«Le Nouvel Observateur»: Землетрясение, полная потеря всех политических ориентиров - так вы представляете избрание Николя Саркози. Что именно придает ему такую специфичность?

Ален Бадью: Это событие знаменует собой конец эпохи. Эпохи молчаливого союза голлистов и коммунистов, на котором держалась национальная политика со времен Освобождения: вмешательство государства в экономику, социальные меры, критическая дистанция по отношению к Соединенным Штатам Америки. Отсюда тот период неразберихи, который мы сейчас наблюдаем, все эти объединения левых с фигурой исключительно реакционной. Это знак крушения политической трансцендентальности во Франции.

N.O.: Вы даже проводите аналогию между «саркозизмом» и «петенизмом». Что, с вашей точки зрения, позволяет провести это, по меньшей мере смелое, сближение?

А.Б.: Нет сходства в строгом смысле слова, но есть близость по духу. Я называю «петенизмом» особую форму французской реакции, существующую с 1815 года.

Ее первая особенность - выдавать политику капитуляции за национальное возрождение. Что такое «разрыв»? Ликвидация достижений в области социальной политики, тот факт, что богатые будут платить меньше налогов, что произойдет ползучая приватизация университетов, что у дельцов будут окончательно развязаны руки. Эта манера представлять капитуляцию перед глобальным капитализмом в виде национальной революции сама по себе происходит из «петенизма» в формальном смысле.

Вторая особенность - очень жесткое административное подавление, направленное на группы, которые считаются чужими по отношению к «нормальному» обществу. Все-таки не надо забывать, что победу на последних выборах принесла способность заполучить электорат Национального фронта, создать подозреваемых, африканцев или мусульман, или молодежь из предместий, туманные фигуры, каковые следует подавлять и за которым следует надзирать, - это важнейшее направление деятельности новой власти, отнюдь не только ее внешнее украшение.

N.O.: Вы также упоминаете возвращение к духу 19-го века, описывая капиталистов без комплексов, воодушевленных идеей того, что бедные - это просто бездельники, негры, умственно отсталые...

А.Б.: Речь идет о мировом, а не только французском явлении. Его главная причина, конечно же, временное крушение коммунистической гипотезы. Пока она была жива, господствующий класс обязан был вести упорные переговоры о своей власти, поскольку существовал и другой путь и поскольку этот путь пользовался массированной поддержкой в убеждениях народа и интеллектуалов. Ныне буржуазия находится в состоянии «вялого облегчения»: «идея» дискредитирована, коммунистические государства и сами стали капиталистическими. Капитализм снова может предстать в виде неизбежного решения, а деньги заново введены в качестве ценности. Это все и воплощает Саркози. «Человек ситуации». По сути, он первый настоящий постсталинист во Франции (смеется).

N.O.: Вы, кажется, без особого оптимизма относитесь к возможностям возрождения левых перед лицом этой саркозистской волны... Что делать, как говорил один из ваших предшественников?

А.Б.: Можно предвидеть, что французских левых социал-демократического толка вынудят приспособиться к реалиям глобального либерализма, «стросс-канизироваться». Это уже произошло в других европейских странах, нет причин для того, чтобы Франция этого избежала. Перед крайне левыми тоже разворачивается большой фронт работ. Фаза сумятицы и существования мелких группировок продлится долго. Это совершенно нормально. Мы же в начале 19-го века! Освободительные силы стоят в начале длинного пути.

N.O.: Еще один идеологический маркер саркозизма: присоединение к американской системе, которая, однако, находится на стадии глубокого распада... Как вы это интерпретируете?

А.Б.: Я думаю, что для Саркози было крайне важно поскорее показать, что голлизм мертв. Поэтому так быстро он выставил себя милым дружком Буша. Мои друзья-американцы, на самом деле, были в ужасе. Там Франция остается мифом. Вы просто не понимаете, говорю им я, до какой степени Франция реакционна по своей глубинной сути. Но все-таки Народный фронт преодолел наследие Петена, Май-68 - палаты депутатов «Голубого горизонта». Если взять Францию в ее массе, она ужасна. Но осторожно, это говорит вам патриот Франции. Некто очень привязанный к этой стране.

N.O.: То есть?

А.Б.: Меня глубоко привязывают к ней две вещи. Великая традиция французского рационализма, конечно, от Декарта до Лакана через просветителей. И потом горстка людей, абсолютный образ которых дает Сопротивление. В конечном счете Францию всегда спасали акробатические трюки крошечного меньшинства. На него и надо продолжать делать ставку.

По этой теме читайте также: