Итак, в Московском Ордена Трудового Красного Знамени инженерно-физическом институте открылась кафедра теологии. Это очередной удар по отечественной культуре, науке и образованию, очередной эпизод общей деградации страны, дегуманизации общества и оболванивании народа. Это решение — позор для руководства МИФИ и лично для господина Стриханова, ректора МИФИ.

В сентябре 2008 года мне довелось участвовать в конференции Ядерного общества России, проведенной как раз в стенах МИФИ. Тема конференции — «Кадровый потенциал атомной отрасли». Конференция констатировала, что кадрового потенциала у атомной отрасли нет. Прежде всего потому, что иссякает и вымирает профессура, а полноценной замены уходящему поколению нет, и что через шесть, от силы через 10 лет в «атомных» вузах не останется преподавателей, знающих предмет по собственному участию в «атомных» НИОКР. На секционном заседании я услышал такую оценку: сказать, что по профильным дисциплинам отрасли через шесть лет в стране закончатся профессора — это все равно, что сказать про человека, что у него через пять минут наступит клиническая смерть.

Я не помню, чтобы оценки и выводы этой конференции ЯОР активно обсуждались, чтобы они были доведены до широких народных масс атомной отрасли. Они были проигнорированы. Проигнорированы в том числе руководством МИФИ, хотя процесс исчерпания кадрового потенциала был проиллюстрирован именно примером МИФИ. Было названо количество преподавателей МИФИ, ушедших из жизни за 12 месяцев, предшествующих конференции. Был назван средний возраст преподавательского состава. И была названа зарплата.

Cтало окончательно ясно, что даже озвучивать эти проблемы никто не собирается. И вспоминается такая присказка — чем настоящий джентльмен отличается от обычного человека? Обычный человек, наступив на коровий блин, возьмет щепочку и очистит обувь. А настоящий джентльмен — он сделает вид, что воняет не от него.

Вот мы и пытаемся сделать вид.

Кстати, насчет подлинно джентльменского поведения я добавил бы, что совсем настоящий джентльмен, наступив в коровий блин, должен завести разговор о духовном.

И если мы действительно не собираемся озвучивать проблемы, которые буквально вопиют, то лучше всего их не просто игнорировать, а поговорить о духовном.

Вот у нас в ходе беспрестанного реформирования развалена система военного образования, промышленностью год из года срывается гособоронзаказ. Что нужно сделать? Нужно построить при частях и учреждениях храмы, нужно направить в войска священников.

Только что официально признан провал реформы МВД — даже переименование милиции в полицию не помогло! Надо полагать, что там тоже обнаружится недостаток храмов в расчете на душу полицейского населения.

Так что если вы где-то, в каком-то ведомстве, в какой-то отрасли видите «духовное возрождение» — знайте: здесь — развал, здесь — канун клинической смерти.

И это уже было – когда во время русско-японской войны иконы в Маньчжурию отправляли чуть ли не эшелонами. Вместо снарядов.

А ведь проблема вымирания профессуры — это лишь то, что бросается в глаза. Проблем масса. Например, беда с учебниками. Проверяющие органы требуют, чтобы в списки рекомендованной литературы входили учебники со сроком издания не старше 5 лет. А учебнику Дементьева «Ядерные энергетические реакторы» пошел третий десяток. Или вот с некоторых пор из учебных стандартов в принципе исчез предмет «Численные методы», и в результате мы имеем в лице выпускников технических вузов такой феномен, как «непрограммирующий пользователь». При практически круглосуточной доступности компьютера из вузов выходят люди, не написавшие ни одной вычислительной программы. Вычислительному программированию в современных вузах учат в большинстве случаев факультативно.

Если судить по самому большому счету, то наблюдаемое «духовное возрождение» есть признак общей деградации общества. Наблюдаемое «духовное возрождение» есть признак того, что по многим показателям страна отброшена на десятки лет назад, по некоторым — на столетие, в дооктябрьскую эпоху, и что нас упорно загоняют в эпоху допетровскую. Если мы видим «духовное возрождение» не в отдельных ведомствах, а по всей стране, то в предсмертном состоянии находится целая страна, целый народ.

* * *

Состояние нашего общества в целом опять же хорошо просматривается на примерах наших профильных вузов. «Непрограммирующий пользователь» — это беда сравнительно небольшая. Самая большая беда в том, что многие выпускники «атомных» вузов в принципе не собираются работать по специальности. Массовым явлением среди студентов стало стремление получить «второе высшее» — экономическое. И это обидно мне не просто как преподавателю-технарю. Это обидно мне как гражданину. Потому что когда мои студенты бегают на «второе высшее» — это диагноз нашего общества. Студент — существо ушлое и практическое, и хорошо понимает, что менагером[1] быть лучше, чем инженером.

Самая большая беда в том, что Россия превратилась в страну менагеров, промоутеров и мерчендайзеров, в страну рантье и офисного планктона. При этом уровень промышленного и сельскохозяйственного производства 1990 года для нынешней России — недостижимая мечта. От мысли удвоить ВВП — т.е. догнать Португалию — мы явочным порядком отказались.

По объемам и структуре производства и внешней торговли, по структуре занятости населения Россия превратилась в то, что раньше называлось «странами третьего мира».

