Фонд «Историческая память»: Плагиат в статьях и автореферате диссертации вятского губернатора Н.Ю. Белых
От редакции «Скепсиса»
«Скепсис» публикует два пресс-релиза фонда «Историческая память», посвященные разоблачению плагиата в работах губернатора Кировской области Н.Ю. Белых. Эта история уже вызвала резонанс, тем не менее, представленные документы требуют небольшого вводного комментария. Как известно, фонд и ряд блоггеров обнаружили в статьях (опубликованных в научных журналах, в том числе, входящих в список ВАК), а затем и в автореферате диссертации г. Белых большие куски чужого незакавыченного текста, т.е., попросту говоря, плагиат. Доказательства, с нашей точки зрения, совершенно бесспорные, приведены ниже. Г. Веремьев, которого без кавычек цитирует Белых, после появления первого пресс-релиза срочно выступил с совершенно замечательным в своем роде заявлением. Суть заявления в двух тезисах: 1) плагиат - это, оказывается, только дело обокраденного автора, и если у него нет претензий, то и проблемы как таковой нет; 2) Веремьев и Белых работали с одними источниками. Само сочетание этих тезисов уже вызывает иронию. Очевидно, что одни источники не объясняют дословных совпадений и повторения грамматических конструкций. В рамках публичной беседы, состоявшейся в Политехническом музее, г. Белых выступил с весьма неудачными оправданиями, которые сами по себе заслуживают внимания:
Статьи, публикуемые в журналах, не содержат строгого обязательства по указанию ссылок на первоисточник. Они могут быть, могут не быть. И в этом плане это действительно только вопрос твоего отношения с автором.
Сказанное г. Белых — неправда. Либо его не поставили в известность его консультанты, либо он сознательно вводит аудиторию в заблуждение. Правила цитирования совершенно однозначны. В научных журналах, тем более, входящих в список ВАК, существуют «строгие обязательства по указанию ссылок на первоисточник», тем более, в случае дословного цитирования этого самого источника. Однако интересно, что г. губернатор (как и г. Веремьев) считает, что и в науке можно «договориться». Выясняется, что научная истина и научная этика совершенно не заботят ни этих господ, ни научного руководителя г. Белых - г. Бердинских.
Для нас совершенно очевидно: будучи занятым губернаторской и прочей политической деятельностью физически невозможно написать серьезную научную работу. Г. Белых демонстрирует вопиющий дилетантизм: он, как и многие, считает, что занятие исторической наукой может выступать в качестве хобби. Не спорим — может, но провести в качестве хобби серьезное исследование на новом архивном материале невозможно по определению.
Мы знаем, что диссертация г. Белых далеко не единственный (и точно не самый худший) пример. Огромная масса диссертаций по гуманитарным дисциплинам защищается именно таким образом. Эта история — не только проявление чиновничьей наглости, это и диагноз современного состояния российской науки. И очень хорошо, что скандал с диссертацией г. Белых сделал эту проблему обсуждаемой.
Летом 2010 года
губернатор Кировской области Н.Ю. Белых
защитил диссертацию на соискание ученой
степени кандидата исторических наук
по теме «Особенности формирования и
функционирования лагерной экономики
в 1938-1953 гг. (на материалах Вятлага
НКВД-МВД СССР)». Диссертация была
подготовлена в Вятском государственном
университете под руководством д.и.н.
профессора В.А. Бердинских. Защита
состоялась в Удмуртском государственном
университете. В рамках подготовки
диссертации в 2009-2010 гг. Н.Ю. Белых были
опубликованы статьи по теме исследования
в ряде научных изданий, входящих в список
ВАК, в том числе:
- статья
«Репрессированные граждане Латвии в
лагере под Вяткой, 1938-1955 гг.» (журнал
«Вопросы истории», 2010, № 3);
- статья «На
строительство боевых самолетов «Лаврентий
Берия»: Вятлаг военной поры» (журнал
«Родина», 2010, № 3);
- статья
«Латышский след в Вятлаге НКВД-МВД
СССР» (журнал «Вестник Нижегородского
университета им. Н.И. Лобачевского»,
2010, № 3);
- статья
«Территория принудительного земледелия:
подсобное хозяйство Вятлага (1938-1956)»
(журнал «Родина», 2009, № 12).
Проведенное
сотрудниками фонда «Историческая
память» исследование показало, что
значительная часть этих статей является
прямым плагиатом, то есть дословным
(или с незначительными редакторскими
правками) воспроизведением без ссылок
на источник, статей кировского
историка-краеведа В.И. Веремьева.
Сравним
статью Н.Ю. Белых «Репрессированные
граждане Латвии в лагере под Вяткой» с
опубликованной в 2004 году статьей В.И.
Веремьева «Латыши в Вятлаге: опыт
социально-демографического анализа»
(опубликована в сборнике: Проблемы
истории российских спецслужб. Киров:
Вятский государственный университет,
2004. С. 111-123):
Н.Ю. Белых, «Репрессированные граждане Латвии в лагере под Вяткой», 2010
В.И. Веремьев, «Латыши в Вятлаге», 2004
В течение 1938-1955 гг. на специальный учет Вятского исправительно-трудового лагеря (Вятлага) НКВД-МВД СССР были поставлены почти 180 тыс. человек (по категориям: «осужденные», «следственно-заключенные», мобилизованные в «трудовую армию» и в «рабочие колонны НКВД», «спецпереселенцы», «трудпоселенцы», «спецпоселенцы», «выселенцы», «ссыльнопоселенцы»). Не менее половины из них (90 тыс.) могут быть отнесены (в соответствии с действующим ныне российским законодательством) к числу репрессированных по политическим и национальным мотивам. Около 18 тыс погибли. В этом скорбном списке – имена более чем 2500 латышей и жителей Латвии (далее – «латыши»).
Всего за обозначенный период на специальный учет Вятского ИТЛ были поставлены почти 180 000 человек (по категориям: «осужденные», «следственно-заключенные», «мобилизованные в трудовую армию и в рабочие колонны НКВД», «спецпереселенцы», «трудпоселенцы», «спецпоселенцы», «выселенцы», «ссыльнопоселенцы»). Не менее половины из них (90 000 человек) могут быть отнесены (в соответствии с действующим ныне российским законодательством) к числу репрессированных по политическим мотивам. Около 18 000 стали жертвами сталинско-советской лагерно-карательной системы. В этом скорбном списке – имена более чем 2 500 латышей и жителей Латвии, что составило седьмую часть от общего числа. Уже один этот факт предполагает особое внимание составителей Мартиролога Вятлага к теме, являющейся предметом настоящей публикации.
На карте края появились такие названия, как разъезд Латышский, лесопункт Нацменовский, а позднее (в 1930-е годы) – колхозы «Нацмен», «Интернационал», «Новая деревня». После «зачисток» 1930-х годов и военного лихолетья «прибалтийские» хутора и поселения опустели, затянулись бурьяном, а затем покрылись зарослями.
На карте края появились такие названия, как разъезд Латышский, лесопункт Нацменовский, а позднее (в 1930-е годы) – колхозы «Нацмен», «Интернационал», «Новая деревня». После «зачисток» 1930-х годов и военного лихолетья «прибалтийские» хутора и поселения опустели, затянулись бурьяном.
Из общего количества доставленных в Вятлаг этапами 9-го, 10-го и 13 июля 1941 года:
- не менее 114 человек (4,1%) в октябре-ноябре 1941 года были приговорены постоянной сессией судебной коллегии по уголовным делам Кировского областного суда при Вятлаге к «высшей мере социальной защиты / уголовного наказания» (расстрелу) и отправлены 10 ноября 1941 года в тюрьму № 1 города Кирова – «для приведения приговора в исполнение», большинство их было расстреляно в январе 1942 года;
- не менее 1600 человек (57,3%) умерли в 1941-1943 гг. до вынесения решений по следственным делам;
- не менее 574 человек (20,6%), подвергнутых в 1941-1943 гг. (как правило, заочно и в несудебном порядке – Особым совещанием при НКВД СССР) лишению свободы на различные сроки , умерли в лагере до освобождения;
- остальные 492 человека (17,6%) были освобождены досрочно («по состоянию здоровья», «условно» и т.п.), «по истечению сроков наказания» либо отправлены «за пределы Вятлага» (в другие лагеря, в ссылку и по «иным основаниям»);
- 11 человек (0,4%) зарегистрированы как «прибывшие в Вятлаг», однако, по каким-то причинам учетные данные на них (карточки, личные дела) в архиве лагеря отсутствуют.
Из общего количества доставленных в Вятлаг этапами 9-го, 10-го и 13 июля 1941 года:
1) 4,1% (114 человек, в том числе одна женщина) в октябре-ноябре 1941 года были приговорены постоянной сессией судебной
коллегии по уголовным делам Кировского областного суда при Вятлаге к «высшей мере социальной защиты/уголовного наказания» (расстрелу) и отправлены 10 ноября 1941 года в тюрьму № 1 города Кирова – «для приведения приговора в исполнение»;
2) не менее 1 600 человек (57,3%) умерли в 1941-1943 гг. до вынесения решений по следственным делам, т.е. до формального юридического оформления уголовного наказания;
3) не менее 574 человек (20,6%), подвергнутых в 1941-1943 гг. (как правило, в несудебном порядке – «Особым совещанием при НКВД СССР») различным срокам лишения свободы, умерли в лагере до освобождения;
4) остальные 492 человека (17,6%) были освобождены досрочно («по состоянию здоровья», «условно» и т.п.), «по истечению сроков наказания» либо отправлены «за пределы Вятлага» (в другие лагеря, в ссылку и по «иным основаниям»);
5) 11 человек (0,4%) зарегистрированы как «прибывшие в Вятлаг», однако, по невыясненным пока причинам, учетные данные на них (карточки, личные дела) в архиве лагеря отсутствуют.
Этот период отмечен наиболее высокой смертностью среди узников , прежде всего – по контингенту «контрреволюционные элементы», к которым причислялось и подавляющее большинство заключенных-латышей. За время с ноября 1941 г. по декабрь 1943 г. в лагере погибло не менее 2.060 человек из этой категории, что составляет почти 81% от общего числа жертв среди латвийского «спецнаселения» Вятлага. Выборочный анализ актов о смерти, сохранившихся в личных делах заключенных-латышей, свидетельствует, что они погибали от поражения органов дыхания (пневмония, туберкулез легких и др.) – 55,1% всех случаев; от физического истощения (авитаминоз, пеллагра, дистрофия) – 51,7%; от болезней сердечно-сосудистой системы (миокардит, артериосклероз и т.п.) – 48,2%; от заболевания органов пищеварения (колит, энтерит и др.) – 27,6 процента (как правило, в актах о смерти зафиксировано не менее двух «летальных» диагнозов).
Преобладание среди причин смертности респираторных заболеваний можно (в определенной степени) объяснить необычайно суровой зимой 1941-1942 годов. Эта зима до сих пор считается самой холодной за весь период метеонаблюдений в Вятском крае и в Кировской области. Средняя температура воздуха в ноябре 1941 года – марте 1942 г. составила минус 15,1 градуса по Цельсию, что почти на 5 градусов ниже средних показателей. С 16 по 25 января 1942 года стояли морозы в 26 градусов, а в отдельные дни доходили до 40 градусов.
Этот период отмечен наиболее высокой смертностью среди узников Вятлага, прежде всего – по контингенту «контрреволюционные элементы», к которым причислялось и подавляющее большинство заключенных-латышей. За время с ноября 1941 г. по декабрь 1943 г. в лагере погибло не менее 2060 человек из этой категории, что составляет почти 81% от общего числа жертв среди латвийского «спецнаселения» Вятлага. Данные выборочного анализа документов из архивных личных дел заключенных – латышей (актов о смерти) свидетельствуют, что превалирующими причинами смертности являлись: поражения органов дыхания (пневмония, туберкулез легких и др.) – 55,1% случаев; физическое истощение (авитаминоз, пеллагра, дистрофия) – 51,7%; патология сердечно-сосудистой системы (миокардит, артериосклероз и т.п.) – 48,2%; заболевания органов пищеварения (колит, энтерит и др.) – 27,6% (как правило, в актах о смерти зафиксировано не менее двух «летальных» диагнозов).
Преобладание среди причин смертности респираторных заболеваний можно (в определенной степени) объяснить необычайно суровой зимой 1941-1942 годов.
Всего же за период с февраля 1938 года по начало 1956 года в Вятлаг были доставлены около 6000 латышей, репрессированных по политическим мотивам. Из них умерли в лагере и расстреляны – не менее 2544 человек, то есть не менее 42,4 процента от числа поставленных на специальный учет в Вятлаге. В общем количественном составе «Мартиролога Вятлага» (более 18000 персоналий) на долю лиц латышской национальности (не менее 2213 человек, включая латгальцев) приходится не менее 12,1 процента. По численности латыши составляют в этом мартирологе третью – после русских (8131 человек, 44,6 процента) и немцев (2310 человек, 12,7 процента) – национальную категорию (из более чем 80 этнических номинаций). А жители Латвии в целом (2336 человек, 12,8 процента) представляют собой наиболее многочисленную (в территориальном срезе) общность жертв Вятлага – среди обитателей более чем 150 других регионов бывшего СССР (республик, краев и областей) и 20 зарубежных стран.
