Погром в Киеве 1-5 октября 1919 г.[1] Занятие Киева Добровольческой армией в середине августа не повлекло за собой массовых эксцессов против еврейского населения, чего многие так опасались. В первые дни, правда, началась агитация против евреев, повсюду и везде искали евреев — коммунистов и коммунисток. Евреям было опасно показываться на улице, так как стоило любому из прохожих или толпе указать на еврея и сказать: «вот идет коммунист», как толпа на него набрасывалась, избивала и таскала в штаб. Много невинных евреев, не имеющих никакого отношения к коммунизму, было в те дни избито. Больше того, толпе, собравшейся у штаба, давали специальные зрелища В одиночку через определенные промежутки времени проводили арестованных евреев из помещения штаба на Владимирской на Фундуклеевскую и другие пункты, и каждый раз толпа с улюлюканьем, с палками, зонтами кидалась на ведомого, избивала на глазах у стражи, сопровождая на место заключения. Подготовлялась как бы почва для массовых эксцессов, для настоящего погрома. Однако высшие власти г. Киева не допустили до погрома и его в настоящем смысле слова не было. Были отдельные эксцессы, казаки и солдаты на окраинах (Слободка, Васильковская ул. и др. места) избивали отдельных евреев, насиловали еврейских женщин, грабили отдельные квартиры. В отношении такого большого города все эти случаи можно считать эксцессами, но не сплошным погромом.

Нечто другое имело место в первых числах октября, когда большевики внезапно напали на Киев, начали бой на его улицах, продолжавшийся 2— 3 дня, и отступили перед энергичной защитой города Доброармией. Уже 1 октября в первый день внезапного приближения большевиков к городу, стали распространяться слухи, что перед уходом Добровольческая армия расправится с евреями. Кем-то был пущен слух, что на Подоле кто-то (читай: еврей) оборвал полевой телефон Доброармии, что евреи рады возвращению большевиков и т.д.

Уже 1 октября имели место случаи избиения евреев на Крещатике и других улицах казаками. Однако поспешное отступление Доброармии к Печерску и за пределы города не дало развернуться эксцессам против евреев. Через два дня, когда победа в борьбе за город стала складываться в пользу Доброармии и когда большевики стали отступать из города, сразу начались массовые эксцессы против евреев, вылившиеся в своеобразный разгром магазинов и квартир огромной части еврейского населения г. Киева. Погром, как массовое явление, продолжался 4 дня, шел на всех улицах города, на окраинах и в окрестностях, сопровождался массовыми убийствами, изнасилованиями и преимущественно ограблением еврейских квартир. Погром начался тогда, когда большевики еще не были изгнаны окончательно из города, продолжался в ближайшие дни, когда большевики отступили за город, и дальше. Многие воинские чины и целые группы воинских чинов, вместо преследования отступающего противника и нанесения ему значительного удара, бросились на грабежи еврейского населения.

В первый день пошел разгром еврейских магазинов, значительное число которых было совершенно очищено от товаров. Затем в течение 4 дней, преимущественно по вечерам, группы чинов рассыпались по городу, обходили дом за домом, квартиру за квартирой — весь город, справлялись о квартирах, где обитают евреи, входили туда, требовали деньги, ценности и домашние вещи, забирали силой, если не давали добровольно. Избивали и даже убивали, если упорствовали. В центре города оперировали преимущественно старшие чины, иногда по несколько чел. вместе, иногда один в сопровождении нескольких рядовых солдат. Приходили в дом иногда без всякого повода; если не открывали ворота или парадную дверь, то выламывали то или другое, угрожали расстрелом и, большей частью, добивались своего.

Грабители проявляли большой погромный опыт, действовали очень быстро, стремились проделать свое дело без большого шума и с максимальным результатом. Основная цель грабителей — нажива, и нажива в больших размерах, [т.к.] стремились составить целое состояние. Грабители в центре города (офицеры, юнкера и др. старшие чины) часто обнаруживали большую воспитанность, сановность. Грабежи сопровождались извинениями за беспокойство, подачей упавших вещей дамам и т.д. К своей цели шли, однако, не останавливаясь ни перед чем. Обычно, входя в квартиру, справлялись, кто хозяин, отводя в сторону или другую комнату, требовали денег, иногда назначали 20— 30—40—100 тыс. и более. Получали меньше и часто довольствовались. Забирали золотые часы, обручальные кольца, серьги и др. ценные вещи, поспешно обходили 5—10 квартир евреев и уходили. В отдельных случаях не ограничивались этим, подъезжали на автомобиле или лошадях и тогда забирали платье, обувь, белье и др. вещи, имеющие в настоящее время большую ценность.

В более демократических районах и квартирах действовали чаще группы солдат без старших чинов. Там чаще сильнее противились грабежам, и там ожесточеннее и резче шла борьба. Там грабежи и насилия шли и днем. Так продолжалось 4 дня и, главным образом, 4 ночи. Что переживало еврейское население г. Киева, ожидая с часа на час появления группы вооруженных людей, и как оно реагировало на грабежи, — передают довольно верно.

В. Шульгин, один из руководителей антисемитской агитации в г. Киеве с момента появления в нем Доброармии, в статье «Пытка страхом», помещенной в «Киевлянине»[2], он пишет: «По ночам на улицах Киева наступает средневековая жизнь, среди мертвой тишины и безлюдья вдруг начинается душу раздирающий вопль. Это кричат "жиды", кричат от страха. В темноте улицы появится где-нибудь кучка пробирающихся людей со штыками и, увидя их, огромные пятиэтажные дома начинают выть сверху донизу. Целые улицы охвачены смертельным страхом, кричат нечеловеческими голосами, дрожа за жизнь. Это — подлинный ужас, настоящая пытка страхом, которой подвержено все еврейское население». Под какими лозунгами шел погром? Чем прикрывались офицеры и солдаты, когда врывались в дома? На это приходится отвечать, что ничем. Ночные насилия и грабежи не имели никакого прикрытия. В редких случаях, когда желали избежать шума, грабители требовали, чтобы их впустили якобы для производства обыска, для розыска коммунистов. В большинстве же случаев просто требовали открыть двери или ворота, спокойно спрашивали у дежурного у ворот или у председателя домового комитета указать им, где находятся еврейские квартиры, обходили последние и откровенно просто требовали денег, золота, драгоценностей. Только изредка, когда отказывались давать деньги, грозили, что уведут с собой и расстреляют как коммуниста. Откровенный характер грабежа и насилий грабители ничем не пытались прикрыть. Однако нашлись другие, которые попытались объяснить этот погром, дать ему оправдание, а также усилить и продолжить его антисемитские круги. В Дарнице, куда отступили добровольцы, и в Киеве, в первые же дни возвращения в город, вожди антисемитизма пустили клевету, что еврейское население обстреливало уходивших добровольцев, стреляли из засад, что боевая организация еврейских партий стреляла из пулеметов, винтовок, бросала ручные гранаты и обливали добровольцев кипятком. Это должно было и объяснить Доброармии и эксцессы против евреев.

В газете «Вечерние огни»[3] в № 38, 39, 40 5, 6 и 7 октября был напечатан даже длинный список домов, откуда якобы евреи стреляли в добровольцев. По проверке Лигой борьбы с антисемитизмом[4] совместно с представителями рядя общественных организаций все это оказалось сплошной ложью. «Киевлянин» не отставал от «Вечерних огней» и печатал зажигающие статьи против евреев. Газеты эти расклеивались в дни погромов и все последующие за ними дни на всех перекрестках, но и играли ту двойную роль, которая указана выше. Нужды нет, что явная ложь всплывает наверх. От нее можно будет потом отречься, пока же агитация свое сделает.

Что же сделали власти военные и гражданские в борьбе с погромами?

