилованы. В 20 городах страны начались стихийные восстания, без предварительного плана и безо всякой координации. Люди стеной встали на защиту больниц, куда стремились ворваться полицейские, чтобы похитить раненых, как это бывало в 80-е годы»[29]. Любые комментарии здесь излишни. Мануэль Селайя в декабре 2009 года заявил о том, что, по его данным, в период правления «режима де-факто» было зафиксировано более 4200 нарушений прав человека, 130-ти убийств членов движения сопротивления, 5 человек были убиты в ходе мирных демонстраций, более 3000 арестованы. Кроме того, некоторые средства массовой информации получили угрозы и два из них — Radio Globo и «канал 36» —были закрыты и оккупированы военными[30].

Откровенным издевательством после этого выглядела трактовка событий некоторыми российскими СМИ. Например, политический обозреватель РИА «Новости» Петр Романов 21 июля 2009 г. в своей авторской программе «Тет-а-тет» заявил следующее: «Селайя призвал народ к восстанию, но народ не откликнулся. Беспорядки на улицах были, но и только. А где их не бывает?»[31]. Но, если неосведомленность господина Романова еще можно как-то объяснить (информационная блокада, преждевременные выводы по горячим следам и поверхностность знаний по истории ибероамериканского региона), то никаких оправданий такой некомпетентности со стороны серьезных исследователей быть не может. Подобные замалчивания встречаются сплошь и рядом, в том числе и на уровне научных работ. Так например, вышеупомянутая М. Л. Чумакова в своей работе, посвященной «политическому кризису в Гондурасе» вообще не посчитала нужным указать на факты нарушения прав человека после событий 28 июня, как будто таковых не было вовсе. Зато тот факт, что за первые три дня изгнания, находясь в Коста-рике, Селайя потратил 80000 долларов на одежду и оплату отеля[32], нашел отражение в ее работе. В трактовке Чумаковой и Романова ситуация с политическим кризисом выглядит запутанно и непонятно: президент-волюнтарист покусился на незыблемые основы демократии, решив провести референдум и сместив несколько чинов высшего армейского командования, но ответные действия военных носили исключительно вынужденный (где-то даже чересчур мягкий) характер и были направлены на общую стабилизацию политической обстановки и … защиту населения от произвола правительства Селайи. Более нелепую версию происходящего и придумать невозможно. Особенно смешно выглядят рассуждения господина Романова, который с умным видом доказывает, что экс-президент Гондураса — это представитель «формальной демократии», а парламент и армия — подлинной (по его мнению, давно забытой, поэтому и непонятой международным сообществом). Основной акцент делается именно на положительной роли военных, проявивших высокую доблесть и стойкость в отстаивании конституционного порядка. Переворот в Гондурасе был назван политическим кризисом, который повлек за собой череду стихийных гражданских беспорядков. Под кризисом понимается обострение отношений между действующим президентом и парламентом. О народе речи вообще не идет. Некоторые буржуазные политологи начисто игнорируют факты массового гражданского протеста, считая их или необъяснимыми, или спровоцированными всплесками насилия.

Возвращаясь к аналогиям с военными переворотами второй половины XX века, приходится констатировать, что, несмотря на схожие методы наведения порядка, репрессии «режима де-факто» не были столь масштабными, как, например, в Чили, Аргентине или, скажем, в Сальвадоре. Во многом этому помешало международное давление. В отличие от предыдущих военных переворотов, на этот раз правым не удалось заручиться международной поддержкой. Легитимность их правительства отказались признавать даже США и Колумбия. «Осуждение Вашингтона стало сильным дипломатическим ударом по путчистам, у которых также были отозваны американские визы. Одновременно ЕС усилил экономические и дипломатические санкции против режима Мичелетти»[33]. В Латинской Америке эти события вызвали серьезное беспокойство. По всему континенту прокатились акции протеста против военного переворота в Гондурасе.

Случилось невероятное: даже международные финансовые институты были вынуждены повиноваться давлению мировой общественности, и это несмотря на то, что у них была реальная возможность восстановления своих позиций. Сразу после назначения новый министр финансов Габриэла Нуньес объявил, что первым шагом министерства станет восстановление связей с МВФ[34]. «1 сентября МВФ объявил, что Гондурас получит 163 млн. долларов. Последовала острая критика, и вскоре МВФ был вынужден несколько отступить. „Нынешний режим не сможет использовать эти средства, пока фонд не будет иметь дело с конституционным режимом,“ — заявил 10 сентября на пресс-конференции представитель МВФ Дэвид Хаулей».[35] Это выглядело существенным просчетом путчистов. Особенно комично данное обстоятельство выглядело в свете того, что, продолжая обвинять Селайю в предательстве национальных интересов, ««режим де-факто»» сразу же после переворота сам активно призывал иностранный капитал, создавая все условия для его проникновения. О двуличности нового правительства свидетельствовал тот факт, что в первые дни своего правления оно заверило представителей Вашингтона, что продлит аренду территории военно-воздушной базы США Сото-Кано (Пальмерола), которая располагалась в 97 км от столицы. Напомним, что Селайя 31 мая 2008 г. заявил, что планируется переоборудование этой военной базы для гражданских целей, в частности, будет начато строительство аэропорта для осуществления международных рейсов, чем вызвал гнев Белого дома. Примечательно, что та же самая конституция, на нарушение которой ссылаются путчисты, запрещает любое военное присутствие другого государства на территории Гондураса.[36] Из этого становится абсолютно ясно, что правительство Мичелетти было готово идти на любые уступки в обмен на собственное признание со стороны международных сил. Для обвинения в покушении на основы национального суверенитета Селайе хватило венесуэльского самолета с бюллетенями для голосования на борту, но после его свержения новое правительство было готово предоставить все условия иностранным державам и ТНК в ущерб национальным интересам, наплевав на патриотизм и прочие декларации. Кажется невероятным, но благодаря стараниям некоторых авторов, все это еще и ставится в заслуги новому режиму, который, по их мнению, таким образом, пытался найти выход из тяжелой внутриполитической и социально-экономической ситуации — которую он сам и создал.

В Латинской Америке данный переворот был громом среди ясного неба. 4 июля генеральный секретарь ОАГ Хосе Мигель Инсульса посетил Гондурас. Во время встречи с представителями нового правительства на американской базе Сото-Кано никаких договоренностей достигнуто не было. ОАГ приняла решение об исключении Гондураса из числа своих членов. ««режим де-факто»» не признал предъявляемых претензий. Более того, с правительственных трибун часто звучали заявления о добровольном выходе Гондураса из ОАГ, хотя это было не более, чем хорошая мина при плохой игре. Кульминацией скитаний Селайи по странам Нового Света был его четырехдневный визит в США. Где изгнанный президент встретился с госсекретарем Хилари Клинтон, которая с пониманием отнеслась изгнаннику и предложила посредничество президента Коста-рики Оскара Ариаса в переговорном процессе с путчистами. На тот момент он выглядел компромиссной фигурой, левоцентрист, стоящий на довольно умеренных позициях, был самым подходящим вариантом на роль миротворца. Весь июль, при посредничестве Оскара Ариаса, в Сан Хосе, в Коста-Рике, проходили переговоры между действующим президентом и путчистами. Проект соглашений Сан-Хосе выглядел следующим образом:

Пункт 1: «Вернуть Селайю в президентский дворец и сохранить за ним президентские полномочия до конца срока».
Пункт 2: «Создание правительства национального единства и согласия, состоящего из представителей основных политических партий».
Пункт 3: «Амнистия участникам переворота».
Пункт 4: «Селайя и его сторонники отказываются от созыва Учредительного собрания».
Пункт 5: «Всеобщие выборы, намеченные на ноябрь, переносятся на октябрь».
Пункт 6: «Передача исполнительной власти от армии Высшему Трибуналу за месяц до начала выборов, для гарантии прозрачности и нормального хода выборов».
Пункт 7: «Создание комиссии, из влиятельных гондурасцев и членов международных организаций, особенно ОАГ, для контроля за выполнением этих соглашений» [37].

Принятие данных пунктов поставило бы Селайю в очень непростое положение. Фактически он оказался бы связан по рукам и ногам. Ни о каком продолжении начатых преобразований речи уже не шло. Избранному президенту было просто предложено «досидеть свой срок», не более того. Принятие данного проекта соглашений означало бы предательство интересов народных масс Гондураса. Представителям НФСГП изначально было отказано в участии в переговорном процессе. «После объявления пунктов соглашения в Сан-Хосе, НФСГП направил открытое письмо Оскару Ариасу, в котором отклонил все пункты, кроме первого. Встреча с послом США У. Льоренсом, пытавшимся уговорить протестующих, также не принесла положительного результата. НФСГП отказался прервать гражданские выступления на период переговорного процесса»[38]. Провал переговоров был обусловлен и позицией правительства Мичелетти, которое также отвергло данный проект. Лидеры блока ALBA У. Чавес, Д. Ортега, Р. Корреа, Ф. Кастро и Э. Моралес выступили с резкой критикой президента Ариаса и предложенного им плана урегулирования, считая, что он был полностью продиктован из Вашингтона.

Дипломатические отношения Гондураса со странами ALBA были фактически разорваны. У. Чавес и Д. Ортега всерьез рассматривали вариант вооруженного вторжения со стороны Никарагуа, по крайней мере, о возможности такого развития событий не раз заявлялось в прессе. «Режим де-факто» вовсю использовал это обстоятельство, нагнетая истерию по поводу предстоящей «войны за независимость». Между тем, президент Венесуэлы никогда не был столь категоричен. Спустя неделю после свершения переворота он заявил: «Я бы хотел сделать больше (для возвращения Селайи к власти), но революционное правительство Венесуэлы не занимается вмешательством — речь идет о суверенитете другого государства, и мы должны его уважать»[39]. Сам же Селайя также не раз говорил о том, что подобное развитие событий нежелательно.

Особо следует отметить изменение в отношениях между Гондурасом и Бразилией, которые обострились до предела. Особенно после того, как во время переговоров о выдаче Селайи полиция и армия взяла здание посольства в осаду, отключив воду, телефон и свет и даже атаковала его химическим оружием с Цезием 132, что вызвало у осажденных приступы рвоты, кровотечение и страшные головные боли».[40] До этого правительство Мичелетти уже наглядно продемонстрировало всему миру, что намерено полностью отказаться от внешнеполитического курса своего предшественника, ориентированного на латиноамериканскую интеграцию. Представители стран ALBA были обвинены в шпионаже и подверглись различного рода репрессиям. «Вооруженными людьми в масках были задержаны послы Венесуэлы, Кубы и Никарагуа, во время посещения ими министра иностранных дел Гондураса Патрисии Родас. Их освободили после жестокого избиения»[41]. Ответная реакция не заставила себя долго ждать. По многим странам Латинской Америки прокатились акции солидарности с народом Гондураса. «Уго Чавес произнес пламенную речь в ООН в защиту гондурасской революции: «Революция пришла в Латинскую Америку и Карибский бассейн». Эффект от происходящего в Гондурасе уже ощущается в Сальвадоре и Никарагуа. 26 сентября в Сан-Сальвадоре прошел огромный митинг солидарности с народом Гондураса. Демонстрации прошли и в Венесуэле, Эво Маралес и Рафаэль Корреа совершили дипломатический демарш в рамках UNASUR»[42].

События 28 июня 2009 г. не были «классическим» военным переворотом, в привычном латиноамериканском понимании этого словосочетания. Хотя некоторые левые публицисты по аналогии называют правительство Мичелетти не иначе, как хунта, все же на этот раз не военные стали основными инициаторами переворота, им отводилась роль послушного инструмента, не более того. Инициатива исходила от представителей политической элиты и крупной буржуазии, которые затем попытались перевернуть ситуацию с ног на голову, используя юридическую и политическую демагогию. «Североамериканский след» на этот раз просматривается гораздо менее отчетливо, виной тому неоднозначность позиции Белого дома по отношению к свержению Селайи. Время от времени появляются работы, содержащие доказательства причастности спецслужб США к июньским событиям в Гондурасе, но справедливости ради следует сказать, что подавляющее большинство из них носит характер предположений.

Тем временем, попытки налаживания контактов между президентом и парламентом все больше отдаляли Селайю от народных масс. По данным на октябрь 28% гондурасцев одобряли переворот, а 58% осуждали[43]. 30 октября было достигнуто «Соглашение Сан-Хосе — Тегусигальпа», которое предусматривала соблюдение базовых пунктов плана Ариаса о примирении, правительстве национального единства, создании «комиссии истины», а также проведении выборов 29 ноября 2009 г..[44]. Селайя призвал своих сторонников бойкотировать выборы, но это уже было похоже на жест отчаяния, добиться чего-либо подобным способом было невозможно. Международная общественность поддержала проведение голосования, видя в нем единственный выход из сложившейся ситуации. Выборы проходили под пристальным контролем армии и полиции, которые были призваны гарантировать безопасность на избирательных участках. Помимо этого, силовые структуры, в преддверии голосования, проводили «разъяснительно-профилактическую» работу с населением. Например, армия решила всерьез заняться массовым изъятием стрелкового оружия. Когда-то Селайя был обвинен в возможном использовании административного ресурса, который он якобы мог применить во время подготовки к проведению референдума. Хотя, по большому счету, возможности президента были существенно ограничены. Теперь же ситуация выглядела совершенно противоположным образом: проведение выборов в условиях разгула силовых структур и постоянных нарушений прав человека почему-то оказалось вполне приемлемым. Победу на выборах одержал кандидат от Национальной партии Парфирио Лобо Соса, набравший 56,56% голосов (1,213 млн.)[45]. США, ЕС, Колумбия, Перу и Панама сразу же признали их результаты, ALBA и Меркосур заняли противоположную позицию. Временно исполняющему обязанности президента Роберто Мичелетти за особые заслуги и твердость в отстаивании конституционного строя парламентом был предоставлен статус пожизненного депутата. В свете всех этих разговоров о неправомерном переизбрании Мануэля Селайи на второй срок данное решение выглядело неприкрытым издевательством по отношению к народу Гондураса, который в очередной раз оказался попросту обманут. Закон, изначально призванный защищать интересы рядовых граждан от произвола власти, оказался прекрасным инструментом для введения их в заблуждение посредством политической демагогии. Мануэль Селайя был не в состоянии это вовремя понять, ввязавшись в переговорный процесс, который привел его к поражению. Сегодня он по-прежнему остается знаковой фигурой для латиноамериканского региона и пытается влиять на внутриполитическую ситуацию в Гондурасе, но уже ни о какой революции и не помышляет. 16 декабря 2009 г. правительство Лобо выпустило декрет о выходе страны из состава ALBA. 12 января 2010 он был одобрен депутатами Конгресса.[46]

Можно прогнозировать, что в ближайшее время глобальных революционных потрясений в Гондурасе не предвидится. Сейчас массовое движение сопротивления идёт и продолжит идти на спад. Мануэль Селайя еще какое-то время будет пребывать на политической арене, но ждать от него каких-то решительных действий на данный момент не приходится.

Тем не менее, Селайя сыграл важную роль в истории ушедшего года, приведя в движение и продемонстрировав всему миру живой политический процесс, происходящий в Латинской Америке. Население Гондураса перестало быть только «населением» — оно получило бесценный опыт социально-политической борьбы, который имел шансы на успех благодаря подлинной заинтересованности участников в разворачивающейся истории, своей массовости и своевременности. А вот события после переворота 28 июня наглядно показали, что компромиссных решений в спорах между правящей элитой, отстаивающей интересы крупной буржуазии (в обществе, где 14 семей монополизируют 90% национального богатства[47]) и готовой применять любые запрещённые средства для сохранения власти, и обнищавшим населением быть не может. Поэтому глухое недовольство, которое испытывают люди в Гондурасе, не сможет привести ни к каким значимым изменениям без решительных действий. Опыт 2009-го года красноречиво свидетельствует о том, что следование букве закона в попытке радикально переменить политическую ситуацию в стране не столько приближает цель, сколько даёт решающую фору политическому врагу: ведь о флаг того самого закона, которым недавно размахивали, будут вытирать ноги.

Недавно казалось, Латинская Америка сможет объединиться и предложить собственный альтернативный неолиберальному вариант социально-экономического развития. Период с 1999 по 2009 г. вполне можно было бы назвать «триумфальным шествием левых» после чудовищных военных переворотов и режимов, инициированных для закрепления неоколониализма в этом регионе. События в Гондурасе летом 2009 г. напомнили о том, что возможность таких переворотов не исчезла полностью, просто видоизменилась. И что надеяться на компромисс в борьбе с компрадорскими элитами в Латинской Америке и в мире вообще — бессмысленно.

---

По этой теме читайте также:

---

Примечания