Мария Алексеева: Юрий Васильевич, расскажите, пожалуйста, о работе Вашего предприятия.

Юрий Тахистов: Наш Российский научный центр «Прикладная химия» – это крупнейший в стране институт химического профиля. Здесь занимаются разработкой различных химических продуктов гражданского и оборонного назначения, химией фторсоединений, аминосоединений, ракетного топлива и т.д. Это позволило нам за последние двадцать лет сохраниться как предприятию. Но, несмотря на это, с каждым годом обстановка в центре ухудшается.

М. А.: С чем это связано и в чем выражается?

Ю. Т.: В советское время у нас была проектная часть и опытное производство, существовал отраслевой принцип. Мы могли выдавать уже готовые проекты. Мы их внедряем в производство в Китае. А здесь — нет. Так как сейчас все разошлись по административной линии, все предприятия стали самостоятельными и произошел разрыв между заводами и нашим институтом. Им проще делать либо по старым технологиям, либо покупать западные, наши технологии оказались невостребованными.

Теперь еще предприятие включено в проведение инвестиционного проекта «Набережная Европы». Планируется переезд с занимаемой в настоящее время территории на проспекте Добролюбова. Часть сотрудников — руководство центра — остается в черте города, для них уже построен административный корпус. Научные работники будут трудиться в новых корпусах на станции Капитолово.

Данный проект реализует Внешторгбанк, дочерней фирмой которого руководит Сергей Матвиенко, сын губернатора В. И. Матвиенко.

М. А.: Каковы будут последствия переезда предприятия?

Ю. Т.: Во-первых, переезд приведет к массовой потере работников. 80 % сотрудников не будет работать на станции Капитолово. Это связано не только с тем, что трудно будет добираться до места работы, но и с отрывом нашего центра от других информационных, профессиональных и прочих центров, от родственных предприятий, учебных институтов, где есть кафедры, занимающиеся близкими вопросами. Имея постоянное место работы в пригороде, трудно будет с ними контактировать.

Во-вторых, не будут созданы необходимые для работы условия. В результате мы будем иметь новые корпуса, возможно, даже с вентиляцией и каким-то оборудованием. Но в современной химии для нормальной работы требуется качественное, дорогостоящее оборудование. Его нам никто не обеспечит. У нас будет то, что мы сможем перевезти самостоятельно на новое место работы. Сделать это сложно. Например, только в моей рабочей комнате находится около 500 градусников разного размера и диаметра. И это — самое простое оборудование. Все стекло нельзя перевезти, не повредив. А отремонтировать его нет возможности.

М. А.: Почему?

Ю. Т.: Дело в том, что у нас ликвидированы практически все вспомогательные производства. У нас не осталось ни одного стеклодува, ни одного сварщика. Есть один токарь, но он специалист в электропроизводстве. Без вспомогательного производства ученый работать не может. Тем более, если что-то повредится при переезде, ремонтировать это будет некому. А для каждой отдельной работы нанять кого-то со стороны невозможно.

М. А.: Когда планируется переезд?

Ю. Т.: Раньше речь шла об июле 2010 года, но теперь сроки сдвинули на 2012 год. Но это касается только научных сотрудников, т.к. административный корпус уже построен. Скорее всего, задержка связана с тем, что наш инвестор на данный момент вовлечен в другие проекты, возможно, в выполнение заданий, касающихся Сочинской олимпиады.

В связи со сдвигом сроков переезда возникает целый ряд проблем. Невозможно взять новую серьезную производственную задачу, когда предприятие находится в «подвешенном» состоянии.

Также имеются проблемы с теми корпусами, где мы сейчас работаем. На каждого сотрудника приходится около 100 кв. м. Это огромная территория. Помещения плохо отапливаются, сейчас у нас температура ниже +10°С. В коридорах отсутствует освещение.

М. А.: Такая температура соответствует нормативам?

Ю. Т.: Нет, не соответствует. Все зависит от характера работы. Если человек работает в сидячем положении за компьютером, при температуре в помещении ниже +12°С он вообще не должен находиться на работе.

М. А.: Чем работодатель оправдывает такие условия труда?

Ю. Т.: Официальным оправданием служит кризис и нехватка средств. Но мы предлагали на время занять только один корпус — и нам отказали. Еще до начала инвестиционного проекта я предлагал и губернатору, и президенту оставить нам один корпус, где бы мы работали без химии. Здесь бы мы производили расчеты, теоретическую подготовку, и это нас спасло бы от утечки кадров. Но на мои предложения не последовало никакой реакции.

Я считаю, что такая политика проводится целенаправленно. Происходит зачистка территории от научных сотрудников. Люди не выдерживают невыносимых условий труда, отсутствия снабжения и уходят.

М. А.: А в административном корпусе другая картина?

Ю. Т.: Да, в административном корпусе тепло, светло, новые кабинеты. За последние годы более чем в два раза увеличилось количество заместителей директора. На празднование юбилея центра потрачены миллионы. Очевидно, что дело не в кризисе, происходит выживание людей с предприятия.

М. А.: С какой целью?

Ю. Т.: Раньше центром руководили такие выдающиеся ученые, как академики Курнаков Н.С. и Шпак В.С., член-корреспондент АН РФ Гидаспов Б.В., очень талантливый химик. Сейчас директором является человек, далекий от химии. Ему наша деятельность неинтересна. Он заинтересован в том, чтобы получить в свое распоряжение огромную территорию, находящуюся в федеральной собственности и практически свободную от сотрудников. Поэтому, кстати, нам и не хотят сейчас отдавать один корпус, т.к. инвестор может сократить расходы и директор в будущем получит меньше новых корпусов.