До 5 октября, т.е. фактически все первые дни, когда погром носил наиболее массовый характер, — абсолютно ничего. Можно, наоборот, отметить моменты попустительства. Достаточно указать на то, что военная цензура не препятствовала ни «Вечерним огням», ни «Киевлянину» печатать в эти дни свои погромные измышления и широко распространять их расклейкой, раздачей и продажей на улицах. Далее, в эти же дни из Отдела пропаганды при Доброармии была разослана телеграмма в целый ряд городов Киевской и Черниговской губ , официально распространяющая клевету, зародившуюся в умах антисемитских деятелей г Киева Телеграмма сама за себя говорит, почему мы ее здесь и приводим целиком в том виде, как она расклеена была в г Остре Черниговской губ[5] «Из Отдела пропаганды Копия телеграммы № 5 Ирпень Освагу[6], Фастов Освагу, Бровары Освагу, Лубни Освагу, Смела Освагу, Чернигов Освагу, Купеша циркуляр-но пресс-бюро, 6 октября № 17 [По] выяснении неизбежности очищения части Киева, кроме Печерска, отхода обозов, отъезда гражданских властей, двинулась толпа до 60 тыс Занятию Богунским красным полком частей Киева содействовало местное еврейское население, открывшее беспорядочную стрельбу по отходившим добровольцам Особенно активное участие при вступлении принимали выпущенные последними из тюрьмы свыше 1 тыс коммунистов, боевые организации еврейских партий, стрелявшие из пулеметов, винтовок, бросавшие ручные гранаты, обливавшие кипятком добровольцев 6 октября наши части выбили последние разрозненные отряды красных Благодаря массовому участию евреев [в] наступлении [на] Киев, также деятельной поддержке красной стороной части еврейского населения, зарегистрированным возмутительным случаям стрельбы из засад, разным видам шпионажа, среди христианского населения царит с трудом сдерживаемое властями негодование

Что слово в этой информации, то сознательная ложь, рассчитанная на создание погромного настроения в других городах В самом Киеве телеграмма не публиковалась Достаточно сказать, что до сих пор не опубликован ни один факт стрельбы или иных неприязненных действий со стороны евреев против армии, несмотря на то, что Главноначальствующим Киевской области генералом А Драгомировым[8] создана специальная Комиссия сенатора А М Гуляева[9] по расследованию случаев проявления отдельными лицами и группами населения г Киева враждебного отношения к Доброармии в течение 1—5 октября Как бы в ответ на информацию Отдела пропаганды стали появляться в отдельных сводках о положении на фронтах указания, что евреи усиленно участвуют на стороне красных В сводке от октября, [указывалось] что упорное сопротивление оказывали еврейские добровольческие части, сражающиеся на стороне красных

Все эти сообщения должны были как будто оправдать погромы евреев и насилия над евреями В самом Киеве власти не могли долго оставаться безучастными зрителями и попустителями происходящего Уже 5 октября, т е погром достаточно уже развернулся, был издан приказ генерала Бредова о строгом преследовании грабителей По непонятным причинам на улицах приказ этот был расклеен только через несколько дней, а в газетах напечатан 7-го вечером и 8-го утром Того же числа напечатан приказ по городской страже следующего содержания «За последние 4 дня по городу идут почти массовые налеты Считая такое положение в местах, занятых войсками Доброармии, недопустимым по самой идеи Доброармии, а потому в дополнение отданных мной приказаний и распоряжений по телефону и лично, предлагаю всем чинам бригады государственной] стражи принять самые энергичные меры к борьбе с такими выступлениями Одиночных и малочисленных грабителей задерживать, при сопротивлении расстреливать на месте, при появлении больших шаек — немедленно требовать помощь от районных комендантов и коменданта города. Все чины, находящиеся на службе в Доброармии, должны помнить, что они могут служить лишь тогда, когда исповедуют заветы Добро-армии, а именно: внесение законности и порядка, ограждение личной и имущественной безопасности населения без различия национальности и вероисповедания... Полковник Россинский».

Приказ последовал тогда, когда большинство еврейских квартир были уже разгромлены, когда погром естественно близился к концу. Дальше за красивыми словами далеко не следовали соответствующие действия. Часто на тревожные телефонные звонки о налетах в последующие дни стража или совсем не выезжала, или выезжала столь поздно, что об оказании помощи не могло быть и речи. К довершению всего надо добавить, что само обращение за помощью стало рискованным. Дело в том, что уже на следующий день появился приказ коменданта г. Киева следующего содержания: «Приказ коменданта г. Киева № 40 [от] 8 октября 1918 г. Во вверенном мне управлении часто поступают заявления по телефону о грабежах и налетах, причем называется улица и номер дома с просьбой выслать отряд для задержания грабителей, но по прибытии в указанные места наряда — все спокойно. Предупреждаю, что за такие умышленные провокационные сообщения виновные, в случае обнаружения, будут предаваться военно-полевому суду. Подпись: генерал-майор Павловский».

С появлением этого приказа стало опасно вызывать стражу в случае налета. Стража обычно появлялась поздно, могла не застать налетчиков, и тогда вместо защиты от погрома можно было попасть под суд. Действительная помощь госстражи от налетчиков имела место в редких случаях: так из обследованных 800 налетов на квартиры госстража оказала помощь только в 2 случаях.

В последующие дни число налетов уменьшилось, но приняли они более опасные формы, отдельные грабители не решались действовать так открыто, как раньше, опасаясь стражи и патрулей, организованных городским самоуправлением. Зато стали действовать по ночам большие хорошо вооруженные отряды по 20-30 чел. и более. Если стража являлась, они вступали с ней в форменное сражение. Остановили погромы меры, предпринятые по частной инициативе еврейского населения. На многих улицах и в отдельных домах за высокую плату стали нанимать офицеров для охраны жителей от налетов. К отдельным домам и районные коменданты ставили за плату отдельных стражей. И тут положение более состоятельных евреев оказалось значительно лучше, чем средних и бедных. И офицеры, и стража в первую очередь пришли им на помощь. На окраинах же эксцессы длились дольше. Особенно сильно страдало от налетов население Подола, где районным комендантом был назначен небезызвестный атаман Струк, прославившийся в январе 1919 г. своей деятельностью в Чернобыльском р-не. [Он] от Петлюры перешел к большевикам, против последних восстал в апреле, действуя вновь как агент Петлюры. С приходом Доброармии пошел со своими повстанцами на службу к последней[10]. За все периоды он совершал погромы в местечках и городах Киевской губ., накладывал контрибуции на еврейское население, производя разгромы еврейского имущества. В качестве коменданта Подола в дни 1-5 октября он взимал контрибуции, повстанцы совершили огромное число налетов. Назначение его комендантом Подола было равносильно отдаче ему на откуп еврейского населения этого района.

Размер погрома. Точно установить число убитых, раненых, изнасилованных, погромленных квартир и магазинов и размер убытков в настоящее время не представляется возможным. Некоторые предварительные неполные данные по отдельным рубрикам указать возможно, и они могут служить общими показателями погрома первых дней октября месяца в г. Киеве.

Число убитых. Именной список убитых евреев в дни 1—6 октября содержит 153 имени. Кроме того, похоронены неопознанными 20 чел., затем через несколько дней по составлении списка был дополнен еще 50 именами и, кроме того, в анатомическом было 40 трупов. Отдельно похоронено на Слободке 28 чел., и на Куреневке 3 чел. Всего установлено жертв погрома 294 чел. Число это впоследствии увеличилось найденными в разных местах трупами. Среди первых 153 убитых показано 28 женщин. По возрасту — среди 153 убитых находим детей, юношей, пожилых и глубоких стариков. Между прочим убит один ребенок в возрасте 9 месяцев (среди детей до 10 лет), 7 мужчин и 8 женщин (до 20 лет), 7 мужчин и одна женщина в возрасте от 60—70 лет, 10 мужчин и 3 женщины в возрасте от 50—60 лет, 13 мужчин и 6 женщин в возрасте от 30—40 лет, 37 мужчин и 8 женщин от 20—30 лет.

Число раненых. Нанесение ран имело место в 50 квартирах из обследованных 836 квартир, т.е. на каждые 16 налетов приходится один случай нанесения ран.

Число погромленных квартир не установлено.

Обследование охватило пока 52 улицы разных частей города. Сюда не входит Подол, где было очень много налетов, и Плосский участок, очень мало затронута и Соломенка, на которых подверглись налетам 280 домов, в которых посещены налетчиками 836 квартир. На одних улицах налетчики посещали 1—2—3 дома, в которых погромлена 51 квартира. На Бульонской ул. — 16 домов и 22 квартиры. На Большой Васильковской — 16 домов и 59 квартир. На М. Васильковской — 19 домов и 113 квартир, на Жилянской ул. — 11 домов и 33 квартиры. На Кузнечной — 18 домов и 104 квартиры, на М. Благовещенской — 23 дома и 62 квартиры.

Размеры ограбления отдельных квартир чрезвычайно разнообразны. Перечислим для примера ряд случаев:

1. 1. Квартира парикмахера на Брест-Литовском] шоссе — забраны инструменты, белье, одежда, часы, кольца и браслет и наличные деньги.
2. Владелец мясной лавки, семья в 8 душ — забрана почти вся одежда, белье, изрублена часть мебели и взято наличными 4 тыс. руб.
3. Учитель музыки — забрали немного белья, каракулевую шапку, портсигар и деньги.
4. Кузнец — забрали советские деньги, керенки 200 и что было лучшего из одежды и белья.
5. Парикмахер — забраны инструменты, белье, постель, кольца, серебро, электрические лампочки, часы и наличными 8 тыс. руб.
6. Мясная торговля — забраны 3 тыс. руб. керенками, 12 тыс. руб. советскими, часть белья и одежды, много съестных припасов, заготовленных на зиму.
7. Портной — забраны часы, одеяла, материя, данная заказчиками, белье, одежда и ножная машина.
8. Портной — забрали нитки, брюки, белье и др. вещи.
9. Вдова с двумя дочерьми — забрали немного одежды и постельное белье.
10. Столяр — деньги, одежду, обувь, белье. У беженцев из Фастова сняли у всех обувь.
11. Булочник — деньги и хлеб на 2 тыс. руб., белье, разломали мебель и печь.
12. Печник — пальто зимнее, часы, несколько пар белья. Больше нечего было взять. То же забрали у шорника, жестянщика, учителя и разных других ремесленников.

Несколько иной характер носили грабежи в более богатых квартирах. Там, главным образом, добивались денег и золотых вещей и удалялись. Домашние вещи, особенно громоздкие, забирались редко. Объясняется это тем, [что] богатых взяли себе более сановные грабители. Они старались действовать быстро и не обременяли себя. Беглый просмотр заявлений потерпевших показывает, что относительно больше пострадали евреи-простолюдины, ремесленник, мелкий торговец, служащий и интеллигент. У них забирали почти все вещи, особенно ценные и незаменимые в настоящее время. Более состоятельные отделывались несколькими тысячами рублей и золотыми или серебряными вещами. Точный подсчет покажет, что мелкий люд лишился последних сбережений, оборотных денег, нужных для промысла, орудий труда и всего домашнего скарба. Богатые лишились подчас больших денежных сумм, но не последних ресурсов и минимума необходимых вещей.

Общая сумма убытков не поддается учету. Беглый просмотр показывает, что в среднем в каждой богатой квартире, где часто жили несколько семейств, ограблено не менее как на 20—30 тыс. руб. Для одних обследованных квартир убыток составит не менее 35 тыс. — 836, т.е. свыше 20 млн рублей. Если учесть все ограбленные квартиры, принять во внимание погром на Подоле, погромы магазинов и состоятельных людей, где сумма награбленного в одной квартире иногда достигала сотен тыс. рублей, то общая сумма убытков может дойти до 100 млн рублей.

Окраины г. Киева

С первых же дней смены власти еврейское население окраин подверглось бесчисленным нападениям со стороны отдельных солдат и групп из частей местного гарнизона. Прискорбнее всего, что застрельщиками этих нападений являллись группы местных жителей, стремившихся использовать противозаконное деяние отдельных войсковых чинов в целях собственной легкой наживы. Типичной иллюстрацией сказанного может служить случай, имевший место в глухой части Подола — на Воздвиженской ул.

К мелкому торговцу Шварцблату во вторник 30 августа в два часа дня явились двое солдат в сопровождении секретаря домового комитета и под предлогом поиска оружия забрали решительно все содержимое лавчонки. Кроме всего товара, у Шварцблата забрали 10 тыс. руб. наличными, материю, приобретенную для домашних нужд, карманные часы, станок чулочной машины и все удобоносимое. Во время обыска возле лавочки Шварцблата оказался каким-то образом один из заборщиков товара, находившийся в дурных отношениях с Шварблатом из-за того, что Шварцблат затерял ломбардную квитанцию, оставленную ему в залог за отпущенный товар. Этот господин заявил публично, что у Шварцблата хранятся предметы церковного культа, и подбивал солдат к расправе с Шварцблатом, чего он не достиг. Шварцблат был препровожден в Лукьяновский участок; подвергли его, больного туберкулезом, немилосердному избиению. Затем повели в Подольский участок. Начальник этого участка распорядился арестовать Шварблата, чем спас его от самосуда взволнованной в те дни уличной толпы, а потом, убедившись в полной неосновательности возведенных на Шварцблата обвинений, вернул ему свободу.

Особенно натерпелись от самоуправства и насилий жители слободок — Никольской и Предмостной. Целый ряд жителей этих окраин (Аба Бабиер, Калман Фаер, Пинхас Рутберг, Хаим Лубер, Фейга Фиалкова и многие другие) сообщают, что с 18 августа квартиры их и имущество сделались объектами открытого грабежа и хищения. В открытые квартиры евреев врывались группы солдат от 2 до 10 чел. и на глазах хозяев забирали все предметы домашнего обихода и уносили, а неудобовыносимые (мебель, машины портных или чулочниц) изламывались и предавались уничтожению. В случае отсутствия хозяев, бежавших от насилия, когда двери были на запоре, замки взламывались и имущество расхищалось или уничтожалось. Во время грабежей евреев избивали и истязали без сожаления. От смертоубийств спасал только выкуп, который и практиковался весьма широко.

На другой окраине города — в Святошине над евреями совершались тоже насилия. Парикмахер Абрам Портняков сообщает, что утром 20 августа в его квартиру зашли четыре солдата из состава местного отряда и без предъявления ордера приступили к личному обыску. Старик Портняков совершал в это время утреннюю молитву и находился в полном облачении: на нем были талес и тефилин [Так в документе. Имеется в виду тфилин; см. комментарий № 101.]. Солдаты сорвавали облачение, изорвали тефелин в куски. Порт-някова рубили шашкой по рукам и изранили в кровь. У Портнякова забрали все наличные деньги (4500 руб.) и все домашнее имущество. Хуже того, у Портнякова забрали все инструменты парикмахерской, и он не имеет возможности продолжать работу.

На еврейском базаре евреи терпели и терпят самоуправство воинских чинов, рассматривающих имущество и товары евреев-торговцев как предмет легкой и безнаказанной наживы. Такое отношение к еврейскому добру поощряется, по-видимому, безучастным поведением местной государственной стражи, которая не принимает должных мер к обузданию любителей чужой собственности. Так, А. Радомыльский приходит в Мулявский р-н и жалуется, что 7 сентября группа казаков побила его шурина, а у него, жалобщика, отобрали 15 пудов крупчатой муки. Дежурный района заявил, что он никакого содействия оказать потерпевшему не может, и этим ограничился в исполнении своих обязанностей представителя государственной стражи. Купец А.С. Фридман сообщает, что, когда в Шулявский р-н звонят по телефону, прося о помощи, дежурный задает вопрос, какого вероисповедания потерпевший и, если это еврей, кладет трубку и больше в разговоры не вступает.

Есть, однако, примеры и прямых самоуправств и вымогательств со стороны чинов государственной стражи. Так, к торговцу Блейху (Верхний Вал, дом № 40) явился 9 сентября надзиратель местного района, забрал у Блейха 45 тыс. руб., избил его и увел в участок. Там избиение продолжалось, причем у Блейха забрали уже в участке еще 20 тыс. руб. денег.

В районе Плосского и Подольского участков евреи продолжают избиваться и обираться на толкучем рынке и в других местах. Так, 15 и 17 сентября солдаты-чеченцы забрали у Мордки Каликмана в лавке новые брюки. Это видел постовой стражник. На глазах у другого стражника был избит чеченцами Арон Шерман за нежелание отдать костюм, предназначенный им к продаже. У Калмана Фреймана отобрано семь пар ботинок, причем Фреймана избили. С Магида сняли френч и избили его. У Авраама Дудчина забрали четыре пары брюк, от побоев он спасся бегством.

Иосиф Плясе, Борух Фрайман, Шмилик Плясе, Меер Кершин, Арон Ар-голис, Якер Бомштейн, Я.Маморский, Е.Божанский, Соломон Каган и Хаим Гута поголовно избивались упомянутыми чеченцами и обирались открыто на площади или в своих лавках (адреса потерпевших известны).

[Опущены материалы ЦК помощи пострадавшим от погромов, содержащие сведения об эксцессах, сопутствовавших пребыванию частей ВСЮР в августе—октябре 1919 г.]