С 1 октября (ст.с.) 1919 г.

[I-VII] [Опущены показания С.С. Кагана (I), сведения о событиях на Александровской ул., № 32 (II), на Кузнечной ул., № 48 (III), на Крещатике, № 25 (IV), сведения об убийстве сахарозаводчика Либермана (V), члена РОКК И.Г. Бичуча (VI), сведения о событиях на Мало-Васильковской ул., № 44 (VII).]

VIII
Ярославская ул. (на Подоле).
Показание г. X.

По Ярославской ул. грабежи носили крайне ожесточенный характер. Вымогательства денег и ценностей сопровождались побоями и истязаниями. Несколько человек было уведено погромщиками. Громили здесь не только солдаты, но и офицеры. Погромщики говорили, что они струковцы и что уведенных евреев повели в штаб к Струку. По дому прошел слух, который потом свидетель слышал и в других местах, что сам Струк был на пристани во время погрома и произносил речи. Свидетеля ограбили на 75 тыс., его сестру, его самого и шурина сильно избили.

[IX-XII] [Опущены материалы о событиях в гостинице «Петроград» (IX), Кузнечной ул., № 59 (X), Большой Васильковской ул. и Жилянской ул., № 64 (XI), о событиях на Подоле (XII).]

XIII
Ограбление дома № 43 по Б[ольшой] Васильковской ул.
Показание пострадавшей

3 октября с.г. часам к 11 утра визави дома на углу Б[ольшой] Васильковской и М[алой] Благовещенской ул. остановился какой-то конный отряд под командой нескольких офицеров, во главе коих был офицер в серой николаевской шинели с рукой на белой перевязи, под двумя знаменами: трехцветным и белым. В отряде было лошадей больше, чем людей. Отряд около дома № 50 спешился по команде офицера с рукой на перевязи. Так как мы все время находились у окон, выходящих на улицу, то ясно видели и слышали все происходящее. Еще при приближении к углу офицеры, находящиеся во главе отряда, глядели на наш дом и чему-то смеялись. Когда отряд спешился, то после какого-то разговора группы солдат с офицерами один из офицеров махнул солдатам рукой, и солдаты рассыпались по улице. Группа солдат вошла в дом № 50, откуда спустя минуты три вышла обратно, нося какие-то тюки, на месте между ними поделенные. По виду это была мануфактура. При дележе этом присутствовал один из офицеров. Другая группа остановила проходящего юношу в студенческой форме, причем после минутной беседы студент снял пальто, раздел и отдал солдатам тужурку, а пальто одел на рубаху, подобрал выпавшие из кармана бумаги и пошел дальше. Группы солдат вновь входили и выходили из дома № 50.

Часть солдат подбегала к следующим домам. Часть же числом до 30-ти бросилась к первому парадному дома № 43 и принялась неистово стучать в парадную дверь. Все это происходило на глазах спокойно стоявших и сидевших на лошадях офицеров. Так как парадная дверь дома № 43 в этот день была поломана и могла быть легко взломана, то один из жильцов был вынужден открыть ее. Банда ворвалась в парадный, сперва вбежало человек 20, но часть сейчас же выбежала, а осталось человек 7—8, большей частью восточного типа. Произошел следующий быстрый разговор: «Жид — русский?» Ответ: «Русский». «Все равно — жид или русский». И с этими словами у стоявшего у дверей были в одну минуту обшарены все карманы. Затем грабители, приставив револьверы к виску, потребовали указать им все «жидовские квартиры» и, даже не дожидаясь ответа, помчались вверх по лестнице, и начался грабеж. Все это происходило в атмосфере чрезвычайной поспешности, так как лошади все время ждали седоков, и перерыв был дан кратковременный. Ограблены были квартиры врачей, адвокатов, техников и других, большей частью свободных профессий. Всюду солдаты врывались, ломая двери и требуя денег, наскоро обшаривали карманы, срывали с рук кольца, с ушей — серьги, с шеи — медальоны, и забирая первые попавшиеся вещи. Так как поспешность у солдат этих была необычайная, то, если шкаф или ящик были заперты, то они его ломали шашками или прикладами, и все это проделывалось почти бегом. Одна кучка вбегала за другой и производила наскоро разгром квартиры, переворачивая все вверх дном.

Ограблены были квартиры № 13, 12, 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3 и 2. Не трогали они квартиры № 11 перекрестки Шварц и № 1 Рубинштейна, так как она была на 6 этаже. Все ограбление продолжалось минут 5—7 не больше. При этом в квартире № 8 был шашкой в голову ранен г. Вайнштейн и шашками в грудь избита его жена, в квартире № 7 избит г. Райзман, а на площадке 4-го этажа избит шашками сын г. Вайнштейна. В результате дом ограблен был на сумму свыше 100 тыс. руб. деньгами и вещами. В этом же доме в тот же момент другой группой был взломан и разграблен гастрономический магазин некоего Шкляревского и мастерская портного Рабиновича. Часть солдат из магазина ворвалась во двор дома № 43 и ограбила там нескольких чел. Часть ломилась во второе парадное дома, но случайно проходивший пом[ощник] нач[альника] милицейского района г. Неронович отогнал их. Когда солдаты начали ломать стекла магазина Шкляревского, то находившийся во главе отряда офицер, держа часы в руках, стал нервничать и дал какой-то сигнал, после чего все солдаты из разных мест стали кидаться к лошадям. Затем отряд построился и медленным шагом тронулся дальше, причем на ходу уже его догоняли отдельные солдаты с узлами и вскакивали на коней. Солдаты эти бежали с разных концов Б[ольшой] Васильковской ул. Когда солдаты уезжали, мы узнали у проходивших русских, что это были волчанцы или, как их называют, «волчий отряд», причем рассказчики уверяли, что население должно почитать себя счастливыми, что это происходило в атмосфере поспешности, иначе бы нитки не осталось.

Когда мы после пережитого выбежали на улицу, то нам сообщили, что эти же волчанцы в доме № 50 убили какого-то студента-еврея за то, будто бы, что он им долго не открывал. Награбленными деньгами солдаты делились и у нас в квартире, и на улиие. Грабившие солдаты имели необыкновенно дикий и дерзкий вид, большей частью это были инородцы; среди них были старшие, как бы унтер-офицера, все они кричали: «Давай деньги», «еще», «убьем», «стрелять будем» и т.д., терроризируя население дома. Все происходившее видели из своих окон жильцы домов № 54 и 45 по Б[ольшой] Васильевской ул., кроме жильцов [домов] № 43 и 50.

[XIV-XX] [Опущены материалы о событиях на Братской ул (Мельница Бродского) (XIV), Львовской ул (XV), Кузнечной ул , № 38 (XVI), Жилянской ул , № 6 (XVII), Софиевской ул., № 12 (XVIII), Кировской ул , № 26 (XIX), Межигорской ул , № 50 (XX)]

XXI
Нижний Вал, № 29, 31, 33

Начиная со среды 2 октября вся эта улица подвергалась непрерывным грабежам и разбоям. Свирепствовшие там офицеры и солдаты сами называли себя «струковцами». Живущие на этой улице беженцы из Чернобыля, Горно-стайполя, Иванково и др. местностей этого района во многих из нападавших узнавали старых знакомых, участников былых ужасов на покинутой, разоренной родине. В четверг вечером в гостиницу Бабушкиной, помещающуюся по улице №31, явился молодой человек в капитанской форме в сопровождении нескольких солдат. Он потребовал к себе хозяина этого дома и домовладельцев соседних домов № 29 и 31.

Когда последние явились, он отрекомендовался капитаном Средой — адъютантом полковника Струка. По приказу последнего он, Среда, явился, чтобы взимать с этих домов контрибуцию в размере 300 тыс. руб. Сумма эта должна быть внесена до 2 часов ночи, в противном случае имеющиеся налицо представители этих домов будут отведены в штаб к атаману Струку. Перед уходом, по просьбе жителей этих домов, капитан обещал, что он распорядится, чтобы эти дома не подвергались нападению. Капитан с солдатами ушли. Среди жителей стали производить сбор контрибуции. Дома в течение всего вечера подвергались грабежам, правда, незначительным по размерам. К 2 часам было собрано всего 130 тыс. руб. К условленному времени капитан явился, и ему была вручена эта сумма. Но это его не удовлетворило, и он стал требовать заложников. Кто-то из жильцов дома преподнес капитану бутылку спирта. Капитан сейчас же приступил к выпивке и быстро охмелел. Этим воспользовались присутствовавшие и поодиночке ускользнули и попрятались. Дали по телефону знать в район. Явившийся отряд угомонил капитана, рассвирепевшего к этому времени, и увел его с собой.

Но некоторые из оставшихся в гостинице чинов отряда стали в свою очередь под угрозой расстрела требовать денежного выкупа, мотивируя это тем, что «как смели вы, жиды, жаловаться». Денег для откупа не удалось собрать, и отряд решил забрать с собой в качестве заложницы молодую еврейскую девушку. Ее выручил один из начальства, находившийся тут же, увезший ее к себя на квартиру и тем спасший ей жизнь. На следующий день возобновившей свою деятельность городской думе было дано знать о случившемся. Обещали предпринять надлежащие меры, чтобы дальнейшее взимание контрибуции прекратилось. И действительно, не считая отдельных налетов, никто официально от имени полковника Струка за контрибуцией не являлся. Девушке, нашедшей приют в доме полицейского начальника, пришлось присутствовать при широком пиршестве, устроенным Струком для своих друзей и приближенных по случаю взятия Доброармией г. Киева. Праздновали в доме упомянутого начальника. Полк[овник] Струк произнес длинную речь, в которой рассказывал о своих военных похождениях, о своей ярко вспыхнувшей военной звезде, о том, что он своей доблестью затмил историческую славу Богдана Хмельницкого. Он со своим отрядом борется только против большевиков, мирных жителей не обижает, всячески охраняя их интересы без различия национальности. Осмелевшая еврейская девушка вкратце передала о происходящем в их доме. Струк ответил, что это только темные личности прикрываются его именем, и он произведет по этому делу следствие. В этом пиршестве принимал участие и капитан Среда, фигурировал как полковничий адъютант, на которого Струк в своей речи указывал как на человека, делившего с ним все военные тяготы.

[XXII-XXXI] [Опущены материалы о событиях в Диком проулке № 5 (XXII), в Лукьяновке (XXIII), в Соломенке (XXIV), в еврейской больнице (XXV), Большой Васильковской ул., № 138 (XXVI), материал Освага о военных действиях (XXVII), материалы из газеты «Ди Вельт» от 10, 16, 11 октября 1919 г. (XXVIII — XXX), информация из «Киевской жизни» от 30 октября 1919 г. (XXXI).]

XXXII
Генерал A.M. Драгомиров о борьбе с эксцессами.
Из беседы с общественными деятелями
По газ[ете] «Объединение» № 28 от 28 сентября (11 октября)

В последнее время имели место случаи эксцессов, жертвою которых являлись в некоторых местах евреи. Высшее командование приняло самые решительные меры к тому, чтобы пресечь возможность повторения таких эксцессов. Все обнаруженные виновники эксцессов преданы и впредь будут предаваться военно-полевому суду.

Но было бы недостаточно бороться с этими явлениями одними репрессивными мерами. Не меньшее значение имеют и меры предупредительные. К их числу относятся разъяснения малосознательным элементам, что за преступления евреев-большевиков не может отвечать весь еврейский народ и что нельзя неповинных ни в чем людей карать за виновных. Необходимо, чтобы и евреи ясно и определенно отмежевались от большевиков и полубольшевиков и чистосердечно стали на стороне идей, выдвинутых Добровольческой армией.

Высшая власть, по словам генерала A.M. Драгомирова, придает указанному вопросу весьма серьезное значение, и генерал A.M. Драгомиров предполагает отправиться на фронт для того, чтобы лично расследовать обстоятельства, приведшие к этим печальным явлениям.

Такой способ борьбы с эксцессами ген[ерал] А.М. Драгомиров считает не менее важным, чем меры карательного характера.

[XXXIII] [Опущен материал о случае с сахарозаводчиком Либерманом из газеты «Киевская жизнь» от 25 октября. (ХХХШ).]

XXXIV
Письмо атамана Струна
По газете «Объединение» № 17 от 17 (30) октября

С начала занятия Украины большевиками я объединил вокруг себя весь благомыслящий элемент нашего крестьянства Чернобыльского и части Киевского уезда для всемерной борьбы с коммунизмом. Не отрицаю, что были случаи, когда еврейское население страдало от повстанцев, но это происходило лишь потому, что большинство солдат-красноармейцев состояло из евреев, уничтожавших и громивших наше имущество и наши семьи и проявлявших бесчеловечную жестокость в своих расправах.

Много темного элемента, изгнанного мною из моего отряда, пользовалось моим именем, производило бесчинства и бросало на меня тем тень плохой молвы. Кроме того, зарегистрировано много случаев, когда сами красноармейцы глумились и бесчинствовали над еврейским населением и крестьянами и называли себя струковцами.

В настоящее время я со своим отрядом присоединился к доблестной Добр-армии и переформировываю отряд в регулярную часть для продолжения моей неустанной борьбы с большевиками.

Обращаюсь к вам с просьбой, во избежание недоразумений, прекратить безответственную травлю партизан и меня и оставить столь приевшийся нам слог большевистских газет.

Пусть мирное еврейское население не беспокоится за свою судьбу и возвращается на свои места.