Период борьбы большевиков с восстанием можно более-менее четко разделись на три этапа: первый — это начиная с возникновения мятежа и до середины сентября, когда красным удалось сформировать первую вооруженную силу и сдержать повстанцев на фронте. Второй этап — с середины сентября по середину октября, в ходе которого заново сформированная 2-а армия под руководством бывшего генерала Шорина приступила к операции против Ижевска — ей удалось захватить Сарапул, с помощью чего красные добились перелома на фронте и перехода инициативы в свои руки. И третий — это с середины октября и до начала ноября, когда 2-я Красная армия в упорной борьбе сломила силы мятежников и захватила Ижевск и Воткинск, вытеснив противника за Каму. До этого в советской литературе, в частности, в советской энциклопедии «История Гражданской войны в СССР» 1957 г. предпочитали рассматривать второй и третий этапы как две фазы одной операции против Ижевска, оставляя за рамками время первых попыток ликвидации мятежа, так как в тот момент 2-я армия вовсе не существовала как организованная сила.

Ижевская армия

I. Состав и формирование

Одной из важнейших целей ижевских повстанцев было строительство армии, что было необходимо любому режиму в гражданской войне. К сожалению, очень долго этот вопрос в исторической литературе не рассматривался, поэтому информации о создании Прикамской армии на данный момент немного. Но её достаточно, чтобы составить довольно стройное представление о том, насколько справились в этой задачей ижевские правые социалисты и офицеры.

Как уже указывалось, первоначально восставшие располагали, по разным сведениям, от 2 до 7 тыс. человек.

9 августа «Союзом фронтовиков» был избран Штаб обороны из капитана Цыганова, фельдфебеля Солдатова и поручика Зебзиева. Уже 10 августа Исполком Совета объявил о формировании Ижевской народной армии, назначив командующим Цыганова, а начштаба — жандармского полковника Власова. Оба вскоре отказались от постов по состоянию здоровья (впрочем, полковнику Власову это не помешало позднее возглавить полевые войска). 13 августа командующим стал полковник Д.И. Федичкин, начштаба — поручик Я.И. Зебзиев. Совет располагал вооруженной силой в виде 3 тыс. рабочих, 3 тыс. «фронтовиков» и 300 офицеров.

В Воткинске в первый же день была сформирована 1-я и 2-я стрелковые роты поручика А.Н. Наугольных и капитана Г.И. Мудринина, конный отряд ротмистра М.И. Агафонова и батарея из двух орудий подпоручика Семенова-Дыговского. Позднее из Ижевска была прислана батарея поручика Алмазова. Командующим Воткинской армии стал поручик Нилов, а начальником штаба — Г. Юрьев.

В этот период войска представляли собой отдельные роты, слабо связанные командованием. Формировались они исключительно по узко-территориальному принципу — из жителей одной местности, деревни. Некоторые роты комплектовались по партийному, профессиональному, национальному признаку. Так, в первые же дни в Ижевске образовались 10-я техническая рота из техников завода, 15-я крестьянская, 30-я «лесная», составленная из лесников под командованием поручика лесной службы Лесина[1]. Известно о существовании мусульманского отряда Галимова, насчитывавшего 250 человек и состоящего в основном из местных зажиточных татар, охотно вступавших в ряды восставших. Уже позднее, в сентябре, эмиссарами из Уфы была организована рота «Учредительного собрания».

В связи с расширением восстания во второй половине сентября в Ижевске и Воткинске появляются первые организованные части — батальоны и полки. Первой начала организацию Воткинская армия.

18 сентября были сформированы новые части, в названиях которых отразились политические убеждения восставших: 1-й Воткинский заводской имени 17 августа полк, 2-й Воткинский имени Учредительного собрания, 20 сентября — 3-й Сайгатский имени Чехословаков полк (с двумя запасными батальонами), образованный из партизанского отряда поручика Жуланова в Осинской волости, и, наконец, 19 октября — 4-й Воткинский имени Союзных Держав полк. Все полки были трёхбатальонного состава (4 роты в 250 человек) и образовывали 2 Воткинские бригады. Они занимали определенные боевые участки Воткинского фронта. Начальником Мишкинского участка был поручик Болонкин (4-й полк), Кельченского — поручик Дробинин (3-й полк), Бабкинского — поручик Мудрынин (1-й полк).

Из полученных орудий 9 октября был составлен Воткинский артдивизион: 1-я и 2-я лёгкие, а также 3-я конно-горная батарея четырёхорудийного состава. Была и своя кавалерия, названная в честь героев войны 1812 года — эскадрон подпрапорщика 15-го драгунского полка Ф. Рябова («имени партизана Дениса Давыдова»), сформированный в основном из крестьян деревень Ножевка и Бабки, эскадрон прапорщика конной артиллерии Вдовина («имени партизана Дорохова») и эскадрон «имени партизана Фигнера» М.И. Агафонова — сына регента церковного хора, бывшего улана 6-го Уланского Волынского полка, состоявший из добровольцев: воткинских рабочих и крестьян. 13 сентября из этих частей был создан 1-й конный эскадрон из двух взводов под командованием Коробова. Впрочем, из-за малочисленности все эти «эскадроны» и «взводы» представляли собой лишь конную разведку.

Ижевск организационные части стал формировать немного позднее. 22 сентября 1918 г. формируется 1-й Ижевский батальон, через два дня развернутый в 1-й Ижевский полк поручика Михайлова трёхбатальонного состава. 5 октября был образован трёхротный Батальон Главнокомандующего, и лишь 17 октября — 2-й Ижевский полк подпоручика Ляпунова тоже трёхбатальонного состава — 3-й батальон возглавил капитан Куракин. Был сформирован и Запасной батальон поручика Смолина. 26 октября началось формирование 3-го Ижевского полка, так и не законченное. 13 орудий составили Ижевский артдивизион из 5 батарей: 1-й, 2-й и 3-й — легких, 1-й тяжелой и 1-й горной. Ижевский кавдивизион прапорщика Орлова состоял из двух эскадронов под командованием ротмистра Агафонова и прапорщика Багиянца.

С занятием Сарапула началось строительство и Сарапульской Народной армии, но оно потерпело неудачу. В отличие от Ижевского и Воткинского заводов, сарапульские рабочие активно сопротивлялись мобилизации и боролись против неё любыми способами. Формирование армии затруднял управленческий хаос, в городе была масса гражданских и военных органов. Всего было образовано 17 крестьянских рот, 2 роты местных фронтовиков, 1-я Сарапульская Запасная команда, 1 кавалерийский эскадрон и Ударный батальон поручика Матросова, в сентябре преобразованный в Особую роту. Также из Ижевска был прислан батальон поручика Болонкина. Насчитывала эта «армия» всего 2 тыс. человек и была быстро разгромлена.

Одновременно с занятием Воткинска началось формирование местной Народной армии. Начальником штаба стал Г.Н. Юрьев, а первым командующим Воткинской Народной армией — штабс-капитан Нилов, работавший вместе с эсерами в издании партийной газеты. Любопытно, что, будучи кадровым офицером, он являлся убеждённым сторонником Учредительного собрания. Однако по специальности Нилов был… лётчиком, и, возможно, поэтому особых талантов на посту он проявить не смог, и 2 сентября был отстранён «за нераспорядительность». Его заменил капитан Журавлёв. Из добровольцев были сформированы 1-я и 2-я роты поручика А.Н. Наугольных и капитана Г.И. Мудрынина, конный отряд Агафонова. Два орудия, которые остались на дне после боя с советским пароходом у пристани Галево, составили основу Воткинской батареи, а вскоре Ижевск прислал батарею поручика Алмазова. Позже Ижевск помог с формированием 2-й батареи[2].

В целом силы, которыми обладали повстанцы, были весьма скромными и уступали красным по вооружению и снабжению. В результате по мере продвижения красных войск к городу ижевские власти лихорадочно проводили тотальную мобилизацию всех людских резервов. Мобилизация с 18 до 45 лет была расширена — от 16 до 50 лет. Рабочим Ижевска и Воткинска было приказано по звуку гудка немедленно прибыть на городскую площадь для получения оружия. Из административно-технического персонала завода формировался особый отряд. В надежде на чудо власти распространяли грандиозные слухи о присылке в город войск союзников — англичан, французов, японцев, для которых в Ижевске чуть не начали обустраивать казармы.

«С нетерпением ижевские рабочие ожидали помощи и от союзников, — пишет Гутман. — Борьба шла под лозунгом “верность союзникам до конца и борьба с германо-большевизмом”. В честь союзников раздавались хвалебные гимны».

Другим проявлением фанатичного упорства стало формирование в конце октября особых войск: Ударной роты и Бессмертного батальона, которые должны были стать последним козырем в обороне Ижевска.

Формирование «Воткинской образцовой роты» началось с приказа капитана Юрьева № 57 от 18 октября 1918 г. по строевой части. Отряд должен был состоять при штабе, отличаться строгой дисциплиной, без «дружеских или приятельских отношений» (примечательное заявление именно для Прикамской армии, где они были сильно распространены), но одновременно формироваться на основе «братских чувств», а также подчиняться всем приказам с наказанием в случае обратного вплоть до расстрела. Приказом Юрьева № 6 от 25 октября и на основании рапорта полковника А. Власова началась организация уже «Бессмертного батальона» на тех же условиях, который формировался как «добровольческий партизанский отряд численностью в 100 человек»[3]. В создании этой роты, которая одновременно называлась «ударной», и тем более батальона без труда угадываются методы «ударничества» 1917 г. По некоторым свидетельствам, форма их тоже копировала ударную форму 1917 года: черные мундиры, красные шевроны на рукавах[4].

II. Вооружение

Тыл помогал фронту. Ижевское восстание, в отличие от множества подобных антисоветских восстаний, произошло в достаточно развитом индустриальном регионе, и своя промышленность позволяла обеспечить повстанцев хорошим вооружением. Власти восставших предприняли большие и во многом успешные усилия по мобилизации всех имеющихся ресурсов для снабжения армии. Главным ресурсом были, конечно, винтовки, которыми Ижевск был обеспечен с избытком. Большую роль играл и Воткинский завод, ещё в Первую Мировую начавший изготавливать снаряды. У восставших, таким образом, имелись большие производственные мощности, которые позволяли производить при максимальном напряжении сил 2,5 тыс. винтовок и 2 тыс. снарядов в сутки. Правда, большая часть рабочих была отправлена на фронт, но запасенных деталей временно хватало для сборки нового оружия. По одним данным, в начале сентября производство ружей достигло 2 тыс. экземпляров в день[5], а по другим — до 2,5 тыс.[6] Часть винтовок обменивалась на хлеб у крестьян — так одновременно повстанцы заполучали добровольцев для борьбы с большевиками. Ещё в Первую Мировую на Ижевском и Воткинском заводах был организован выпуск другой военной продукции, что очень пригодилось новой власти. Восставшие ремонтировали оружие, выпускали вместе с винтовками штыки, обоймы, бронещиты, шрапнель, сапёрное снаряжение, замки для захваченных орудий и пулемётов, пушечные передки, ключи к дистанционным трубкам и другие изделия[7]. Также на заводах забронировали несколько поездов и пароходов. Было организовано и кустарное изготовление боеприпасов. Однако недостаток ресурсов давал о себе знать — эти боеприпасы были почти бесполезны: пули делались из меди или латунной проволоки, а снаряды, не имевшие дистанционных трубок, летели недалеко и почти никогда не разрывались. Также было налажено производство самодельных гранат и бомб. В ижевских кузницах изготовлялось и холодное оружие (сабли, пики), стремена.

Но главной продукцией были винтовки. По советским данным, за два месяца в Ижевске было произведено 65 тыс. винтовок, из которых 2,6 тыс. было передано Самаре. Ежедневно завод изготовлял 50 тыс. патронов и 500 штук шрапнелей и гранат[8]. Всего, по мнению Г. Эйхе, Ижевский завод за время мятежа выпустил около 1 млн патронов, а также несколько тысяч экземпляров шанцевого инструмента[9]. В то же время из-за недостатка сырья и запасных деталей, ухода многих рабочих на фронт и ухудшения морального состояния в мастерских производительность начала падать. К концу октября стало понятно, что имеющихся патронов уже не хватает. В вооружении повстанцы также сильно уступали красным — на всю армию насчитывало 32 пулемёта и 11 пушек: из них одна 1,5-дм, пять 3-дм и пять 6-дм обр.1877 г. [10].

Интересен вопрос о технических особенностях Прикамской армии. С самого начала восстания повстанцы провели масштабные усилия по обеспечению своих частей связью. Войсками достаточно широко применялась телефонная связь — Вятская губерния еще до революции считалась обеспеченной большим количеством телефонов. Повстанцы разместили телефоны в разных частях фронта и таким образом связали участников фронта в районе Ижевска с главным командованием. Особенно повезло им, когда они захватили баржу красного командира Антонова, на которой была радиостанция — некоторое время ижевцам удавалось посылать дезинформирующие сообщения в Пермь.

По мере того, как красные войска сжимали кольцо блокады около Ижевска, всё большое значение приобретал вопрос обороны города и формирования сапёрных частей. Город, благодаря своему географическому положению, имел для этого достаточно возможностей: густые леса вокруг давали много материала для сооружения фортификаций, железная дорога позволяла подвозить большое количество грузов, а на заводе имелись необходимые инструменты. Согласно советским донесениям, повстанцам удалось к началу ноября сформировать около Ижевска долговременную оборону из трёх линий окопов с колючей проволокой, землянками, телефонной связью и т.д.

III. Символика

Так как восстание провозгласило правосоциалистические лозунги, то и армии был придан соответствующий антураж: армия именовалась отныне «Народной», официально перестали использоваться чины и звания, а вместо них установлено обращение «товарищ офицер». Были отменены все награды, кроме установленного Исполкомом в качестве награждения отличия: ленточки в петлицу — по одним сведениям георгиевской, по другим — красной. 23 августа Исполком и военное командование постановило наградить лентами всех защитников Ижевска и разрешить носить ленту всем сочувствующим гражданам.

Однообразной формы или обмундирования восставшие не имели. В первые дни боев, как показывают свидетельства, повстанцы носили на рукавах и головных уборах белые ленты в качестве отличительного знака[11]. Однако вскоре отряды получили за это репутацию «белой гвардии», поэтому очень скоро нарукавные повязки были заменены на красные. На них теперь утверждался нарисованный чёрной краской Андреевский крест, по бокам которого располагались буквы «Н.А.» — «Народная Армия». Сверху помещалось изображение револьвера (для Воткинска) или винтовки (для Ижевска), а снизу — название города. Приказ устанавливал повязку как отличительный знак для всей армии, но в реальности его, скорее всего, носили командиры. Известно, что в Воткинской армии некоторые надевали на головной убор георгиевские ленточки по типу армии Самарского Комуча, а воюющие чехи — бело-красные ленточки. Имеются, правда, утверждения, будто под конец восстания ижевские власти начали реставрацию старых порядков: восстановление чинов, возвращение погон[12].

Интерес вопрос о знаменах Прикамской армии. В литературе получило широкое распространение представление, что части восставших рабочих воевали под красным знаменем, что считается признаком их верности идеям социализма и революции. На самом деле достоверных сведений о наличии подобных знамён пока нет. Имеющиеся данные касаются форменных знамён, появившихся в Ижевской армии в октябре 1918 г. Знамёна были одинаковые — зеленые с красной каймой. На знамени была изображена эмблема заводов — скрещённые гаечный ключ и молот в обрамлении колосьев. На обратной стороне золотой славянской вязью было указано название полка и его номер. Несколько отличалось знамя 3-го Воткинского Крестьянского полка — оно было белым с ликом Христа и подписью «С нами бог». На окаймлении или обратной стороне — номер и название полка. Имеется, правда, свидетельство о некоем красном знамени с зеленой бахромой, на котором были изображены два скрещённых чёрных револьвера, но принадлежало ли это знамя Воткинской армии или какой-либо социалистической партии, твердо сказать нельзя. Таким образом представление о красном знамени восставших рабочих может расцениваться скорее как преувеличение. И, конечно, если это знамя и было, оно свидетельствовало не о коммунистических симпатиях восставших, а о правосоциалистической позиции властей. Стоит, кстати, отметить, что Самарский Комуч оказался смелее, учредив в Народной армии красные знамена[13].

IV. Помощь союзников

С самого начала прикамские повстанцы отлично осознавали, что залог их спасения — в соединении с основными силами союзников на востоке. Этот вопрос оказывался всё важнее по мере развития восстания, когда становилось ясно, что справиться с большевиками собственным силами не получится. Лидеры ПРИКОМУЧа, конечно, это понимали и потому предпринимали всё более отчаянные попытки связаться со своими союзниками в Казани, Уфе и Самаре. Этот довольно интересный аспект политики прикамского режима ещё недостаточно изучен. Можно только констатировать, что серьёзной помощи лидеры ПРИКОМУЧа так и не получили. Не вышло даже серьёзного взаимодействия.

