Начало боёв

I. Фронт 2-й армии

Буквально на следующий день после мятежа об ижевских событиях стало известно командованию 2-й армии, которая тогда концентрировалась в районе Сарапул — Николо-Берёзовка. Однако проблема была в том, что «армия», только что отошедшая от Уфы, была, по сути, небоеспособна. У неё долго не было даже подходящего руководителя — два первых командующих армией из военспецов были предателями. Новым командармом спешно был назначен капитан Генштаба Н. Блохин, блестяще проявивший себя в последних боях со своим маленьким, но хорошо организованным отрядом. Блохину выпала тяжелая задача — всю армию приходилось, по сути, строить заново: со времен отступления от Уфы, она была небоеспособна и представляла из себя множество мелких отрядов и боевых дружин, которые были недисциплинированны и деморализованы. Вдобавок в этот момент на южном направлении 2-й и 5-й армии приходилось сдерживать натиск Каппеля под Казанью — и это в период лихорадочного военного строительства. Весь регион охватили мелкие и крупные восстания, на борьбу с которыми тоже приходилось отправлять отряды, но силы армии были немногочисленны — на 10 июля она насчитывала 1780 пехотинцев, 70 артиллеристов, 150 кавалеристов, 100 пулемётчиков, 7 орудий и 21 пулемёт[1]. Вятский батальон под командованием латышского большевика Вольдемара Азина — самая боеспособная и дисциплинированная сила — к тому времени уже сражался под Казанью и вытребовать его назад было невозможно.

Весьма показательные воспоминания о состоянии 2-й армии в те дни оставил очевидец:

«В Сарапуле я был впервые, поэтому с большим любопытством приглядывался ко всему. Однако очень скоро моё внимание поглотило одно явление. Всюду, на всех улицах, на площадях, мы наталкивались на толпы вооружённых людей в военной форме, бойко и шумно торговавших сапогами и заготовками. У большинства на одном плече вниз стволом висела винтовка, на другом — связка новеньких сапог или заготовок. Растащили ли военный склад, раскупили ли по дешёвке, а может, и разграбили запасы мастерских — кто знает. Горожане, напуганные, подавленные, подтверждали и то, и другое, и третье. В толпе с озабоченными и растерянными лицами ходили подтянутые командиры, как видно, из бывших офицеров, разыскивавшие своих подчиненных для посылки в очередной наряд. Одни посмеивались над ними, как над старорежимниками, золотопогонниками, другие, отвернувшись, старались не замечать. — Не войско, а сброд какой-то! — вырвалось у Лямина, и он зло выругался»[2].

Тем не менее, меры против мятежа были приняты. Исполком Совета спешно сформировал Чрезвычайный революционный комитет. Председателем ревкома был назначен большевик Римма Михайлович Шапошников, в состав вошли председатель Совдепа, матрос-максималист П.А. Краснопёров, уездный военком А.В. Галанов и другие. Сам Краснопёров был назначен комиссаром по эвакуации, а комендантом города стал секретарь Казанского губкома Е. Стельмах, прибывший в Сарапул. 9 августа прошло собрание фракции большевиков, которое постановило создать рабочие дружины и принять необходимые меры для обороны города[3].

Штаб 2-й армии также спешно составил Военно-Революционный комитет по формированию отрядов для посылки в Ижевск. Из шатающихся по городу красноармейцев и дружинников было набрано около 2 тыс. человек. Их разделили поровну на два отряда. Командование первым, состоявшим в основном из латышей и матросов, принял на себя Антонов-Овсеенко. В состав его отряда вошел Уфимский латышский батальон Я.Ю. Рейнфельда, прибывший до этого из-под Самары — к 18 августа он получил пополнение и вырос с 436 человек до 500 штыков. Ему были приданы 30 латышских кавалеристов и четыре пулемёта.

Вторым отрядов командовал уфимский большевик Алексей Чеверев. До этого он уже прорвался из-под села Дюртюли, где сдерживал натиск чехословаков, со своим красноармейским отрядом. Отряд образовался ещё в начале августа 1918 г. и состоял преимущественно из местных жителей, уроженцев деревень Аргамак, Старо-Султанбеково, Казаклараво, Ангасяк, Асяново, Мамадалево, Иванаево и др.[4] Антонов был направлен на пристань Гольяны на Каме, а Чеверев отправился по Казанской железной дороге на станцию Агрыз, чтобы воспрепятствовать соединению ижевцев с войсками белочехов в Казани[5]. К обоим отрядам были позже направлены пополнения из различных районов.

Отряд Антонова отправился в Гольяны по Каме на пароходе Военной инспекции. Латышский батальон быстро завладел пристанью. Войсками были отогнаны два блиндированных (забронированных досками и песком) поезда противника, после чего отряды направились на Ижевск, а наиболее боеспособные латыши… вернулись в Сарапул. Это со стороны командования было огромной ошибкой. Первое наступление окончилось неудачей, и отряд отошёл к Гольянам. Там, получив подкрепление, красные снова начали наступление 16 августа. Несмотря на то, что противник был гораздо многочисленнее, большинство повстанцев состояло из спешно набранных по деревням призывников, поэтому Антонов всего за день продвинулся до д. Завьялово.

В короткий срок почти дойдя до Ижевска, отряд Антонова остановился примерно в 18 километрах от города, отошёл к Завьялову и решил там заночевать. В селе отряд Антонова соединился также с Оханской ротой в 280 штыков, которая самостоятельно прибыла с Гольян. Состояла она из добровольцев Оханского уезда и пулемётной команды австро-венгерских интернационалистов из примерно 34 человек[6]. Под началом Антонова были теперь Мензелинский, Казанский, Ржевский и другие отряды, отряд матросов и вернувшийся из Сарапула Уфимский батальон. Всего отряд Антонова стал насчитывать около 2,5 тыс. штыков. С этими силами он и пошёл на взятие Ижевска. Расчёт был на то, что с юга успеет подойти отряд Чеверева, с помощью которого и будет взят Ижевск.

Утром стало известно, что отряд Чеверева вовремя подойти не сможет. Антонов решил штурмовать город самостоятельно, но потерпел поражение. За это время повстанцы пополнили свои силы, объявив 18 августа в городе мобилизацию мужчин с 18 до 45 лет[7]. Ещё отступая от Гольян, они уводили за собой местных жителей, а также, судя по воспоминаниям Федичкина, он сам спешно набирал для защиты в Ижевске людей почти с улицы[8]. Благодаря мобилизации численность ижевцев резко возросла, а наличие на Ижевском заводе большого количества винтовок также позволило им стать хорошо вооружённой силой.

Оставив в тылу одно орудие и роту из Мензелинского отряда для прикрытия, Антонов начал продвижение к Ижевску по шоссе. За три версты от города отряд столкнулся с авангардом повстанцев, но отогнал их. Однако вскоре ижевцы стали наступать большими силами, и красным пришлось перейти к обороне. Сил для штурма спешно возведённых повстанцами укреплений явно не хватало, и бой в итоге затянулся до самого вечера. Отряд Антонова был вынужден вести борьбу на окраине Ижевска, в лесу, где трудно было разобраться в обстановке и корректировать огонь артиллерии. Сражение шло долго. Неоднократно красные пытались штурмовать противника штыковой атакой, но их попытки отбивались ружейно-пулемётным огнём.

Бои и артиллерийский обстрел окраин завода продолжались до вечера. В это время, воспользовавшись слабостью и ненадёжностью солдат правого фланга, большая группа ижевцев начала обход красных. Антонов приказал наступать с левого фланга и одновременно отходить с правого, пытаясь перестроить цепи, но было поздно. Все пришли в замешательство, и большая часть отрядов рассыпалась. Красноармейцы отступили к Завьялову, частью беспорядком и без оружия. В Завьялове оборону держать было нельзя, и вскоре красные опять отступили, дойдя ночью обратно до Гольян. По словам Антонова, были потеряны пулемёты и одно орудие, значительная часть отрядов разложилась, в частности, Мензелинский отряд по его настоянию пришлось отправить обратно «для борьбы с белогвардейцами и бандитами»[9]. Потери были большие. Ижевцы, видимо, попытались преследовать деморализированного противника, но большого успеха не имели. Там не менее, в этом бою им достались, по их словам, пулемёты и две пушки — одна, правда, без замка, который ижевцам пришлось подбирать[10].

После отхода к Гольянам красному командованию стала очевидна неизбежность отступления армии от Сарапула. Это было вызвано как упорством ижевских повстанцев, так и активизацией казанской группировки. Красные боялись подвергнуться окружению из-за захода белых войск им в тыл. К тому же повстанцы перерезали линию снабжения армии по Каме и взорвали мост в тылу красных, отрезав Сарапул от Агрыза. В Сарапуле началась паника. Часть левых эсеров и большевиков попыталась прорваться в Пермь, но пароход «Байрам-Али» был захвачен в Гольянах ижевцами. Беглецы и команда были частью заколоты, а частью посажены в тюрьму[11].

23 августа командующий армией Николай Блохин связался с членом РВС 3-й армии Смилгой. Положение рисовалось ему в самых черных красках:

«В Сарапуле остались только мелкие части, матросский отряд, несущий охранную службу по воде, и Сарапульский полк, заново организуемый из только мобилизованных, которые сегодня взбунтовались, заявив, что они на внутренний фронт ни в коем случае не пойдут и требуют отправки на внешний фронт, если они призваны под ружье. Кое-как с ними временно улажено, но использовать их не представляется возможным, ибо это скорее угроза, нежели помощь… В данный момент я нахожусь в Вятских Полянах с пятьюдесятью человеками, набранными с улицы, и положительно не представляю себе, как можно, сидя здесь, без посторонней помощи выйти и вывести армию с кольцевым фронтом без резервов, без тыла, без огнестрельных запасов и даже без связи со своими частями»[12].

Сообщение Блохина об угрозе мятежа Сарапульского полка было совершенно верным. Уже на следующий день в городе произошли вооружённые столкновения армии и городского Совета.

24 августа до Сарапула докатились вести о разгроме красных отрядом под Воткинском. Военсовет 2-й армии понял, что на удержание города надеяться не приходится и приказал эвакуировать все средства банков, продовольствие, оружие и обмундирование. Городу грозило остаться почти без продовольствия, обуви и денег — 18 млн. Особенно важным оказался вопрос об отправке произведенных в городе 3 тыс. пар сапог, которые находились в распоряжении Центральной рабочей комиссии. Военсовет обещал уплатить за них 350 тыс. рублей, но только из Вятских Полян, так как в тот момент таких денег у него не было. Это не устраивало ЦРК.

Конфликт обострила и позиция сарапульского Совдепа. Его члены были категорически против эвакуации, ссылаясь на приказ из Вятки, что «уход и преждевременная эвакуация будут рассматриваться как измена и предательство». Радикальная часть Исполкома приняла решение о восстановлении городского Совета во всех правах. Вновь собравшийся Чрезвычайный президиум Совета распорядился арестовать начштаба-2 Шанского, комиссара Кайрена, коменданта и некоторых других советских деятелей.

Главным зачинщиком волнений был бывший председатель Совдепа матрос П.А. Красноперов, эсер-максималист. Президиум опирался на реальную силу — ещё накануне была организована рабочая дружина в 1 тыс. человек, охранявшая город и находившаяся под максималистским влиянием. Отряд из неё был поставлен возле железнодорожного отряда на Каме, чтобы помешать бегству штаба и воспрепятствовать эвакуации имущества. Рассчитывал Совет и на членов матросской секции Сарапула.

Военсовет армии, расценив все эти действия как фактический мятеж, приказал только что прибывшему Антонову немедленно арестовать президиум. По данным отчёта следственной комиссии, Антонов всего с несколькими красноармейцами и начальником гарнизона Пылаевым двинулся к гарнизону, где был встречен вооруженной группой во главе с членом президиума анархистом Ведерниковым, который сам попытался арестовать Антонова. Взвод латышей, находившийся рядом, тут же окружил Совет и открыл огонь по зданию. После 20-минутной перестрелки они забросали Совет гранатами, и осаждённые сдались. Потери латышей составляли двоих убитых и шесть раненых, потери Совета, по сообщению комдива 1-й дивизии Максимова Блохину, 4 убитых. С рабочей дружиной дело решили бескровно[13].

Оказался замешан в эти события и большевик Чеверев, который в последних числах августа спешно формировал отряд для отправки под Ижевск. Одновременно он с небольшим отрядом охранял погрузку военного имущества на сарапульской железнодорожной станции. Когда до него дошли вести о событиях в тылу, он отправился в Сарапул, но был задержан и лишь с большим трудом выбрался из города.

Так или иначе, сарапульский Совет был временно разгромлен. 31-го августа армия спешно эвакуировалась из города по Каме и по Екатеринбургско-Казанской дороге, а местные деятели советской власти были предоставлены самим себе. Вошедшие на следующий день в город отряды ижевцев не приняли во внимание, однако, разногласия в стане своих врагов и подвергли оставшихся в Сарапуле большевиков, максималистов, анархистов и красноармейцев репрессиями. Был расстрелян и председатель Совдепа Краснопёров.

Одновременно командарм Блохин, понимая, что имеющимися силами вести серьёзную борьбу невозможно, попытался создать из находящихся на юго-западе отрядов группу Ижевско-Воткинского направления, во главе которой был поставлены военрук Чарин[14]. Однако она сразу же попала в сложнейшую ситуацию — силы красных были малочисленны, разбросаны, а восстания охватили огромный регион. Положение группы стало настолько отчаянным, что командование приняло экстраординарное решение: окружённые войска решились прорываться на Галево-Осу. Для этого они также выслали на Галево все свои силы — 300 человек с тремя орудиями, о чём сообщил в Пермь начальник Военного совета группы 2-й армии Силипп[15]. Однако попытка не удалась. Вдобавок пришла весть о захвате Чистополя чехословаками. Поняв, что прорваться на Осу невозможно, командование «группы войск» переехало в Елабугу, эвакуировав всё имущество[16].

Вскоре и вся 2-я армия распалась окончательно. Отряды в Сарапуле эвакуировались в Вятские Поляны, а сам командарм Блохин поехал в Вятку за распоряжениями. Расценивший приезд Блохина как дезертирство, командующий укрепрайоном А.А. Медведев арестовал его, но после распоряжений Вацетиса был вынужден отпустить неудачливого командующего. Дальнейшая судьба этого в целом грамотного и честного бывшего офицера, который попал на пост «командарма» в столь неподходящее время в столь неподходящем месте, неизвестна — возможно, он умер после болезни. Вместо него командующим был временно назначен молодой большевик Максимов, начальник 1-й дивизии, которая сама ещё не была толком сформирована и находилась где-то в тылу. Сам Максимов, по общему признанию, мог командовать в лучше случае ротой, при этом сам он никак не влиял на обстановку.

На начало сентября 2-й армия представляла собой ряд разрозненных отрядов общим количеством в 12 тысяч человек, из которых 5 тысяч было на казанском фронте, а остальные были разбросаны на громадном расстоянии в пятьсот верст протяженностью[17]. Армия была отрезана от Перми, находилась в кольце, не имела ни снарядов, ни патронов, ни тыла, ни пополнений, лишена опытных офицеров и командующих и была фактически разгромлена.

Борьба вспыхнула и на других участках. В середине августа Глазовский исполком поручил военкому уезда С.П. Барышникову подавить Святогорское восстание, которое началось в поддержку ижевцев. Восставших насчитывалось 150 человек [18]. Вспыхнуло восстание и на юге, в Сюмсинской волости. В результате волнений, организованных эсерами Шулаковым и Виноградовым, крестьяне отказались платить продразвёрстку. За это продотряд, пришедший в Сюмси 5 августа, открыл пулемётный огонь по толпе крестьян, убил четверых и восемь ранил. Шулаков и Виноградов скрылись. Хлеб в селе был собран, но уже на следующий день отряд выступил на подавление Степановского мятежа, и взбудораженная волость осталась свободной. Секретарь волисполкома, бывший урядник, после этого выехал в Ижевск, откуда привез в село винтовки и поднял мятеж. Восставшие, разобрав оружие, признали себя союзниками ижевцев — так образовался новый, отдельный фронт. Против него выступили отряды Горелова и комиссара Савинцева, насчитывавшие 400 человек при 2-х орудиях и 7 пулемётах. Жестокими мерами восстание было подавлено к осени[19]. 18 августа вспыхнуло Сепычевское восстание в Оханском уезде, охватившее шесть волостей[20]. Все это было большим испытанием для 2-й армии.

II. Воткинский фронт

Тем временем попытки разбить ижевских повстанцев предпринимались и со стороны Перми. 12-го августа командующий 3-й армии Р.И. Берзин узнал о захвате повстанцами пристаней Гольяны и Галево, благодаря чему была перерезана связь по Каме с Блохиным. К тому времени в Перми создавалась усилиями местных моряков, работников ЦК водного транспорта и рабочими Пермская бронефлотилия. Она составлялась из бронированных пассажирских пароходов, а также из понтонов, тоже бронированных и оснащённых 75-мм пушкой и двумя пулемётами каждый. Насчитывала флотилия два дивизиона: первый составляли бронепароход «Михаил», теплоход «Двенадцатый год», оборудованный пулемётами буксир «Соликамск», плавбатарея № 4, оснащенная двумя 75-мм пушками и 152-мм гаубицей. Второй дивизион формировался непосредственного при ГубЧК. Он состоял из бронепарохода «Левашино» (в сентябре переименован в «Урицкий»), штабного судна «Нева», разведкатера и ещё ряда судов. В качестве десанта он имел 5-ю сводную роту М.А. Степанова из батальона ЧК и пулемётную команду А. Ложеницына. В октябре был оборудован бронепароход «Любимов» («Карл Маркс»).

12 августа на Галево был отправлен пароход «Ильинец» с тремя понтонами. Однако к тому времени у воткинцев тоже была своя сила — несколько пушек и флотилия, созданная из захваченных в Галево буксиров и барж. Повстанцы вооружили пушкой и буксир «Русло». На берегу была создана замаскированная батарея, хорошо оснащённая снарядами из числа захваченных на Каме, по которой шло снабжение красных. В итоге в завязавшемся бою «Ильинец» уничтожил пулемётную точку повстанцев, но воткинская артиллерия вынудила судно отступить. Вечером 15-го корабль снова подошел к Галеву, но был встречен артиллерийским огнём и в конечном счёте вернулся обратно. На этом речная война на Каме не кончилась. 22 августа воткинцы отогнали огнём у Галево судно «Ерш», подбив у него два понтона. 24 августа из Перми отплыл «Двенадцатый год» с четырьмя понтонами и продотрядом в 150 человек. Прорвавшись через заградогонь воткинцев, судно добралось до Сарапула. 25-го отплыл и «Левшино» с тремя понтонами.

Одновременно из Оханска двинулся также пароход «Плюснин», вооружённый 75-мм орудием, и с десантом в 300 человек на борту. 14 августа он прибыл в Гольяны и высадил десант, который должен был пойти на Ижевск. Но тут как раз пришла новость о восстании в селе Сепыч, и отряд пришлось отправить туда[21].

Стало понятно, что набегов флотилии недостаточно. 13 августа обеспокоенный продвижением повстанцев по Каме командарм-3 Берзин издал приказ № 30, в котором приказал сформировать экспедиционный отряд для подавления восстания и установления связи со 2-й армией. В отряд включались Пермская флотилия, Осинский, Воткинский и все остальные отряды, которые будут действовать в этом направлении[22]. В итоге отряд составили три буксира с гаубицами, орудиями и пулёметами. Флотилии был придан пароход «Вадим Аршаулов» с отрядом моряков и пулемётной ротой. Однако у пристани Бабки суда были обстреляны заранее установленной артиллерией повстанцев, которых поддерживала с фланга пехоты. Прорваться ночью также не удалось — река была перегорожена тремя потопленными баржами. В результате отряду было приказано ждать и сдерживать повстанцев у Осы[23].

18 августа Берзин получил донесение, что повстанцы заняли район Воткинск–Шаркан–Дебёсы и уже подходят к ст. Чепца, которую охраняет всего 15 человек[24]. Было решено сформировать 2-й экспедиционный отряд под командованием матроса Булкина. 21 августа был издан приказ, который постановил включить в отряд: 100 моряков, 3 тыс. пехотинцев 1-го Советского полка, 3 броневика (один с орудием), 2 орудия, 2 пулемёта, 2 понтона с 3-дм орудием и командой венгров[25].

Правда, в реальности удалось наскрести в пять раз меньше. 22 августа штаб Блохина, который уже переехал в Вятские Поляны, сообщал в штаб ижевско-воткинской группы:

«Со мной говорил тов. Смилга, который сообщил, что сегодня в 7 часов утра из Перми на пароходах для занятия Галево отправлено 600 штыков при двух орудиях и десяти пулемётах и при трёх броневых автомобилях, из которых один пушечный»[26].

Однако ижевцам крайне помогло то, что они захватили местные средства связи — линии телефонной и телеграфной сети. Благодаря этому повстанцы регулярно подслушивали переговоры и были в курсе всех военных планов противника. Поэтому они успели подготовиться и к приходу отряда Булкина. Последний же был сколочен на скорую руку и уже во время отправки на фронт начал роптать и требовать жалования. Берзин приказывал Булкину: «Держите свой отряд в руках, чтобы не своевольничали… Теперь не время разбираться о деньгах»[27].