Позволю себе привести пространную цитату из сравнительно недавно увидевшей свет работы российского историка и философа Юрия Семенова[2]:

«С 1999 г. началось увеличение ВВП, но в основном оно достигалось за счет повышения цен на нефть. Наметился рост и промышленного производства, но происходило это в основном за счет ввода в действие заброшенных ранее и простаивавших мощностей. Если и создавались новые предприятия, то главным образом в сфере производства предметов потребления. Машиностроение так и не вышло из состояния разрухи…

Не восстановлено науко- и техноемкое производство. Даже производство стали в целом не достигло уровня конца 1980-х годов. Еще хуже обстоит дело с высшими сортами стали, без которых невозможно машиностроение. Например, производство сортовой холоднотянутой стали за годы “реформ” сократилось в 8,4 раза…

Производство металлорежущих станков упало в 15 раз и никаких сдвигов в этой области не наблюдается. Если в 1990 г. в РСФСР было выпущено 16,7 тыс. станков с числовым программным управлением (ЧПУ), то … в 2001 г. было изготовлено 257 таких станков, а затем произошел новый спад. В дореформенные годы производилось в год 25-27 тыс. экскаваторов, в 1999 г. — 2,6 тыс., в 2006 г. — 3,99 тыс…

… Техническая отсталость России побуждает, в частности, к закупкам вооружения за рубежом[3].

По данным директора НИИ статистики Росстата Василия Михайловича Симчеры, за годы “реформ” производительность труда в стране снизилась наполовину. Экономика России развивалась и продолжает развиваться с убывающей эффективностью[4].

Короче говоря, в результате начавшихся в 1990-е гг. “демократических реформ” Россия оказалась в безвыходном тупике. В последние годы эта трагическая ситуация начала осознаваться и высшими руководителями РФ. Как вынужден был признать в 2009 г. премьер-министр В.В. Путин, инновационный уровень России крайне невелик. Удельный вес высокотехнологичной продукции составляет чуть более 5% в общем объеме[5]. И наконец, в том же году третий президент РФ Дмитрий Анатольевич Медведев заявил: “России нужно движение вперед, а этого движения пока нет. Топчемся на месте. Кризис четко продемонстрировал, что нынешний путь развития тупиковый”[6]. Тогда же им был торжественно провозглашен курс на модернизацию страны, на построение “инновационной экономики”. С тех пор слова “модернизация”, “инновации”, “инновационные технологии”, “инновационное развитие” уже больше года не сходят с уст наших чиновников и со страниц газет и журналов.

Но, как говорится, воз и ныне там. … К весьма печальным выводам пришли участники исследования “Конкурируя за будущее сегодня: новая инновационная политика для России”. “На протяжении десяти лет, — сказал на презентации один из авторов проекта … Сергей Борисов, — российская инновационная система не только не развивалась, но фактически деградировала”[7].

Вопрос — может ли развиваться наука и образование, если деградирует производство? Может ли развиваться гуманитарная культура?

Но самое главное — как все это воспринимается людьми? А люди нравственно дичают. Люди находят утешение в алкогольном и наркотическом дурмане. Люди ударяются в мистику, начинают верить в пришельцев из космоса, люди ходят к колдунам и астрологам. И естественно, люди обращаются к традиционным верованиям — к христианству в первую очередь, ибо христианство изначально возникло как религия угнетенных как способ утешиться, когда нет выхода.

Простите, но это азы социологии — рост религиозных настроений наблюдается там и тогда, где массы людей не видят ничего хорошего ни в ближайшем будущем, ни для своих детей и внуков.

И наш митрополит очень удачно попал пальцем в небо, сказав, что рост религиозных настроений наблюдается и за рубежом, поэтому нам негоже отставать. Да ведь и за рубежом рост религиозных настроений происходит тоже в результате непрекращающегося экономического кризиса, в результате упадка культуры и нравственного одичания! За рубежом — массовые увольнения и забастовки, за рубежом не пляски на амвоне — за рубежом побоища между безработной молодежью и полицией. Это — в странах «первого» мира. А в Индии, например, треть страны охвачена полномасштабной гражданской войной — войной за лесные угодья, за землю, за пресную воду[8]. Войной, о которой российские СМИ предпочитают не писать. Мир стоит на грани эпохи войн и революций. А когда общество стоит на грани великих преобразований, люди ведут себя по-разному. Кто-то — через ошибки и потери — ищет и находит способы адекватного поведения, находя духовную опору в примерах освободительных войн и революций, в образах Ленина и Че Гевары, в примерах подлинной модернизации — такой, какой была модернизация России после революции 1917 года. Другие — однова живем! — уничтожают в себе все человеческое, превращают себя в животных и находят себе духовную опору в передачах типа «Ты не поверишь» и «Дом-2».

Как выразился англиканский священник Чарльз Кингсли «Мы используем Библию так, будто она всего лишь инструкция полицейскому или доза опиума вьючному животному, чтобы оно донесло слишком тяжелую для него поклажу».

Чтобы в России, погружающейся в историческое небытие, поддерживать по крайней мере видимость порядка, опиум народу скармливают лошадиными дозами.

* * *

Что касается гуманитарной культуры и полной несостоятельности РПЦ в культурном строительстве — это тема отдельного разговора. Тем более тема отдельного разговора — несостоятельность претензий РПЦ на роль воспитателя нравов.

Для меня нравственность начинается с абсолютной ценности труда. И когда я слышу, как кто-нибудь начинает впаривать насчет морали и нравственности, мне хочется спросить: а ты кем работаешь? Какая у тебя специальность? Что ты конкретно делать умеешь? Неважно — кирпичи класть, «Умирающего лебедя» танцевать или брать интегралы. Так вот боюсь, что прав был Лев Николаевич Толстой (столетие со дня смерти которого никто не заметил и не отметил), считавший таких стражей нравственности прежде всего паразитами и бездельниками.

По этой теме читайте также: