Через девять дней после разрушительного землетрясения, которое поразило Гаити 12 января 2010 года, стало очевидным, что начальный этап возглавляемой США спасательной операции проходит в русле трех фундаментальных тенденций, которые определяли и более общий ход новейшей истории острова.[1] Операция обрела военные приоритеты и тактику. В ее ходе были выведены из игры собственные лидеры и правительство Гаити, а также проигнорированы нужды большинства населения. Способы ее проведения еще больше углубили и без того зияющую пропасть между богатыми и бедными. Все три эти тенденции не только взаимосвязаны, но и усугубляют друг друга. Под знаком тех же тенденций продолжатся предстоящие попытки восстановления — если только не будут предприняты решительные политические действия с целью этому помешать.

I

Гаити — не только одна из беднейших стран мира; также это одна из наиболее поляризованных стран, где царит неравенство в распределении богатств и доступа к политической власти.[2] Небольшая клика богатых и тесно связанных между собой семей продолжает занимать господствующее положение в стране и ее экономике, в то время как больше половины населения, согласно данным Международного валютного фонда (МВФ) вынуждены выживать, имея семейный доход около 44 центов США в день.[3]

Массовое обнищание за последние десятилетия существенно усугубилось. Начавшись в 1970-х, навязанные всему миру неолиберальные реформы и жесткие меры экономии наконец добились того, чего не удалось совершить ни одному правительству Гаити с момента обретения страной независимости в 1804 году: с целью вывести страну на путь «экономического развития» множество мелких фермеров было согнано с земли и загнано в перенаселенные городские трущобы. Небольшой части этих внутренних беженцев, возможно, повезет найти потогонную работу, за которую платят по самой низкой ставке в регионе. Обычно эта ставка в среднем равняется 2-3 долларам США в день; в реальном выражении эти деньги составляют едва ли четверть той же суммы образца 1980 года.

Крохотная элита Гаити обязана своими привилегиями политике запрета, эксплуатации и насилия, и только насилие позволяет ей сохранять эти привилегии. На протяжении большей части прошлого столетия военные и военизированные силы Гаити (с существенной поддержкой США) были способны самостоятельно охранять эти привилегии. Однако в 1980-х годах карательные меры местных военных, похоже, перестали оказывать должное влияние на ситуацию. Многочисленное и отважное народное ополчение (известное под названием «Лавалас») в 1990 году достигло вершины своего влияния, обеспечив блестящую победу на выборах пропагандисту теологии освобождения Жану-Бертрану Аристиду, который стал президентом Гаити. Большое число обычных людей впервые начало принимать участие в политической системе, и, как вспоминает политолог Роберт Фаттон, «господствующий класс охватила паника. Они страшились жить в непосредственной близости от черни и забаррикадировались от “Лавалас”».[4]

Спустя девять месяцев армия покончила с этой угрозой со стороны народа освященным веками способом — путем государственного переворота. В течение следующих трех лет было убито около 4000 сторонников Аристида.

Однако, когда США в конце концов в октябре 1994 года позволили Аристиду вернуться в страну, он предпринял неожиданный и беспрецедентный шаг: он распустил армию, которая его свергла. Как несколько лет спустя заметил адвокат по правам человека Брайан Конкэннон (директор IJDH, института по обеспечению справедливости и демократии на территории Гаити), «невозможно переоценить все последствия этого свершения. Оно послужило самым мощным толчком к развитию обеспечения прав человека на территории Гаити со времен обретения независимости, и оно дико популярно».[5] В 2000 году электорат Гаити повторно наделил Аристида своей ошеломляющей поддержкой, когда его партия («Фанми Лавалас») завоевала более 90% мест в парламенте.

II

Более всего происходящее на Гаити с 1990 года следует понимать как постепенное прояснение этой базовой дихотомии — демократия или армия. Неподдельная демократия однажды могла бы обеспечить интересы численного большинства, а потому бросала вызов привилегиям элиты. В 2000 году этот вызов стал реальной перспективой: ошеломляющая победа «Фанми Лавалас» на всех уровнях государственного управления обеспечила шанс на истинные политические перемены в том контексте, где не существовало очевидного экстраполитического механизма — не существовало армии, — который мог бы этому противостоять.