23 августа отряд Булкина достиг пристани Галево и высадился на берег. Легко выгнав из окопов передовые заставы воткинцев, красные двинулись вперёд к Воткинску. Однако вскоре их неожиданно атаковали превосходящие силы противника — по оценке красных, до 5 тыс. человек, — к которым постоянно прибывали пополнения по узкоколейке Воткинск-Галево. Правый фланг красных был обойдён. Отсутствие специалистов и кавалерии, занятие противником господствующих высот и его численное превосходство, паника и неразбериха в рядах красных привели к тому, что отряд был полностью разбит и красноармейцы начали мелкими группами возвращаться в тыл. В это время их суда подверглись артобстрелу. Были потоплены два понтона, а один разбит вдребезги, потеряв пулемёты. Броневиками же воспользоваться так и не удалось, так как лёгкие броневики вскоре износились на тяжелой дороге, а тяжёлый даже не смог сойти на берег[28].

Оперативная сводка Ижевской армии сообщала об этом сухо и лаконично:

«В 11 часов утра с низу Камы подошли к Галеву, держась противоположного берега два катера и два парохода и открыли ожесточенный артиллерийский огонь и пулемётный, после чего высадили десант. Наш небольшой отряд принужден был отойти. Но вскоре, получив подкрепление, мы перешли в наступление, вынудили красноармейцев {отступить} к берегу»[29].

Тогда же к Галеву попытался пробраться и отряд Антонова, но и он потерпел полное поражение. Воткинцы захватили даже его баржу с радиостанцией[30].

На следующий день политком отряда Джезян связался с Берзиным, обрисовав ему ситуацию: остатки отряда в 400 человек находятся со штабом в Частых, командир Булкин и тов. Кийков пропали, спасено только два пулемёта и одно орудие. Джезян просил подкреплений, «живой силы», артиллерии и кавалерии, легкий броневик и даже шрапнель, так как имеющимися гранатами «рискованно стрелять». Реакция Берзина была суровой. Обычно сдержанный, он в ходе переговоров несколько раз сорвался на крутой тон. На просьбу о пополнениях он ответил:

«Сегодня выезжает к вам восемьдесят человек. Завтра — триста пятьдесят китайцев. Кавалерии дать не могу, так как не имеется. Но то, что у вас опять паника, так как от Степанова до Частых вёрст 50, и вы как пробки вылетели после первого боя и все сидите на пароходах!».

Джезян попробовал выпросить ещё пополнений, но Берзин его резко оборвал:

«Довольно болтовни! Я сказал, что могу послать вам четыреста человек. Батарею не могут защитить! К восьми часам вечера пришлите точные сведения о боевом составе, сколько убитых. Немедленно займите позицию у Елово или в другом месте и обороняйтесь до прибытия сил»[31].

Войска, выполняя приказ командарма, начали «держаться». К счастью, вскоре прибыло пополнение — 29 августа к ним выплыли суда 2-го дивизиона Пермской флотилии: два бронепарохода, три десантных судна, плавбатарея № 4, штабной теплоход и буксир-снабженец. Вечером следующего дня они достигли д. Шлыки, где в это время уже шёл сильный бой. Пароходы подоспели вовремя — воткинцы нанесли удар в стык двух Камских полков. Под прикрытием артогня суда высадили десант для помощи Особому отряду. Это дало временную передышку, но вскоре противник подтянул резервы, и неопытные «десантники», бросив винтовки, разбежались — фронт был сдан. Красным пришлось срочно принять меры. На следующий день воткинцы повели новое наступление, причём теперь их поддерживала конница и трофейный броневик. Его удалось подбить выстрелом с парохода «Михаил», а в бой вступила каввзвод из состава десанта. В итоге войска отбили противника и даже вновь заняли Бабку, Пьянчиху, Частые[32].

В этот же день, 30 августа, Берзин издал приказ № 013, в котором приказывал переименовать отряд Булкина в отряд Особого назначения, придать ему 350 китайцев, 250 матросов и два понтона с артиллерией. Начальником отряда назначался начштаба 3-й армии Ю.Ю. Аплок — латышский офицер[33].

Прибывший в отряд Аплок первым делом занялся реорганизацией войск: он разделил войска на 1-й и 2-й Камские полки (1233 и 885 штыков соответственно), сформировав из них Особую Камскую бригаду и понтонный батальон (3 понтона и 4 орудия), трёхорудийную батарею и 60 сабель конницы. Всего в его распоряжении было 2838 человек, из них отряд Булкина составлял всего 506. 1-й полк Серпухова действовал по берегам Камы у Бабок, 2-й полк Булкина (вернувшегося к тому времени в Частые) продвигался к Воткинску. Резервы в Частых: пехоты — 412 чел., конницы — 36; в Осе: пехоты — 266, конницы — 22[34].

В тот момент Аплок был вынужден постоянно отправлять силы против мелких мятежей в уездах — Осинском, Оханском, Фокинском, Белошеусинском и пр., — поэтому начать наступление не мог.

31 августа Берзин был назначен главкомом Вациетисом командующим всеми силами, сражающимися против ижевско-воткинских повстанцев. Одновременно он должен был руководить и войсками 3-й армии, которые еле-еле сдерживали натиск чехословаков на Урале. В итоге в приказе № 016 от 6 сентября Берзин приказал врид командарму-2 Максимову начать формирование 6-й Уральской дивизии из войск на фронте Сарапул–Вятские Поляны–Чистополь, а бывшему командующему группой 2-й армии Шванскому начать формирование 5-й Уральской дивизии из своих войск, находящихся западнее Красноуфимска. Всем командующим (Максимов, Шванский, Аплок) было указано немедленно установить связь друг с другом[35].

Однако «гладко было на бумаге». Все три «группы» отстояли очень далеко друг от друга, занимали небольшими силами обширный театр боевых действий и имели крайне слабую связь. Понятно, что приказ нисколько не изменил положение на фронте. Дело осложнялось ещё и тем, что повстанцы продвинулись вперёд, их разведотряды уже создавали угрозу Перми. Суда повстанцев в начале сентября направились и к Сарапулу. Поэтому командованием красных решено было занять Камбарский завод, находившийся возле устья Буя.

Тем временем пришли обещанные пополнения. 5 сентября на помощь Аплоку вышел 1-й дивизион бронефлотилии, который на следующий день подошел к Осе. Пароход «Нева» оставили на рейде, а «Левшино» и разведкатер были отправлены к Частым, откуда они через два дня вышли на разведку. Прибыл и китайский батальон. Совместно с Камской бригадой его решено было использовать в наступлении на деревню Бабки.

9 сентября отряд китайцев Го Лайбиня в четыре роты вышел из д. Ножовка на д. Бабки. Взяв штурмом окопы, китайцы захватили деревню. На следующее утро воткинцы, подтянув подкрепления, повели на Бабки наступление, и китайцы были вынуждены отойти на южную сторону. В момент перехода через мост по ним неожиданно ударил пулемёт с церкви, которую они не догадались осмотреть. Все попавшие под огонь были загнаны в реку и без жалости уничтожены[36]. К счастью, в этот момент подошёл «Левшино», который принял остатки китайцев на борт и отплыл с ними в Осу. По пути кораблю неожиданно повезло — он нашёл отбившуюся баржу со снарядами[37].

10 сентября в штаб Аплока пришли донесения о чудовищных потерях: более двух тысяч человек. Командир 1-го полка Серпухов болен, командир 2-го полка Булкин ранен, Джезян застрелился. 11-го Аплок телеграфировал в Пермь:

«Чтобы прекратить бегство с фронта, отправляю последние резервы под командою матроса Матвеева с двумя пулемётами для задержания бегущих. Сам пока нахожусь в Частых и всех дезертиров, явившихся здесь, я расстреляю. Завтра прибудет пополнение в числе одной роты из Осы. Прошу Вашего распоряжения выслать мне поддержку из Перми. Лучше с честью умереть, чем отступить. Наша левофланговая группа под давлением противника отступила в деревни Пьянки. Деревни Бабки, Бугры, Гари и Опалиха заняты белогвардейцами. Правофланговая группа под сильным давлением противника силою в 4000 человек отступила к деревне Большие Горшки, где идёт сейчас ожесточённый бой. Неприятель силою около 3000 человек перешёл в контрнаступление на Бабки. Приказано держаться до последнего патрона. И самим переходить в контратаку. Мусульманская рота целиком разбежалась. Всех дезертиров приказал расстрелять. При мне осталось еще 20 человек, с которыми я в последнюю решительную минуту отправлюсь в бой»[38].

Резервов Берзин не имел. Он предложил установить связь с отрядом Малыгина в Дебёссах и обещал попросить пополнения у Вятки. В тот же день он потребовал у вятского губвоенкома Медведева выдвинуть отряд Малыгина к Аплоку. Главкому же он сообщил, что ижевцы вооружили 12 тыс. человек, в то время как 3-я армия может выставить только 2,5 тыс., а в последние четыре дня потеряно 1,2 тыс. человек. Оставалось присылать пополнения из столицы.

Воткинцы одержали крупную победу, заняв Бабки, а затем и Частые. Через несколько дней они начали новое наступление, но были отбиты 1-м Камским полком. В ходе боя «Левшин» повредил буксир «Русло», но под натиском огня противника сам был вынужден уйти в Осу[39]. Отряд Аплока, собравшись с силами, всё же вытеснил противника из Бабок и удержался на линии Бабки–Змеевка. Ему удалось сдержать противника и мобилизовать в округе 400 человек, о чём он сообщил в Пермь 14-го числа.

Тем не менее, общая картина была безрадостна. Положение красных становилось всё более угрожающим, так как к началу сентября повстанцы, пользуясь помощью местных добровольцев и антисоветских партизан, достигли пика успехов. На севере они, соединившись со святогорскими восставшими численностью в 150 человек, заняли пристань Галево, поставили под угрозу Глазов и даже овладели ст. Чепца, на короткое время перерезав ж/д Вятка–Пермь, соединявшую 3-ю армию с тылом. На западе и юго-востоке им удалось создать сильный антибольшевистский фронт — их передовые отряды теоретически могли соединиться с отрядами белочехов. Общий повстанческий фронт на севере составлял 150 вёрст и объединял 10 отрядов. Крестьяне-повстанцы Пермской губернии из деревень Ножевка, Бабка, Липовка и т.д. составили отряды фронтов на Малмыжском и Уржумском направлениях протяженностью в 130 вёрст (8 отрядов)[40]. Тревожно было положение и на границах с Уфимской губернией, которая смыкалась с районом мятежа. 7 сентября белыми и местными повстанцами была занята Елабуга, находящаяся между Сарапулом и Бирском у устья р. Белой. Все это создавало серьёзную угрозу соединения фронта ижевско-воткинцев с белочешским фронтом, а в перспективе — и с интервентами на Севере России.

Таким образом, первый период борьбы с Ижевским восстанием закончился поражением. На этом этапе мятеж пытались подавить слабыми, немногочисленными силами, набранными по случаю отрядами, без должной организации, связи, прочного тыла, надежных войск, при недостатке боеприпасов, вооружения, согласования взаимных действий, при общем разброде, шатании и развале.

III. Агрыз и Камбарка

На общем безрадостном фоне первых плохо организованных попыток восстания были, тем не менее, яркие страницы упорной борьбы красных отрядов, отрезанных, что немаловажно, от тылов и потому предоставленных самим себе. Очень важную роль сыграл партизанский отряд Чеверева, который в течение месяца защищал станцию Агрыз, препятствуя соединению ижевцев с войсками белогвардейцев в Казани. При этом нужно учесть, что отряд оказался отрезан от штаба армии и потому был вынужден полагаться лишь на свои силы. К сожалению, сохранилось не так много документов об истории чеверевского отряда, но зато сохранились подробные воспоминания его участников, по которым можно восстановить картину происходившего.

Основой отряда Чеверева стала группа из пехоты и конницы в 750 человек[41]. После переезда из Сарапула в Агрыз 14 августа, Чеверев застал там охранявших железную дорогу два продовольственных отряда в 350-400 штыков и интернациональный отряд в 60 человек при четырёхорудийной батарее под командованием Трофимова. Отряды разложились и совершенно не рвались воевать — Чевереву пришлось принудить их войти в состав своей группы. После этого он рассредоточил войска. Две роты остались на железной дороге, одна была отведена как резерв на три версты в тыл, вторая рота и два эскадрона были отправлены в с. Юськи. Одной роте под командованием Ф. Мельникова было приказано занять д. Волково в пяти верстах впереди сил отряда. Сам Чеверев спешно соорудил блиндированный поезд при помощи агрызских железнодорожников, защитив его кустарной «бронёй» с насыпанным между досок песком, а также оснастил его пулемётами и одним орудием. Было создано два направления: Сарапульское и Ижевское. Сарапульское направление располагалось у ст. Кечево в 25 км от Агрыза, а Ижевское на ст. Юськи, в 17 км. Последним командовал сам Чеверев, под его началом было 600 человек[42].

Была выделена группа в составе 1-й роты (220 штыков), Петроградского отряда (150 штыков), кавалерии (40 человек при 7 пулемётах). Левее железной дороги должна была вести наступление группа Филиппа Мельникова — 3-я рота (240 человек), Московский подотряд (100 человек), конница (40 человек), 6 пулемётов, 2 орудия. Группа должна была выйти на Волково. 2-я, 4-я роты и интеротряд остались в резерве у моста возле Агрыза.

15 августа войска перешли в Малую Бодью. План предусматривал вести наступление вдоль железной дороги с 1-й ротой (120 штыков, петроградский взвод, конные, два пулемёта). Левый фланг прикрывал 3-й взвод 2-й полуроты. Где-то в 11 часов вечера отряд двинулся в путь. По пути партизаны сбили пулемётную заставу противника. Двигаясь вдоль путей в плотном лесу, отряд вышел к утру к поездному составу противника, который портил рельсы. Увидев красных, бронепоезд ижевцев открыл огонь из орудий, но ни один снаряд не разорвался. Подоспевший поезд Чеверева отогнал противника. Мост начали немедленно ремонтировать. После этого, оставив у моста прикрытие в 20 человек с пулемётом, отряд продолжил путь к Юськам. Оказалось, что противник укрепил село окопами. Решено было 1-й полуроте и петроградскому взводу с тремя пулемётами пройти незаметно за линией путей до двенадцатого километра в тыл Юсек. Около пяти часов отряд Чеверева завязал перестрелку с пулемётом ижевцев на колокольне, чтобы отвлечь его от тыла. Посланная группа пробралась огородами в тыл ижевцев и нанесла им внезапный удар, после чего противник бежал. Было захвачено 60 винтовок и сто тысяч патронов. 1-я полурота осталась в селе, а 2-я заняла оборону фронтом к Ижевску. 3-я рота заняла Волково.

Успех настолько ободрил чеверевцев, что они решили идти на Ижевск. Как выяснилось из опросов пленных, против них были выставлены слабые силы, только что мобилизованных и необученных крестьян.

17 августа, в семь часов утра, красные отправились в путь. Потратив часа полтора на ремонт моста, 1-я полурота встретилась со 2-й. Решено было часа в четыре идти на Ижевск. Однако красные натолкнулись на большие силы противника и возведённые укрепления. Внезапный удар не удался, и решено было отступать к Юськам[43]. Наступление на Ижевск окончилось неудачей.

Вскоре Чевереву было отправлено пополнение: батальон латышских стрелков Беркиса и 35 латышских кавалеристов под командованием Я.Ю. Рейнфельда. Латышей Чеверев расположил в резерве, но уже на следующий день их снова вызвали в Юськи. Как оказалось, три эшелона Чеверева, стоявшие в лесу напротив станции, охранялись караулом только у самого полотна. Воспользовавшись этим, группа ижевцев приблизилась на паровозе и устроила налёт. Находящийся впереди бронепоезд отступил и тут же налетел на задний эшелон. Восемь вагонов свалились на землю. На самой дороге располагался отряд противника, который обстреливал вагоны. При приближении латышей он тут же отступил[44].

Начались полумесячные бои, которые шли с переменным успехом. Чеверевцы занимали круговую оборону, активно беспокоя врага. Ижевцы несколько раз предпринимали попытки масштабного наступления на станцию, но были отбиты с потерями[45]. Были успехи и у красных. Так, комроты Ф. Мельников с отрядом из 40 человек решил совершить нападение на позиции противника у д. Каравай-Норья. Красным повезло — противник первым начал наступление на д. Волково, но, напоровшись на красную заставу, был взят врасплох и разбит. Красные захватили 50 человек. Они были настолько растеряны, что Мельникову было достаточно двух человек, чтобы отправить их в тыл. Когда ижевцы повторили наступление, красноармейцы осыпали их шомпольными гранатами, и повстанцы разбежались. После этого Мельников счёл свою миссию выполненной и, вернувшись в Волково, подоспел прямо к сражению. Увидев красных, которые наступали со стороны Каравай-Норьи, как и ижевцы, повстанцы дрогнули. Рота Мельникова захватила ещё 20 пленных. Также в этих боях им досталось 400 винтовок с патронами[46].

Повстанцы перешли к диверсионной тактике, стараясь нарушить тыл отряда: они устраивали партизанские налеты, взрывали мосты и разбирали рельсы на путях. Сделав своей базой д. Петухово, они разрушили полотно почти до самой Сюгинской. Чеверев был вынужден отправить в Петухово конный отряд Коржененко и конную разведку латышей — всего 153 человека. Однако при проходе через лес отряд попал в засаду и в панике отступил через кустарник. Пришлось отправить вместо кавалерии артиллерию с ротой Рейнфельда. После жестокого боя белые были выбиты, а деревня сгорела[47].

Несмотря на успехи, к концу сентября положение Чеверева становилось всё более критическим. На него наступали новые силы противника, боеприпасы были на исходе (50 патронов на человека), люди устали и выдохлись, а помощи ждать было неоткуда. В итоге решено было отступать на Вятские Поляны. На прорыв были назначены кавалерия Коржененко и рота Рейнфельда, в прикрытие поставлена рота Мельникова. Для восстановления пути были захвачены агрызские железнодорожные рабочие. Отходя по железнодорожному полотну, отступающие восстанавливали километр за километром. Приходилось подчас рубить рельсы зубилом, отвоевывать лесные участки, чтобы спилить деревья для ремонта мостов. Это заняло шесть дней. Так черепашьим шагом отряд преодолел 40 вёрст. Впереди оставалось ещё 70. И тут оказалось, что следующая станция Сюгинск не была захвачена противником — сюгинские рабочие, организовав дружину из 200 человек, всё это время отбивали атаки повстанцев. Новость была добрая — 21 сентября чеверевцы прибыли на станцию. Через час пришли разведчики с Вятских Полян и сообщили, что Казань взята красными и скоро прибудет штаб начдива Азина. Высланный на поезде отряд Рейнфельда в 15 км от Сюгинской встретился с патрулем Азина. А на следующий день на Сюгинскую прибыл и сам Азин[48].

Отряд Чеверева был не единственным заслоном на пути ижевцев. Существовал так же другой крупный партизанский отряд члена Центробалта П.И. Деткина, действовавший на юго-востоке за Камой.

Бирский отряд был организован из добровольцев для борьбы с чехословаками и насчитывал к 7 июня 80 человек. Вначале Деткин действовал в Бирском уезде, а потом перешёл в Николо-Берёзовку и ст. Камбарка, после чего его отряд набрал большое количество рабочих Камбарки и Сарапула. В конце июля Деткин связался со 2-й армией. К тому времени отряд насчитывал 800 человек, а в начале августе столько же влилось вместе с эвакуированным Бирским ревкомом. 1 сентября было решено развернуть отряд в 1-ю Бирскую бригаду, состоявшую из двух полков: 1-й Бирский Титова и 2-й Бирский Воробьёва. Штаб 1-го полка располагался в с. Тауша, 1-го — в Щучьем Озере. Для пополнения бригады в конце августа была проведена мобилизация в южных волостях Осинского уезда. Она должна была стать ядром новой дивизии, которая 3 сентября получила от штаба 3-й армии наименование «5-й Уральской». Тем не менее, несмотря на номинальное существование дивизии, бригада вначале оставалась единственной реально существующей частью.

Действовала она на стыке двух армий и имела с ними слабую связь, ведя, по мере возможностей, партизанскую борьбу с противником[49]. Деткин 18 августа был назначен командующим «левофланговой группой» 2-й армии. В бригаду влились все мелкие красные отряды в округе. Она имела 20 пулемётов, 2 орудия и 200 сабель.

20 августа Бирская бригада защищала разъезд Карманово в 50 км юго-восточнее Сарапула. Отступать ей было некуда — позади находились чехословаки. Тем не менее, отряд достаточно долго сдерживал натиск противника. Его задачей было удержать противника и занять Николо-Берёзовку. Если Чеверев не давал ижевцам пройти к Казанскому фронту, то Деткин выполнял такую же задачу по отношению к Кунгурскому.

В середине сентября внимание ижевцев сосредоточилось на Камбарке, после взятия которой, можно было продвинуться на Бирский тракт к чехословакам. В д. Николо-Берёзовку под Камбарским заводом была отправлена 1 тыс. винтовок. Здесь повстанцами был вскоре создан отряд из 850 человек, который на короткий срок завладел заводом. Были арестованы все советские деятели, была провозглашена власть ПРИКОМУЧа. Но долго продержаться повстанцам не удалось. Возвратившийся из-под Екатеринбурга отряд сарапульского рабочего Ефима Колчина встретился на ст. Трун с отрядом Деткина, получив от него одну пушку, и атаковал Камбарский завод. Наступление прошло успешно, но повстанцы успели разрушить мост через р. Буй. Благодаря этому они оторвались от преследования. Отряд Колчина влился в войска Деткина[50]. А в сентябре Бирский отряд радостно встретил 9-тысячный отряд Блюхера, который пробирался в 3-ю армию.

---

Примечания

Предыдущая | Содержание | Следующая