1921 г.
[Датируется по сопредельным документам.]
Составлено Я.М. Казаковым и Х.И. Брауде
До 1914 г. считалось 15 тыс. евреев при 60 тыс. общего населения. В 1917 г. считалось до 25 тыс. евреев при 75 тыс. общего населения. В настоящее время (1920) считается 35 тыс. евреев при 110 [тыс.] общего населения.
1917 г. прошел спокойно для еврейского населения до 25 декабря ст.с, когда взбунтовавшиеся украинские полки на почве агитации против надвигавшихся на Полтаву [большевиков] перебили погреба с бочками вина, вывезенными с фронта, перепились и разгромили магазины, причем различия между различными частями населения не делали. Приблизительно с этим моментом совпало убийство на политической почве неким анархистом (не еврей) Дунайским Лостовченко — атамана украинского полка им. Богдана Хмельницкого[1], и молва, пущенная антисемитами, приписала это убийство по созвучию фамилий (еврей) Дунаевскому, бывшему до тех пор председателем полтавского Совета солдатских депутатов. Это послужило поводом к имевшим место отдаленным [Так в документе; следует читать: последовавшим.] эксцессам против евреев. К погрому дело не дошло вследствие вмешательства городской демократической Думы, принявшей соответствующие меры. Тревожное настроение продолжалось до 6 января ст.с. и в тот момент, когда начался еврейский погром, около 6 часов вечера на окраине города, возле вокзала Киев-Полтава, вступившие в город во главе с полковником Муравьевым[2] большевистские войска прекратили погром.
Во время господства Советской власти никаких эксцессов не было и погромное настроение началось в конце марта 1918 г., когда вступили немецкие и украинские части Временной Центральной Рады. Украинские войска избивали на улице евреев нагайками, захватывали проходящих на улице молодых евреев и отправляли в здание Виленского военного училища (ул. Колонийская, за духовной семинарией) под предлогом очищать казармы, но где в действительности был устроен застенок, где задержанных избивали шомполами, держали под угрозой расстрела по несколько дней. И только энергичное вмешательство Городской демократической думы (запрос, сделанный от имени социалистической фракции гласным Думы социал-демократом Ляховичем — зятем Короленко) и открытое письмо к украинскому офицерству (помещено было в газете «Наша мысль»)[3] Владимира Галактионовича Короленко[4] положили конец этим эксцессам. Но единичные нападения и избиения евреев нагайками продолжались до решительного вмешательства немцев во внутренние дела Украины.
И опять спокойствие продолжалось до начала ноября 1918 г., когда Директория подняла восстание и войска Петлюры заняли Полтаву снова во главе с полковником Балбачаном[5]. Немцы потребовали ухода войск Директории из Полтавы, что было исполнено, и войска эти уведены были в Кременчуг. В течение этого времени еврейское население продолжало наслаждаться спокойствием, но, когда после дипломатических переговоров с немцами ввиду падения Гетмана войско Директории под начальством Балбачана снова вступило в город, начались сначала отдельные эксцессы против евреев вроде избиений на улице, нападений на дома, увоза в застенок для избиений и издевательств, особенно усилившиеся и принявшие массовый характер после ухода немцев. Особенной жестокостью отличался так называемый «Kypiнь смертi» в шапках с черными кунтушами, состоявший исключительно из офицеров. Тщетны были попытки и еврейской общины, и Городской думы перед гражданскими и военными властями о прекращении безобразий. Власти отделывались обещаниями (были во главе гражданской власти украинские социалисты-федералисты и правые укр[аинские] социалисты-революционеры), но преследования евреев не прекращались, наоборот, увеличивались, делаясь все более и более жестокими, оканчиваясь подчас убийствами. За это время, в начале 1919 г., были убиты: чета 1) Рендгольд Ицхок 38 лет и 2) Ривка 38 лет у себя на квартире; 3) Менкин Шлойма 30 лет, 4) Шор Израиль 35 лет, 5) Будницкий Яков-Иосиф 33 лет, 6) Аблин Израиль 30 лет, 7) неизвестный около 30 лет.
Последние пять были убиты при следующих обстоятельствах: они все ждали отхода поезда на Кременчуг в зале I и II класса на вокзале Южной железной дороги. Около 19 вечера к ним подошел офицер из «Курiня смертi, потребовал документы и объявил их арестованными, затем они были уведены в город и заперты в гостинице «Париж» по Котляровской ул., где они под усиленным караулом просидели весь день 6 января н.с, не имея общения с городом. Когда стемнело, они были увезены под конвоем в гостиницу «Бель Вью» (бывшую в то время застенком) на Куракинской ул., оттуда они в 12 часов ночи были отправлены на извозчиках под охраной на вокзал и по дороге ограблены и убиты. Тела их были выброшены по вокзальной дороге, причем спасся один из компании (их было шесть), выскочивши из саней и зарывшись в снегу, где пробыл до утра. Вообще вокзалы служили главным застенком, где много было убито евреев, коих трупы не удалось разыскать. Еврейское население было терроризировано и с 3 часов уже не показывалось на улице, но петлюровцы врывались в дома и там избивали и грабили, а иногда и убивали. Так был убит Ойсман Ицхок Иосиф (старик 75 лет, лавочник), коему сказали перед уводом и расстрелом на кладбище, что он большевик. Такое положение дел вызвало городскую демократическую Думу на организацию рабочей дружины по охране города, в которую вступило много еврейской учащейся молодежи. Такая рабочая дружина была разрешена петлюровской властью почти за несколько дней до эвакуации. Из этой дружины был убит, однако, Иосия Арон Лейбович Лихтмахер (студент, 28 лет), когда он спешил, вооруженный, еще с одним русским дружинником (также убитым) на вызов о помощи. Это было за день до эвакуации петлюровцев, и в эту ночь было ограблено много еврейских магазинов, а в день до этого были убиты в центре города: Полянский Арье Лейб 30 лет — возле гостиницы «Гранд-Отель» (бывшей застенком) и днем возле гостиницы «Москва» на глазах десятка народа расстрелян Нехтензон Цви из Варшавы 30 лет.
17 января петлюровцы были выгнаны из города крестьянами-повстанцами, но они города не могли удержать, и петлюровцы снова вступили в город, и этот последний день и ночь их пребывания были самыми кошмарными. Была оцеплена часть города, и ночью ходили из дома в дом, грабили и избивали. Разгромлено было 30—40 магазинов в центре города и на базаре, главным образом обувные, и совершенно разгромлено предместье города в привокзальном районе «Островок», где все еврейские лавки и квартиры были уничтожены (54) — с тех пор еврейское население выехало, и деникинцы застали только 8 квартир, которые были ими разграблены.
6 февраля 1919 г. вступили советские войска, и еврейский погром прекратился. Местное население в погроме участия не принимало. Во все время пребывания Советской власти было спокойно. 15 (28) июля 1919 г., когда Советская власть эвакуировалась и вступили, деникинцы, погром начался в первую же ночь вступления в город чеченцев и продолжался в течение трех суток в острой форме. Разграблению подверглось почти все еврейское население (85%), причем главным образом громили квартиры и ювелирные часовые магазины. Казаки и чеченцы ходили из дома в дом, во многих квартирах бывая по несколько раз (бывали до 30 раз), и забирали вещи личного и домашнего обихода, наличные деньги, золото-серебро и часы; издевались над ограбленными и большей частью избивали. Были попытки к ограблению, не закончившиеся ввиду того, что одни грабители мешали другим. Обвиняли всех евреев в большевизме. Все попытки еврейской общины прекратить погром путем ходатайства и просьб перед власть имущими не дали никаких результатов. Когда грабили квартиру присяжного поверенного Лермана, гласного демократической Думы правого еврейского сектора [Т.е. правых взглядов.], обратились к коменданту города барону Штакельбергу[6] с указанием, что грабят гласного Думы правого сектора, то комендант спросил только: «Кто гласный, еврей или русский?» Узнав, что еврей, махнул рукой и ушел, не оказав никакой помощи.