М. А.: Какие еще существуют нарушения в отношении сотрудников?

Ю. Т.: Сейчас мне задержали зарплату, пока только на неделю. Происходит это постоянно. Задерживают на две-три недели, но всегда не более двух месяцев, т.к. в этом случае работодателя могут привлечь к уголовной ответственности. Такая ситуация свидетельствует о том, что деньги на предприятии есть.

О несоответствии условий труда нормативам мы уже говорили. Далее, не соблюдаются важнейшие условия коллективного договора. Происходит массовое увольнение сотрудников. Год назад у нас было около 2 000 работников, сейчас — 1 500.

М. А.: Каковы причины?

Ю. Т.: Увольняют по сокращению штата, но люди увольняются и сами из-за условий труда. На одного уволенного по сокращению приходится примерно пять уволенных по собственному желанию. К тому же, у нас в основном пожилые сотрудники, молодых очень мало. Люди умирают, уходят на пенсию.

Да и те, кто работает, выживают в основном за счет того, что у нас очень рано уходят на пенсию, часто мужчины в 50 лет, женщины — в 45 лет. Иначе на нашу зарплату просто невозможно было бы существовать.

М. А.: Какие в среднем зарплаты на предприятии?

Ю. Т.: Средняя зарплата у нас может быть и неплохой. Но это — не реальный доход. Дело в том, что у нас очень часто переводят на неполную рабочую неделю. И получается, что, например, при 50 % занятости работник получает реальный доход в 5 000 р., а в расчет средней зарплаты идет оплата полной рабочей недели — 10 000 р.

И еще раз: все это связано не с кризисом, задержки зарплаты, низкий доход, увольнения — явления постоянные с 90-х годов. Но массовыми они стали после начала инвестиционного проекта.

М. А.: Расскажите, пожалуйста, как создавался профсоюз «Перспектива»? Чего удалось добиться?

Ю. Т.: Наш профсоюз был создан в феврале 1997 года, в мае мы получили государственную регистрацию. В 1996 году нам заплатили зарплату в июле, когда были президентские выборы. А следующая зарплата была только в декабре. И мы поняли, что необходимо бороться.

Сначала мы занимались только вопросом своевременной выдачи зарплаты. Мы организовывали судебные процессы против судебных приставов, которые не изыскивали деньги со всех счетов. И мы добились сокращения задержки зарплаты.

В последние годы мы занялись вопросом повышения оклада, включили соответствующий пункт в Коллективный договор 2007 года, т.к. оклады у нас были очень низкими. У меня, научного сотрудника, — 2 900 р., у инженера — 2 400 р.

Также мы боролись за восстановление уволенных сотрудников. За последние три года мы восстановили трех сотрудников, причем одного из них дважды. Сначала наш коллега, кандидат наук, был уволен по сокращению штатов, но мы его восстановили. Сразу же после этого его перевели на неполную рабочую неделю по вине работодателя. И на суде говорилось о том, что у него за последний год нет производительности. А какая может быть производительность, если просто не дают работу?

Вообще, увольняют самых активных работников, отстаивающих свои права, а также тех, кто предлагает что-то новое. Наше руководство не способно выполнять новые задачи, также этому препятствует переезд.

М. А.: Можете рассказать о случаях увольнения активных сотрудников?

Ю. Т.: Увольняют члена нашего профсоюза, якобы за прогулы. По закону, если зарплату задерживают более, чем на 15 дней, то работник имеет права не выходить на работу. Что мой коллега и попытался сделать. Его сначала хотели уволить по сокращению, но руководство поняло, что так как у него имеются значительные научные заслуги, его быстро восстановят по преимущественному праву. Тогда попытались уволить за прогулы. Факт одного прогула мы полностью опровергли. Второй прогул в суде признали, но с учетом безупречного прошлого посчитали первое взыскание неоправданно серьезным.

Сейчас увольняют меня и моего заместителя, официально, опять же, по сокращению. Но я считаю, что это связано с последним конфликтом.

Наш директор в начале 2009 года ввел систему окладов. Так, оклад уборщицы составляет 6 200 р., оклад научного сотрудника (мой оклад) — 7 800р., старшего научного сотрудника — около 9 000 р. А в марте директор незаконно отменил им же самим введенную систему. Мы обратились в пять инстанций. В случае отсутствия ответа обращались в более высокую инстанцию. Мы всегда так делаем, в отличие от ФНПР-х профсоюзов, которые предпочитают заниматься долгими уговорами. Только так можно чего-то добиться.

И мы добились. С 1 августа 2009 г. у нас была введена система окладов, основанная на региональном МРОТе. А в сентябре начались массовые увольнения. Топ-менеджеры у нас получают ежемесячные бонусы, в несколько раз превышающие их оклад. Они не хотят делиться. И, видимо, это такая месть наиболее активным работникам.

М. А.: Вы намерены бороться?

Ю. Т.: Я — да. Думаю, что меня восстановят. Меня уже увольняли в конце 2002 года, два года восстанавливали. В любом случае, я останусь председателем профкома. А вот моя заместитель согласилась на увольнение, т.к. по семейным обстоятельствам ей сейчас необходимо находиться дома. Она хотела бы взять отпуск за свой счет, но ей этот отпуск никто не предоставит. Хотя по условиям Коллективного договора с целью сохранения рабочих мест работодатель обязан предоставить сотруднику отпуск без сохранения зарплаты. И это — очередное нарушение прав работников со стороны нашего руководства.

Мы не намерены с этим мириться.