Мм. Гг.,
наверное, вам уже передал доктор Слоним мой разговор с ним по телефону. Вчера я пытался с ним снова поговорить, но нас прервали. Сейчас я пользуюсь случаем, чтобы Вам передать письмо. Наверное, на этой неделе буду сам в Киеве.

В воскресенье 27 октября г. Васильков был оставлен гражданскими властями, которые эвакуировались из города вследствие угрожающих опасностей наступления большевиков. В городе остался лишь 3-й конный осетинский полк[1]. Сейчас в городе начались грабежи и налеты, но, благодаря принятым нами мерам, командование осетинского полка приняло решительные меры и грабежи были приостановлены.

В четверг утром в город возвратилась вся гражданская и административная власть. В то же время начали циркулировать слухи о том, что через город имеет пройти Волчанский партизанский отряд. И действительно, часов в 11 утра в город вошел Волчанский отряд, который остановился еще за городом. И сейчас по городу рассыпались солдаты отдельными группами в 5, 10, 15 и 20 чел., часто во главе с офицерами, и, как стаи разъяренные, с винтовками наперевес, они набрасывались на улицы, оцепляли их и начали громить все дома: взламывали двери и окна, взбирались в дома и там грабили, ломали, разрушали, а людей избивали, истязали, изнасиловали.

Так, были дома, в которых ничего не брали, но все порвали и поломали. Это продолжалось около 2 часов. И сейчас на улицах показались офицеры, которые начали собирать волчанцев, крича: «Волчанцы, собирайтесь». И потянулись целые вереницы солдат, нагруженных трофеями. Несли целые мешки различного хлама и тряпья, костюмы, юбки, ботинки, туфли (большей частью порванные), одеяла и т.п., зачастую целые тюки таскали с собой офицеры. Между прочим надо отметить, что находящийся в городе 3-й осетинский полк всячески противодействовал волчанцам. Так, на той улице, где он квартировал, он не допустил погрома, между ними и волчан-цами была даже перестрелка, чуть даже не выкатили пулеметы, и в результате — волчанцы на той улице были разогнаны, а пять солдат, вольноопределяющихся] и офицер волчанский были даже арестованы осетинами, которые затем были отпущены, благодаря просьбе командира волчанского отряда. Затем командир осетинского полка протестовал перед командиром волчанцев, но напрасно. В результате весь город оказался разграбленным, масса избитых, есть несколько случаев изнасилования девушек и трое убитых: духовный раввин Давид Кимельфельд 47 лет, Нехемия Солганик 56 лет и Альтер Сапожник 68 лет.

В 2 часа дня волчанцы ушли из города дальше на позицию. Положение города весьма и весьма тяжелое. С городе страшно свирепствует эпидемия сыпного тифа и возвратного тифа. Насчитывается свыше 400 тифозно-больных, большинство которых среди бедного разгромленного еврейского населения и скопившихся беженцев. Большинство населения голо и необуто, разгромлено. Положение усугубляется наступившими холодами. Среди погромленных царит холод, голод и болезни. Нужда огромная.

Я вошел в переговоры с земской больницей, которая из-за отсутствия средств почти не функционирует (так, на всю больницу есть всего 10 инфекционных коек и то за плату), чтобы открыть барак для сыпно-тифозных погромленных и беженцев. Земская больница пошла бы нам навстречу помещением, оборудованием и медицинским персоналом. Город в лице городской управы, тоже согласился принять в этом участие и пойти нам навстречу, взяв на себя часть расходов. Остановка сейчас за вами. Содержание барака на 50 чел. должно обойтись около 90 тыс. руб. в месяц. А потому я бы испрашивал у вас ассигновку хотя бы в 50 тыс. руб. на открытие барака. Остальную сумму мы бы тут разыскали: городская управа взяла бы часть, затем городская больница.

Деньги, полученные у вас (15 тыс. руб.), уже нами израсходованы, и сейчас Комитет снова без средств. Кой-какие средства, собранные на месте, тоже уже израсходованы. Создание средств в дальнейшем почти невозможно ввиду страшных тяжелых условий жизни и работы у нас в городе, как в прифронтовой полосе, и совершенного отсутствия в городе состоятельных лиц. Прошу непременно произвести ассигновку на продовольственную помощь, так как на иждивении Комитета находится около 50 больных (которые помирают) и несколько сот погромленных и беженцев, получающих у нас хлеб, и то страшно скудно. Прошу оказать какую только можете помощь, может быть, вещевую, бельевую — люди абсолютно без белья.

Повторяю: нужда огромная, а условия работы весьма и весьма тяжелые. Нет людей, нет сил: некому работать и страшно трудно переживать окружающую тебя нужду и горе. Но что же поделаешь. Такова наша еврейская действительность.

На днях приеду в Киев и поговорим о многом.

Прошу Иона Израилевича, а также Михаила Ионовича сообщить мне, какова судьба моего прошения. Всего наилучшего.

Уважающий Вас Местечкин

---

Предыдущая | Содержание | Следующая