Таковы были ответы на все ходатайства о помощи жертвам погрома. К вечеру третьего дня погрома были расклеены по городу объявления от комендатуры о воспрещении грабежей и расстреле на месте грабителей. Частичные грабежи продолжались, но общая волна начала спадать. В эти дни был убит доктор Ямпольский Моисей Аронович 35 лет, арестованный как преподаватель красноармейской школы и расстрелянный по дороге в тюрьму караулом (Ямпольский — меньшевик). С первых дней деникиновщины издавалась официальная газета «Голос Юга», ежедневно травившая евреев и украинцев. Газета издавалась под редакцией венского корреспондента «Нового времени» Дмитрия Янчеветского, бывшего редактора полтавской газеты «Родной край» во время гетмановщины и ратовавшего за самостийность Украины. Городским головой был избран во время гетманской реакции С. Г. Семенченко, конституционный] д[емократ], членами управы были отчасти утверждены прежние демократы Думы [из] правого сектора, а частью вновь назначены, но был устранен единственный член управы — еврей, член Фолкспартей Л.К. Гофман, несмотря на ходатайство управы об его утверждении как хорошего работника. Новая управа безучастно отнеслась к событиям, к эксцессам против евреев. И когда в один из первых дней деникиновщины быв[ший] гласный Думы правого еврейского сектора Я.И. Брауде обратился к голове с требованием вмешательства для прекращения погромов, городской голова Семеченко ответил: «Вы ведь знаете отношение и настроение к вам военных властей — ничего не могу сделать». Городской голова наотрез отказался идти к властям с требованием остановить погром. После долгих настаиваний Семеченко обещал посетить коменданта, но без еврейской депутации. Губернатором был назначен бывший гласный демократической Думы конституционно-демократической фракции Г.Е. Старицкий, местный присяжный поверенный, имевший дело все время с евреями, обещавший соблюдать справедливость и законность, но ничего не сделавший для облегчения положения евреев, но во многих отношениях оказавшийся большим сторонником беззакония. Обшина пыталась возродить себя из левого сектора, вышедшего из состава общины во времена Советской власти. Но община оказалось немощной и скорее существовавшей на бумаге, хотя и пополнилась представителями синагог (до 10 чел.). Авторитет ее был столь ничтожен, что на призыв ее к погромленным евреям регистрироваться для получения помощи явилась лишь 1/10 [часть] пострадавших — около 370 семейств.
Частичные грабежи не прекращались во все время пребывания деникин-цев. С вечера евреи не появлялись на улице, так как юнкера, кадеты и казаки останавливали евреев, грабили их и издевались над ними. Вскоре начались единичные убийства на окраинах города и на вокзале. Убиты были до1 сентября Непомнящий Самуил Эльевич 35 лет, Левин (без имени) 35 лет, три неизвестных, найденных в Монастырском лесу вдоль полотна железной дороги, из которых одному около 40 лет, а двое столь обезображены, что нельзя было определить их возраст; Чаусский Арон Яковлевич 60 лет, Кра-вецкий Арон Мовша Евелевич 42 лет, Скляров Моисей 36 лет. 3 сентября ст.с. были привезены в Полтаву трое неизвестных евреев, убитых по дороге между ст. Решитиловка и Абазовка. Они были казаками выброшены из вагона и, когда бросились бежать, были вдогонку расстреляны. В этот же день на вокзале Полтава Юж[ной] железной дороги были убиты: Огус Яков 38 лет и на ст. Полтава-Киевская Бегам Иосиф Элья 18 лет. Последние ожидали поезд в кругу сопровождавших их членов семьи. Подошедшими офицерами они были отозваны, отведены к вагонам и убиты — расстреляли их из револьвера. Все 5 трупов были привезены в Еврейскую больницу, где они и лежали в течение двух дней для опознания. Все еврейское население демонстративно перебывало в больнице, что оказало влияние на власти: комендант города прибыл в больницу и обещал расследовать и наказать виновных; обещание, конечно, осталось невыполненным. 5 сентября похороны были организованы за счет еврейской общины. На похоронах присутствовало около 15 тыс. еврейского населения. Похоронная процессия растянулась на несколько улиц и представляла собой внушительную мирную демонстрацию. На следующий день в местном официозе «Голос Юга» в отделе хроники появилась заметка под заглавием «Похороны комиссаров» следующего содержания, «что в поезде одна старушка узнала 5 комиссаров, указала на них казакам, последние в гневе убили комиссаров. Вчера еврейское население хоронило убитых казаками комиссаров».
Такое напряженное состояние продолжалось до 4 октября ст.с. 1919 г., когда началось на Полтаву наступление красных повстанцев, 4 октября часть Полтавы была занята повстанцами смешанного состава, главная часть коих была под предводительством махновца Бибика. Были освобождены все арестованные из мест заключения. Повстанцы производили частичные грабежи и преимущественно среди евреев. Во время боя убито было до 37 офицеров и добровольцев. Повстанцы продержались лишь до 4 часов дня. На другой день усилилось погромное настроение, так как офицерами муссировалось, что евреи и украинцы стреляли из окон и балконов в Добровольческую армию. Газета «Голос Юга» в ряде статей поддерживала эти версии. В это время был убит студент Ширин Израиль Залманович 31 г. В связи с этими событиями военными властями был объявлен сбор белья для армии. Губернатор Стариц-кий потребовал у евреев один млн руб. для поддержки армии, причем губернатором было это требование заявлено еврейской делегации гласных Думы — сионистам Р.Н. Виленскому, доктору Б.И. Гуревичу и Я.И. Брауде в категорической форме, указав на то, что в противном случае он не ручается за спокойствие. Местная крупная еврейская буржуазия произвела раскладку и внесла часть деньгами, а часть бельем, собранным среди еврейского населения. Характерен для этих дней следующий эпизод: когда добровольцы устроили торжественные похороны убитым, представители крупнейшей еврейской буржуазии без ведома даже правой общины участвовали в похоронной процессии с венком и надписью «Храбрым защитникам Полтавы». Когда венок этот был возложен на могилу на кладбище, группа офицеров сорвала венок, разрубила его шашками и растоптала. В похоронах еврейское население не принимало участие, опасаясь эксцессов. Отсутствие это было поставлено в упрек евреям властью. После этого евреи перестали появляться на улице после 4 часов дня, опасаясь эксцессов. Тревожное настроение не прекращалось и достигло апогея 12 октября ст. с, когда начали наступать красные повстанцы под предводительством большевиков Огия, Мятяша и Скрипки (Огий — быв. председатель исполкома г. Кобыляки, Мятяш — начальник полтавской губернской милиции, Скрипка — член Полтавского уездного исполкома). 1 октября ст. с. красные войска предприняли наступление на Полтаву, бомбардировали город в течение 12-го и 13-го, но город не взяли и, докатившись до вокзала, отступили под напором деникинцев. Настроение среди еврейского населения было подавленное вследствие распространившихся погромных слухов. В течение 2 дней были убиты при различных обстоятельствах (от расстрелов и снарядов) Шапиро Мойша Абрамович 54 лет, Шапиро Шейна Лея Абрамовна 46 лет, Кватсер Ицхок-Израиль Ханович 19 лет, Шляпков Самуил Абрамович 16 лет, Кевлица Рахиль Зельмоновна 18 лет, Заславский Абрам Нохимович 11 лет. 14 октября был расстрелян по приговору военно-полевого суда Кирнос Рувим Давидович при следующих обстоятельствах: брат его служил при советской власти в ЦК и эвакуировался вместе с большевиками, по доносу арестован был Рувим Кирнос (член сионической [Так в тексте, следует: сионистской.] организации), выпущен по выяснению, но затем каким-то офицером снова арестован. Во время наступления повстанцев 12 октября был приговорен к смертной казни, и приговор должен был быть приведен в исполнение в течение 24 часов. Родителями была подана кассационная жалоба с разъяснением ошибки и была уважена Главнокомандующим генералом Кальницким[7], распорядившимся об отмене приговора. Когда же 15 октября утром было послано распоряжение об отмене приговора, то оказалось, что 14 ночью неизвестным военным Кирнос был выведен из тюрьмы и расстрелян на тротуаре возле тюрьмы. Утром проходящие увидели труп. После отражения наступления город находился в осадном положении. Все гражданские власти (с губернатором, с городской управой) в большинстве эвакуировались, и город был во власти военных и проходящих властей, отступавших с фронта. Грабежи не прекращались и не приняли массового характера, так как каждый еврейский дом, квартал еще с полдня представляли нечто вроде крепостей. Тем не менее часто находили по утрам в различных частях города убитых евреев, расстрелянных. Убиты были: Долгий Шоель 22 лет (29 октября ст. с), неизвестный на Островке 30—35 лет (29 окт[ября]), Альтшулер Зуся Шмулевич 25 лет (5 ноября), Майзлиц Мордох Моселевич 25 лет (в ноябре), Гинзбург Иегуда-Лейбви Гершович 16 лет (21 ноября) у себя на квартире, Голонт Арис-Лейб Иосиф 48 лет (25 ноября), Фильнер Лев-Бер Аронов 20 лет (31 ноября). 31 ноября ст.с. эвакуировался остаток властей. Власть в городе была передана остатку управы вместе с Цен-тропрофом, освободившими политических [заключенных] и организовавшими дружину. Благодаря дружине не было больших эксцессов.
28 ноября вечером в город вступили повстанческие отряды, а на другой день — регулярные советские войска. В течение двух дней повстанцы грабили все население, но с уклоном в сторону евреев. Насилий не было, отдельные издевательства были.
С подлинным верно: уполномоченный Рабинович
статистик Брауде
Помета: Полтава Информбюро
ГА РФ. Ф. Р-1339. Оп. 1. Д. 444. Л. 93-96. Заверенная копия.
Предыдущая |
Содержание |
Следующая
