Методика преподавания обществознания. Ред. Боголюбов Л.Н. – М.: Владос, 2002. - 304 с. (Авт. коллектив: Н.Ю. Басик, М.Н. Григорьева, Е.И. Жильцова, Л.Ф. Иванова, А.Т. Кинкулькин, А.Ю. Лазебникова, А.И.Матвеева)
До чего мужественный народ отечественные методисты! Студенты считают их предмет наискучнейшим и отчаянно прогуливают при первой возможности. Учителя их книги не читают, и совсем не из-за размера зарплаты. Рецензии на методические сочинения выходят, и как только рецензенты в остроумии не упражняются! Но методисты и их издатели не сдаются и продолжают игнорировать все эти досадные неприятности, не отвечая на критику и выпуская книгу за книгой.
Очередной труд, созданный под руководством Л.Н.Боголюбова, над учебником которого «Человек и общество» школьники клюют носами уже лет шесть, увы, ничем не удивляет, кроме разве что 25-тысячного тиража. И опять, как и в случае с практически всеми методическими творениями, потрясает нечеловеческий язык, канцелярит, способный сделать недоступной любую мысль, даже если бы таковая в этом пособии и была:
«Осмысление связей, выходящих за рамки одной содержательной линии, обычно вызывает наибольшие затруднения у школьников по сравнению со связями «внутри» линии. Это объясняется тем, что первые – «не лежат на поверхности», они характеризуются разнородностью элементов теории и самих теорий. Установление многообразных связей имеет большую педагогическую значимость, ибо способствует систематизации интеграции научных знаний о предмете» (с. 168).
Дорогой читатель, вам все понятно?
Кроме того, авторы перемежают такие вот глубокие рассуждения с настойчивым объяснением самых элементарных понятий, выходящих за пределы словарного запаса семиклассника. На с. 217 определение слова «преамбула» дословно дано по стереотипному изданию «Словаря иностранных слов», правда, почему-то без ссылки на источник, а данное на с. 209 определение мемуаров вдохновило автора раздела просто-таки на полет методической мысли:
«Мемуары – это повествование от лица автора о реальных событиях прошлого, участником или очевидцем которых он был… Особенностью мемуаров как источника является их субъективизм… Само происхождение источника накладывает отпечаток необъективности, из этого следует, что точка зрения мемуариста не обязательно будет правильной. <…> Применение мемуаров в курсе целесообразно. <…> Изучая современное общество, следует учитывать прошлое, которое воссоздается в мемуарах».
И подобные «объяснения» в учебнике встречаются на каждой странице. Собственно говоря, вся 300-страничная книга состоит из подобной трепотни, долгое чтение которой может быть опасно для рассудка. Но зачем нужно настойчиво и занудно объяснять очевидные понятия, зачем повествовать о простейших вещах на кошмарном «методическом» новоязе? Размышляя над этим вопросом, я вдруг вспомнил одного из начальников знаменитого бравого солдата Швейка:
«Полковник Фридрих Клаус фон Циллергут был удивительный болван. Рассказывая о самых обыденных вещах, он всегда спрашивал, все ли его хорошо поняли, хотя дело шло о примитивнейших понятиях, например: “Вот это, господа, окно. Да вы знаете, что такое окно?” Или: “Дорога, по обеим сторонам которой тянутся канавы, называется шоссе. Да-с, господа. Знаете ли вы, что такое канава? Канава – это выкопанное значительным числом рабочих углубление. Да-с. Копают канавы при помощи кирок. Известно ли вам, что такое кирка?”»
Бессмертное творение Ярослава Гашека оказывается удивительно актуально в разговоре об отечественных методистах, причем не только об этом учебнике: почти все издания похожи друг на друга как две капли воды. У этого есть, пожалуй, только одно достоинство – книга под редакцией Л.Н.Боголюбова в два с половиной раза меньше, чем другая «Методика преподавания обществознания», принадлежащая Л.C.Бахмутовой (см. «Молот ведьм» как ценностный ориентир», «Первое сентября» от 21 мая 2002 г.). Но в остальном…
Вот вроде бы совсем нейтральная тема: использование документов на уроках. И чьи же произведения авторы берут в качестве примера? Фейербаха и… Бердяева. Причем какого Бердяева…
«В звере есть ангелоподобие. Он также несет в себе искаженный образ ангела, как человек несет искаженный образ Бога. Но в звере никогда не бывает такого страшного искажения своего образа, какое бывает в человеке. Человек ответственен за состояние зверя в этом мире, зверь же не ответственен… Если Бога нет, то человек есть усовершенствованное и вместе с тем ухудшенное животное…»
И как после этого ученик должен отвечать на такой вопрос:
«В чем смысл утверждения “Чтобы походить на человека, нужно походить на Бога”? Какие черты человечности характеризуют образ Бога? Можно ли сказать, что это идеал человека?»
У меня в этой связи тоже появился вопрос: как можно искать смысл там, где его нет в принципе? Кстати, уже упомянутый полковник тоже любил задавать вопросы точно такой же степени осмысленности:
«На полковых смотрах он любил поговорить с солдатами и всегда задавал им один и тот же вопрос: почему введенные в армии винтовки называются “манлихеровки”? В полку о нем говорили с насмешкой: “Ну вот, развел свою манлихеровину!”»
Но когда сквозь все это удается-таки прорваться к содержанию, то и здесь авторов похвалить не удается при всем желании.
На с. 83 авторы безапелляционно заявляют: «Сам ход истории показал, что любая страна в процессе развития неизбежно приходит к необходимости использования механизмов рыночной экономики», а ведь именно сейчас целый ряд известнейших ученых приходят к идее о необходимости ограничения стихии рынка, и кроме того, считается практически доказанным, что рыночные отношения не дают странам «третьего мира» не то что достичь уровня развитых, но и хотя бы просто не деградировать. Но для авторов такие имена, как С.Амир, И.Валлерстайн, Р.Пребиш, ничего не значат. Даже знаменитый финансист Джордж Сорос пишет книгу под названием «Кризис мирового капитализма», но Л.Н. Боголюбов и его коллеги эти точки зрения просто не упоминают. Они, напротив, «учащихся подводят к важному заключению, что современная рыночная система – это не хаос и анархия [выделено в тексте. – С.С.] (хотя эти черты и не устранены), но отработанный механизм для координации деятельности товаропроизводителей и потребителей, который развивается вместе с обществом» (с. 85).
Между тем уже почти 20 лет правительствами основных стран Запада ведется целенаправленная политика дерегулирования экономики, известная как неолиберализм, цель которой полное освобождения рыночного хаоса от всех ранее существовавших ограничений, начиная от таможенных барьеров и заканчивая прогрессивным налогообложением, что приводит даже в благополучных странах к кризису среднего класса, не говоря уже о низших слоях. По всему миру отмечают опасность утраты контроля за рыночной стихией, однако у Л.Н.Боголюбова и К° «с развитием цивилизации становится цивилизованным и рынок».
Не лучше дело обстоит у авторов и с работой с понятиями, которой они собираются учить студентов. На с. 91 они изобретают два подхода к изучению политических партий: «Согласно одному из подходов их можно определить как консервативные и реформаторские, революционные и контрреволюционные, согласно другому – как социал-демократические, коммунистические, национально-освободительные». Тут и вовсе образовалась каша: дело в том, что перед нами не два подхода, а деления по разным основаниям, в первом случае имеется в виду степень политического радикализма, во втором – идеология, причем национально-освободительные партии туда включены неверно, они могут быть и коммунистическими, и социал-демократическими, и даже буржуазными. А уж утверждение, что с середины XX в. основной формой политической борьбы стала парламентская деятельность, у любого образованного человека ничего, кроме смеха, не вызовет: это утверждение имеет смысл только по отношению к развитым странам, в то время как среди большей части человечества по-прежнему господствуют отнюдь не парламентские формы борьбы. Достаточно вспомнить хотя бы о количестве военных переворотов, восстаний и иностранных вторжений с целью изменения режима государств «третьего мира» в 90-е гг.
Но зачем нужна история, философия, политология, если можно вновь и вновь повторять, что «итоговое собеседование – это, как правило, фронтальная повторительная беседа» (с. 138), или делать глубокий вывод, что «в комплексе заданий должны быть представлены разнообразные задания. Сосредоточение внимания лишь на одном виде заданий не позволит в полной мере реализовать педагогический потенциал самостоятельной работы» (с. 250).
«Гуманизация», «ценности», «цивилизационный подход», «русские философы», «рыночная экономика» – вот и весь джентльменский набор методиста, который раз за разом переписывается и переиздается все большими тиражами. И еще этот язык… И опять встает вопрос: зачем?..
Снова обратимся за помощью к Швейку:
«Действительно, было странно, как мог этот идиот сравнительно быстро продвигаться по службе и пользоваться покровительством очень влиятельных лиц… На маневрах полковник творил со своим полком прямо чудеса: никуда никогда вовремя не поспевал и водил полк колоннами против пулеметов. Несколько лет тому назад на маневрах в Южной Чехии в присутствии императора он исчез со своим полком, попал с ним в Моравию и проблуждал там еще несколько дней после того, как маневры закончились и солдаты валялись в казармах. Но ему и это сошло».
Нашим методистам тоже сходит все что угодно: элементарная неграмотность, грубые фактические ошибки, постоянное и грубое насилие над русским языком. Однако они соблюдают все положенные штампы, что очень удобно для затушевывания настоящих, живых, болезненных проблем в истории и в современном обществе. Не случайно о преподавании самых интересных – потому что они затрагивают каждого – сюжетов пишут скучнее и бездарнее всего.
Читатель, прочитав все вышесказанное, может резонно спросить: а как надо учить методике? Короткий ответ будет звучать так: учить тому, как надо учить, могут и должны только те, кто умеет делать это интересно и качественно, на чьих уроках дети действительно решают проблемы, а не зубрят мертвую схоластику – не важно, «марксистскую» или «цивилизационистскую», – кто не только занимается «методикой», но и действительно знает свой предмет: историю, литературу, социологию, философию… К примеру, лучший методический аппарат я видел в учебнике Л.М.Ляшенко «История России. XIХ в.», автор которого историк-профессионал. Но ясно, что добровольной сдачи позиций «старой школой» ждать не приходится.
И, видимо, еще долго студенты будут с обреченным видом нести полную ахинею на экзаменах, и методические преподаватели будут с важным видом обсуждать степень раскрытия «внутрипредметных и межпредметных» связей, в очередной раз разводя ужасающую скуку на занятиях манлих… простите, — методикой.
