По мере развития исторической науки перед ней с неизбежностью встают два
тесно связанные вопроса. Первый из них — почему данное общество
является именно таким, а не иным, чем определяется его качество, его
специфика. Это вопрос об основе, фундаменте общества. На него возможны
различные ответы.
Можно выделить два основных подхода к решению этой проблемы. Первый
состоит в том, что из множества явлений выделяется одно, которое и
объявляется основополагающим, основообразующим фактором. Это —
однофакторный (монофакторный) подход. В литературе его нередко
называют монистическим. Согласно другому характер общества определяется
взаимодействием множества в принципе одинаково важных факторов. Это
многофакторный (полифакторный) подход. В литературе его принято
называть плюралистическим.
Однофакторный подход не обязательно исключает существование и иных,
кроме выделенного в качестве основополагающего, факторов, воздействующих на
общество. Но последние лишь влияют на общество (влияющие факторы),
определяет же его качественную особенность только один фактор —
основополагающий.
Возможен и такой взгляд, согласно которому в основе всех общественных
явлений лежит один и только один фактор, но сам этот фактор в свою очередь
определяется каким-то другим, отличным от него фактором —
подосновообразующим. И такая иерархия факторов не обязательно должна
ограничиваться лишь двумя этажами. Уровней может быть и больше. Такой
подход может быть назван иерархофакторным, или
этажнофакторным.
Вторая проблема, которая с неизбежностью рано или поздно встала перед
историками, это вопрос о том, что определяет развитие общества, т.е. вопрос
о движущих силах истории. Данную проблему историки чаще всего не отделяли
от вопроса об основе общества. Соответственно и предлагаемые ее решения не
отличались от решений первой проблемы.
Люди, которые выделяли в качестве основы общества один фактор, чаще
всего рассматривали его одновременно и как движущую силу истории. Для них
понятия основополагающего фактора общества и движущего фактора истории
полностью совпадали. В подобном случае однофакторный подход к решению
первой проблемы был тем самым и точно таким же подходом к разрешению второй
проблемы. И здесь тоже возможно было признание нескольких факторов, один из
которых определяет общественное развитие (движущий фактор), а остальные
более или менее существенно влияют на него (влияющие факторы).
Что же касается многофакторного подхода к решению вопроса об основе
общества, то он всегда одновременно был и многофакторным подходом к решению
проблемы движущих сил истории. Своеобразный характер приобретает
иерархофакторный подход. Признается, скажем, один и только один
основополагающий фактор. Как само собой разумеющееся принимается, что
изменение этого фактора влечет за собой преобразование всего общества. Но
причину изменения основополагающего фактора ищут не в нем самом, а в
каком-то ином, отличном от него факторе. В таком случае понятия основы
общества и его движущей силы отделяются друг от друга.
Многофакторные концепции общества и истории не поддаются сколько-нибудь
точной классификации. Однофакторные концепции, в которых в качестве
определяющего и/или движущего фактора выделяются объективно существующие
явления или комплексы явлений и которые поэтому нередко именуются
детерминистическими, чаще всего классифицируются по выделяемому фактору. В
качестве примера можно назвать географический детерминизм, демографический
детерминизм, экономический детерминизм и т.п. Но иногда такое название
присваивается и концепциям, в которых из массы объективных факторов
выделяется не один, а два или даже больше: техно-экологический детерминизм,
демо-техно-экономо-экологический детерминизм и т.п.
Некоторые исследователи, объявляя основополагающим и/или движущим
фактором общества тот или иной комплекс явлений, в то же время никак не
раскрывают источник его развития. И когда вопрос об этом источнике все же
встает, то в результате за спиной провозглашаемого фактора встает иной
фактор, который автором открыто не признается, но который реально выступает
у него в качестве конечно определяющего.
Проблема движущих сил или факторов исторического процесса встала перед
исследователями не сразу. И первыми ее более или менее четко поставили не
историки, а философы. Вот, что писал, например, Платон в своих
«Законах»:
«Афинянин. Не правда ли, тысячи государств возникали в этот
промежуток времени одно за другим, и соответственно не меньшее число их
погибало. К тому же они повсюду проходили через самые различные формы
государственного устройства, то становясь большими из меньших, то меньшими
из больших или худшими из лучших и лучшими из худших.
Клиний. Это неизбежно.
Афинянин. Не можем ли мы вскрыть причину этих перемен? Быть
может, тогда мы скорее получим указание относительно возникновения
государственного устройства и происходящих в нем перемен.
Клиний. Отлично, надо постараться сделать это».[1]
Платону, конечно, эту проблему решить не удалось. Но он, по крайней
мере, ее поставил. Историки же первоначально, как правило, ограничивались
лишь поисками причин исторических событий. Так как исторические события
складываются из действий людей, а человеческая деятельность является
сознательной и целенаправленной, то естественным было в поисках причин
исторических событий обратиться к выявлению мотивов действий людей и целей,
которые они перед собой ставили. Так возник первоначальный теоретически
совершенно не осмысленный волюнтаристический подход к истории. Главное
внимание историками, конечно, уделялось сознанию и воле выдающихся
личностей. Именно их историки рассматривали как творцов истории. Однако
этот первоначальный стихийный исторический волюнтаризм стал
постепенно дополняться в дальнейшем и вытесняться иными
представлениями.
Осознание того, что ход и исход человеческих действий нередко не зависел
от сознания и воли людей, заставило историков ввести понятие судьбы, как в
виде фатума, рока, так и в обличье фортуны, везения или невезения. Так
постепенно историки в иллюзорной форме начали осознавать, что в
исторических событиях, являющихся результатами деяний людей, проявляется
исторический процесс, который идет по законам, не зависящим от воли и
сознания людей.
Не повторяя всего сказанного о понятии судьбы в разделе об античной
исторической науке (2.2.5), напомним лишь, что
развитие этой идеи получило в античном мире завершение в
философско-исторической концепции Августина Аврелия. Создав первую в
истории человеческой мысли концепцию всемирной истории как единого
процесса, Августин Аврелий попытался решить вопрос о движущей силе этого
процесса. Этой силой, по его убеждению был бог. История человечества
представляет собой реализацию божественного промысла. Провиденциализм по
самой своей сути предполагал абсолютную предопределенность исторического
процесса. И сразу же вставал вопрос: если ход истории в целом полностью
предопределен, то являются ли полностью предопределенными исторические
события, в которых он проявляется? Это был одновременно вопрос о том,
насколько свободными являются люди в своих действиях, насколько свободной
является их воля.
Августин Аврелий посвятил проблеме свободы и необходимости немало
страниц своего философско-исторического труда «О граде божьем». Но все его
попытки совместить провиденциализм с допущением свободы воли человека
оказались тщетными. В конечном счете он с неизбежностью пришел к полному
фатализму.