Для связи с уфимской группой были направлены заставы крестьян-повстанцев, общей численностью 500 человек, которые располагались на левом берегу Камы и держали связь с Бирским уездом, контролировавшимся «белочехами»[14]. Позже, пытаясь добиться помощи от Казани, ижевцы послали туда трёх своих агентов, но те вернулись ни с чем[15]. Тем не менее, об Ижевском восстании в Самаре узнали. «Ижевские рабочие в числе 16 тысяч человек приступили к активной борьбе. Рабочие встали на платформу признания власти Учредительного собрания», — писал «Вестник Комуча» от 7 сентября 1918 г.[16]

После взятия красными Казани белочешская армия стала отступать — и тут повстанцы впервые получили некоторую помощь. К ним по Каме подошёл 3-й дивизион Волжской флотилии под командованием капитана 2-го ранга Феодосьева. В честь прибытия союзников в Ижевске были устроены приветственные торжества. По мысли ижевских властей, осуществилось давно желанное соединение самарских и прикамских войск. Правда, на следующий день жителям завода стало известно, что союзники прибыли после поражения на фронте, и радости у них поубавилось[17].

Флотилия доставила в город некоторое снаряжение: «40 000 ружейных патронов, 30 фунтов толу, 100 капсюлей к ручным гранатам, 50 кавалерийских сёдел и одна полуторадюймовая пушка с 50 снарядами». В Елабуге флотилия также, по словам Молчанова, отдала гарнизону 10 пулемётов Кольта, «но и только». Сам Молчанов, «назначенный» с благословения дивизиона начальником гарнизона Елабуги, связался с Ижевском, а потом через Мензелинск–Бирск–Уфу с Самарой, которая «приветствовала наши силы на правом фланге» и произвела его в чин подполковника. Тем дело и ограничилось.

3-й дивизион Феодосьева охранял возле Елабуги устье реки Белая, но в октябре, окружаемый красными, ушёл в Уфу, тем самым открыв канонеркам и миноносцам Раскольникова проход по Каме и сдав город. Надо думать, Феодосьев бросил Ижевск на произвол судьбы без особых сожалений, так как был монархистом. Да и другие офицеры из Самарского Комуча не оценили благородного стремления к ним «восставших рабочих и крестьян». В ответ на требования дать офицеров войскам подполковник Лукашевич откровенно ответил Молчанову, что «разумным офицерам здесь нечего делать, так как здесь с.-р. и керенщина, и он с офицерами отправляется в Сибирь, где формируется настоящая Русская армия»[18].

Таким образом, в целом взаимодействие Ижевска и Самарского Комуча ограничилось связью.

Однако товарищи прикамских властей всё-таки не остались совсем в стороне от дела соратников. В конце сентября в Ижевск приехали два эсера из Уфы — Шелумов и Шмелёв, которые должны были обозначить соединение Ижевска с Самарским Комучем. Он также привезли 11,5 млн рублей облигациями военного займа, которые очень пригодились Ижевску для оплаты долгов рабочим. Также делегаты организовали роту «Учредительного собрания», в которую записалось несколько десятков учащихся. Шмелёв вскоре вернулся в Уфу (вместе с ним отправился и Бузанов), а командовавший ротой Шелумов погиб в бою.

Ижевцы тоже начали предпринимать попытки наладить связь с Самарой. Посланный туда в октябре отряд Куракина в обмен на 2,6 тыс. винтовок получил от самарского правительства 60 комплектов обмундирования, 60 пудов взрывчатки, 10 тыс. трёхдюймовых артснарядов, 15 млн денег, но на обратном пути столкнулся с красными партизанами. Отряду Куракина пришлось оставить груз на пароходе около Бирска и идти в Ижевск налегке — с деньгами и полевыми телефонами. Узнав о приказе командования Директории 9 октября взять Пермь, Ижевск предпринял попытки связаться с главкомом генералом Болдыревым и испросить у него для Ижевска пехотный полк с артиллерией и патронами. Эти усилия тоже, по признанию Федичкина, результатов не дали, хотя надежды на подход сибирцев держались до самого падения Ижевска[19]. Основные силы «демократической контрреволюции» к тому времени сами отчаянно нуждались в поддержке и помочь Ижевску просто не могли. Правда, связь «учредиловцев» по обе стороны Камы не прекращалась всё время — так, 6 ноября, накануне разгрома, в Ижевск из Уфы выехали ещё два эсера — делегат Учредительного собрания от Румынского фронта, «министр» юстиции Комуча А.С. Былинкин и участник боевой эсеровской группы в Москве В.А. Несмеянов, — но, конечно, это ничего изменить не могло[20].

---

Примечания

Предыдущая | Содержание | Следующая