С целью избежать такого исхода главной тактикой узкого правящего класса Гаити стало переопределение вопросов политики в контексте «стабильности» и «безопасности», а в особенности безопасности собственности и безопасности капиталовложений. Простым большинством вполне можно выиграть выборы или поддержать народное движение, но всем известно, что только армия способна справиться с отсутствием безопасности. Хорошо вооруженный «друг Гаити», то есть Соединенные Штаты, знает это лучше всех прочих.

Как только Аристид был переизбран, систематическая международная кампания по банкротству и дестабилизации его второго правления подготовила почву для полувоенного мятежа и последующего государственного переворота, и в 2004 году тысячи солдат США снова вторглись на территорию Гаити (так же как они сделали это и в первый раз в 1915 году) с целью «восстановить стабильность и безопасность» в стране своих «измученных проблемами островных соседей». Дорогостоящая и долгосрочная «стабилизационная миссия» ООН, в ходе которой были задействованы 9000 тяжеловооруженных бойцов, вскоре взяла на себя задачу обеспечения помощи в усмирении населения и криминализации сил сопротивления. К концу 2006 года были убиты тысячи других сторонников Аристида.

На протяжении 2009 года должным образом стабилизированное правительство Гаити согласилось неотступно продолжать процесс приватизации оставшегося государственного имущества страны,[6] наложить вето на предложение по увеличению минимальной заработной платы до 5 долларов в день и запретить «Фанми Лавалас» (и нескольким другим политическим партиям) принимать участие в следующем раунде выборов законодательной власти.

Если говорить об обеспечении стабильности, сегодняшние войска ООН — это определенно шаг вперед по сравнению со старой местной альтернативой. Однако, когда нестабильность достигает таких пределов, что аж земля трясется, до сих пор никто не в силах сравниться с мировым лидером в деле обеспечения мира и безопасности.

III

Непосредственно после землетрясения, случившегося 12 января 2010 года, было бы сложно подобрать контраргументы, чтобы не разрешить армии США с ее «непревзойденными навыками логистики» взять фактический контроль над такой обширной спасательной операцией. Командование армии США, уставшее от постоянной критики в прессе по поводу Ирака и Афганистана, также, по-видимому, радовалось такой неожиданной возможности показать свои вооруженные силы в новом свете — в роли милосердных спасителей. Как обычно, правительство Гаити проинструктировали в том духе, что они должны быть благодарны за любую предоставляемую помощь.

Это было до того, как командование армии США активно начало — на следующий день после землетрясения — перенаправлять помощь прочь от зоны бедствия.

Как только ВВС США получили контроль над воздушным пространством Гаити, а это случилось 13 января, командование военно-воздушных сил явственно обозначило приоритет военных рейсов над гуманитарными. Несмотря на то, что большинство докладов из Порт-о-Пренса подчеркивало заметный уровень спокойствия и солидарности, проявляемый гаитянами на улицах, командование армии США опасалось народных волнений и проблем с безопасностью, и эти страхи стали его основным предметом заботы. Его главным приоритетом стало избегание того, что представитель по связям с общественностью командования войск специального назначения ВВС США Тай Фостер назвал очередной «попыткой устроить Сомали»[7] — вероятно, это следует понимать как ситуацию, в которой опозоренная армия США могла бы вновь рисковать потерей военного контроля над «гуманитарной» миссией.

Однако, как и предсказывали многие обозреватели, решимость командования армии США предупредить данные риски, сделав оружие и солдат приоритетнее врачей и пищи, только спровоцировала несколько случайных вспышек тех самых беспорядков, которые и были призваны предотвратить эти солдаты. Чтобы сконцентрировать достаточно большое число солдат и военного оборудования «на земле», ВВС США заворачивало от Порт-о-Пренса самолет за самолетом с экстренными грузами. В числе многих других командование армии США 14 и 15 января отказало в посадке рейсам Всемирной продовольственной программы; как сообщала New York Times — «с тем, чтобы Соединенные Штаты осуществили выгрузку войск и оборудования, а также вывезли в безопасное место американцев и других иностранцев».[8]

Много подобных рейсов ждала в течение той недели аналогичная судьба. Одна только организация «Врачи без границ» (MSF) на данный момент столкнулась с тем, что как минимум пяти их самолетам с экстренным грузом было отказано в посадке.[9] Например, 16 января, «несмотря на гарантии, данные ООН и Министерством обороны США, грузовой самолет MSF, несущий на борту надувной хирургический модуль, получил запрет на посадку в Порт-о-Пренсе и был перенаправлен в Саману на территории Доминиканской Республики», что задержало его прибытие еще на 24 часа.[10] Позднее, 18 января, представители MSF «пожаловались на то, что один из их грузовых самолетов, несущий на борту 12 тонн медицинского оборудования, с субботы [17 января] трижды был завернут из аэропорта Порт-о-Пренса», несмотря на получение «нескольких подряд заверений в том, что посадка может быть выполнена». На этом этапе одна из групп врачей MSF в Порт-о-Пренсе была «вынуждена покупать пилу на рынке, чтобы продолжить ампутации», от которых зависела жизнь пациентов.[11]

Пока командование армии США занималось восстановлением безопасности путем накапливания группировки, состоящей из примерно 14 000 морских пехотинцев, жители некоторых менее безопасных районов Порт-о-Пренса скоро столкнулись с нехваткой пищи и воды. 20 января люди, ночующие в одном из крупнейших и наиболее доступных из множества временных лагерей беженцев в центре Порт-о-Пренса (на Марсовом поле) сообщили писателю Тиму Шварцу, в 2008 году написавшему книгу «Травести на Гаити» (Travesty in Haiti), о том, что «помощь не прибыла; все было доставлено в другую часть города, в район, где находится посольство США».[12] Репортер Telesur Рид Линдси подтвердил, что 20 января, через восемь дней после землетрясения, нищий юго-западный пригород Порт-о-Пренса, Карфур, расположенный ближе всего к эпицентру землетрясения, все еще не получил никакой пищи и помощи, в том числе медицинской.[13]

Марк Дойл из Би-би-си обнаружил ту же ситуацию в восточном (и менее пострадавшем) пригороде: «Дома уничтожены, водоснабжение отсутствует, цены на пищу подскочили вдвое, и с момента начала землетрясения тамошние жители не видели ни одного правительственного чиновника или зарубежного волонтера». В целом, по наблюдениям Дойла, «международный отклик оказался довольно слабым. Некоторые учреждения по предоставлению помощи работали не покладая рук, но в репортажах о такого рода событиях может быть два подхода. Один подход — держаться поближе к сотрудникам таких учреждений и поближе к спикерам американских компаний в аэропорту, и можно услышать разнообразные истории о происходящем. Другой подход — поехать практически наобум и пообщаться с обычными людьми, поехать и посмотреть своими глазами на то, что творится в обычных местах. Практически в каждом районе, где я побывал, обычные люди говорили, что, кроме меня, других иностранцев у них не появлялось».[14]

Только через неделю после землетрясения экстренная помощь провиантом едва начала медленное движение от плотно охраняемого аэропорта к четырнадцати «безопасным пунктам распределения» в разных частях города.[15] К тому времени десятки тысяч жителей Порт-о-Пренса наконец пришли к выводу, что никакой помощи ждать не следует, и начали покидать столицу, перебираясь в села.

17 января корреспондент Аль-Джазиры подытожил то, что многие журналисты говорили на протяжении всей недели: «Большинство гаитян на данный момент гуманитарной помощи так и не увидели. Зато они увидели оружие — очень много оружия. По улицам курсируют бронетранспортеры», и «США контролируют хорошо охраняемый периметр [аэропорта]. Все куда больше напоминает Зеленую зону в Багдаде, чем центр распределения помощи».[16] Вечером того же дня Жарри Эммануэль, служащий департамента поставок воздушным путем Всемирной продовольственной программы, подтвердил, что большая часть из 200 рейсов, идущих на посадку и взлет в аэропорту, все еще зарезервированы для армии США: «Их приоритеты — обеспечение безопасности в стране. Наши состоят в том, чтобы накормить людей».[17] К 18 января, вне зависимости от того, насколько горячо посольство США и армейские представители по связи с общественностью настаивали на том, что «мы здесь для того, чтобы помочь», а не ради вторжения, даже такие разные правительства, как правительства Франции и Венесуэлы, начали обвинять США в эффективном «захвате» страны.[18]

IV

Решение США отдать приоритет военному, а не гуманитарному воздушному сообщению в аэропорту определило судьбу многих тысяч людей, покинутых в хаосе нижнего Порт-о-Пренса и Леоганы. Во множестве стран мира поисково-спасательные команды были готовы к отправке на Гаити уже через 12 часов после начала бедствия. Очень немногим удалось прибыть без фатальной задержки — в основном это были команды вроде венесуэльской, исландской и китайской, которым удалось приземлиться, пока контроль над аэропортом еще сохранял гаитянский персонал. Часть из прибывших позднее, включая команду из Великобритании, получили запрет на посадку самолетов (с тяжелым оборудованием). Другие, как, например, тяжелые[19] городские поисково-спасательные отряды из Канады, были приведены в немедленную готовность, но никуда не отправлены — командам поступил приказ оставаться на местах; как впоследствии пояснил канадский министр иностранных дел Лоренс Кэннон, так произошло потому, что «правительство решило отправить вместо них канадские вооруженные силы».[20]

Агентство по международному развитию США — USAID — 19 января объявило, что в течение первой недели после землетрясения международным поисково-спасательным командам в общем итоге удалось спасти 70 человек.[21] Большинство из этих людей были спасены в достаточно специфических местах и обстоятельствах. «Поисково-спасательные операции, — сообщила Washington Post 18 января, — в основном были сконцентрированы вокруг зданий, где работали служащие международных учреждений по предоставлению помощи — например, вокруг рухнувшего штаба ООН, — а также в районе крупных отелей с международной клиентурой».[22] Большую часть первой недели после землетрясения Тим Шварц провел в роли переводчика спасателей и был потрясен тем фактом, что в основном их усилия были сосредоточены вокруг мест вроде отеля ООН «Кристоф», отеля «Монтана», супермаркета «Карибе» — тех мест, которые не только часто посещались иностранцами, но и могли быть плотно окружены «периметрами безопасности». Во всех других местах, согласно его наблюдениям, «миротворцы» ООН прилагали все усилия к тому, чтобы спасатели относились к находящимся вокруг толпам людей как к источнику потенциальной опасности, а не как к объекту для оказания помощи.[23]

До тех пор, пока жители опустошенных стихией районов вроде Леоганы и Карфура не сумеют каким-то образом уверить иностранные войска в том, что они будут чувствовать себя «в безопасности», приезжая туда, командующие войсками ООН и США явственно предпочитают оставить их умирать на произвол судьбы.

Та же самая логика обрекла на смерть еще больше людей в больницах Порт-о-Пренса и вблизи них. В одном из самых выразительных репортажей, на данный момент поступивших из города, 20 января сотрудник Democracy Now Эми Гудмен побеседовала с доктором Эваном Лайоном из организации «Партнеры во имя здоровья» (Partners in Health/Zamni Lasante). Беседа проходила в Центральной больнице — самом важном медицинском центре страны. Лайон подтвердил, что требовалось «контролировать толпу, чтобы обеспечивать доступ к пациентам», но настаивал на том, что не было ситуации «отсутствия безопасности [...]. Я не знаю, были ли вы, ребята, на улице вчера вечером, но в этом городе было слышно, как муха пролетит. Это мирное место. Войны нет. Нет кризиса, не считая происходящих вокруг страданий... Первое, что должны понять [ваши] слушатели — здесь нет ситуации отсутствия безопасности. И не было, и, я полагаю, не будет». Напротив, как объяснил Лайон, «эти самые вопросы безопасности и слухи о безопасности и о расизме, стоящие за идеей безопасности, стали нашим основным препятствием в получении помощи. Военные из США несколько дней обещали нам привезти оборудование, но они были охвачены мыслью о том, что здесь небезопасно, так что ничего мы не получили».

К 20 января госпиталь так и не получил материалы и медикаменты, необходимые для лечения многих сотен умирающих пациентов. «В отношении оказания помощи реакция была невероятно медленной. Были команды хирургов, которые отправляли в места, я цитирую, “более безопасные”, где находилось десять-двенадцать врачей и десять пациентов. На территории комплекса у нас тысяча человек, поставленных в очередь на оказание помощи и готовых к операции, но у нас только четыре работающих операционных, нет анестезии и обезболивающих».[24]

Похоже, что в Гаити после землетрясения то, что не может быть заключено в «охраняемый периметр», практически по определению не стоит спасать — включая людей.

Тем временем некоторые западные журналисты, совершавшие редкие вылазки за пределы таких периметров, похоже, оказались способны найти множество причин вернуться обратно на охраняемую территорию. Жуткие истории о грабежах и бандах вскоре начали придавать «экспертам по безопасности», вроде находящегося в Лондоне Стюарта Пэйджа[25], ауру очевидной авторитетности — например, когда тот рассказывал легковерному «корреспонденту по безопасности» Би-би-си Фрэнку Гарднеру о том, что «все успехи в отношении обеспечения безопасности, достигнутые на Гаити за последние несколько лет, сейчас могут пойти прахом... Криминальные банды, общим числом около 3000, собираются использовать текущий гуманитарный кризис по полной программе».[26]

Еще один опытный корреспондент Би-би-си, Мэтт Фрай, рассказал похожую историю 18 января, обнаружив нескольких сборщиков утиля, прочесывающих развалины центрального торгового района: «Теперь единственная местная индустрия — мародерство. Оружие делают из всего, что попадается под руку. Всем теперь заправляют соперничающие группы вооруженных отморозков». Фрай заключает, что если Гаити хочет избежать анархии, то, «вероятно, здесь потребуется полномасштабная военная оккупация».[27]

Даже бывший президент США (и бывший оккупант Гаити) Билл Клинтон не был готов заходить так далеко. «На самом деле, — сообщил Клинтон Фраю, — если подумать о людях, потерявших все, за исключением того, что можно унести на себе; о тех, кто не только не ел, но, вероятно, и не спал четыре дня, а с заходом солнца, когда наступает полная темнота, проводит целую ночь, спотыкаясь о живые и мертвые тела, ну что ж, я думаю, что для их ситуации они вели себя вполне достойно... Это удивительные люди. Как им удается сохранять спокойствие перед лицом таких ужасающих жертв, потерь любимых, всего этого физического ущерба?»[28]

Репортеры, способные оценить разницу между случайными и весьма локальными взрывами мародерства и полномасштабным «сползанием в анархию», всю неделю по большому счету твердили то же самое, что и десятки возмущенных гаитянских корреспондентов. Например, 17 января директор киношколы Гаити Ciné Institute Дэвид Белль попытался противостоять неправильному освещению событий в международных СМИ. «Мне рассказали, что многие средства массовой информации в США рисуют Гаити как бочку с порохом, готовую взорваться с минуты на минуту. Мне рассказывали, что передовые сюжеты в основных СМИ посвящены мародерству, насилию и хаосу. Нет ничего более далекого от истины. Я ежедневно езжу по всему городу с момента моего прибытия. Масштаб разрушений абсолютно ужасающий, [но...] НИ РАЗУ мы не стали свидетелями ни единого акта агрессии или насилия... Город-калека с двухмиллионным населением ждет помощи, медикаментов, пищи и воды. Большинство людей не получило ничего из перечисленного. Гаити может гордиться своими выжившими. Их достоинство и благородство перед лицом этой трагедии само по себе поразительно».[29]

Однако, как может заметить любой, достоинство и благородство — не замена безопасности. Нет такого объема вооружений, которого хватит, чтобы успокоить «немногих удачливых» из числа тех, чье богатство изолирует их от народа, который они эксплуатируют. А если говорить собственно о народе, «вопрос безопасности не стоит», как утверждает Ким Айвз из Haiti Liberté. «Мы видим, что по всему Гаити население самоорганизуется в народные комитеты для расчистки завалов и вытаскивания тел, постройки лагерей беженцев, обеспечения безопасности в этих лагерях. Это самодостаточное население, как оно и было самодостаточным на протяжении многих лет».[30] Но в то время, как люди, потерявшие и то немногое, что у них было, изо всех сил стараются справиться с ситуацией и перегруппироваться, солдаты, посланные «восстановить порядок», относятся к ним как к потенциальным участникам боевых действий. «Точно так же они реагировали после [урагана] “Катрины” в Новом Орлеане, — заключает Айвз. — Пугают именно жертвы. Они же — черные, которые, как вы знаете, осуществили единственную успешную революцию рабов в истории. Что может быть опаснее?»

«Все, с кем я разговаривал в центре города, — написал Шварц 21 января, — в один голос утверждают, что болтовня про насилие и банды — чистейшая чушь». Неослабевающая одержимость вопросами безопасности, соглашается с ним Энди Кершоу, является очевидным доказательством того факта, что большинство иностранных солдат и работников общественных организаций «не имеет ни малейшего представления о стране и ее народе».[31] Что характерно, уже через несколько часов после землетрясения большинство запаниковавших сотрудников посольства США были эвакуированы, и как минимум один перспективный иностранный подрядчик из области швейного производства (канадская фирма Gildan Activewear) объявил о переносе производства на альтернативные швейные фабрики в соседних странах.[32] Цена, которую заплатят за подобного рода приоритеты, будет распределена не поровну. В «высоких», богатых и по большей части нетронутых бедствием районах Петионвилля все уже знают, что именно местные жители «через свои связи в правительстве, торговых компаниях и взаимосвязанных семейных предприятиях» снова прикарманят львиную долю международной помощи и денег, выделенных на восстановление.[33]

Для того чтобы удержать на месте семьи, не обладающие связями в нужных кругах, Министерство по внутренней безопасности США предприняло на прошлой неделе «беспрецедентные» срочные меры, чтобы эту внутреннюю безопасность гарантировать. В ходе операции «Бдительный часовой» будет задействована вся большая флотилия, которую Штаты пригнали к Порт-о-Пренсу. «Помимо доставки срочных грузов и медицинской помощи, — отмечает The Daily Telegraph, — корабль ВМС США “Карл Винсон”, вместе с рядом других военных кораблей и судов береговой охраны должен преграждать путь гаитянам, которые могут попытаться преодолеть по воде 681 милю, отделяющую их от Майями». В отличие от президента Сенегала Абдулая Вада, предложившего «добровольную репатриацию любому гражданину Гаити, который пожелает вернуться на историческую родину», власти США подтвердили, что будут продолжать прежнюю (и абсолютно незаконную) политику в отношении всех беженцев с Гаити — то есть автоматически задерживать и депортировать, независимо от обстоятельств.[34]

С самого начала землетрясения ВВС США задействовали дополнительные меры предосторожности, отправив в полет транспортный самолет, который в течение пяти часов в день летал над территорией страны и транслировал записанное радиосообщение посла Гаити в Вашингтоне. В сообщении говорилось: «Не торопитесь сесть в лодки и покинуть страну. Если вы полагаете, что доплывете до США и там для вас будут открыты все двери, то это не так. Вас перехватят еще в море и отправят обратно домой, туда, откуда вы прибыли». Даже угрожающие жизни ранения — недостаточная причина для того, чтобы обеспечить гаитянам в США прием другого рода. Когда декан медицинского факультета университета Майами прибыл для оказания помощи в развертывании полевого госпиталя в аэропорту Порт-о-Пренса, он пришел в ярость, обнаружив, что люди, страдающие от весьма тяжелых ранений, получили отказ в получении виз, которые были необходимы им для прибытия во Флориду, где их могли бы прооперировать и вылечить. К 19 января госдепартамент США сделал 23 исключения из своего золотого правила иммиграции. «Это за гранью безумия, — пожаловался О'Нил. — Это бюрократия в худшем ее проявлении».

V

США вторглись на территорию Гаити уже в четвертый раз с 1915 года. Несмотря на то что каждый раз вторжение происходило в разной форме и под разными предлогами, все четыре имели провозглашенную цель: восстановление «стабильности» и «безопасности» на территории острова. Сейсмоопасная Гаити сегодня, вероятно, наиболее надежно стабилизируемая страна мира. Тысячи новых иностранных специалистов по безопасности уже на пути к острову: они будут охранять иностранные команды восстановления и консультантов по приватизации, которые, весьма вероятно, в течение нескольких следующих месяцев узурпируют то немногое, что осталось от суверенитета Гаити.

Возможно, часть этих охранников и консультантов поможет своим клиентам из числа элиты в исполнении еще одной заветной мечты: восстановить собственную маленькую армию Гаити. И, возможно, тогда, по крайней мере на короткое время, неистощимый источник «нестабильности» в Гаити — постоянно нависающая над страной угроза участия ее народа в политической жизни, расширения его прав и возможностей — будет надежно похоронен под обломками ее истории.

Примечания