Итак, за период с февраля 1938 г. по начало 1956 г. в Вятлаг были доставлены около 6000 латышей, репрессированных по политическим мотивам. В том числе: с февраля 1938 г. по июнь 1941 г. включительно – около 500 человек; с июля 1941 г. по май 1945 г. – не менее 3 000; с июня 1945 г. по 1955 г. – не менее 2500 человек. Из них умерли в лагере и расстреляны – не менее 2 544 человек, то есть не менее 42,4% от числа поставленных на специальный учет в Вятлаге. В общем количественном составе «Мартиролога Вятлага» (более 18 000 персоналий) на долю лиц латышской национальности (не менее 2213 человек, включая латгальцев) приходится не менее 12,1%. По численности По численности они стоят на третьем месте после русских (8131 человек, 44,6%) и немцев (2310 человек, 12,7%).
В то же время жители Латвии в целом (не менее 2 336 человек, 12,8%) представляют собой наиболее многочисленную (в территориальном срезе) общность жертв Вятлага – среди обитателей более чем 150 других регионов бывшего СССР (республик, краев и областей).
Как видим,
тексты практически идентичны; в общей
сложности более 75% процентов статьи
Н.Ю. Белых являются прямым плагиатом
статьи В.И. Веремьева. Немногочисленные
добавления Н.Ю. Белых в текст В.И. Веремьева
носят справочный характер.
Статья Н.Ю.
Белых «Латышский след в Вятлаге НКВД-МВД СССР» практически дословно
воспроизводит его статью «Репрессированные
граждане Латвии в лагере под Вяткой»;
в ней также содержится более 75% прямого
плагиата статьи В.И. Веремьева «Латыши
в Вятлаге».
Анализ статьи
Н.Ю. Белых «На строительство боевых
самолетов «Лаврентий Берия»…» показывает
наличие в ней большого числа фактов
прямого плагиата: на сей раз «первоисточником»
для Н.Ю. Белых послужила написанная в
апреле 2002 года работа В.И. Веремьева
«Учреждение К-231: страницы истории (даты,
факты, имена)» (размещена на сайте
«Вятлаг.ру», доступна для скачивания
зарегистрированным пользователям по
адресу: http://www.vyatlag.ru/load/quot_vjatlag_quot_daty_fakty_imena/8-1-0-31/).
Н.Ю. Белых, «На строительство боевых самолетов «Лаврентий Берия»…», 2010
История его создания и функционирования неразрывно связана с перипетиями политической и социально-экономической обстановке в стране на протяжении последующих семи десятилетий, зеркально отражая все этапы и переломы в драматической судьбе Отечества.
Есть в этой истории свои знаменательные вехи, легендарные имена, немало в ней и трагических страниц.
Особое место среди них занимают военные годы – самый тяжелый период существования Вятского Управления (возглавлял его с июля 1941 года лейтенант, а затем капитан государственной безопасности Ной Соломонович Левинсон).
Таков (в самом сжатом виде) обзор первоначального периода истории Вятлага – Учреждения К-231. По-разному складывалась эта история на протяжении последующих десятилетий, зеркально отражая все этапы и переломы в драматической судьбе Отечества.
Есть в этой истории свои знаменательные вехи, легендарные имена, немало в ней и трагических страниц.
Особое место среди них занимают военные годы – самый тяжелый период существования Вятского Управления (возглавлял его с июля 1941 года лейтенант, а затем капитан государственной безопасности Ной Соломонович Левинсон).
Помимо лесозаготовительных предприятий к производственному сектору Вятского ИТЛ относились: лесозавод, центральные механические мастерские, центральная пошивочная мастерская (фабрика), четыре сельхозподразделения, две базы снабжения (общеинтендантского и технического), три постоянных строительных участка.
Позднее (в 1943-1947 годах) в состав лагеря входили также отдельное сельхозподразделение N 4 – на территории Фаленского района; заготовительно-снабженческие базы – в Средней Азии (город Фрунзе, Киргизия) и в Курской области; временные строительные участки – в городе Кирове, а также на станции Яр Пермской (ныне – Горьковской) железной дороги (Удмуртская АССР); сенокосные угодья в Омутнинском и Халтуринском (ныне – Орловском) районах.
Количественный состав содержащегося спецконтингента (на 15 июля 1941 года) – 19 596 человек, из них 1706 женщин. Фактическое наличие кадров – 1,602 человека (при штатной положенности – 2058). Численность населения центрального поселка («Соцгородка», ныне поселок Лесной) – 804 человека. Общая площадь жилищного фонда – около 30 000 квадратных метров, в том числе в «Соцгородке» – более 5250.
В центральном поселке наличествовали необходимые для жизнеобеспечения жилищно-коммунальные и социально-культурные учреждения: средняя школа с интернатом, больница с поликлиникой, детский сад-ясли, клуб с библиотекой, стадион, магазины, столовая, баня с водолечебницей, телефонная станция.
В составе Вятского ИТЛ функционировали: лесозавод, центральные механические мастерские, центральная пошивочная мастерская (фабрика), четыре сельхозподразделения, две базы снабжения, три строительных участка.
Позднее (в 1943-1947 годах) в состав лагеря входили также:
- отдельное сельхозподразделение N 4 – на территории Фаленского района;
- базы снабжения – в Средней Азии (город Фрунзе, Киргизия) и в Курской области;
- временные строительные участки – в городе Кирове, а также на станции Яр Пермской (ныне – Горьковской) железной дороги (Удмуртская АССР);
- сенокосные угодья в Омутнинском и Халтуринском (ныне – Орловском) районах.
Количественный состав содержащегося спецконтингента (на 15 июля 1941 года) – 19,596 человек, в том числе – 1,706 женщин.
Фактическое наличие кадров – 1,602 человека (при штатной положенности – 2,058).
Численность населения центрального поселка («соцгородка») – 804 человека.
Общая площадь жилищного фонда – около 30,000 квадратных метров, в том числе в «соцгородке» – более 5,250.
В центральном поселке наличествовали необходимые для жизнеобеспечения жилищно-коммунальные и социально-культурные учреждения: средняя школа с интернатом, больница с поликлиникой, детский сад-ясли, клуб с библиотекой, стадион, магазины, столовая, баня с водолечебницей, телефонная станция и т.д.
За годы войны в состав действующей армии были мобилизованы более 1700 вольнонаемных работников и около 500 заключенных лагеря. Около 500 ушедших на фронт из Вятлага (по данным, установленным на 1 января 2001 года) погибли на полях сражений, умерли в госпиталях, пропали без вести в военном лихолетьи. В 1941-1942 годах в Вятлаг прибыли около 350 эвакуированных жителей из Ленинградской области и Мурманской, Карелии, Прибалтики и других прифронтовых регионов, а также несколько тысяч заключенных из дислоцировавшихся на этих территориях колоний и лагерей.
Всего же с середины 1941-го по июнь 1943 года были приняты в Вятский ИТЛ свыше 40 тысяч заключенных и более 8 тысяч «трудмобилизованных» этнических немцев. За тот же период выбыли из лагеря соответственно 45 тысяч заключенных и около 5 тысяч немцев-«трудармейцев».
Кроме этого, при Вятском ИТЛ функционировал (с 1943-го по 1947 год) лагерь для военнопленных N 101, состоявший из шести подразделений общей наполняемостью до 4 тысяч человек. В осенне-зимние периоды на лесозаготовки в лагере привлекались также «трудополченцы» – мобилизованные военкоматами колхозники (в преобладающем большинстве – женщины) и «гужевая сила» (лошади) – из прилегающих районов Кировской области (до 900 человек и 600 лошадей ежегодно). В мае 1943 года в Вятлаг были доставлены, из Вологодской и Омской областей, несколько сот мобилизованных «трудпереселенцев» – из числа раскулаченных в период коллективизации.
За годы войны в состав действующей армии были мобилизованы более 1,700 вольнонаемных работников ИТЛ и около 500 заключенных.
Около 500 ушедших на фронт из Вятлага (по данным, установленным на 01.01.2002 года) погибли на полях сражений, умерли в госпиталях, пропали без вести в военном лихолетьи.
За тот же период в Вятлаг прибыли около 350 эвакуированных жителей из Ленинградской области, Карелии, Прибалтики и других прифронтовых регионов, а также несколько тысяч заключенных из дислоцировавшихся на этих территориях колоний и лагерей.
Всего же в течение только первых военных лет (вторая половина 1941 года – первая половина 1943 года) были приняты в Вятский ИТЛ свыше 40,000 заключенных и более 8,000 «трудмобилизованных» этнических немцев.
За тот же период выбыли из лагеря соответственно 45,000 заключенных и около 5,000 немцев-«трудармейцев».
Кроме этого, при Вятском ИТЛ функционировал (с 1943-го по 1947 год) лагерь для военнопленных N 101, состоявший из шести подразделений общей наполняемостью до 4,000 человек, в поселке Рудничном действовал спецлагерь (госпиталь) для военнопленных N 3171.
В осенне-зимние периоды на лесозаготовки в лагере привлекались также мобилизованные военкоматами колхозники (в преобладающем большинстве – женщины) и «гужевая сила» (лошади) из прилегающих районов Кировской области (до 900 человек и 600 лошадей ежегодно).
В мае 1943 года в Вятлаг этапированы (из Вологодской и Омской областей) несколько сот мобилизованных «трудпереселенцев» – из числа ранее «раскулаченных».
В статье так
же имеются прямые заимствования из уже
упоминавшейся работы В.И. Веремьева
«Латыши в Вятлаге»:
Н.Ю. Белых, «На строительство боевых самолетов «Лаврентий Берия»…», 2010
В.И. Веремьев, «Латыши в Вятлаге», 2004
Следует отметить, что, несмотря на чудовищные условия содержания в военные годы, каких-либо попыток организованного сопротивления властям среди заключенных в Вятлаге не зафиксировано. При этом дела о «подпольных антисоветских организациях» разрабатывались оперативно-чекистским отделом Вятлага: «группа немцев-эмигрантов» (6 человек, все приговорены к расстрелу), «группа Панина» (28 человек, все подвергнуты длительным дополнительным срокам лишения свободы). Однако обвинения при этом были явно натянутыми и не имели объективной доказательной базы.
Следует отметить, что, несмотря на чудовищные условия содержания в военные годы, каких-либо попыток организованного сопротивления властям среди латышей в Вятлаге не зафиксировано. Хотя в других лагерях (Усольском, Ныробском, Нижне-Амурском, Сибирском, Унженском, Мурманском, Усть-Вымском, Онежском, Красноярском, Воркутинском и некоторых других) такого рода явления имели место среди отдельных (в том числе национальных) категорий заключенных. Всего за 1941-1945 гг. в ГУЛАГе были «выявлены» среди «спецконтингентов» 603 «антисоветские организации и группы» с участием в них 4,640 человек.
При этом дела о «подпольных антисоветских организациях» разрабатывались и оперативно-чекистским отделом Вятлага: «группа немцев-эмигрантов» (6 человек, все приговорены к расстрелу), «группа Панина» (28 человек, все подвергнуты длительным дополнительным срокам лишения свободы) и т.п. Однако обвинения при этом были явно натянутыми и не имели объективной доказательной базы…
В целом
процент прямого плагиата в статье Н.Ю.
Белых «На строительство боевых самолетов
«Лаврентий Берия» ниже, чем в предыдущих
двух рассмотренных статьях: более 50%.
Не исключено, однако, что некоторые
источники плагиата не выявлены.
Элементы
плагиата обнаружены также в статье Н.Ю.
Белых «Территория принудительного
земледелия»:
Но общая ситуация становилась все более угнетающей: за 1942 год в Вятлаге умерли более 7000 заключенных и 780 мобилизованных немцев, за 1943 год – соответственно 4,500 и 570; основные причины смертности (свыше 80% случаев) – алиментарная дистрофия, пеллагра, авитаминоз, туберкулез и воспаление легких, проще говоря – «голод и холод».
Ситуацию удалось изменить к лучшему только в первой половине 1944 года – решительными и порой сверхжесткими мерами, предпринятыми вновь назначенным (в январе 1944 года) начальником УИТЛ полковником Алексеем Демьяновичем Кухтиковым. Именно при нем было достигнуто практически полное самообеспечение лагеря основными продуктами питания, многими видами вещевого довольствия, мебелью и другими предметами первой бытовой необходимости, существенно укреплены режим и дисциплина в лагере, получила развитие социально-бытовая сфера в центральном поселке и в подразделениях. За три года своего пребывания на посту начальника Вятлага (1944-1946) Кухтиков действительно сумел сделать очень многое. Он лично вникал во все мелочи лагерной жизни, находил умелых, грамотных исполнителей, прежде всего, из числа «спецконтингента» – заключенных и «трудармейцев» (с 1946 – «спецпоселенцев»). Благодаря Кухтикову были спасены от гибели и получили возможность заниматься (пусть и в условиях несвободы) своей профессиональной деятельностью многие квалифицированные работники, в том числе – специалисты сельского хозяйства.
И результаты не замедлили сказаться: за 1942 год в Вятлаге умерли более 7.000 заключенных и 780 мобилизованных немцев, за 1943 год – соответственно 4,500 и 570 человек; основные причины смертности (свыше 80 процентов случаев) – алиментарная дистрофия, пеллагра, авитаминоз, туберкулез и воспаление легких, проще говоря – «голод и холод».
Ситуацию удалось изменить к лучшему только в первой половине 1944 года, благодаря решительным и порой сверхжестким мерам, предпринятым вновь назначенным (в январе 1944 года) начальником Управления ИТЛ полковником Алексеем Демьяновичем Кухтиковым.
Именно при нем было достигнуто практически полное самообеспечение лагеря основными продуктами питания, многими видами вещевого довольствия, мебелью и другими предметами первой бытовой необходимости, существенно укреплены режим и дисциплина в лагере, получила развитие социально-бытовая сфера в центральном поселке и в подразделениях.
За три года своего пребывания на посту начальника ИТЛ А.Д.Кухтиков сумел сделать очень многое.
Он лично вникал во все мелочи лагерной жизни, последовательно, твердо осуществлял порой нестандартные, но действенные подходы к решению множества ее проблем, находил для этого умелых, грамотных исполнителей, и прежде всего – из числа «спецконтингента», заключенных и «трудармейцев».
Благодаря А.Д.Кухтикову были спасены от гибели и получили возможность заниматься (пусть и в условиях несвободы) своей непосредственной профессиональной деятельностью многие и многие высококвалифицированные инженерно-технические и медицинские работники, талантливые артисты, музыканты, художники.
Следует
отметить, что в статье «Территория
принудительного земледелия» факты
плагиата немногочисленны; возможно,
впрочем, что как и в случае с предыдущей
статьей, некоторые источники плагиата
пока не установлены.
Выявление
прямого плагиата в работах Н.Ю. Белых
ставит вопрос о научной порядочности
не только губернатора Кировской области,
но и его научного руководителя профессора
В.А. Бердинских. Дело в том, что он, вне
всякого сомнения, хорошо знаком со
ставшими «источником» плагиата работами
В.И. Веремьева: в 2001 году В.А. Бердинских
использовал материалы В.И. Веремьева
при подготовке книги «История одного
лагеря (Вятлаг)» (М.: Аграф, 2001), а в 2005
году В.И. Веремьев стал ответственным
редактором книги В.А. Бердинских
«Спецпоселенцы : Политическая ссылка
народов Советской России» (М.: Независимое
литературное обозрение, 2005). Отметим
также, что В.А. Бердинских является
ответственным редактором сборника, в
котором была опубликована статья В.И.
Веремьева «Латыши в Вятлаге». Можно
предположить, что В.А. Бердинских
сознательно закрыл глаза на многочисленные
факты прямого плагиата в работах своего
аспиранта.
Показательно,
что из рассмотренных выше статей плагиат
перекочевал и в изданную в авторитетной
научной серии «История сталинизма»
книгу Н.Ю. Белых «Экономика ГУЛАГА как
система подневольного труда (на материалах
Вятлага 1938-1953 гг.)» (М.: РОССПЭН, 2011; см
напр., стр. 49-50, 60-61, 75 и т.д.).
Фонд
«Историческая память» убежден, что
подобная профанация научно-исследовательской
деятельности и демонстративное
пренебрежение элементарными основами
научной этики подрывает авторитет
отечественной исторической науки в
целом, а потому должна встречать отпор
как со стороны профессионального
сообщества, так и со стороны общества.
В этой связи
фондом «Историческая память» направлены
обращения в Высшую аттестационную
комиссию Министерства образования и
науки РФ, Вятский государственный
университет, Удмуртский государственный
университет, редакции журналов «Вопросы
истории», «Родина» и «Вестник Нижегородского
университета им. Н.И. Лобачевского» с
требованием принять меры по факту
выявления прямого плагиата в работах
Н.Ю. Белых.
25.05.2011
Источник: Пресс-релиз фонда «Историческая память»[Оригинал статьи]
В автореферате диссертации губернатора Н.Ю. Белых выявлены факты прямого плагиата из работы его научного руководителя
В автореферате диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, подготовленной губернатором Кировской области Н.Ю. Белых по теме «Особенности формирования и функционирования лагерной экономики в 1938-1953 гг. (на материалах Вятлага НКВД-МВД СССР)» выявлены факты прямого плагиата из книги В.А. Бердинских «История одного лагеря (Вятлаг)» (М., 2001).
Н. Белых, автореферат диссертации, 2010, С. 14.
В.А. Бердинских, «История одного лагеря (Вятлаг)», 2001, С. 98-100.
Военное лихолетье принесло в Вятский ИТЛ, как и в другие подразделения карательно-исполнительной системы, с одной стороны, голод, холод и, как следствие, − беспрецедентно высокий уровень смертности среди «спецконтингентов», добавило немало дополнительных нелепостей в лагерную обыденность, с другой стороны, все-таки заставило более высоко ценить подневольную «рабочую силу» — как главный источник гулаговской «прибыли». Такая метаморфоза не имела никакого отношения к категориям гуманности. Она объяснялась весьма прагматическими соображениями, и, прежде всего, — острой нехваткой этой самой «рабочей силы».
Любопытно, что война, принеся в лагеря, с одной стороны, голод, холод и, как следствие, — колоссальную смертность заключенных, добавив немало дополнительных нелепостей в лагерную обыденность, в том числе повышенную дозу организованного садизма, с другой стороны, все-таки заставила и более высоко ценить если не головы, то хотя бы руки «контингента» — как главный источник гулаговской «прибыли». Безусловно, такой поворот не имеет никакого отношения к категориям гуманности. Все объясняется вполне прозаически — острой нехваткой рабочей силы.
Вместе с тем множество фактов свидетельствуют о том, что рядовые невольники в большинстве своем вполне «восполняли» даже такого рода минимальную псевдозаботу — своим каторжным трудом они и в невыносимо тяжелых военно-лагерных условиях практически на всех переделах выполняли производственные задания, причем как по объемным, так и качественным показателям.
Но вот что показательно: рядовые лагерники вполне «оправдывали» даже такого рода «заботу» — своим каторжным трудом они и в невыносимо тяжелых военно-лагерных условиях практически на всех переделах выполняли производственные задания, причем как по объемным, так и качественным показателям.
По отчетным данным, заключенные Вятлага выполняли плановые нормативы производительности труда и на заготовке (около 3 кубометров в день), и на подвозке (трелевке), и на вывозке леса, и на разделке заготовленной древесины.
Итак, по отчетным данным за 1943 год, заключенные Вятлага выполнили плановые нормативы производительности труда на заготовке леса (около 3 кубометров в день), на подвозке (трелевке), вывозке и разделке заготовленной древесины.
Несомненно, однако, и то, что лагерников в военные годы эксплуатировали гораздо интенсивнее: эта крайне дешевая «рабсила» пришлась в лихолетье как нельзя кстати и казалась государственно-партийной номенклатуре чрезвычайно выгодной (во всяком случае — более выгодной, чем в условиях мирного времени). Цена этим «администраторским иллюзиям» известна и в лагерях она проявилась с предельной наглядностью...
Несомненно, однако, что лагерников в военные годы эксплуатировали гораздо интенсивнее: эта фантастически дешевая «рабсила» пришлась в лихолетье как нельзя кстати и казалась государственно-партийной номенклатуре чрезвычайно выгодной (во всяком случае — более выгодной, чем в условиях мирного времени). Цена этим «администраторским иллюзиям» известна, и в лагерях она проявилась с предельной наглядностью.
…если изможденные лошади («гужевая сила») «плана не давали», то не менее измордованные люди («исполнители программы») свои трудовые задания выполняли и перевыполняли. Правда, теперь уже практически невозможно установить, сколько в этих отчетах приписок на всех стадиях производства — от низовой «зековской» бригады до лагерного Управления.
Причем заморенные лошади (гужсила) «плана не давали», а вот не менее измордованные люди («исполнители программы») свои производственные задания выполняли и перевыполняли. Любопытно, правда, было бы знать, сколько в этих отчетах «заряжено туфты», то есть приписок на всех стадиях производства — от бригады до Управления.
Показательно, что профессор В.А. Бердинских является научным руководителем диссертации
Н.Ю. Белых.
Ранее исследование, проведенное сотрудниками фонда «Историческая память, выявило многочисленные факты прямого плагиата в статьях по теме исследования, опубликованных Н.Ю. Белых в ряде научных изданий, входящих в список ВАК. В этой связи фондом «Историческая память» направлены обращения в Высшую аттестационную комиссию Министерства образования и науки РФ, Вятский государственный университет, Удмуртский государственный университет, редакции журналов «Вопросы истории», «Родина» и «Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского» с требованием принять меры по факту выявления прямого плагиата в работах Н.Ю. Белых.
06.06.2011
Источник: Пресс-релиз фонда «Историческая память»[Оригинал статьи]
Все права на материалы сайта принадлежат редакции журнала «Скепсис». Копирование публикаций приветствуется при наличии гиперссылки на scepsis.net и гиперссылки на страницу заимствуемой публикации; коммерческое использование возможно только после согласования с Наш e-mail:
